Локкарт не поддержал его и больше с Рейли не встречался.
Утром 30 августа 1918 года глава петроградской ЧК Урицкий был убит эсером-террористом Леонидом Каннегисером. Вечером того же дня эсерка Фани Каплан совершила покушение на Ленина.
В ту же ночь Локкарт и его помощник Хикс были арестованы и доставлены в ЧК. Муру, которая ночевала у Локкарта, тоже увезли в ЧК.
После долгого ожидания Локкарта привели на допрос к заместителю председателя ВЧК Петерсу. Тот задал всего три вопроса: «Знаете ли вы эту женщину, Каплан?», «Где Рейли?» и «Это ваше письмо?» — показывая ему его записку Пулю.
Локкарт отвечать отказался. Ему было ясно, что его пытаются связать с покушением на Ленина. Его вернули в камеру. Отпросившись в уборную, он избавился от листков с шифрами, находившимися в записной книжке.
Утром Локкарта и Хикса отпустили. Он направился в голландское посольство, где узнал, что капитан Кроми во время налёта на здание консульства в Петрограде начал перестрелку, убил комиссара, но и сам был застрелен.
Во всех газетах появились кричащие заголовки о «заговоре Локкарта». Союзников обвиняли в попытке свержения правительства путём подкупа латышского гарнизона. Несмотря на это Локкарт оставался на свободе и даже ездил в Наркоминдел ходатайствовать об освобождении Муры. Там ему не помогли, и он отправился к самому Петерсу. Тот сказал, что рассмотрит просьбу Локкарта, но самого его вынужден арестовать.
Заключение Локкарта длилось ровно месяц. Первые шесть дней он содержался на Лубянке, затем его перевели в Кремль, где условия содержания были почти комфортными. Была даже ванная комната, правда, без ванны. Локкарту давали газеты, из которых он узнал, что в Лондоне в ответ на его арест посажен в тюрьму Литвинов. Петерс освободил Муру и даже разрешил ей принести Локкарту передачу.
В эти же дни в «Известиях» было опубликовано письмо члена французской миссии Рене Маршана, он писал о встрече в американском генеральном консульстве, на которой обсуждались такие меры, как взрыв железнодорожных мостов, чтобы отрезать Москву и Петроград от снабжения. К счастью для Локкарта, он на этой встрече не присутствовал.
В конце сентября Локкарта освободили. При этом Петерс предложил ему остаться в Советской России. Локкарт задумался над этим предложением. Ему не хотелось бросать Муру, но не хотелось и стать причиной новых международных осложнений. Не мог он и стать большевиком.
Через два дня после освобождения, 2 октября 1918 года, Локкарт вместе с другими освобождёнными из-под ареста англичанами и французами выехал из Москвы.
Такова версия «заговора Локкарта», изложенная им самим в книге «История изнутри», согласно которой он стал почти невинной жертвой чекистской провокации. Но есть и другая, официальная версия этого же заговора, подтверждённая свидетельскими показаниями, другими доказательствами и приговором суда. «Заговор трёх послов» действительно существовал. В истории он известен как «заговор Локкарта». Сам он, пожалуй, не был в нём главным действующим лицом, скорее «нервным узлом», через который основные заговорщики — послы Англии, Франции и США, находившиеся в Вологде, поддерживали связь со своими коллегами в Петрограде — капитаном Кроми и другими, и пытались установить связь с «мятежными» латышскими стрелками в Москве, с единомышленниками в других городах и с генералом Пулем в Архангельске. Заговорщики ставили своей целью свержение советского правительства, арест и убийство Ленина. Шмидхен и его товарищ Спрогис специально выезжали в Петроград, откуда поступали сведения о существовании там контрреволюционного подполья. Они сумели войти в доверие к его руководителям, а те вывели их на главное действующее лицо, капитана Кроми, который был занят отнюдь не «спасением Балтийского флота», как пишет Локкарт, а заговором по свержению советского правительства. Он действительно дал Шмидхену рекомендательное письмо на имя Локкарта, а тот, в свою очередь, письмо на имя генерала Пуля. Шмидхен (Буйкис) провёл, по его словам, не одну, а несколько встреч с Локкартом, на которых тот его инструктировал: «Ваша главная и самая первая задача арестовать и убить Ленина». По просьбе Локкарта, Шмидхен привёл к нему командира полка латышских стрелков Э. П. Берзиня, который обещал Локкарту открыть ворота Кремля, куда должны были ворваться заговорщики из числа контрреволюционных офицеров. А письмо на имя генерала Пуля «и всех британских военных представителей в России» Локкарт дал Шмидхену по своей инициативе, указав в нём его настоящую фамилию: Я. Я. Буйкис.
