XXVIII Маргарита де Пон госпоже де Лерм. «Дорогая моя! Напрасно я жду ответа от тебя на мои письма. Ты упорно не отвечаешь мне. Что это значит? Однако я сильно нуждаюсь в твоих советах, потому что твоя маленькая Маргарита, мнившая себя когда-то сильной и насмешливой, чувствует себя теперь совершенно беспомощной. С чего начать? Мне так много надо сообщить тебе, рассказать о стольких происшествиях. Я пишу тебе в полночь. Сегодня мы обедали в Монгори. Ах, моя дорогая, какое ужасное зрелище! До сих пор я бывала очень редко у своего будущего мужа; так как я раньше смотрела на него только как на друга моего отца, то находила вполне естественным, что человек его лет окружает себя воспоминаниями прошлого, живет в старом замке и сам напоминает собою один из тех фамильных портретов, которыми у него увешаны стены. Но сегодня… Ах, дорогая моя, пожалей меня, потому что холод объял мое сердце, когда я въехала в ворота, украшенные фамильным гербом. Старый замок и старый муж — вот мой удел. Если бы ты знала, как он стар, мрачен, покрыт плесенью — этот феодальный замок, где последний из рода де Монгори проводит свои дни. Если мне придется жить здесь, я умру от страха и скуки через полгода. Вообрази, этот достойный маркиз захотел ослепить свою молодую будущую жену, да, моя милая, ослепить величием прошлого в соединении со скукою настоящего. Обед был сервирован в большом парадном зале, где предки Монгори, блестя кирасами, смотрели из своих потемневших рам, как ели их потомки. Самый молодой лакей, прислуживавший нам, был одного возраста с маркизом. Отец мой находит все это очаровательным. Я шучу, но сердце мое сжимается от боли, дорогая Октавия, потому что несколько часов назад… О, я все скажу тебе, теперь я все поняла… Я догадалась, что люблю, да, я люблю де Ласи… безумно, горячо, как только можно любить… И кровь приливает к моему сердцу от этого признания, — он также любит меня… Я угадала это! Я видела, как в глазах его блеснул ревнивый огонек, когда мой старый жених поцеловал меня в лоб… Что делать? Что делать? Отец обожает меня, но он раб своего слова и дружбы. Он будет неумолим; посоветуй мне, Октавия, отвечай мне поскорее. На этот раз твоя Маргарита в опасности». XXIX Гонтран и Маргарита любили друг друга, но не смели признаться себе в этом, хотя глаза их и взволнованный голос говорили яснее всяких признаний. Шевалье д'Асти следил за ростом этой вспыхнувшей любви и старался отвлечь внимание барона. Тем временем в замке Монгори шли приготовления к свадьбе.Как мы уже знаем, де Монгори провел почти всю свою жизнь в одиночестве. Маркиз принадлежал к числу людей, живущих по известным традициям; покойный маркиз Флар-Монгори, его отец, женился три четверти века назад в этом же самом замке; теперешний маркиз, подражая отцу, хотел также отпраздновать свадьбу в Монгори; венчальный обряд предполагалось совершить в капелле замка, а затем должен был последовать роскошный пир, на котором должны были присутствовать все соседние дворяне.Маркиз написал вдовствующей герцогине д'А… которая была его другом в течение сорока лет, прося ее выбрать ему свадебную корзинку; затем он по секрету призвал человек двадцать рабочих, чтобы реставрировать и омеблировать в современном вкусе один из флигелей замка, который предназначался для его будущей жены. Старик внезапно почувствовал себя влюбленным; он начал считать дни, отделявшие его от ожидаемого счастья, и дни эти, по его мнению, тянулись слишком медленно; для Маргариты же и Гонтрана, наоборот, они летели страшно быстро.Гонтран едва удерживался от желания убить этого старика, но всякий раз, когда он чувствовал на себе спокойный и насмешливый взгляд шевалье, этот взгляд укрощал его.Но не одна свадьба Маргариты беспокоила Гонтрана, он боялся также таинственных замыслов д'Асти. Тысячи предположений мелькали у него в голове. Однажды вечером, возвращаясь из Монгори в десять часов, Маргарита по желанию отца села с ним в карету, поручив свою лошадь шевалье д'Асти, который ехал с левой стороны кареты, тогда как Гонтран ехал с правой.Минут через двадцать оба всадника отстали.— Ну, маркиз, — спросил шевалье, — о чем вы замечтались?Гонтран смутился.— Я? Ни о чем, — ответил он.