Ведь он так беспомощен и слаб! Тебя я тоже очень люблю, но порой мне кажется, что ты смог бы обойтись вообще без любви. Ты делаешь вид, что не нуждаешься ни в ком, и люди платят тебе тем же. Но от меня ты не скроешь своего отчаяния, нет! Ты близок и дорог мне. Скажу больше: случись со мной беда, только к тебе я пришла бы за помощью, потому что доверяю тебе одному, Эдвард.
Граф, зло поджав губы, смотрел холодно и отстранение Он ненавидел себя за то, что выдал свои чувства, – много лет он учился сдержанности и равнодушию. Он не понимал, что заставило тетку оправдываться перед ним: ведь и для него проблемы Фреда были важнее его собственных.
– Вы не обязаны объясняться, тетя Ипатия, – твердо произнес он почти по слогам. – Я давно уже не зеленый юнец, которого могут обидеть чьи-то предпочтения.
– Милый Эдвард, – со вздохом сказала Ипатия, – мы все становимся беззащитными детьми, когда дело касается любви. Надеюсь, когда ты достигнешь моих лет, ты и сам поймешь это.
Эдвард изо всех сил надеялся, что этого не произойдет. Любовь никогда не входила в его планы на будущее. Но недаром говорят: расскажи Богу о своих планах, пусть Господь посмеется!
Вдовствующая герцогиня оказалась самой удивительной женщиной из всех, с кем приходилось сталкиваться Флоренс. Она была шести футов ростом, почти как мужчина, статная и высокомерная, и совсем не выглядела на те годы, которых достигла. Внимательные голубые глаза, похожие на два бриллианта в окантовке ресниц, казалось, смотрели в самую душу. Синее платье в серебряную полоску с зауженной талией и турнюром делали герцогиню еще выше.
Едва слуга ввел Флоренс в дорого обставленную комнату и представил хозяйке дома, у нее начали дрожать колени. Потолки здесь были такими высокими, что кружилась голова, лепнина на них была просто великолепна. А на то, чтобы вымыть гигантскую люстру, у слуг наверняка уходил целый день. Кресла, стол и шкафы светлого дерева с золочеными ручками и окантовкой были почти такими же, как в доме портнихи, и это даже позабавило девушку. Только в этой комнате не было ни единой подделки.
– Стойте прямо, юная леди! – приказала герцогиня, заметив, что Флоренс незаметно озирается. – Как я могу хорошенько разглядеть вас, если вы сутулитесь!
Флоренс чуть сузила глаза от удивления – она-то знала, что стояла прямо, расправив плечи, как солдат на военном параде. Щеки сразу стало заливать краской. Герцогиня медленно обошла ее, постукивая тростью из слоновой кости. Наверняка вдова больше любила эту трость за звук, который она издавала, чем на самом деле нуждалась в ней.
– Хм, – хмыкнула Ипатия, рассматривая Флоренс. Она остановилась позади нее, изучая покрой платья, и девушка не осмелилась обернуться или спросить, что означает это хмыканье. – Кто пошил это платье?
– Мадам Виктуар с Бонд-стрит, ваша милость, бывшая партнерша мистера Уэрта.
– Никогда не слышала про такую, – отрезала вдова, оказавшаяся опять напротив Флоренс и вновь уставившаяся на нее внимательными глазами. – Этот оттенок красного идет вам, мисс Фэрли, но едва ли подходит для столь юного создания, которое заливается краской при каждом удобном случае.
– Платье шилось не на меня, ваша милость. Это все, что оказалось на руках у портнихи. Она не успела скроить новое за такой короткий срок, – пояснила Флоренс, защищая француженку. Ей всегда было легче вступаться за других, нежели за саму себя.
– Хм, – снова произнесла герцогиня, поедая девушку глазами. Помолчав еще несколько секунд, она снова пустилась в путешествие вокруг Флоренс, ритмично постукивая тростью. – На фортепьяно играете?
– Довольно сносно, ваша милость.
– Поете?
– Несносно, ваша милость.
Постукивание трости прекратилось. Флоренс затаила дыхание. Она явственно ощутила, как два бриллианта глаз буравят ее затылок.
– Хочешь казаться умнее, чем ты есть, девочка?
– Нет, ваша милость, – отчеканила Флоренс. – Это вырвалось само собой.
За спиной раздался странный звук. Смешок?
– Вот как? – фыркнула герцогиня. Помолчав, она добавила: – Хватит на этом. Присядь и выпей со мной чаю. Впрочем, можешь отказаться, а я все равно чашечку выпью. И вот еще что: прекрати называть меня «ваша милость». Для тебя я тетя Ипатия.