В 1969 году престарелый Локкарт передал все документы своему сыну Брюсу Локкарту-младшему. Из этих документов явствует, что Локкарт всё же был участником заговора.
Как известно, Локкарт и некоторые другие лица были высланы из России, Вертимон и Рейли скрылись в неизвестном направлении. Заседавший после отъезда Локкарта верховный революционный трибунал приговорил Каламатиано и его помощника А. В. Фриде к расстрелу, восемь подсудимых к разным срокам заключения, а Локкарта, Гренара и бежавших от правосудия Рейли и Вертимона объявил вне закона. Это означало, что в случае задержания на территории России они будут расстреляны.
Вернувшись в Англию, Локкарт сменил немало профессий. Он занялся журналистским и литературным творчеством, банковским бизнесом, даже писал сценарии для Голливуда. Семь лет он провёл в Чехословакии, выучил чешский язык, был знаком со многими её лидерами.
В сентябре 1939 года «капитан Р. Г. Брюс Локкарт» был официально призван в Департамент политической разведки Форин Офиса. Он «вёл» такие страны, как Чехословакия, Венгрия, Югославия, Болгария, Румыния, Греция и Турция. В его задачу входило составление еженедельных политических обзоров по этим странам для министра. Несколько позже он был назначен представителем британского правительства при правительстве Чехословакии в изгнании. Его официальный титул был «Британский агент…» Но он протестовал против этого названия, так как оно напоминало те печальные времена, когда в Москве его называли «британским агентом» и обвиняли в развязывании интервенции, против которой он, по его признанию, всегда выступал.
Затем он получил повышение: в 1941–1945 годах был директором департамента МИДа, ведавшего пропагандой и разведкой.
Когда немцы напали на СССР, первое, что сделал Локкарт, так это добился, чтобы на официальных церемониях исполнялся советский гимн «Интернационал», который до этого был запрещён в Англии.
Несмотря на то что Локкарт в России был объявлен «вне закона», у него сложились прекрасные отношения с советским послом Майским. Локкарт активно выступал за скорейшее открытие второго фронта и усиление помощи Советскому Союзу. В своём меморандуме на имя правительства он потребовал, чтобы Россию признали равноправным партнёром при обсуждении стратегии войны, и в послевоенном урегулировании, и чтобы она рассматривалась как Великая держава. Его проект был поддержан Иденом и Рузвельтом и послужил основой для союзного договора между СССР, США и Великобританией.
Во время визита в Англию советской делегации во главе со Шверником Локкарт был его переводчиком. За обедом Иден шутливо сказал: «Брюс был причиной интервенции». Локкарт возразил: «Я был не причиной, а жертвой интервенции». Шверник воспринял разговор очень серьёзно и заключил: «Я знаю господина Локкарта. Я думаю, что сегодня мы согласимся с тем, что он был в центре событий, в которых всё ещё трудно разобраться». Иден поддержал серьёзный тон Шверника и сказал, что главное сейчас, чтобы не было никаких недомолвок между союзниками.
В своих мемуарах о военных годах, написанных в 1947 году, Локкарт с большой теплотой отзывается как о старой России, так и о современной, добившейся победы в тяжелейшей войне.
СИДНЕЙ РЕЙЛИ (1874–1925)
Энтузиаст шпионажа и авантюр. Пожалуй, именно такими тремя словами можно определить суть этого незаурядного человека. Говорят, что каждая эпоха рождает своих героев. Появись он на свет в другое время, может быть, он и не нашёл бы применения своим талантам.
