Она знала, почему ее преследуют мысли о Дэвиде. Ведь никакой другой мужчина никогда не лежал в ее постели, а она не могла забыть его ласки. Синяки снаружи нельзя было сравнить с теми, которые были у нее внутри. Она закрыла глаза, боль и гнев не могли унести с собой даже прошедшие годы.
Девять лет назад она чуть не убила его. Она узнала, кем он был, на кого работал, в тот самый день, когда пришла с консультации у врача, приготовившись обрадовать его новостью, что у них будет ребенок, и застала хаос в отцовском бунгало. Она бросилась в спальню и увидела там человека с раной в груди, истекающего кровью, но у него хватило сил направить на нее пистолет и потребовать, чтобы она молчала, пока люди ее отца ищут его. Он сказал ей, кем был Дэвид и что они вот-вот ворвутся в дом. Ордер подписан ее мужем, в том числе и на ее арест.
Виктория помнила только, как встретила Дэвида с пистолетом в руке, тем самым, которым ей угрожал перед своей смертью агент. Она предупредила Дэвида, чтобы не трогал ее, чтобы отпустил. Умоляла его. Никогда еще она не была так близка к тому, чтобы убить человека; никогда еще ей не приходилось держать дуло пистолета у своего виска. Однако зародившаяся в ней новая жизнь удерживала ее от самоубийства. И поэтому она сбежала, бросив все, что ценила и любила, и никогда не оглядывалась назад, пока не наступил этот день.
Она вспомнила и более далекое прошлое, когда впервые встретилась с Дэвидом, и ту самую минуту, которая изменила всю ее жизнь. Она увидела Дэвида на поле для игры в поло. Сидя на низкорослом пони, он вел свою команду к победе. Он только что приехал в Индию и входил в состав дипломатического корпуса. Ни один мужчина так не волновал ее, у нее перехватило дыхание, когда она стояла среди зрителей, а он, покидая поле, повернулся и посмотрел прямо на нее. Он приподнял шляпу. Она смотрела, как он ведет лошадь к конюшне, слышала, как шептались вокруг нее зрители.
Она помнила, что чувствовала себя молодой и глупой, когда он обратил на нее внимание. Она покраснела от волнения и после этого неделю избегала его, пока обед в доме генерал-губернатора не свел их снова.
Она была недовольна собой: за обедом, забыв обо всем на свете, не спускала с него глаз. Она не походила на других девиц ее возраста. Считала женщин глупыми и инфантильными. Не любила высшие слои общества, но умела играть в светские игры, потому что это служило ее целям. В этот вечер она блистала.
Мэг Фаради пользовалась дурной славой. Это она пару месяцев назад отвергла ухаживания богатого герцога. Это за ее спиной перешептывались девицы, ибо ее мать сбежала с капитаном бенгальской армии.
В то время Мэг было десять лет, и она больше никогда не видела и не слышала о своей матери. О ней никогда не говорили в доме Фаради. Маленькая девочка, нуждавшаяся в любви, стала прекрасной дочерью отцу. Она хорошо усваивала его уроки. Не было ничего более ужасного, чем моменты, когда он лишал ее своей любви из-за какого-то совершенного ею якобы дурного поступка, ничего страшнее тех минут, когда он оставлял ее одну в комнате и она думала, не бросит ли он ее, как бросила мать.
Сначала полковник Фаради поощрял ее дружбу с дочерьми дипломатов. Она узнавала, где хранятся ценности и важные документы. Первое время она верила ему, когда он лгал, что эти люди представляют опасность для Англии. Она знала, что он работает в службе безопасности консульства. Как могла четырнадцатилетняя девочка не верить отцу? Она стала для него ценной помощницей. И умела забираться в окна третьего этажа и открывать замки так же ловко, как и лазить по крышам.
Когда ей исполнилось семнадцать, она уже не питала иллюзий относительно преступлений отца и ее собственных, если предавала друзей. Она не подозревала, что генерал-губернатор начал внутреннее расследование деятельности ее отца и что она являлась зацепкой, слабым звеном; она просто знала, чего хочет от жизни, которая обернулась для нее кошмаром.
За неделю до своего восемнадцатилетия она встретила Дэвида на поле для поло и влюбилась, не подозревая об истинной причине его появления в ее жизни или мотивах, побуждавших его так стремительно покорить ее сердце. Впервые другой мужчина, а не ее отец, стал главным в ее жизни. Этот человек, если бы захотел, мог бы иметь любую женщину, но выбрал ее. Дэвид Донелли был первым мужчиной, который любил ее саму, а не то, что мог бы получить в обмен; по крайней мере она так думала. Она впустила его в свою постель и в свое сердце, как и следовало ожидать от неопытной невинной девушки. Она ввела его в круг знакомых ее отца, не зная, как умело Дэвид направлял каждый ее шаг, чтобы проникнуть туда.