– Тетя Ипатия? – Флоренс была так изумлена, что почти рухнула в кресло, так как ноги отказались ей служить. Она была уверена, что после такого придирчивого осмотра и ее неосторожного ответа на вопрос о пении герцогиня с позором выгонит ее.
– Да. А ты – моя племянница. Или ты всерьез полагаешь, что я собираюсь представить королеве дочь никому не известного викария? – И герцогиня весело захохотала.
– О, ваша ми... тетя Ипатия! Я не осмеливалась просить вас о...
– Вот и зря, девочка. Тебе пора научиться смелости. Я не хочу, чтобы моя протеже оказалась испуганной серой мышкой.
– Быть может, я и испугана, – тихо, но твердо возразила Флоренс, – но я точно не серая мышка.
Герцогиня глянула на нее изучающе, и девушка дерзко вздернула подбородок. Да, она робкая, несмелая, но не мышка. Это верно. Серая мышь не бежит из-под родного крова в незнакомый Лондон, не пытается выгадать себе более достойную судьбу, чем прозябание в провинции на жалкие крохи, оставленные отцом. Нет, она точно не мышка!
– Бесхребетным существом тебя точно не назовешь! Пей свой чай! – усмехнулась вдова. – Видишь ли, большинство людей в обществе так привыкли прогибаться, что едва пытаются выпрямить спину, как она сразу ломается. В тебе есть упрямство, но есть и благоразумие. Главное, не дай одному взять верх над другим.
– Я запомню это, ваша милость, – кивнула Флоренс.
– Тетя, – поправила герцогиня и отхлебнула чаю. – Но возможно, в скором времени ты станешь моей крестницей.
И она рассмеялась, заметив, как Флоренс в замешательстве уставилась на нее.
– Жду с нетерпением, когда смогу вывезти тебя в свет. Ты станешь сенсацией сезона, тебя ждет большой успех, поверь мне, детка. Тобой будут интересоваться, и желающих быть представленными придется заносить в список.
– Но мне не нужен успех, ваша ми... тетя, – возразила девушка. – Все, к чему я стремлюсь, – это достойный человек. Пусть даже единственный.
– Такой найдется, детка. Точно найдется! – заверила ее герцогиня. – И он будет далеко не единственным. Но сначала мы с тобой хорошо повеселимся!
И она снова удивила Флоренс, подмигнув ей, как девчонка.
Герцогиня выделила Флоренс на втором этаже шикарную комнату, окна которой выходили на Гросвенор-сквер. Лиззи досталась небольшая смежная комнатка. Поскольку манеры служанки оставляли желать лучшего, вдова приказала обучить ее всему, что должна знать гувернантка леди из хорошей семьи.
– Это просто сон! – восклицала Лиз в восторге. – Ой, мисс, вы только не щипайте меня – я так боюсь проснуться!
Сама Флоренс не разделяла ее оживления. Ей было странно, что богатая и уважаемая герцогиня решила потратить свое драгоценное время на бедную провинциальную девушку. Конечно, тетя Ипатия уверила ее, что в свое время мистер Моубри оказал ей услугу и теперь она просто платит по счетам, приняв его предложение вывести Флоренс в свет. Но девушка с самого начала поняла, что герцогиня не из тех, кого можно обязать простой услугой, и не считала, что поверенный вправе требовать вернуть ему долг столь неожиданным образом. Похоже, у тети Ипатии есть другие тайные причины, по которым она сделала Флоренс своей протеже. Но какие? Соперница-дуэнья, чью дочь должна затмить девушка на ярмарке невест? Даже это более похоже на правду, думала Флоренс.
Она отдавала себе отчет, что ее подозрительность просто неприлична. Отец всегда учил ее видеть в людях только хорошее, а не ковыряться в истоках их поступков. Сейчас он ей сказал бы, что следует поблагодарить за помощь, а не задаваться глупыми вопросами.
Спустя два дня Ипатия пожелала отвезти девушку к своей портнихе, державшей дорогой магазин в центре Бонд-стрит, а не на окраине, как мадам Виктуар, но Флоренс отклонила предложение.
– Я плачу, а тебе стоит соглашаться, – настаивала герцогиня.
Флоренс не уступала. Ей понравилась француженка, и она не хотела менять портниху.
– Кроме того, если у меня получится найти себе мужа, я обязательно выплачу вам все, что вы на меня потратили, – уверенно сказала девушка.