— Так! — вскричал д'Асти, улыбаясь. — Держу пари, что, если я обращусь с подобным же вопросом к кузине Маргарите, она ответит мне то же, что и вы.Де Ласи смутился еще более и промолчал. — Вы любите Маргариту, — продолжал шевалье. — Вы любите ее, маркиз, и она также любит вас.— Я? — проговорил Гонтран взволнованным голосом.— Черт возьми! Ведь это видно сразу. Гонтран пожал плечами.— Друг мой, — продолжал шевалье, — вы прекрасно знаете, что это правда, но я не стану, если хотите, обращать на это внимания, хотя буду чрезвычайно доволен.Гонтран пристально взглянул на шевалье.— Ваша любовь послужит препятствием браку Маргариты с Монгори, — продолжал д'Асти, — и я должен быть доволен этим, потому что брак маркиза разорит нашего Друга Эммануэля.— Понимаю, — сказал Гонтран. — И это ваше единственное желание?— Извините, — возразил шевалье, — я уже говорил вам, что если де Монгори не женится на моей кузине, то на ней женюсь я.Голос шевалье звучал так спокойно и уверенно, что де Ласи, взбешенный, искал пистолет в сумке седла, чтобы раздробить голову этому человеку, который осмелился утверждать, что он женится на Маргарите.— Послушайте, — сказал он вне себя и с иронией, — сознайтесь, что вы в течение целой недели позволяете странным образом шутить надо мною.— Ба!Вы утверждаете, что я люблю мадемуазель де Пон.— Да.— И что она любит меня…— Это несомненно. Значит, если это так?— Я уже сказал вам, что я в восторге от этого.— В таком случае женюсь на ней я.— Вы? Нет!— А почему, позвольте спросить?— Потому, — спокойно ответил шевалье, — что я сам хочу жениться на ней, и вы должны помочь мне в этом. Разве мы не обещали поддерживать друг друга.Губы Гонтрана дрожали от злобы.— Если Маргарита любит меня настолько, что откажет маркизу, то она откажет и вам.— Как бы не так! — воскликнул шевалье. — Первая любовь скоро проходит. Если понадобится, я подожду.При этих словах маркиз взглянул на шевалье, глаза которого сверкали такой энергией и решимостью, что он невольно вздрогнул.— Сударь, — холодно сказал Гонтран, стараясь сдержать свое раздражение, — будьте добры ответить мне, как вы думаете, господин де Пон, ваш дядя, откажет мне, если я сделаю предложение его дочери?— Несомненно. Мой дядя сдержит слово, данное де Монгори. Притом он очень ценит богатство, а у вас состояние небольшое.— Тем не менее, — возразил Гонтран, — я решил жениться на мадемуазель де Пон.Шевалье пожал плечами.— Этот проект неисполним, и вы убедитесь в этом сами, — сказал он.— Отчего?— Во-первых, Маргарите только девятнадцать лет, поэтому ей придется ждать еще два года до совершеннолетия, а в течение этого времени многое переменится.— Дальше? — проговорил Гонтран, которого раздражало спокойствие шевалье.— Затем, — продолжал последний, — вам прекрасно известно, что я тоже решил жениться на ней.— Этого никогда не будет! — вскричал в свою очередь Гонтран.— Почему же?— Потому что я люблю Маргариту.— В таком случае, похитьте ее. Это единственный способ помешать ее свадьбе с де Монгори. Вы знаете, что свадьба назначена через неделю, и вам нельзя терять времени.Вернувшись в замок, Гонтран и Маргарита были очень задумчивы, но барон де Пон ничего не замечал.Маргарита, встав из-за стола, пошла к себе; но, проходя мимо Гонтрана, она услыхала, как он шепнул ей:— Ради вашего счастья и моей жизни, приходите в десять часов в оранжерею.В замке ложились рано. Де Пон показывал пример, удаляясь в покой в девять часов: слуги, следуя деревенскому обычаю, тоже ложились рано, зато вставали на рассвете. Не подчинялись общему порядку только Маргарита и Гонтран. Но в течение нескольких дней Маргарита уходила к себе тотчас после отца, а Гонтран шел гулять с д'Асти по парку, но чаще один.В этот вечер у д'Асти заболела голова и он ушел в свою комнату. Гонтран, отправившись на прогулку в половине десятого, увидел, что в комнате шевалье уже нет огня.Де Ласи хорошо знал расположение комнат. Оранжерея была отдельным зданием и соединялась с жилой частью дома галереей, в конце которой находилась маленькая витая лестница. Эта лестница, новой конструкции, была сделана по желанию Маргариты, которая очень любила разводить цветы и ходила часто в оранжерею в холодные, туманные осенние утра. Благодаря этой лестнице она могла, не спускаясь во двор, проходить в оранжерею.