Два одиночных выстрела из кустарника подогрели энергию гребцов, поэтому они довольно быстро достигли канонерки. На берегу, медленно остывая в луже собственной крови, валялся труп Портера. Никому не пришло в голову, что агент, может быть, только ранен и что его надо бы взять с собою на корабль. Так он там и остался лежать до самого вечера, до наступления темноты, и потоки дождя весь день поливали его.
2
Проливной дождь был причиной тому, что судно заметили с острова только тогда, когда оно обошло северный мыс и стало приближаться к старой бухте островитян. Ако издали распознал в нем военный корабль и понял, что не ради удовольствия или торговых операций проделал он далекий путь на Ригонду. Ако стало ясно, что борьба уже неотвратима и надо действовать с величайшей решительностью в соответствии с ранее выработанными планами.
Все обитатели острова в этот момент еще находились в лагере, поэтому Ако не пришлось терять много времени на то, чтобы привести в движение и согласовать деятельность своего племени. Программа эвакуации уже давно была продумана во всех деталях, для всякого мероприятия назначен свой ответственный руководитель. Сейчас же после сигнала тревоги командиры групп поспешили к Ако, и он дал им ясные и исчерпывающие указания.
Прежде всего надо бы перевести всех, не способных к борьбе, в потайной лагерь, расположенный в ложбине между гор. Под водительством старого Таомо туда отправилось около двухсот человек — старики, женщины и дети. Каждый взял с собой кое-что из своего незамысловатого домашнего скарба, так что в хижинах лагеря после этого ничего ценного не осталось.
Следом за ними к новому лагерю на другом берегу острова — у потайной гавани возле Тростникового залива — отправились все остальные, кто не, вошел в войсковые группы. Их было не более ста человек. Предводителем этой группы назначили Ловаи. Его задачей было держать наготове всю спрятанную в Тростниковом заливе лодочную флотилию, чтобы, в случае надобности, большие плоты-лодки могли выйти в море и чтобы на каждой из них имелось достаточное количество продовольствия и питьевой воды на заранее рассчитанное количество едущих.
Когда и эта группа исчезла в чаще, в прибрежных кустах у опустевшего поселка осталось только ригондское войско в полторы сотни человек. В распоряжении Ако теперь имелись четыре винтовки, одно охотничье ружье и три револьвера. Оставив себе одну винтовку и револьвер, он раздал остальное оружие самым лучшим стрелкам из островитян..Одного стрелка с винтовкой он прикомандировал, на всякий случай, к группе слабосильных в потайном лагере, а охотничье ружье отдал в распоряжение Ловаи, чтобы было чем отпугнуть англичан от потайной гавани, если бы они нечаянно забрели туда. Таким образом, в распоряжении самой боевой группы осталось три винтовки и три револьвера, кроме того, еще луки, полсотни копий и при* мерно столько же увесистых палиц, которыми при известной сноровке можно было размозжить череп любому захватчику. Разделенное на три подгруппы маленькое войско спряталось в кустах за первыми холмами невдалеке от берега: одна подгруппа в роще за бунгало Ако, откуда были эвакуированы все запасы со склада и домашняя утварь; другая — в центре против обычной стоянки лодок островитян, а третья — шагах в тридцати правее от нее — в зарослях за по* кинутыми хижинами старого лагеря. Таким образом, позиция войска Ако образовала дугу длиною в полкилометра, фланги которой упирались в берег лагуны, а с суши полностью обнимали весь небольшой плацдарм, где можно было ожидать высадки десанта и развертывания к бою сил противника.
Только теперь можно было по-настоящему оценить результаты обучения военному делу в предшествующие месяцы. Эти результаты вполне удовлетворяли Ако. Маленькое войско действовало согласованно и быстро, без суеты, сутолоки и шума. Каждый воин знал свое место. Без ведома Ако не должно было раздаться ни одного выстрела — это он строго наказал своим стрелкам.
За рифом загремел якорь, падая в море. Через небольшой промежуток времени прогрохотал первый пушечный выстрел, и одна хижина в лагере островитян разлетелась вдребезги. Через минуту второй снаряд попал в самую середину поседка и там начался небольшой пожар. Остолбенев, стояли на своих местах ригондские мужчины и юноши и наблюдали происходящее. Все было так, как рассказывал Ако.