Она заметила, как не по душе были такие слова Ипатии, но не пожелала менять свое мнение.
– Ты еще скажи, что заплатишь за комнату и содержание! – фыркнула, наконец герцогиня.
– Если ваша милость пожелает, – твердо сказала Флоренс.
– Пффф! Никогда не знаешь, что удумают современные девушки!
Флоренс опасалась, что мадам Виктуар не придется вдове по душе – француженка вела себя довольно фамильярно и откровенно. Но к ее удивлению, герцогиня приняла портниху вполне благосклонно. Более того: у них оказались на редкость схожие вкусы в одежде. Так Флоренс получила три новых французских корсета, четыре дорожных платья, шесть обеденных и столько же бальных. Кроме того, теперь в ее гардеробе были десятки сорочек и накидок, а уж сколько пар обуви стояло на нижней полке, она так и не запомнила. И похоже, тетя Ипатия не собиралась останавливаться на достигнутом.
– Нам нужно больше красивых вещей, гораздо больше! – вещала она. – Настоящая леди должна иметь столько платьев, чтобы можно было надевать их весь сезон, ни разу не повторившись!
– Это просто безумие! – хваталась за голову Флоренс. – Человек, который возьмет меня в жены, попадет в долговую зависимость!
Ипатия только милостиво улыбалась над этой шуткой. Между тем Флоренс и не думала шутить.
В субботу пришли карточки с приглашениями. На них было обозначено имя герцогини, а внизу добавлено имя Флоренс.
Ипатия сделала все, чтобы о ее протеже услышали. Всего было тридцать карточек, и если Флоренс и поразило их количество, она лишь только кивнула Ипатии.
– Мы должны выбрать, с кого начать, – назидательным тоном произнесла герцогиня.
Был поздний вечер, и они сидели в будуаре вдовы – сама Ипатия в шезлонге, Флоренс подле нее. Странно было сидеть так, ничего не делая и не занимаясь домашними делами. В доме Флоренс почти не было слуг, и потому хозяева сами готовились ко сну. Здесь все было иначе. Камин был жарко растоплен, и комната наполнялась теплом после прохладного майского дня. Возле шезлонга стоял небольшой столик с чаем. Все это приготовили невидимые слуги, и Флоренс за пару недель так и не привыкла к подобной роскоши.
– В чью пользу мы должны сделать выбор? – спросила она.
– Прежде всего это должны быть те, кто наделен властью. Богатые и уважаемые люди. Те, в чей круг попасть сложнее всего, почти невозможно.
– Но для вас нет ничего невозможного, тетя.
Герцогиня взглянула на Флоренс строго, но глаза ее смеялись.
– Разве я учила тебя лести?
– Нет, ваша милость, – ответила девушка, тоже едва заметно улыбаясь. – У вас не было на это времени.
– Ах, детка, – засмеялась Ипатия открыто. – Тебе так к лицу улыбка. Когда ты напугана, ты выглядишь слишком чопорной.
– Если я верно поняла, большинству людей нравится внушать страх. Им по душе люди, которые принимают их игру.
– Да, – вздохнула герцогиня, отпивая из чашки. – Увы, это так.
Она протянула руку и погладила Флоренс по щеке. Это было такое мягкое и естественное движение, что девушка даже не удивилась. Она смотрела на вдову, видела ее прямой и тонкий нос, глубокие и ясные глаза. Кто она такая, эта герцогиня? Расчетливый делец или добрая женщина, мучимая одиночеством? Как ни боролась с собой Флоренс, мучаясь сомнениями и подозрениями, но сердце уже тянулось к «тетушке Ипатии», и она ничего не могла с этим поделать. Мать Флоренс умерла так рано, что она не познала материнской заботы и ласки. И то робкое, несмелое чувство, поднявшееся в груди, когда рука герцогини коснулась ее щеки, было так похоже на нежность, что Флоренс сдалась.
Какая разница, пытаются ее использовать или нет! В конце концов, она тоже выиграет от этой сделки, а потому подозрения лишены всякого смысла. Флоренс угадывала внутренним чутьем, что герцогиня была одинока и нуждалась в близком человеке. Что плохого, если этим человеком станет она, Флоренс Фэрли, которой не место здесь, но которую приняли как равную?
И она робко улыбнулась восседавшей возле нее женщине.
Утро субботы началось для Флоренс с невыносимой пытки: Лиз пыталась затянуть на ней ее старый корсет по всем правилам. Герцогиня, вошедшая проследить за процессом, давала указания. Новые корсеты должны были прислать через неделю, а старый был жестким и неудобным.