Разве стоят чего-нибудь мечты молодой девушки, думала она, глядя, как отец дает наставления ее мужу и как гибнет ее будущее.
Виктория закрыла глаза и глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она вытерла тыльной стороной ладони мокрое лицо и отвернулась от зеркала. За дверями гардеробной кто-то убирал чайный поднос. Виктория надела сорочку и расслабила шнуровку корсета. Она провела в этой комнате не меньше часа. Агата принесла ей одежду, которую несколько дней назад Рокуэллу дала Бетани, когда он ездил к сэру Генри сообщить, где она находится.
Послышался еще чей-то голос, и Виктория поняла, что графиня, партнер Дэвида, вошла в спальню. Запах цветочных духов графини проник в гардеробную.
– Где же она, Агата?
– В гардеробной, мэм.
Виктория успела надеть платье и сунуть руки в рукава, когда в дверь постучали.
– Мисс Фаради?
Виктория ненавидела, когда ее называли этим несчастным именем.
– Если желаете покончить с этим обманом, называйте меня моим настоящим именем, – сказала она, входя в спальню, чтобы взять свои туфли.
На Памеле было шелковое лимонного цвета платье, отделанное кружевом. Сверкающая в ее зачесанных наверх светлых волосах пара изумрудов придавала ей элегантность, соответствующую ее фальшивому титулу. Она действительно выглядела как капризная графиня, рожденная для этой роли.
Агата остановилась в дверях и обратилась к Памеле:
– Мэм, приехал мистер Рокуэлл, чтобы отвезти ее домой.
– Дэвид прислал распоряжение проследить, чтобы вас доставили к вашей семье, – сказала Памела, – и велел передать вам, что все в порядке.
Виктория заколебалась.
– Означает ли это, что он уплатил налоги за Роуз-Брайер?
– Думаю, да.
Пораженная, Виктория молчала, тут же забыв, как сильно она его ненавидит. Конечно, ей не следует забывать, что это всего лишь дело, его часть сделки. Не более. Неллис придет в ярость, подумала она.
– Дэвид очень настойчив, когда дело касается работы, – напомнила ей Памела, эта женщина назвала его по имени, что не осталось незамеченным. – Если он говорит, что сделает что-то, непременно сдержит слово. Это одно из тех качеств, на которое может положиться женщина.
Виктория сунула ноги в старые туфли.
– Вы хорошо знаете мистера Донелли? – помолчав, обратилась она к Памеле.
– Мы узнали друг друга с тех пор, как он вошел в нашу группу три месяца назад. Такое происходит в определенных обстоятельствах. – Памела кивнула на лиф платья Виктории, сползавший с плеч: – Вам помочь?
Виктория не могла застегнуть пуговицы на спине, повернулась и приподняла волосы.
– Спасибо.
Ловкие пальцы Памелы быстро справились с пуговицами.
– В свое время он был своего рода легендой, его отъезд, как и возвращение поразили многих, – продолжала она. – Даже Кинли удивился. Они ведь почти не переписывались все девять лет, пока Дэвида не было.
– Дэвид уехал из Лондона? Когда?
– Спустя три месяца после того, как затонул ваш корабль. Столько времени ему потребовалось, чтобы залечить рану, нанесенную вами.
– Три месяца? – Виктория оперлась о спинку стула. – Я не знала.
– Ничего удивительного. Несмотря на рану, Дэвид после вашего исчезновения перевернул вверх дном всю Калькутту, надеясь вас найти. Кинли посылал всех, кого мог, чтобы они привезли его живого или мертвого. А Дэвид в конце концов нашел вашего отца. Вскоре после этого его отношения с Кинли испортились, – закончила Памела. – Причины никто не знает.
Виктория взглянула на золотое кольцо на своем пальце. На спинке стула под ее рукой висел халат Дэвида.
– Как им удалось его поймать? Я имею в виду моего отца.
– Кто-то сообщил властям. Дэвид захватил его, когда он садился на пароход, отплывавший в Александрию.
– Понятно.
– Дэвид прирожденный агент. – Памела вытащила халат из-под руки Виктории и бросила его на кровать. – Он никогда не принадлежал вам, мисс Фаради.
