Они мне даже ближе родственников.
– У тебя есть любимый цвет? – неожиданно спросил он.
– Полагаю, любой оттенок розового или сиреневого. А что?
– Сюрприз, – ухмыльнулся Райан. – Итак, мы не упустили ни одной детали: приглашения, объявления, меню, где, когда и кто распишется в книге регистрации и даже одежду. Ничего не забыли?
– Но все же, подвенечный наряд или нет? Ты так и не сказал, что предпочитаешь.
– Думаю, что подвенечный, но совсем не обязательно надевать туалет в стиле принцессы Ди. Что-нибудь простое, но в то же время такое элегантное, чтобы впоследствии при взгляде на свой снимок в этом платье тебе не было стыдно. Говорят, что первый раз – всегда особенный.
– Ты очень заботлив, Райан. И такой славный, – призналась Эшли.
– Скорее чувствительный, – шутливо поправил он и, многозначительно потирая ширинку, плотоядно улыбнулся.
– Эй, приятель, тебе не помешает холодный душ, – посоветовала она.
– Пожалуй, лучше поплаваю.
– Прекрасная мысль! Иди, переодевайся, и встретимся у бассейна. А я сначала отнесу меню к миссис Би, чтобы она подумала над свадебным ужином, – объявила Эшли и, поднявшись, поспешила на кухню.
Райан тем временем отправился к бассейну, где в раздевалке постоянно хранился запас его плавок.
Медленно меряя гребками воду, он вдруг понял, что ему нравится такой образ жизни. Эшли сказала, что зимой вода в бассейне подогревается, чтобы можно было плавать, не опасаясь простуды. Да, ему все это очень нравится. Пожалуй, через два года ему будет жаль расставаться с домом.
Он выбрался из бассейна и устроился в шезлонге на газоне, чтобы позагорать.
Эшли украдкой наблюдала за ним из раздевалки. Иисусе, он просто великолепен! И плавки облегают тело, не оставляя простора воображению. Задница у него классная, и он не из тех, кому приходится запихивать носок в шорты. Судя по солидному бугру в плавках, он так же велик, как оба ее любовника в «Ченнеле».
Эшли натянула черный сплошной купальник, схватила полотенце и вышла из раздевалки.
– Как вода? – небрежно осведомилась она.
– Теплая, – кивнул Райан, стараясь не слишком откровенно рассматривать ее. Какое у нее восхитительное тело! И прелестные грудки так и просвечивают сквозь ткань обманчиво скромного купальника, который она предпочла надеть. А ее попка! Mamma mia! Круглая и упругая!
Он с трудом сдерживался, чтобы не ущипнуть ее! Да, миниатюрной Эшли не назовешь, но она на редкость пропорционально сложена. Ему не терпелось увидеть ее обнаженной. А до свадьбы еще несколько недель. Как он все это выдержит?!
Она знала, что он смотрит на нее сквозь полуопущенные ресницы, едва касавшиеся загорелой щеки. Эшли наклонилась, чтобы положить тщательно сложенное полотенце на шезлонг, позволив Райану вдоволь налюбоваться нежными грудями, после чего стала медленно втирать крем от загара. Сначала в одну ногу, потом в другую. В одну руку, потом в другую… Потом занялась лицом и грудью.
– Натри мне спину и плечи, ладно? – с невинным видом попросила она, вручив ему тюбик, а сама присела на край шезлонга.
Он растирал крем длинными движениями ладони. Какая безупречная у нее спина! И кожа как лепесток розы.
– Кажется, все, – пробормотал он наконец.
– Спасибо, – бросила Эшли, вставая и входя в воду. Она прекрасно плавала, впрочем, как и он.
– Когда-нибудь купалась здесь голой? – спросил он с озорной улыбкой.
– Иногда. По ночам. Когда никто меня не видит. И нет, я не собираюсь раздеваться сейчас. И тебе не советую. Это абсурдно, Райан. По-моему, в нас обоих бушуют гормоны, и поэтому нам необходимо взять себя в руки. Мы не дети, черт возьми!
– Почему же рядом с тобой я чувствую себя восемнадцатилетним юнцом?
– Ты просто истекаешь похотью! Сам признался, что давно не спал с женщинами! А теперь, когда доктор Сэм получил наши анализы, вообще ни к одной не подходи. До двадцать пятого августа ты живешь монахом, и на этом все! – отрезала Эшли. – Если я на это способна, значит, сможешь и ты! Не будь большим ребенком, Райан. От души надеюсь, что за это время ты не попадешь в переплет!
Она выбралась из воды и растянулась на шезлонге, терзаясь угрызениями совести за ту нотацию, которую только что ему прочитана. Какая жалость, что у него нет «Ченнела»! Последнее время она нещадно эксплуатировала телеканал: единственный способ унять бушующие в ней страсти.