– Вдохни и задержи дыхание! – приказала Ипатия. – И лучше держись обеими руками за спинку кровати, пока Лиззи не оторвала все ленточки. Нечего дергаться, как будто тебя пытают! Придется привыкнуть.
Флоренс вцепилась пальцами в деревянную спинку и слабо застонала при очередном рывке. Она почти не могла дышать.
– Если упадешь в обморок, мы ослабим завязки, – хмыкнула герцогиня.
Жесткие косточки корсета еще сильнее вонзились в ребра и талию. «Господи, – подумала Флоренс, – неужели в этом панцире можно еще и танцевать?»
– Вам... надо... в чем-то помочь, тетя? Вы за этим... пришли? – спросила она, задыхаясь.
– Помощь мне не требуется. А вот твое присутствие на завтраке просто необходимо. Потрудись надеть кисейное платье кремового цвета. Ну, то, что с бархатными бантами, – приказала герцогиня. – Сегодня к нам приедут наши мальчики. Так что у тебя будет пробный светский завтрак.
– Мальчики? – спросила Флоренс обеспокоенно, не оборачиваясь.
Ипатия простучала тростью за ее спиной, приближаясь.
– Мои племянники. И твои кузены, если ты не забыла! – Герцогиня назидательно подняла вверх указательный палец. – Так что никаких «милорд» или «виконт». Для тебя они Фредди и Эдвард.
– О! – слабо пискнула Флоренс. Сердце взволнованно зачастило, и из-за узкого корсета перед глазами замелькали темные мушки.
Завтрак в обществе мужчин! Богатых мужчин! Титулованных особ! Что с того, что они всего лишь родственники герцогини, и по легенде – родственники самой Флоренс. Девушка так разволновалась, что ее стало подташнивать. Да ей кусок в горло не полезет!
Но беспокоилась она напрасно, потому что едва ее представили Фредди, как тот немедленно вовлек ее в легкую беседу.
– Привет, кузина! – весело воскликнул он, едва появился в прихожей.
Флоренс подумала, что никогда не встречала такого красивого мужчину. У него были густые волнистые волосы золотисто-коричневого оттенка и ярко-голубые глаза. А уж улыбаться он умел так, что сразу располагал к себе – безо всяких предисловий.
– Как поживаете? – смущенно пробормотала Флоренс, не осмелившись улыбнуться в ответ.
Брат Фреда был совсем другим. Поначалу девушка вовсе не заметила его мрачный силуэт на фоне окна – так была заворожена улыбкой виконта, поэтому когда он беззвучно возник совсем рядом, протягивая руку для знакомства, она очень удивилась и уставилась на него во все глаза вопреки этикету.
– Доброе утро, – поприветствовал ее Эдвард учтиво, но холодно. У него были такие же синие глаза, как и у брата, только ресницы оказались гуще и чернее, что придавало его взгляду колючесть и настороженность. Он тоже изучал ее, и это совсем не понравилось девушке. Она в очередной раз ощутила, как косточки корсета сдавили ребра, грозясь раздавить.
– Ну давай же, поцелуй ей руку, – подбодрила графа Ипатия. – Этой юной леди не мешает узнать все тонкости этикета.
Эдвард повиновался, хотя от Флоренс не укрылось легкое раздражение, мелькнувшее в его взгляде, будто все происходящее казалось ему глупым и ненужным. Губы коротко коснулись ее холодных пальцев, не задержавшись ни на мгновение, но Флоренс еле сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Губы оказались горячими, и, когда Эдвард выпрямился и взглянул на девушку, ее щеки тоже стали горячими и запылали от смущения.
– Ох, братец, – фыркнул Фред, – ну почему ты всегда такой деревянный? Он не умеет быть таким галантным, как я, – пояснил он девушке и, чуть потеснив Эдварда плечом, тоже приложился к ее руке.
После этого он легко перехватил ее руку под локоть и повел девушку к столу, накрытому для завтрака. У Флоренс даже дух занялся при виде такого количества блюд и закусок. На серебряных подносах высились кокотницы с вареными яйцами, лежали веером лосось и семга, нарезанные тонкими ломтиками, пирамидкой были уложены тосты и свежий хлеб, овечий сыр и ветчина рядком занимали узкую фарфоровую тарелку, а в горшочках и вазочках были густой джем и мед, похожий на темный янтарь. Флоренс сомневалась, что четыре человека могут все это съесть за неделю, даже если двое из них – сильные крепкие мужчины.