Де Ласи потихоньку спустился по лестнице и прошел галерею; войдя в оранжерею, он спрятался за апельсиновым деревом. Дверь из оранжереи в жилое помещение замка не запиралась ни днем, ни ночью. Весь замок уже спал, когда часы пробили десять. Неподвижный, затаив дыхание, Гонтран ждал Маргариту с бьющимся сердцем. Он боялся, что она не придет.Но скоро легкий шорох раздался на лестнице, и молодая девушка вошла.Влюбленные взялись за руки и молча, взволнованные, смотрели друг на друга.— Вот и я, — сказала наконец Маргарита.— Вы пришли, благодарю вас, — сказал Гонтран, почтительно прикасаясь губами к ее руке.— Сударь… — сказала молодая девушка, стараясь преодолеть свое волнение, — вы хотите серьезно поговорить со мною, не правда ли?— Маргарита, — прошептал де Ласи, — подумали ли вы о будущем?Молодая девушка вздрогнула.— Что вы хотите сказать? — спросила она.— Я говорю о том близком будущем, которое вас ожидает… о свадьбе…— О, никогда! Завтра я пойду к отцу… брошусь перед ним на колени… буду умолять его…— Ваш отец будет неумолим.— Ну, так я буду противиться… я откажу де Монгори.— Маргарита, — возразил Гонтран, — есть только один способ избегнуть грозящего вам несчастия.— Какой? — спросила она.— Бежать.Это слово, как громом, поразило Маргариту. Молодой светской девушке, воспитанной в старых дворянских традициях, предложить бежать из родительского дома, от домашнего очага, где прошло ее детство, сказать ей: «Сегодня ночью вы бежите… не попрощавшись со старыми, вырастившими вас слугами, не поцеловав седую голову отца, для которого вы составляете радость и гордость, бежите, не отдыхая ни днем, ни ночью, пока не очутитесь на чужой земле, где наш закон не может преследовать похитителей…» Не значит ли это оскорбить честь женщины, которая стыдится всего противозаконного?Гонтран понял, что происходит в душе Маргариты, и он упал перед ней на колени.— Маргарита, — прошептал он, — я люблю вас и буду счастливейший из смертных, если вы согласитесь принять мое имя… Скажите, согласны ли вы?— Да, — ответила она чуть слышно.— Тогда бежим, — сказал он страстно, — потому что здесь наше счастье невозможно… слишком много врагов угрожают нам… мы уедем в Англию.— Отец добр, — пробормотала Маргарита. — Он не захочет, чтобы его дочь была несчастна.— О! Препятствие не в одном вашем отце.— Я не знаю других, — сказала она простодушно. Гонтран смутился; он чуть не выдал тайну общества.— Маргарита, — произнес он, — верите ли вы, что я человек честный?— Конечно, — ответила она.— Если я сообщу вам нечто, поверите вы мне?— Клянусь.— Ну так слушайте. Страшная опасность грозит нам обоим… если мы останемся здесь… наше счастье рушится навсегда, любовь наша будет сокрушена, как былинка.— Но, наконец, — спросила Маргарита, — кто же эти враги и в чем опасность?— Увы! — прошептал Гонтран. — Я не могу вам этого сказать. Это тайна между мною и Богом, Маргарита, это тайна не моя…Видя ее удивление, он приложил руку к сердцу и продолжал:— Верьте мне… я вас люблю и говорю правду…— Бежать, — прошептала растерявшаяся Маргарита… Бежать от отца… разве это возможно? О, нет, никогда!..— В таком случае прощайте, Маргарита, — печально сказал Гонтран. — Я завтра уеду, так как не хочу быть причиной ваших несчастий…— Что вы говорите? — вскричала она.— Выходите замуж за де Монгори, — продолжал маркиз. — Может быть, вы будете счастливы…— Боже мой! Боже мой! Я с ума схожу! — прошептала молодая девушка вне себя от горя.— Прощайте… Маргарита… — повторил Гонтран и сделал шаг к двери.— Гонтран!.. — воскликнула Маргарита, и вся душа ее вылилась в этом слове. — Говорите, приказывайте… я люблю вас!— Так надо бежать, бежать, завтра же…— Но как?— Завтра вечером, в полночь… все будет готово… Маргарита ушла, подавив вздох; любовь к Гонтрану победила в ней чувство к отцу.Что касается Гонтрана, то он сразу превратился в человека решительного, которого не страшат препятствия. Маргарита обещала ему следовать за ним; у него оставалась только одна цель — подготовить бегство. XXX В замке обыкновенно завтракали в дни охоты в половине девятого, а в остальные дни в десять часов.