Как ужасно ни гремел чужой гром, какими страшными ни казались наивным детям природы первые разрушения, причиненные артиллерийскими снарядами, никто не поддался малодушию и не поднял панику, понимая, что правильнее всего в такой обстановке — все делать так, как приказывает старейшина острова. Когда в поселке уже разорвались четыре-пять снарядов, но ни с одним воином из островитян ничего дурного не произошло, первое волнение улеглось, и в сердцах людей окрепла уверенность, что захватчики ничего не могут им сделать, — очевидно, их спасала от беды великая.мудрость старейшины.острова.
Еще некоторое время продолжали стрелять из пушек, потом все смолкло, и от корабля отвалили две лодки, полные вооруженных людей. Стиснув зубы, взирали островитяне на оргию разрушения, разыгравшуюся перед их глазами, но Ако успокаивал людей, говоря, что в этом нет ничего ужасного и непоправимого. Ведь все ценное и нужное переправлено в новые поселки. Вместо старых хижин, спаленных захватчиками, были построены новые жилища у Тростникового залива, вместо старых пирог, изрубленных и искромсанных английскими матросами, у островитян была целая флотилия новых, гораздо лучше прежних, ло» док, и враг не обнаружил их.
Глядя на опустошения, Леагу тихо подошел к Ако, погладил его руку и дружески улыбнулся.
— Ако… — шепотом заговорил он. — Не сердись на меня. Я был глупец. Ты умный. Хорошо, что ты велел нам много работать. Теперь у нас есть все, а белые люди уничтожают то, что нам не нужно. Не сер» дись на Леагу…
Ако ответил ему сердечной улыбкой.
— Все хорошо и правильно, Леагу. Я не сержусь. Ты хороший человек.
Тут какой-то островитянин, забыв приказ старейшины острова, вдруг приглушенно вскрикнул и в испуге забился еще глубже в кусты. Товарищи сердитым шепотом цыкнули на него, но человек дрожал всем телом, а в глазах его застыл ужас.
— Там… он вернулся… теперь он отомстит нам… — шептал он и указывал сквозь листву кустов на белого человека, стоявшего на берегу среди своих соплемен* ников.
Услыхав тихую возню, Ако приблизился к группе обеспокоенных воинов и спросил, что случилось. Тогда воины указали ему на белого человека, вселившего в их сердца непреодолимый суеверный страх.
Ако узнал Портера.
— Море отказалось его покарать… — шептали ост» ровитяне. — Он сильнее моря, сильнее всех бурь. Никто ничего не может ему сделать. Вот он опять здесь, и для ригондских мужей и жен снова наступит тяжелая жизнь. Что теперь делать, Ако?
Ако понял, что только быстрые и решительные действия могут предотвратить общую панику. Надо было, сейчас же на месте доказать островитянам, что Портер не сверхъестественное существо, а простой смертный — как л все прочие. Он начал действовать. Приказал всем лечь, приникнуть к земле, потом подошел к лучшему стрелку этой подгруппы и показал ему на Спенсера, в котором нетрудно было угадать командира захватчиков, так как он распоряжался всеми и все ему подчинялись. Спенсер как раз строил своих людей для нападения на рощу.
— Заметь этого человека, — сказал Ако. — Если белые начнут нападение на кусты, прицелься хорошенько и убей его. Но больше одного патрона ты не должен истратить.
Стрелок избрал удобную позицию и больше не выпускал из виду Спенсера. Ако вернулся на свое место, в центр расположения своей подгруппы, и приготовился к стрельбе.
Белые открыли огонь по кустам из легких пулеметов. Пули летели над головами припавших к земле островитян и обламывали ветви кустов. Потом стрельба прекратилась, и, развернувшись цепью, группа матросов под командой Портера стала приближаться к чаще.