– Могу я предложить тебе свою помощь? – спросил Фредди, улыбнувшись девушке.
– Благодарю... Фредди, – ответила она, потупившись, и была вознаграждена его веселым мальчишеским смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Граф, зло поджав губы, смотрел холодно и отстранение Он ненавидел себя за то, что выдал свои чувства, – много лет он учился сдержанности и равнодушию. Он не понимал, что заставило тетку оправдываться перед ним: ведь и для него проблемы Фреда были важнее его собственных.
– Вы не обязаны объясняться, тетя Ипатия, – твердо произнес он почти по слогам. – Я давно уже не зеленый юнец, которого могут обидеть чьи-то предпочтения.
– Милый Эдвард, – со вздохом сказала Ипатия, – мы все становимся беззащитными детьми, когда дело касается любви. Надеюсь, когда ты достигнешь моих лет, ты и сам поймешь это.
Эдвард изо всех сил надеялся, что этого не произойдет. Любовь никогда не входила в его планы на будущее. Но недаром говорят: расскажи Богу о своих планах, пусть Господь посмеется!
Вдовствующая герцогиня оказалась самой удивительной женщиной из всех, с кем приходилось сталкиваться Флоренс. Она была шести футов ростом, почти как мужчина, статная и высокомерная, и совсем не выглядела на те годы, которых достигла. Внимательные голубые глаза, похожие на два бриллианта в окантовке ресниц, казалось, смотрели в самую душу. Синее платье в серебряную полоску с зауженной талией и турнюром делали герцогиню еще выше.
Едва слуга ввел Флоренс в дорого обставленную комнату и представил хозяйке дома, у нее начали дрожать колени. Потолки здесь были такими высокими, что кружилась голова, лепнина на них была просто великолепна. А на то, чтобы вымыть гигантскую люстру, у слуг наверняка уходил целый день. Кресла, стол и шкафы светлого дерева с золочеными ручками и окантовкой были почти такими же, как в доме портнихи, и это даже позабавило девушку. Только в этой комнате не было ни единой подделки.
– Стойте прямо, юная леди! – приказала герцогиня, заметив, что Флоренс незаметно озирается. – Как я могу хорошенько разглядеть вас, если вы сутулитесь!
Флоренс чуть сузила глаза от удивления – она-то знала, что стояла прямо, расправив плечи, как солдат на военном параде. Щеки сразу стало заливать краской. Герцогиня медленно обошла ее, постукивая тростью из слоновой кости. Наверняка вдова больше любила эту трость за звук, который она издавала, чем на самом деле нуждалась в ней.
– Хм, – хмыкнула Ипатия, рассматривая Флоренс. Она остановилась позади нее, изучая покрой платья, и девушка не осмелилась обернуться или спросить, что означает это хмыканье. – Кто пошил это платье?
– Мадам Виктуар с Бонд-стрит, ваша милость, бывшая партнерша мистера Уэрта.
– Никогда не слышала про такую, – отрезала вдова, оказавшаяся опять напротив Флоренс и вновь уставившаяся на нее внимательными глазами. – Этот оттенок красного идет вам, мисс Фэрли, но едва ли подходит для столь юного создания, которое заливается краской при каждом удобном случае.
– Платье шилось не на меня, ваша милость. Это все, что оказалось на руках у портнихи. Она не успела скроить новое за такой короткий срок, – пояснила Флоренс, защищая француженку. Ей всегда было легче вступаться за других, нежели за саму себя.
– Хм, – снова произнесла герцогиня, поедая девушку глазами. Помолчав еще несколько секунд, она снова пустилась в путешествие вокруг Флоренс, ритмично постукивая тростью. – На фортепьяно играете?
– Довольно сносно, ваша милость.
– Поете?
– Несносно, ваша милость.
Постукивание трости прекратилось. Флоренс затаила дыхание. Она явственно ощутила, как два бриллианта глаз буравят ее затылок.
– Хочешь казаться умнее, чем ты есть, девочка?
– Нет, ваша милость, – отчеканила Флоренс. – Это вырвалось само собой.
За спиной раздался странный звук. Смешок?
– Вот как? – фыркнула герцогиня. Помолчав, она добавила: – Хватит на этом. Присядь и выпей со мной чаю. Впрочем, можешь отказаться, а я все равно чашечку выпью. И вот еще что: прекрати называть меня «ваша милость». Для тебя я тетя Ипатия.