Дэвид поднял воротник пальто и остановился на вершине холма. Царившая вокруг сонная тишина не сочеталась с хмурым свинцовым небом. Обхватив ногами бока лошади, он достал полевой бинокль и посмотрел вниз на кладбище, окружавшее сгоревший остов старой церкви. Вдали виднелись поредевшие леса и поля.
Слабая улыбка тронула его губы. Он вложил бинокль в футляр и засунул в дорожную сумку позади седла. Жгучий холод пробирал до мозга костей. Дэвид тронул лошадь и, легко перескочив через канаву, направился вниз к старой дороге, ведущей к кладбищу. После нескольких дней отдыха – так Мэг называла в его отсутствие свой плен – Йен Рокуэлл вечером отвезет ее домой. Дэвид старался держаться в стороне от нее и тщательно изучал факты, связанные с этим делом. Он уже пошел на риск, поставив под угрозу успех расследования, когда потребовал оставить ее под его охраной, но знал, что Кинли использовал его в своих целях с того момента, как появился в Ирландии и попросил Дэвида вновь заняться этим делом.
Дэвид пристально смотрел на дорогу, воспоминания заставили его поднять голову и взглянуть на ряды каменных надгробий. Сюда приехала Мэг сразу после того, как шериф Стиллингз показал ей серьгу. Дэвид подозревал, что причиной тому было нечто более сложное, чем казалось на первый взгляд.
Она сказала, что серьга была сигналом, о котором они заранее договорились с отцом. Но ее страх перед полковником Фаради был не менее искренним, чем ее любовь к сэру Генри и его семье. Если бы Мэг каким-то образом предала полковника Фаради, то пришла бы в ужас, узнав, что случается с теми, кто поступает подобным образом. Ив этом не было бы ничего странного.
Так зачем же она приезжала сюда?
Перегнувшись через шею лошади, Дэвид обнаружил следы, которые искал, и поехал вдоль железной решетки забора, окружавшего церковный двор. Он нашел место, где останавливалась в ту ночь Мэг, до того, как он спугнул ее, обнаружив свое присутствие, и она повернула кобылу обратно в лес. Он посмотрел на ближайшие надгробия и задумался. Она сказала, что спряталась, услышав, что ее преследуют. Он в этом сомневался.
Дэвид соскочил на землю и привязал поводья к забору. Одним легким движением ухватился за решетку и перебросил тело на другую сторону. Приземлился у самого близкого к забору надгробия и смахнул сухие листья, засыпавшие мрамор. Оно принадлежало женщине, скончавшейся в 1856 году. Дэвид собрал с земли горсть древесной трухи и просеял сквозь пальцы.
Долгие годы местонахождение похищенных бесценных произведений искусства и реликвий оставалось неизвестным. Кинли верил, что Мэг сбежала, взяв с собой сокровища. В таком случае почему она жила, по сути, в нищете, с трудом поддерживая старика и его семью, если в ее руках было такое богатство? Почему не купила Роуз-Брайер сама? Как ей удалось вывезти сокровища из Индии?
Слишком много вопросов, на которые пока нет ответа. Он заметил вдалеке столбик серого дыма, поднимавшегося над верхушками деревьев, и это вернуло его к действительности. Полковник Фаради все еще оставался для него главной угрозой. Возможно, и для нее.
Лошадь фыркнула, предупреждая, что кто-то приближается. Дэвид поднялся и увидел стоявшую у ворот девушку с соломенной корзинкой в руках. Капюшон скрывал ее лицо.
Отряхнув руки, Дэвид сунул их в карманы и продолжал стоять, не двигаясь. Она тоже стояла, казалось, раздумывая, не опасно ли подходить к незнакомому мужчине на кладбище.
– Это могила моей матери, – наконец сказала девушка, сжимая край плаща.
– Прошу прощения. – Он отступил от холмика. – Я не хотел вас напугать. Просто с холма увидел церковную колокольню.
– Кто вы?
– Новый местный житель, – сказал он. – Только что заплатил налоги за Роуз-Брайер, пока его еще не выставили на аукцион. Мне сказали, владелец живет неподалеку.
– Дедушка?
– Ваш дедушка сэр Генри Манро?
Девушка вышла из-под арки и направилась к нему.
– Вы, должно быть, наиблагороднейший барон Донелли Чедвик? Виктория в своем послании рассказала нам о вас. Вы – ее кузен.
Капюшон сполз у нее с головы. Она оказалась хорошенькой, с длинными белокурыми волосами, обрамлявшими лицо.
– А вы, должно быть, мисс Бетани Манро, – сказал Дэвид, будто они с Мэг были добрыми друзьями.