Квинн и Рюрик хорошие любовники, но теперь, встретив Райана Малкахи, она чувствует себя изголодавшейся нищенкой перед прилавком со сладостями. Ей так хотелось лежать, прижавшись к его нагому телу! Почувствовать на себе его тяжесть, ощутить, как его плоть заполняет ее лоно, как он ласкает ее ртом и языком, будя вожделение. Сводя ее с ума. Если он испытывает то же самое, а это, очевидно, так и есть, ожидание будет настоящей пыткой. Но ждать придется.
Это было нелегко. Хорошо еще, что всю эту неделю Райан провел в городе. А у нее был «Ченнел». Правда, Эшли уже немного наскучили обе фантазии. Но не хотелось расставаться с ними: слишком много времени она потратила, оттачивая каждую деталь. Вместо этого она решила добавить новые элементы к истории с Квинном. Пора представить мужа госпожи Корделии, трибуна Максимилиана Алерио Патрониуса.
Эшли улыбнулась. Да, трибуну давно пора вернуться домой с войны.
Растянувшись на постели, она нажала кнопку «А».
На вилле царила суматоха: слуги готовились к приезду хозяина из северной Галлии.
Одна из рабынь умащала тело хозяйки маслом с ароматом лилий. В комнату прокрался Квинн, ожидая, пока Корделия соизволит обратить на него внимание. Наконец она взглянула в его сторону.
– Мой муж скоро будет дома. Приказываю не показываться ему на глаза, пока он не уедет. Ты знаешь, как он ненавидит тебя и твое огромное мужское достоинство. Хотя именно муж подарил мне тебя, чтобы я не сбилась с пути в его отсутствие, все же он не желает напоминаний о том, как ты занимаешь его законное место, пока он воюет с галлами. Если он хотя бы издали увидит тебя, жди сурового наказания! Я пришлю рабыню присматривать за тобой. Но ты не смеешь трахать ее. Твой «петушок» только для меня одной. Понятно?
– Да, госпожа, – ответил Квинн, почтительно опустив глаза.
– Тогда можешь идти, – велела она и повернулась к массажистке: – Подушечка твоего большого пальца слишком шершава, Ирис. Хорошенько отполируй ее песком, прежде чем снова массировать меня.
Тут раздались звуки труб и громовой топот копыт, возвещая о прибытии важного лица.
– Господин приехал! – кричали рабы на разные голоса. Эшли улыбнулась. Ничего не скажешь, это добавит перчика в ее фантазию.
Она медленно поднялась. Служанки сразу же засуетились вокруг госпожи, от волос и обнаженного тела которой исходил тонкий запах лилий. Рабыня надела Эшли на шею гирлянду белых фрезий и вручила ей вторую гирлянду, после чего все рабы выбежали из комнаты. Минуту спустя двойные двери комнаты распахнулись и на пороге показался муж Корделии, с которого уже сняли латы и одежду. Трибун Максимилиан Алерио Патрониус как две капли воды походил на Райана Финбара Малкахи и, подобно жене, был совершенно голым. Эшли выступила вперед и надела гирлянду ему на шею.
– Добро пожаловать домой, господин мой, – низким, грудным голосом приветствовала она. Эшли не думала, что увидит копию Райана, но, оказалось, что в последние дни она слишком много думала о нем.
Протянув руки, он подхватил жену и крепко поцеловал.
– Я тосковал без тебя. От галльских женщин несет бараньим жиром и потом.
– Но ты все равно их трахал, – рассмеялась она. – Верно?
– Да, но только после того, как силой заставлял их мыться, причем дважды! А твой раб… как его… Квинн! Надеюсь, он приложил все силы, чтобы развлечь тебя настолько, что ты сохранила добродетель и не навлекла скандал на мой дом, ненасытная женушка?
– Он идеален, господин мой. Умеет ублажить женщину, хотя далеко не так хорош, как ты, но все же довольно вынослив и способен терпеть порку.
– Счастлив узнать, что тебе понравился мой дар, госпожа, – рассмеялся трибун.
– Ты прекрасный муж, Макс. Никогда не забываешь обо мне, и твои подарки поистине восхитительны. Я счастливейшая из женщин Рима. А теперь расскажи, почему ты вернулся. Я ожидала тебя только через несколько месяцев.
– Цезарь вспомнил обо мне. Желает заменить меня одним из своих фаворитов. Если слухи верны, цезарь спит с женой моего преемника, а глупец возревновал ее и старался не выпускать из дома. Самый простой выход – отослать мужа в северную Галлию, чтобы без помех забавляться с любовницей. Пусть рогоносец радуется, что ему сохранили жизнь! – хмыкнул трибун. – А теперь, моя дорогая жена, настало время приветствовать мужа как полагается. На колени, Корделия, как подобает хорошей супруге, и отсоси избыток скопившегося во мне семени! Если постараешься, я поимею тебя, если же нет – возьму одну из твоих хорошеньких рабынь. У нас есть целый день, но вечером нас ожидают во дворце. Будем надеяться, что пиршество превратится в восхитительную оргию.
