Обоим выпало несчастливое детство. Может быть, по этой причине Кейт хотела, чтобы их первое Рождество стало настоящим веселым праздником. Она по традиции украсила дом живыми пуансеттиями и ветками омелы и даже напекла печенья и пирожных. Сойер всячески подшучивал над ней за то, что первая порция печенья подгорела.
Кейт широко улыбнулась, вспомнив, как он уплетал подгоревшее печенье. Когда он признался, что у них в семье никогда ничего не пекли, у нее навернулись слезы.
– Пора бы остановиться, – охрипшим со сна голосом сказал Сойер. Он встал и направился к ней в одних трусах и майке. – Что может быть прекраснее, чем само совершенство.
– Чудесная елка, правда?
– При чем тут елка?
Она не успела обернуться, как он обнял ее сзади и потерся носом о ее шею.
– М-м-м, как ты вкусно пахнешь. Так бы тебя и съел!
– Сойер, у тебя только два желания: либо сесть со мной за стол, либо лечь со мной в постель.
Он посмеялся, просунул руку в вырез ее легкого домашнего платья и обхватил полную грудь.
– Это потому, что я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю, – откликнулась она.
– Докажи! – с горячностью попросил он.
Она приблизила губы к его лицу и прильнула к нему всем телом, чувствуя, как в нем нарастает страсть.
– Я не могу насытиться тобой, – шептал он, стягивая с нее платье и увлекая за собой на мягкий ковер. – Кто бы мог подумать, что ты, такая ласковая, такая горячая, – это и есть строгая судья, восседающая на троне.
– Не говори глупостей. Лучше поцелуй меня.
Теперь слова были не нужны. Он ласкал ее тело то руками, то языком. Кейт дрожала от нетерпения. Наконец она не выдержала и взмолилась:
– Прошу тебя… Я хочу настоящей близости.
– Родная моя, – прошептал он и поднялся над ней, словно собираясь взлететь, а потом опустился и заполнил ее целиком. – Хочу быть сверху.
В следующую минуту у Кейт вырвался стон наслаждения, потом еще, еще. И они оба захлебнулись от счастья.
Им удалось на короткое время утолить свою жажду. Кейт не понимала, как она прожила столько лет, не подозревая, что значит по-настоящему любить и быть любимой. Сойер протянул руку и кое-как прикрыл их наготу ее платьем.
– Я не слышу твоего дыхания. Тебе плохо? – испугался он.
– Мне чудесно, – ответила она.
Сойер убрал с се лица влажный от пота завиток волос.
– Я люблю тебя. Могу повторять это без конца.
– Повторяй. Я буду слушать.
Они лежали обнявшись и наслаждались теплом друг друга.
– Как ты думаешь, – нерешительно начала Кейт, – можно будет взять Эмбер домой на Рождество? – Она смотрела на елку, туда, где висела коробочка с именем Эмбер. В ней лежала нитка жемчуга, доставшаяся Кейт от матери. Ей не терпелось надеть это скромное ожерелье на шею дочки.
Сойер поднялся на локте и заглянул ей в глаза.
– Конечно. Кто нам мешает привезти нашу дочь домой?
По щеке Кейт скатилась непрошеная слеза.
– Когда? – шепотом спросила она.
– Что «когда»? – не понял он.
– Когда мы сможем за ней поехать?
Сойер сел.
– Да хоть сейчас.
– Сейчас? – Кейт не верила своему счастью. – Прямо сейчас?
Сойер по-мальчишески улыбнулся:
– Знаешь, что мне пришло в голову? Давай сначала оденемся!
– О, Сойер! – закричала Кейт и бросилась ему на шею, но тут же вскочила и закружилась по комнате. Вдруг она остановилась и обернулась к нему: – Подумать только: если мы привезем домой Эмбер, у нас будет настоящая семья.
– Так оно и будет, дорогая моя. Навсегда.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35