– Тетя Ипатия? – Флоренс была так изумлена, что почти рухнула в кресло, так как ноги отказались ей служить. Она была уверена, что после такого придирчивого осмотра и ее неосторожного ответа на вопрос о пении герцогиня с позором выгонит ее.
– Да. А ты – моя племянница. Или ты всерьез полагаешь, что я собираюсь представить королеве дочь никому не известного викария? – И герцогиня весело захохотала.
– О, ваша ми... тетя Ипатия! Я не осмеливалась просить вас о...
– Вот и зря, девочка. Тебе пора научиться смелости. Я не хочу, чтобы моя протеже оказалась испуганной серой мышкой.
– Быть может, я и испугана, – тихо, но твердо возразила Флоренс, – но я точно не серая мышка.
Герцогиня глянула на нее изучающе, и девушка дерзко вздернула подбородок. Да, она робкая, несмелая, но не мышка. Это верно. Серая мышь не бежит из-под родного крова в незнакомый Лондон, не пытается выгадать себе более достойную судьбу, чем прозябание в провинции на жалкие крохи, оставленные отцом. Нет, она точно не мышка!
– Бесхребетным существом тебя точно не назовешь! Пей свой чай! – усмехнулась вдова. – Видишь ли, большинство людей в обществе так привыкли прогибаться, что едва пытаются выпрямить спину, как она сразу ломается. В тебе есть упрямство, но есть и благоразумие. Главное, не дай одному взять верх над другим.
– Я запомню это, ваша милость, – кивнула Флоренс.
– Тетя, – поправила герцогиня и отхлебнула чаю. – Но возможно, в скором времени ты станешь моей крестницей.
И она рассмеялась, заметив, как Флоренс в замешательстве уставилась на нее.
– Жду с нетерпением, когда смогу вывезти тебя в свет. Ты станешь сенсацией сезона, тебя ждет большой успех, поверь мне, детка. Тобой будут интересоваться, и желающих быть представленными придется заносить в список.
– Но мне не нужен успех, ваша ми... тетя, – возразила девушка. – Все, к чему я стремлюсь, – это достойный человек. Пусть даже единственный.
– Такой найдется, детка. Точно найдется! – заверила ее герцогиня. – И он будет далеко не единственным. Но сначала мы с тобой хорошо повеселимся!
И она снова удивила Флоренс, подмигнув ей, как девчонка.
Герцогиня выделила Флоренс на втором этаже шикарную комнату, окна которой выходили на Гросвенор-сквер. Лиззи досталась небольшая смежная комнатка. Поскольку манеры служанки оставляли желать лучшего, вдова приказала обучить ее всему, что должна знать гувернантка леди из хорошей семьи.
– Это просто сон! – восклицала Лиз в восторге. – Ой, мисс, вы только не щипайте меня – я так боюсь проснуться!
Сама Флоренс не разделяла ее оживления. Ей было странно, что богатая и уважаемая герцогиня решила потратить свое драгоценное время на бедную провинциальную девушку. Конечно, тетя Ипатия уверила ее, что в свое время мистер Моубри оказал ей услугу и теперь она просто платит по счетам, приняв его предложение вывести Флоренс в свет. Но девушка с самого начала поняла, что герцогиня не из тех, кого можно обязать простой услугой, и не считала, что поверенный вправе требовать вернуть ему долг столь неожиданным образом. Похоже, у тети Ипатии есть другие тайные причины, по которым она сделала Флоренс своей протеже. Но какие? Соперница-дуэнья, чью дочь должна затмить девушка на ярмарке невест? Даже это более похоже на правду, думала Флоренс.
Она отдавала себе отчет, что ее подозрительность просто неприлична. Отец всегда учил ее видеть в людях только хорошее, а не ковыряться в истоках их поступков. Сейчас он ей сказал бы, что следует поблагодарить за помощь, а не задаваться глупыми вопросами.
Спустя два дня Ипатия пожелала отвезти девушку к своей портнихе, державшей дорогой магазин в центре Бонд-стрит, а не на окраине, как мадам Виктуар, но Флоренс отклонила предложение.
– Я плачу, а тебе стоит соглашаться, – настаивала герцогиня.
Флоренс не уступала. Ей понравилась француженка, и она не хотела менять портниху.
– Кроме того, если у меня получится найти себе мужа, я обязательно выплачу вам все, что вы на меня потратили, – уверенно сказала девушка.
Она заметила, как не по душе были такие слова Ипатии, но не пожелала менять свое мнение.
– Ты еще скажи, что заплатишь за комнату и содержание! – фыркнула, наконец герцогиня.