Тогда свой единственный разрешенный ему патрон выпустил стрелок, который получил задание снять Спенсера. В то мгновение, когда он, взяв на мушку командира белых, спускал курок, дождевая капля попала ему в глаз, и выпущенная пуля прошла мимо цели, однако белый человек сейчас же спрыгнул с обломков пироги на землю и заорал не своим голосом. В цепи нападающих произошло смятение. В этот момент Ако выстрелил в Портара, и агент, как подкошенный, рухнул на прибрежный песок.
Дальнейший ход «сражения» уже известен читателю, и нет надобности описывать его еще раз. Матросы бежали. С умопомрачительной поспешностью бросились они к своим лодкам и ушли в море.
Подхлестывая их прыть, Ако дважды выстрелил вслед удаляющимся лодкам. А тот, кто внушал некоторым островитянам суеверный страх, лежал теперь мертвый на берегу острова, и никто из ригондцев больше не боялся его.
До наступления темноты Ако со своими людьми оставался в прибрежных кустах. Как ни заманчиво было выйти на берег лагуны и подобрать оружие Портера и те две винтовки, которые матросы при бегстве бросили возле разбитых пирог, Ако совладал со своим нетерпением и дождался вечера. Только тогда он вышел из кустов и подобрал трофеи. Маленькое войско обогатилось тремя хорошими боевыми винтовками, двумя револьверами, найденными в карманах Портера, и несколькими сотнями патронов. В их положении это было очень ценно, но главное все-таки заключалось в одержанной победе: они успешно отбили первое нападение противника, не потеряв в рядах защитников острова ни одного человека. Это означало, что с белыми можно бороться, что они уязвимы, — в этом теперь убедилось все ригондское войско. Великая радость царила в тот вечер на острове.
Собрав трофеи и спрятав труп Портера у подножия холма, в промоине, образовавшейся от дождя, воины Ако отправились на ночлег в глубь острова, — в потайной лагерь для слабосильных. На побережье, у разбитого поселка и в некоторых других местах, где можно было ожидать нападения англичан, осталось несколько наблюдателей. Одного человека Ако послал к Тростниковому заливу известить спрятавшихся там товарищей об одержанной победе и пригласить Ловаи на совещание.
Мокрые и продрогшие сидели вокруг костра в пещере два десятка человек. Тем, кто не был очевидцем самой битвы и отдельных подробностей борьбы, Ако все рассказал. Он сам сегодня многому научился и понял, что только благодаря бестолковости нападавших, войско островитян не понесло потерь. Во-первых, неправильно, что воины-островитяне так близко расположились тремя большими группами, — если бы враг пронюхал это, ему не составило бы труда изолировать одну часть войска от других и, принимая во внимание количество огнестрельного оружия в руках английских моряков, нанести островитянам тяжелые потери. Впредь надо делать так, чтобы вместе находилось не более десяти человек, а все ригондское войско рассре* доточить на возможно более широком пространстве, оставив треть его в резерве где-нибудь в тылу.
— Наша сила сегодня значительно возросла, — го* ворил Ако. — Теперь у нас на три винтовки и два ре* вольвера больше, чем было сегодня утром. Но не надо думать, что белые завтра повторят то же самое, что они делали сегодня. Так же, как мы, они теперь сове* щаются и стараются придумать какую-нибудь хит* рость, новые приемы, которыми они попытаются об* мануть нас. Поэтому ригондцы должны быть начеку и стараться еще лучше прятаться, чем сегодня.
Совещание командиров и старшин затянулось за полночь. Ако поручил своим помощникам и старшинам лагерей как следует объяснить всем жителям острова, что попасть в руки захватчиков означает заведомую смерть, но если, несмотря на все предосторожности, какой-нибудь островитянин попадет в плен, то надо уметь молчать, не говорить ни слова и ни за что не выдавать тайных убежищ своих соплеменников, — какие бы муки ни пришлось переносить.
Люди разошлись и отправились к своим группам, чтобы вместе с остальными вздремнуть несколько часов и набраться сил. Когда Ако остался один, возле него из темноты вынырнула женщина, которую он любил больше всего на свете.
— Ты жив и здоров, Ако… — сказала Нелима. — Я очень рада. Плохо, что я не могу всегда быть с тобой. Тогда мое сердце было бы совсем спокойно.
— Думай о нашем ребенке, Нелима, — ответил Ако. — Тебе во что бы то ни стало надо остаться в живых… ради него, Нелима.