Настоящее его имя Зигмунд Георгиевич Розенблюм, родился он на юге России, под Одессой. Достоверных сведений о первых годах его жизни нет, известно лишь, что неуёмная жажда приключений ещё в юности забросила его в Латинскую Америку. Его отчимом или приёмным отцом стал некий Сидней Рейли Каллаган. Отбросив фамилию отчима, юноша взял его имя и стал Сиднеем Рейли (это одна из версий, всей правды о его жизни никто не знает).
В Америке он познакомился с майором английской секретной службы Фочергилом и начал работать на британскую разведку. Ему каким-то образом удалось получить британское подданство.
Страсть к приключениям переросла в авантюризм, и он стал платным агентом нескольких разведок.
Во время русско-японской войны Рейли отправился на Дальний Восток, где сотрудничал с японской спецслужбой. Затем, перебравшись в Петербург, он, продолжая работать на англичан, предложил свои услуги и российской разведке. Крупные деньги он зарабатывал в качестве маклера по различным торговым делам, сочетая это занятие со шпионажем. Это дало ему возможность приобрести в 1906 году роскошную квартиру в Петербурге; более того, он собирал картины и создал неплохую коллекцию.
Над Европой сгущались тучи мировой войны. И для России, и для Англии главным противником была Германия. По заданию английской разведки Рейли устраивается… сварщиком на военный завод Круппа, там он убивает двух охранников и крадёт секретные документы. После этого у него хватает смелости никуда не бежать из Германии, а поступить на немецкую судоверфь, где он проворачивает хорошенькое дельце — похищает секретные чертежи новых кайзеровских дредноутов и продаёт их одновременно англичанам и русским. На этот раз из Германии ему приходится скрыться, но он не унывает, так как среди его «патронов» появляются и американцы, а следовательно, и новые источники дохода.
Но всё же главные его хозяева — англичане, и он по заданию британской разведки в 1918 году вновь появляется в России, где готовит военный переворот с целью свержения правительства большевиков. Он работает как совместно с Савинковым, так и с «тремя послами» (см. очерк о Б. Локкарте), иногда проявляя и собственную инициативу, неожиданную даже для такого заговорщика, как Б. Локкарт.
К Локкарту под видом участников заговора явились латыши-чекисты Шмидхен (Буйкис) и Берзинь, которые выразили желание перейти на сторону англичан.
Локкарт вспоминает: «Я написал на имя английского генерала Пуля (командующего интервенционистскими войсками в Архангельске. — И.Д. ) записку, которую вручил Шмидхену и Берзиню, и познакомил их с Рейли. Через два дня Рейли сообщил, что „переговоры шли гладко, и латыши не имели никакого намерения впутываться в неудачи большевиков“. Он выдвинул предложение поднять после нашего отъезда контрреволюционное восстание в Москве с помощью латышей. Проект этот был категорически отвергнут генералом Лаверном, Гренаром и мною самим, — утверждает Локкарт, — а Рейли было дано особое предупреждение никоим образом не участвовать в столь опасном и сомнительном деле».
Однако Рейли, как известно, не внял этому предупреждению. Он продолжал разыгрывать карты заговора, который окончился полным провалом, был раскрыт, и все главные заговорщики предстали перед судом. Рейли судили заочно, так как ему удалось бежать.
Приговором суда он был объявлен «вне закона», а это по понятиям того времени означало, что в случае обнаружения и задержания на территории России он должен быть расстрелян без следствия и суда.
Вот что пишет в своих мемуарах «История изнутри» Брюс Локкарт: «Рейли, имя которого главным образом фигурировало в заговоре, исчез… Оказалось, что Пуль, американский генконсул (не путать с английским генералом Пулем. — И.Д. )… склонен был считать Рейли провокатором, инсценировавшим заговор для выгоды большевиков. В одном из рассказов о заговоре упоминалось о проекте не убивать Ленина и Троцкого, а провести их по московским улицам в нижнем белье. Такое фантастическое предложение могло зародиться только в изобретательном уме Рейли. Я засмеялся над опасениями Пуля. Позднее я ближе узнал Рейли, чем в то время, но мнение о его характере не изменилось. Ему было тогда сорок шесть лет. Это был человек с громадной энергией, очаровательный, имевший большой успех у женщин, и честолюбивый. Я был не очень большого мнения о его уме. Знания его охватывали большую область от политики до искусства, но были поверхностны. С другой стороны, мужество его и презрение к опасности были выше всяких похвал. Капитан Хилл, его соратник… вряд ли мог бы не обнаружить, если бы со стороны Рейли велась двойная игра… Когда я приехал в Англию, то со всей убеждённостью поручился за Рейли перед министерством иностранных дел».