– Если ваша милость пожелает, – твердо сказала Флоренс.
– Пффф! Никогда не знаешь, что удумают современные девушки!
Флоренс опасалась, что мадам Виктуар не придется вдове по душе – француженка вела себя довольно фамильярно и откровенно. Но к ее удивлению, герцогиня приняла портниху вполне благосклонно. Более того: у них оказались на редкость схожие вкусы в одежде. Так Флоренс получила три новых французских корсета, четыре дорожных платья, шесть обеденных и столько же бальных. Кроме того, теперь в ее гардеробе были десятки сорочек и накидок, а уж сколько пар обуви стояло на нижней полке, она так и не запомнила. И похоже, тетя Ипатия не собиралась останавливаться на достигнутом.
– Нам нужно больше красивых вещей, гораздо больше! – вещала она. – Настоящая леди должна иметь столько платьев, чтобы можно было надевать их весь сезон, ни разу не повторившись!
– Это просто безумие! – хваталась за голову Флоренс. – Человек, который возьмет меня в жены, попадет в долговую зависимость!
Ипатия только милостиво улыбалась над этой шуткой. Между тем Флоренс и не думала шутить.
В субботу пришли карточки с приглашениями. На них было обозначено имя герцогини, а внизу добавлено имя Флоренс.
Ипатия сделала все, чтобы о ее протеже услышали. Всего было тридцать карточек, и если Флоренс и поразило их количество, она лишь только кивнула Ипатии.
– Мы должны выбрать, с кого начать, – назидательным тоном произнесла герцогиня.
Был поздний вечер, и они сидели в будуаре вдовы – сама Ипатия в шезлонге, Флоренс подле нее. Странно было сидеть так, ничего не делая и не занимаясь домашними делами. В доме Флоренс почти не было слуг, и потому хозяева сами готовились ко сну. Здесь все было иначе. Камин был жарко растоплен, и комната наполнялась теплом после прохладного майского дня. Возле шезлонга стоял небольшой столик с чаем. Все это приготовили невидимые слуги, и Флоренс за пару недель так и не привыкла к подобной роскоши.
– В чью пользу мы должны сделать выбор? – спросила она.
– Прежде всего это должны быть те, кто наделен властью. Богатые и уважаемые люди. Те, в чей круг попасть сложнее всего, почти невозможно.
– Но для вас нет ничего невозможного, тетя.
Герцогиня взглянула на Флоренс строго, но глаза ее смеялись.
– Разве я учила тебя лести?
– Нет, ваша милость, – ответила девушка, тоже едва заметно улыбаясь. – У вас не было на это времени.
– Ах, детка, – засмеялась Ипатия открыто. – Тебе так к лицу улыбка. Когда ты напугана, ты выглядишь слишком чопорной.
– Если я верно поняла, большинству людей нравится внушать страх. Им по душе люди, которые принимают их игру.
– Да, – вздохнула герцогиня, отпивая из чашки. – Увы, это так.
Она протянула руку и погладила Флоренс по щеке. Это было такое мягкое и естественное движение, что девушка даже не удивилась. Она смотрела на вдову, видела ее прямой и тонкий нос, глубокие и ясные глаза. Кто она такая, эта герцогиня? Расчетливый делец или добрая женщина, мучимая одиночеством? Как ни боролась с собой Флоренс, мучаясь сомнениями и подозрениями, но сердце уже тянулось к «тетушке Ипатии», и она ничего не могла с этим поделать. Мать Флоренс умерла так рано, что она не познала материнской заботы и ласки. И то робкое, несмелое чувство, поднявшееся в груди, когда рука герцогини коснулась ее щеки, было так похоже на нежность, что Флоренс сдалась.
Какая разница, пытаются ее использовать или нет! В конце концов, она тоже выиграет от этой сделки, а потому подозрения лишены всякого смысла. Флоренс угадывала внутренним чутьем, что герцогиня была одинока и нуждалась в близком человеке. Что плохого, если этим человеком станет она, Флоренс Фэрли, которой не место здесь, но которую приняли как равную?
И она робко улыбнулась восседавшей возле нее женщине.
Утро субботы началось для Флоренс с невыносимой пытки: Лиз пыталась затянуть на ней ее старый корсет по всем правилам. Герцогиня, вошедшая проследить за процессом, давала указания. Новые корсеты должны были прислать через неделю, а старый был жестким и неудобным.
– Вдохни и задержи дыхание! – приказала Ипатия. – И лучше держись обеими руками за спинку кровати, пока Лиззи не оторвала все ленточки. Нечего дергаться, как будто тебя пытают! Придется привыкнуть.