Она прижалась к нему, грея свои озябшие руки на груди Ако. Тогда Ако взял руки Нелимы в свои пальцы и стал согревать их своим теплым дыханием. Оба они думали одну думу и не произнесли больше ни слова. Через несколько дней должно было появиться на свет новое существо… Это одно из самых значительных событий, может быть, самое значительное в жизни человека. Угроза смерти черной тенью носилась над островом, огромное бедствие тучей нависло над родиной Ако, муки и унижения сулил завтрашний день, и все же ни Ако, ни Нелима не поддавались слабости. Прислушиваясь к монотонному плеску дождя и тихим, полным таинственности ночным звукам, они думали о своем будущем и мечтали. Зловещими предчувствиями и великими надеждами полнились в эту ночь сердца всех мужчин и женщин их племени. С большей нежностью, чем обычно, укрывали матери своих малышей в легких хижинах, и глубокая задушевность приветным огнем горела в глазах мужчин, когда они смотрели на своих жен. Все люди на острове стали сегодня ближе и дороже друг другу, и вместе с этим росла сила их коллектива.
8
Капитан второго ранга Спенсер в тот вечер долго оставался один в своем салоне. Он отказался принять старшего корабельного инженера Робинса, резко оборвал своего первого помощника Элиота, а когда кок спросил, что готовить на ужин, Спенсер пинком вышвырнул его из салона.
Его душил ужасный гнев и жгучий стыд. За все время, что Спенсер служил в королевском военном флоте, ни один человек не мог уличить его в малодушии. Как раз наоборот: все считали его сорвиголовой, отчаянным храбрецом и человеком, презирающим смерть. Сегодняшнее происшествие было темным, позорным пятном в биографии Спенсера — что-то нелепое и необъяснимое. В самом деле, чем объяснить, что такой бывалый и закаленный вояка, каким, без сомнения, был Спенсер, после первого же выстрела противника потерял голову и поддался панике, а после второго выстрела — вместо того, чтобы своей выдержкой показать образец мужества подчиненной ему воинской части, первый задал тягу с поля боя, вызвав общее бегство. Что теперь думают о своем командире его подчиненные? Как он будет смотреть в глаза офицерам и матросам?
Долго Спенсер ломал голову, силясь найти объяснение своему позорному поведению. В памяти он еще я еще раз перебирал все подробности события, анализировал свои настроения и ход мыслей на разных этапах сегодняшней битвы. Наконец он с большим трудом до чего-то додумался, что показалось ему более или менее верным. По мнению Спенсера, виною всему было убеждение лично его и всего экипажа в том, что со сторолы островитян исключается какое бы то ни было сопротивление. В изображении Портера это были до крайности ограниченные, примитивные, суеверные людишки и все их вооружение состояло из нескольких старых луков и острог для ловли рыбы. Исходя из этого убеждения, была спланирована вся операция. Несколько пушечных выстрелов должны были вселить панический страх в сердца островитян, чувство своей неполноценности и бессилия перед белыми людьми, — а потом и одного белого матроса за глаза хватит, чтобы гонять их по острову, как перепуганную отару овец. Начало операции будто бы подтвердило эти предположения: островитяне не осмелились пикнуть, когда матросы разрушали их хижины и лодки. Уверенность нападающих в совершенной безобидности противника после этого еще более возросла. В таком настроении Спенсер и послал тогда своих людей в наступление на рощу. Внезапный выстрел из кустов был до такой степени чудовищно неожиданным, что потряс Спенсера до глубины души, вывел из равновесия, вызвал чисто животное побуждение — во что бы то ни стало спасти свою шкуру. Если бы Спенсер знал, что у островитян имеется огнестрельное оружие и они умеют обращаться с ним, он бы соответственно настроил себя, мобилизовал свои душевные силы и приготовился к величайшим опасностям.
Теперь же ему оставалось лишь горько сожалеть, что не к месту пренебрег старой военной мудростью: никогда не следует недооценивать своего противника. Конечно, его ненависть к островитянам от этого ни на йоту не убавилась.