Девушка улыбнулась:
– Я – мисс Манро. Мы не знали, что у Виктории есть семья, не говоря уже о бароне в этой семье.
– Я только что вернулся в Англию после долгого отсутствия.
– Из ее записки мы узнали, что вы странствовали по всему миру, что она считала вас погибшим и что ваше возвращение явилось для нее полной неожиданностью.
Дэвид промолчал, едва сдержав улыбку.
– Виктория также написала, что вы смогли бы нам помочь противостоять кузену Неллису... – Она осеклась. – Поймите, мы очень беспокоились, пока не получили эту записку. Три недели назад дед упал и повредил ногу. Боюсь, от меня ему мало пользы, не то что от Виктории. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. – Она кивнула в сторону могилы, возле которой стоял Дэвид. – Виктория приводит меня сюда каждую неделю. Мы помогаем сторожу поддерживать здесь чистоту и приносим ему еду. Мистер Дойл живет в лесу позади дома священника.
Дэвид огляделся, удивляясь, что кто-то здесь может жить.
– Не в самом лесу, конечно, а в домике. Только я не знаю, где он. Я должна была оставить ему эту корзинку. – Она обвела взглядом кладбище. – Виктория взяла на себя все обязанности деда в отношениях с арендаторами. И я помогаю ей, чем могу. Но мне не нравится это место.
– Меня тоже пугают кладбища.
– Правда? – обрадовалась девушка. – Дед часто приходил сюда на могилу моего отца. Но теперь ему уже трудно передвигаться.
Девушка опустилась на колени у второго надгробия и убрала с него упавшие листья.
– Я совсем не знала своего отца. Он был храбрым солдатом, служил в Индии. Виктория вышла за него замуж за несколько недель до его кончины. Она практически удочерила меня, когда приехала сюда.
– Останки вашего отца привезли из Индии? – Дэвид бросил взгляд на надгробный камень и был потрясен, когда прочел надпись, выгравированную на камне.
«Сэр Скотт Дэвис Манро
Сентябрь 24, 1828 – ноябрь 28, 1863
Возлюбленный сын сэра Генри и леди Матильды Манро».
Мэг покинула Индию в декабре 1863-го.
– Мой отец – единственный сын сэра Генри, – продолжала Бетани. – Отец, должно быть, был замечательным человеком, потому что Виктория больше не вышла замуж. Когда-нибудь и я найду свою любовь.
Дэвид нахмурился, слушая всю эту чепуху.
– Такова моя кузина, как поэт-трубадур, любит романтику, – сказал он и спросил: – Вы живете одна с вашей мачехой и дедом?
– Нет, у меня еще есть брат. Он гостит у родственников в Сейлхерсте. Семья моей матери выращивает хмель. Мы тоже этим раньше занимались, но три года назад случился неурожай.
Не отрывая глаз от могилы сэра Скотта, Дэвид слушал ее рассеянно. Ему хотелось расспросить ее о военной службе ее отца. Узнать, почему гроб Манро не отправили из Бомбея на том же пароходе, на котором уехала Мэг.
– Если вы пьете эль в этих краях, гарантирую – это сорт нашей семьи, – продолжала девушка. – Виктория хочет, чтобы Натаниел научился управлять этими землями. К сожалению, как вы видите, ему, может быть, нечем будет управлять, когда он достигнет совершеннолетия. – Она взглянула на церковь и вздохнула. – Мало чего здесь осталось.
Почти все уехали. И слуги тоже. Кроме мистера Доила. Он трудится здесь, на кладбище.
Дэвид смотрел мимо нее, сквозь деревья.
– Боюсь, вам сложно будет переехать туда сегодня вечером, – сказала девушка. – Не хотите ли заглянуть к нам в коттедж познакомиться с дедушкой? – спросила она. – Кроме того, уже поздно, и вы, должно быть, проголодались. Сэр Генри будет рад познакомиться с вами, особенно после того, как вы заплатили налоги на землю. Мы можем вместе подождать Викторию.
Дэвид повернулся, чтобы отвязать лошадь. Интересно, как поведет себя Мэг, когда войдет в дом и увидит его. Дэвид вдруг почувствовал, что сильно проголодался.
– Вы всегда так дружелюбны с чужаками?
– Вы не чужой для Виктории. – На холоде ее щеки зарумянились, как яблоки. – У вас с ней фамильное сходство. Темные волосы и высокий рост.
Когда стемнело и начался проливной дождь, Виктория приехала домой. Задняя дверь распахнулась, и на фоне освещенной комнаты возник силуэт Бетани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29