Далее Локкарт отмечает, что хотя он никогда не сомневался в верности Рейли союзникам, но никогда не был уверен, как далеко тот зашёл в своих переговорах с латышами.
«Это был человек наполеоновской складки. В жизни его героем был Наполеон… Он видел себя брошенным в Россию, и перспектива свободных действий внушила ему наполеоновские замыслы, — пишет Локкарт. — По его теории, Берзинь и другие латыши вначале искренне не хотели сражаться против союзников. Когда они поняли, что интервенция союзников не опасна, они отшатнулись от него и выдали, чтобы спасти свои шкуры.
По возвращении в Англию Рейли поспешно договорился с Черчиллем и сторонниками интервенции и уехал на юг России в качестве английского агента при армии Деникина. Когда эта авантюра окончилась крушением, Рейли объединился с Савинковым, осаждавшим в это время государственных деятелей Англии и Франции просьбами о поддержке его движения. Рейли, расходовавший деньги с расточительностью, исчерпал на Савинкове свои ресурсы.
Стеснённый в средствах, он предпринял последнюю отчаянную попытку спасти свои дела и отправился в Россию с контрреволюционным планом».
Так написал о Рейли Локкарт. Мы несколько уточним и дополним его воспоминания.
В 1920-е годы одновременно с операциями по поимке Савинкова советская разведка и контрразведка проводили и другие, направленные против белогвардейских организаций. В Берлине действовал ВМС — «Высший монархический совет», в Париже РОВС — «Российский общевоинский союз». Они ставили своей целью свержение советской власти и восстановление монархии в России.
В конце 1921 — начале 1922 года в ВЧК стали поступать сведения о наличии в России нескольких монархических групп, которые стремились установить прямой контакт с центрами белой эмиграции и, опираясь на их помощь, готовить вооружённое восстание. Сами эти группы не были опасными, но их объединение под руководством ВМС могло представить серьёзную угрозу.
Руководство ВЧК решило перехватить инициативу, создать легендированную «Монархическую организацию Центральной России» (МОЦР) и сделать так, чтобы она превратилась в своего рода «окошко», через которое ВЧК могла бы получать информацию о планах и замыслах противника и управлять событиями.
Организации присвоили вполне невинное, особенно в разгар нэпа, наименование «Трест». Перед «Трестом» была поставлена задача: подчинить себе монархическое общественное мнение за рубежом; внушить ему мысль о вреде террора и диверсий; убедить, что главное — внутренняя контрреволюция, то есть «Трест», а эмиграция — только подпора; «подсовывать» эмиграции материалы для споров и раздоров; выявлять забрасываемых в Россию шпионов и террористов, а также перехватывать каналы связи с иностранными разведчиками.
Оперативной игрой под названием «Трест» руководил соратник Дзержинского Артузов. МОЦР развила не только монархическую, но и «шпионскую» деятельность. Эстонской, а затем польской и финской разведкам стали передавать под видом «ценной информации» дезинформацию, специально подготовленную в Генштабе Красной армии. Этими сведениями эстонцы, поляки и финны делились с англичанами и французами. И так как они не всегда указывали свои источники, то получалось, что информация очень убедительная — ведь она поступала от трёх независимых разведок, что подтверждало её достоверность.
Эта дезинформация сыграла свою роль: мощь Красной армии была преувеличена, поэтому западные державы отказались от новых планов интервенции, а затем решили установить мирные отношения с Советской Россией.
«Трест» выполнил и ещё одну задачу. Он рассорил ВМС и РОВС. Да и в самом РОВСе он добился смены власти. Вместо генерала Врангеля РОВС возглавил генерал Кутепов. Врангель, который до этого был знаменем белого движения, утратил свой авторитет. Это было важно, так как Врангель, можно сказать, был вождём всех белых, а Кутепов — только монархически настроенной эмиграции, прежде всего из офицерской среды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89