Если до сих пор Спенсер их ненавидел за то, что они посмели восстать против белой расы вообще, то теперь к этой ненависти добавилась звериная ярость, вызванная пережитым позором. Что может быть ужаснее, чем оказаться смешным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
2
Проливной дождь был причиной тому, что судно заметили с острова только тогда, когда оно обошло северный мыс и стало приближаться к старой бухте островитян. Ако издали распознал в нем военный корабль и понял, что не ради удовольствия или торговых операций проделал он далекий путь на Ригонду. Ако стало ясно, что борьба уже неотвратима и надо действовать с величайшей решительностью в соответствии с ранее выработанными планами.
Все обитатели острова в этот момент еще находились в лагере, поэтому Ако не пришлось терять много времени на то, чтобы привести в движение и согласовать деятельность своего племени. Программа эвакуации уже давно была продумана во всех деталях, для всякого мероприятия назначен свой ответственный руководитель. Сейчас же после сигнала тревоги командиры групп поспешили к Ако, и он дал им ясные и исчерпывающие указания.
Прежде всего надо бы перевести всех, не способных к борьбе, в потайной лагерь, расположенный в ложбине между гор. Под водительством старого Таомо туда отправилось около двухсот человек — старики, женщины и дети. Каждый взял с собой кое-что из своего незамысловатого домашнего скарба, так что в хижинах лагеря после этого ничего ценного не осталось.
Следом за ними к новому лагерю на другом берегу острова — у потайной гавани возле Тростникового залива — отправились все остальные, кто не, вошел в войсковые группы. Их было не более ста человек. Предводителем этой группы назначили Ловаи. Его задачей было держать наготове всю спрятанную в Тростниковом заливе лодочную флотилию, чтобы, в случае надобности, большие плоты-лодки могли выйти в море и чтобы на каждой из них имелось достаточное количество продовольствия и питьевой воды на заранее рассчитанное количество едущих.
Когда и эта группа исчезла в чаще, в прибрежных кустах у опустевшего поселка осталось только ригондское войско в полторы сотни человек. В распоряжении Ако теперь имелись четыре винтовки, одно охотничье ружье и три револьвера. Оставив себе одну винтовку и револьвер, он раздал остальное оружие самым лучшим стрелкам из островитян..Одного стрелка с винтовкой он прикомандировал, на всякий случай, к группе слабосильных в потайном лагере, а охотничье ружье отдал в распоряжение Ловаи, чтобы было чем отпугнуть англичан от потайной гавани, если бы они нечаянно забрели туда. Таким образом, в распоряжении самой боевой группы осталось три винтовки и три револьвера, кроме того, еще луки, полсотни копий и при* мерно столько же увесистых палиц, которыми при известной сноровке можно было размозжить череп любому захватчику. Разделенное на три подгруппы маленькое войско спряталось в кустах за первыми холмами невдалеке от берега: одна подгруппа в роще за бунгало Ако, откуда были эвакуированы все запасы со склада и домашняя утварь; другая — в центре против обычной стоянки лодок островитян, а третья — шагах в тридцати правее от нее — в зарослях за по* кинутыми хижинами старого лагеря. Таким образом, позиция войска Ако образовала дугу длиною в полкилометра, фланги которой упирались в берег лагуны, а с суши полностью обнимали весь небольшой плацдарм, где можно было ожидать высадки десанта и развертывания к бою сил противника.
Только теперь можно было по-настоящему оценить результаты обучения военному делу в предшествующие месяцы. Эти результаты вполне удовлетворяли Ако. Маленькое войско действовало согласованно и быстро, без суеты, сутолоки и шума. Каждый воин знал свое место. Без ведома Ако не должно было раздаться ни одного выстрела — это он строго наказал своим стрелкам.
За рифом загремел якорь, падая в море. Через небольшой промежуток времени прогрохотал первый пушечный выстрел, и одна хижина в лагере островитян разлетелась вдребезги. Через минуту второй снаряд попал в самую середину поседка и там начался небольшой пожар. Остолбенев, стояли на своих местах ригондские мужчины и юноши и наблюдали происходящее. Все было так, как рассказывал Ако.