— Дядя, — сказал д'Асти, войдя в столовую и пожимая руку Гонтрану, — наш друг покидает нас на двое суток.— Почему? — спросил удивленный барон. Маргарита, вошедшая в эту минуту, не смогла скрытьсвоего изумления. Молодая девушка сильно побледнела и опустила глаза, губы ее побелели, все обличало пережитое ею волнение.— Как! Вы покидаете нас? — спросила она.— Да, — ответил за Гонтрана шевалье. — Мой друг де Ласи едет осмотреть замок Фолейн и, вероятно, там ночует. Я даже советую ему проехаться до Шастеля, другой археологической достопримечательности.— Может быть, — пробормотал Гонтран.Он взглянул на Маргариту, и глаза его сказали: «Я лгу… я хочу подготовить все для нашего бегства».Де Пон нашел проектируемую поездку Гонтрана вполне естественной и сел за стол очень веселый; он начал говорить о близкой свадьбе Маргариты.— Ах да, дядя, — лицемерно спросил д'Асти, — значит, свадьба решена окончательно?— Конечно, — ответил де Пон, — даже сам король не мог бы ничего изменить.— Вот как!— Племянник, — строго сказал барон, — когда человек, подобный мне, даст слово, то даже Бог не помешает ему сдержать его.Гонтран и Маргарита переглянулись, как бы говоря: «Дольше нельзя колебаться».Шевалье рассчитывал именно на такой ответ барона, чтобы победить нерешительность Маргариты.Де Пон поспешно позавтракал. На нем уже был надет охотничий костюм.— Ты поедешь? — спросил он шевалье.— С удовольствием, дядя.— Сегодня погода прекрасная. Поедем с нами, маркиз, дорога в Фолейн идет на пол-лье та же самая, что и в Монгори.Сказав это, Пон поцеловал свою дочь в лоб.— А ты, значит, останешься одна? — спросил он ее.— Я поеду навестить тетю, — отвечала Маргарита. Гонтран уличил время, когда шевалье и барон выходили из столовой, и, подойдя к молодой девушке, шепнул ей:— Сегодня вечером в десять часов… в конце парка… я все устрою…Маргарита побледнела, но утвердительно кивнула головой. Гонтран отправился с шевалье и бароном.Час спустя три всадника доехали до перекрестка, где они должны были расстаться. Де Пон и его племянник поехали налево, а Гонтран направо и скоро исчез в лесной чаще. Но, проехав с четверть лье, маркиз вдруг повернул обратно, пришпорил лошадь и, проехав немного по берегу Ионны, переправился через нее вброд, затем поскакал по дороге в Кламеси, куда приехал в полдень. Он направился к той самой гостинице, где при проезде достал лошадь и проводника. План Гонтрана еще не был окончательно составлен, но он решил пока найти резвых лошадей и почтовую карету.У входа в гостиницу Гонтран де Ласи заметил сидящего на скамейке лакея, поразившего его своими манерами парижанина; на лице у лакея, одетого по-дорожному, было как будто написано: меня можно нанять и купить; невдалеке от него стояла карета, запряженная парою отличных лошадей.— Это ваша карета? — спросил Гонтран.Лакей поклонился маркизу, как человек, понимающий с полуслова.— Не совсем. Но это все равно. Гонтран вопросительно взглянул на лакея.— Сударь, — сказал последний, — я камердинер одной дамы, которая возвращается в свое поместье, отстоящее в пяти лье отсюда, и мне приказано отвезти дорожную карету в Париж к завтрашнему вечеру…«Завтра вечером, — подумал Гонтран, — это поздно, но не беда!»Затем, обратившись к лакею, он спросил:— Хотите вы заработать пятьдесят луидоров?— Черт возьми! А что прикажете сделать? — спросил лакей.— Во-первых, завтра вечером, когда начнет смеркаться, вы будете ждать меня с каретой в указанном мною месте.— Хорошо, а что дальше?— Затем, — продолжал Гонтран, — вы отвезете нас в Париж как можно скорее.Лакей улыбнулся, поняв, в чем дело.В это время, в нижнем этаже гостиницы, в одном из тщательно завешанных окон, откинулась занавеска, и любопытные глаза, глаза женщины, устремились на Гонтрана де Ласи в то время, когда он передавал повод своей лошади лакею. Занавеска опустилась. Гонтран вошел в гостиницу и начал расспрашивать хозяина о путешественнице, возвращающейся в свое поместье.— Это очень красивая женщина, одетая во все черное, — ответил ему тот. — Откуда она едет, я не знаю, потому что она не захотела сказать мне своего имени;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60