Флоренс вцепилась пальцами в деревянную спинку и слабо застонала при очередном рывке. Она почти не могла дышать.
– Если упадешь в обморок, мы ослабим завязки, – хмыкнула герцогиня.
Жесткие косточки корсета еще сильнее вонзились в ребра и талию. «Господи, – подумала Флоренс, – неужели в этом панцире можно еще и танцевать?»
– Вам... надо... в чем-то помочь, тетя? Вы за этим... пришли? – спросила она, задыхаясь.
– Помощь мне не требуется. А вот твое присутствие на завтраке просто необходимо. Потрудись надеть кисейное платье кремового цвета. Ну, то, что с бархатными бантами, – приказала герцогиня. – Сегодня к нам приедут наши мальчики. Так что у тебя будет пробный светский завтрак.
– Мальчики? – спросила Флоренс обеспокоенно, не оборачиваясь.
Ипатия простучала тростью за ее спиной, приближаясь.
– Мои племянники. И твои кузены, если ты не забыла! – Герцогиня назидательно подняла вверх указательный палец. – Так что никаких «милорд» или «виконт». Для тебя они Фредди и Эдвард.
– О! – слабо пискнула Флоренс. Сердце взволнованно зачастило, и из-за узкого корсета перед глазами замелькали темные мушки.
Завтрак в обществе мужчин! Богатых мужчин! Титулованных особ! Что с того, что они всего лишь родственники герцогини, и по легенде – родственники самой Флоренс. Девушка так разволновалась, что ее стало подташнивать. Да ей кусок в горло не полезет!
Но беспокоилась она напрасно, потому что едва ее представили Фредди, как тот немедленно вовлек ее в легкую беседу.
– Привет, кузина! – весело воскликнул он, едва появился в прихожей.
Флоренс подумала, что никогда не встречала такого красивого мужчину. У него были густые волнистые волосы золотисто-коричневого оттенка и ярко-голубые глаза. А уж улыбаться он умел так, что сразу располагал к себе – безо всяких предисловий.
– Как поживаете? – смущенно пробормотала Флоренс, не осмелившись улыбнуться в ответ.
Брат Фреда был совсем другим. Поначалу девушка вовсе не заметила его мрачный силуэт на фоне окна – так была заворожена улыбкой виконта, поэтому когда он беззвучно возник совсем рядом, протягивая руку для знакомства, она очень удивилась и уставилась на него во все глаза вопреки этикету.
– Доброе утро, – поприветствовал ее Эдвард учтиво, но холодно. У него были такие же синие глаза, как и у брата, только ресницы оказались гуще и чернее, что придавало его взгляду колючесть и настороженность. Он тоже изучал ее, и это совсем не понравилось девушке. Она в очередной раз ощутила, как косточки корсета сдавили ребра, грозясь раздавить.
– Ну давай же, поцелуй ей руку, – подбодрила графа Ипатия. – Этой юной леди не мешает узнать все тонкости этикета.
Эдвард повиновался, хотя от Флоренс не укрылось легкое раздражение, мелькнувшее в его взгляде, будто все происходящее казалось ему глупым и ненужным. Губы коротко коснулись ее холодных пальцев, не задержавшись ни на мгновение, но Флоренс еле сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Губы оказались горячими, и, когда Эдвард выпрямился и взглянул на девушку, ее щеки тоже стали горячими и запылали от смущения.
– Ох, братец, – фыркнул Фред, – ну почему ты всегда такой деревянный? Он не умеет быть таким галантным, как я, – пояснил он девушке и, чуть потеснив Эдварда плечом, тоже приложился к ее руке.
После этого он легко перехватил ее руку под локоть и повел девушку к столу, накрытому для завтрака. У Флоренс даже дух занялся при виде такого количества блюд и закусок. На серебряных подносах высились кокотницы с вареными яйцами, лежали веером лосось и семга, нарезанные тонкими ломтиками, пирамидкой были уложены тосты и свежий хлеб, овечий сыр и ветчина рядком занимали узкую фарфоровую тарелку, а в горшочках и вазочках были густой джем и мед, похожий на темный янтарь. Флоренс сомневалась, что четыре человека могут все это съесть за неделю, даже если двое из них – сильные крепкие мужчины.
– Могу я предложить тебе свою помощь? – спросил Фредди, улыбнувшись девушке.
– Благодарю... Фредди, – ответила она, потупившись, и была вознаграждена его веселым мальчишеским смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35