Как ужасно ни гремел чужой гром, какими страшными ни казались наивным детям природы первые разрушения, причиненные артиллерийскими снарядами, никто не поддался малодушию и не поднял панику, понимая, что правильнее всего в такой обстановке — все делать так, как приказывает старейшина острова. Когда в поселке уже разорвались четыре-пять снарядов, но ни с одним воином из островитян ничего дурного не произошло, первое волнение улеглось, и в сердцах людей окрепла уверенность, что захватчики ничего не могут им сделать, — очевидно, их спасала от беды великая.мудрость старейшины.острова.
Еще некоторое время продолжали стрелять из пушек, потом все смолкло, и от корабля отвалили две лодки, полные вооруженных людей. Стиснув зубы, взирали островитяне на оргию разрушения, разыгравшуюся перед их глазами, но Ако успокаивал людей, говоря, что в этом нет ничего ужасного и непоправимого. Ведь все ценное и нужное переправлено в новые поселки. Вместо старых хижин, спаленных захватчиками, были построены новые жилища у Тростникового залива, вместо старых пирог, изрубленных и искромсанных английскими матросами, у островитян была целая флотилия новых, гораздо лучше прежних, ло» док, и враг не обнаружил их.
Глядя на опустошения, Леагу тихо подошел к Ако, погладил его руку и дружески улыбнулся.
— Ако… — шепотом заговорил он. — Не сердись на меня. Я был глупец. Ты умный. Хорошо, что ты велел нам много работать. Теперь у нас есть все, а белые люди уничтожают то, что нам не нужно. Не сер» дись на Леагу…
Ако ответил ему сердечной улыбкой.
— Все хорошо и правильно, Леагу. Я не сержусь. Ты хороший человек.
Тут какой-то островитянин, забыв приказ старейшины острова, вдруг приглушенно вскрикнул и в испуге забился еще глубже в кусты. Товарищи сердитым шепотом цыкнули на него, но человек дрожал всем телом, а в глазах его застыл ужас.
— Там… он вернулся… теперь он отомстит нам… — шептал он и указывал сквозь листву кустов на белого человека, стоявшего на берегу среди своих соплемен* ников.
Услыхав тихую возню, Ако приблизился к группе обеспокоенных воинов и спросил, что случилось. Тогда воины указали ему на белого человека, вселившего в их сердца непреодолимый суеверный страх.
Ако узнал Портера.
— Море отказалось его покарать… — шептали ост» ровитяне. — Он сильнее моря, сильнее всех бурь. Никто ничего не может ему сделать. Вот он опять здесь, и для ригондских мужей и жен снова наступит тяжелая жизнь. Что теперь делать, Ако?
Ако понял, что только быстрые и решительные действия могут предотвратить общую панику. Надо было, сейчас же на месте доказать островитянам, что Портер не сверхъестественное существо, а простой смертный — как л все прочие. Он начал действовать. Приказал всем лечь, приникнуть к земле, потом подошел к лучшему стрелку этой подгруппы и показал ему на Спенсера, в котором нетрудно было угадать командира захватчиков, так как он распоряжался всеми и все ему подчинялись. Спенсер как раз строил своих людей для нападения на рощу.
— Заметь этого человека, — сказал Ако. — Если белые начнут нападение на кусты, прицелься хорошенько и убей его. Но больше одного патрона ты не должен истратить.
Стрелок избрал удобную позицию и больше не выпускал из виду Спенсера. Ако вернулся на свое место, в центр расположения своей подгруппы, и приготовился к стрельбе.
Белые открыли огонь по кустам из легких пулеметов. Пули летели над головами припавших к земле островитян и обламывали ветви кустов. Потом стрельба прекратилась, и, развернувшись цепью, группа матросов под командой Портера стала приближаться к чаще.
Тогда свой единственный разрешенный ему патрон выпустил стрелок, который получил задание снять Спенсера. В то мгновение, когда он, взяв на мушку командира белых, спускал курок, дождевая капля попала ему в глаз, и выпущенная пуля прошла мимо цели, однако белый человек сейчас же спрыгнул с обломков пироги на землю и заорал не своим голосом. В цепи нападающих произошло смятение. В этот момент Ако выстрелил в Портара, и агент, как подкошенный, рухнул на прибрежный песок.
Дальнейший ход «сражения» уже известен читателю, и нет надобности описывать его еще раз. Матросы бежали. С умопомрачительной поспешностью бросились они к своим лодкам и ушли в море.
Подхлестывая их прыть, Ако дважды выстрелил вслед удаляющимся лодкам. А тот, кто внушал некоторым островитянам суеверный страх, лежал теперь мертвый на берегу острова, и никто из ригондцев больше не боялся его.
До наступления темноты Ако со своими людьми оставался в прибрежных кустах. Как ни заманчиво было выйти на берег лагуны и подобрать оружие Портера и те две винтовки, которые матросы при бегстве бросили возле разбитых пирог, Ако совладал со своим нетерпением и дождался вечера. Только тогда он вышел из кустов и подобрал трофеи. Маленькое войско обогатилось тремя хорошими боевыми винтовками, двумя револьверами, найденными в карманах Портера, и несколькими сотнями патронов. В их положении это было очень ценно, но главное все-таки заключалось в одержанной победе: они успешно отбили первое нападение противника, не потеряв в рядах защитников острова ни одного человека. Это означало, что с белыми можно бороться, что они уязвимы, — в этом теперь убедилось все ригондское войско. Великая радость царила в тот вечер на острове.
Собрав трофеи и спрятав труп Портера у подножия холма, в промоине, образовавшейся от дождя, воины Ако отправились на ночлег в глубь острова, — в потайной лагерь для слабосильных. На побережье, у разбитого поселка и в некоторых других местах, где можно было ожидать нападения англичан, осталось несколько наблюдателей. Одного человека Ако послал к Тростниковому заливу известить спрятавшихся там товарищей об одержанной победе и пригласить Ловаи на совещание.
Мокрые и продрогшие сидели вокруг костра в пещере два десятка человек. Тем, кто не был очевидцем самой битвы и отдельных подробностей борьбы, Ако все рассказал. Он сам сегодня многому научился и понял, что только благодаря бестолковости нападавших, войско островитян не понесло потерь. Во-первых, неправильно, что воины-островитяне так близко расположились тремя большими группами, — если бы враг пронюхал это, ему не составило бы труда изолировать одну часть войска от других и, принимая во внимание количество огнестрельного оружия в руках английских моряков, нанести островитянам тяжелые потери. Впредь надо делать так, чтобы вместе находилось не более десяти человек, а все ригондское войско рассре* доточить на возможно более широком пространстве, оставив треть его в резерве где-нибудь в тылу.
— Наша сила сегодня значительно возросла, — го* ворил Ако. — Теперь у нас на три винтовки и два ре* вольвера больше, чем было сегодня утром. Но не надо думать, что белые завтра повторят то же самое, что они делали сегодня. Так же, как мы, они теперь сове* щаются и стараются придумать какую-нибудь хит* рость, новые приемы, которыми они попытаются об* мануть нас. Поэтому ригондцы должны быть начеку и стараться еще лучше прятаться, чем сегодня.
Совещание командиров и старшин затянулось за полночь. Ако поручил своим помощникам и старшинам лагерей как следует объяснить всем жителям острова, что попасть в руки захватчиков означает заведомую смерть, но если, несмотря на все предосторожности, какой-нибудь островитянин попадет в плен, то надо уметь молчать, не говорить ни слова и ни за что не выдавать тайных убежищ своих соплеменников, — какие бы муки ни пришлось переносить.
Люди разошлись и отправились к своим группам, чтобы вместе с остальными вздремнуть несколько часов и набраться сил. Когда Ако остался один, возле него из темноты вынырнула женщина, которую он любил больше всего на свете.
— Ты жив и здоров, Ако… — сказала Нелима. — Я очень рада. Плохо, что я не могу всегда быть с тобой. Тогда мое сердце было бы совсем спокойно.
— Думай о нашем ребенке, Нелима, — ответил Ако. — Тебе во что бы то ни стало надо остаться в живых… ради него, Нелима.
Она прижалась к нему, грея свои озябшие руки на груди Ако. Тогда Ако взял руки Нелимы в свои пальцы и стал согревать их своим теплым дыханием. Оба они думали одну думу и не произнесли больше ни слова. Через несколько дней должно было появиться на свет новое существо… Это одно из самых значительных событий, может быть, самое значительное в жизни человека. Угроза смерти черной тенью носилась над островом, огромное бедствие тучей нависло над родиной Ако, муки и унижения сулил завтрашний день, и все же ни Ако, ни Нелима не поддавались слабости. Прислушиваясь к монотонному плеску дождя и тихим, полным таинственности ночным звукам, они думали о своем будущем и мечтали. Зловещими предчувствиями и великими надеждами полнились в эту ночь сердца всех мужчин и женщин их племени. С большей нежностью, чем обычно, укрывали матери своих малышей в легких хижинах, и глубокая задушевность приветным огнем горела в глазах мужчин, когда они смотрели на своих жен. Все люди на острове стали сегодня ближе и дороже друг другу, и вместе с этим росла сила их коллектива.
8
Капитан второго ранга Спенсер в тот вечер долго оставался один в своем салоне. Он отказался принять старшего корабельного инженера Робинса, резко оборвал своего первого помощника Элиота, а когда кок спросил, что готовить на ужин, Спенсер пинком вышвырнул его из салона.
Его душил ужасный гнев и жгучий стыд. За все время, что Спенсер служил в королевском военном флоте, ни один человек не мог уличить его в малодушии. Как раз наоборот: все считали его сорвиголовой, отчаянным храбрецом и человеком, презирающим смерть. Сегодняшнее происшествие было темным, позорным пятном в биографии Спенсера — что-то нелепое и необъяснимое. В самом деле, чем объяснить, что такой бывалый и закаленный вояка, каким, без сомнения, был Спенсер, после первого же выстрела противника потерял голову и поддался панике, а после второго выстрела — вместо того, чтобы своей выдержкой показать образец мужества подчиненной ему воинской части, первый задал тягу с поля боя, вызвав общее бегство. Что теперь думают о своем командире его подчиненные? Как он будет смотреть в глаза офицерам и матросам?
Долго Спенсер ломал голову, силясь найти объяснение своему позорному поведению. В памяти он еще я еще раз перебирал все подробности события, анализировал свои настроения и ход мыслей на разных этапах сегодняшней битвы. Наконец он с большим трудом до чего-то додумался, что показалось ему более или менее верным. По мнению Спенсера, виною всему было убеждение лично его и всего экипажа в том, что со сторолы островитян исключается какое бы то ни было сопротивление. В изображении Портера это были до крайности ограниченные, примитивные, суеверные людишки и все их вооружение состояло из нескольких старых луков и острог для ловли рыбы. Исходя из этого убеждения, была спланирована вся операция. Несколько пушечных выстрелов должны были вселить панический страх в сердца островитян, чувство своей неполноценности и бессилия перед белыми людьми, — а потом и одного белого матроса за глаза хватит, чтобы гонять их по острову, как перепуганную отару овец. Начало операции будто бы подтвердило эти предположения: островитяне не осмелились пикнуть, когда матросы разрушали их хижины и лодки. Уверенность нападающих в совершенной безобидности противника после этого еще более возросла. В таком настроении Спенсер и послал тогда своих людей в наступление на рощу. Внезапный выстрел из кустов был до такой степени чудовищно неожиданным, что потряс Спенсера до глубины души, вывел из равновесия, вызвал чисто животное побуждение — во что бы то ни стало спасти свою шкуру. Если бы Спенсер знал, что у островитян имеется огнестрельное оружие и они умеют обращаться с ним, он бы соответственно настроил себя, мобилизовал свои душевные силы и приготовился к величайшим опасностям.
Теперь же ему оставалось лишь горько сожалеть, что не к месту пренебрег старой военной мудростью: никогда не следует недооценивать своего противника. Конечно, его ненависть к островитянам от этого ни на йоту не убавилась.
Если до сих пор Спенсер их ненавидел за то, что они посмели восстать против белой расы вообще, то теперь к этой ненависти добавилась звериная ярость, вызванная пережитым позором. Что может быть ужаснее, чем оказаться смешным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36