Эшли упала на колени и осторожно дотронулась до длинного мужского орудия, словно решая, что с ним делать. Наконец она нежно лизнула головку, раз, другой…
– Ммм, – пробормотала она, – на вкус – настоящая кожа.
Трибун снова рассмеялся, но когда она взяла в рот его плоть и стала сосать, длинные пальцы его большой руки впились в кожу ее головы и запутались в волосах. Он нетерпеливо дергал за темные пряди, пока она продолжала сосать, с силой втягивая его в рот. Потом вдруг остановилась, и язык стал обводить чувствительную головку. Он ощутил легкие укусы.
– Полегче, богиня, – застонал он.
Она снова принялась сосать. Его плоть стала расти и удлиняться в теплой пещерке так, что кончик уперся в глотку. Она застонала, подумав, как безумно ей нравится его вкус. Ее руки скользнули к его ягодицам и стати лихорадочно ласкать. Пальцы впивались в упругую кожу. Эшли безмолвно подняла глаза, вопрошая, чего он хочет. Получив столь же молчаливую команду, она принялась сосать все сильнее, пока не ощутила начинающуюся дрожь. И тут его сперма выстрелила ей в горло. Она едва не задохнулась, глотая густую белую жидкость. Поток был на редкость обилен, но она продолжала высасывать последние капли, пока он не велел ей остановиться.
– Юпитер и Марс, Корделия, никто не способен отсосать у меня так, как ты! – превозносил он жену. – Ты и с рабом то же самое проделываешь?
– Господин! – негодующе воскликнула она. – Как ты можешь упоминать о подобных вещах?!
– Ты прелестная лгунья, – смеясь, заметил он, притягивая ее к себе. – У тебя неистощимый аппетит на мужчин, поэтому я и купил тебе раба. Рад, что он еще не успел надоесть тебе.
Он подвел ее к большой постели.
– Раз ты была такой славной девочкой, то и получишь свою награду. Мне не терпится ощутить вкус твоей сочной «киски». Раздвинь ноги, – приказал он. Вскоре его голова исчезла между ее стройных ног.
Он медленно лизал ее пухлые бедра, временами прикусывая нежную кожу, не больно, но чувствительно. Она тихо взвизгнула. Его язык несколько раз прошелся по границе между складками лона. Раздвинув их, он нашел маленький, еще не успевший набухнуть бутончик и стал играть с ним, касаясь бархатным кончиком языка. Она тихо застонала. Губы его сомкнулись на крохотном бугорке. Он стал сильно сосать, и Эшли вскоре стала извиваться в первом оргазме.
– О, Макс! Никто не делает этого так хорошо, как ты! Я знаю, тебе нужно передохнуть, но умоляю, войди в меня хотя бы пальцами. Я горю желанием. И это только разожжет мой аппетит.
Он поднял голову и страстно поцеловал жену. Она ощутила свой вкус на губах и хотела отстраниться, но Максимилиан резко сунул два пальца в ее лоно.
– Это плохая замена моей плоти, – бросил он, лаская ее сначала медленно, потом все быстрее.
Но она так и не смогла кончить и жалобно захныкала.
– Знаю, моя богиня, – кивнул он. – Только длинное толстое копье может удовлетворить тебя, и ты его получишь. Сейчас!
И он наполнил ее лоно одним яростным выпадом. Эшли завопила от восторга и обвила ногами мужа.
– Возьми меня, Макс, – молила она. – Овладей мной грубо, как можешь только ты, и заставь кончить!
Он ускорил ритм, и вскоре оба, задыхаясь, обмякли на широкой постели. Немного придя в себя, Макс прошептал:
– На этом пока все, моя богиня. Сегодня, вернувшись из дворца, мы снова насладимся друг другом. Но сейчас нужно готовиться к пиру у императора.
Эшли позвала рабынь, и вскоре она и Макс были вымыты и одеты. Макс выбрал тогу из пурпурного шелка с золотой отделкой – в знак напоминания о своих военных победах. На ногах были сандалии из тонкой кожи, также позолоченные и усеянные аметистами. Когда он встал из ванны, раб коротко подстриг ему волосы, оставив несколько крошечных завитков на лбу и затылке. Единственным украшением был золотой перстень-печатка, которым он запечатывал письма.
Жена трибуна нарядилась в прозрачную тунику фиолетового шелка, прошитую золотыми нитями. Ее прекрасное тело просвечивало сквозь ткань. Туника была с присборенным низким вырезом. Женщина накинула на плечи шаль того же цвета. Волосы собраны в узел на затылке. Кожаные сандалии расшиты жемчугом и листочками золота. Длинные, спускавшиеся до плеч затейливые серьги тоже были из жемчуга и золота.
По улицам города их несли в больших носилках. Вскоре они присоединились к толпе гостей, и слуги указали им на ложа недалеко от стола императора. Правитель посмотрел на них сквозь оправленный в золото рубин и величественно взмахнул рукой, приветствуя трибуна с супругой. Рабы уже разносили еду и наполняли вином чаши. Играла музыка. Актеры развлекали гостей. Сейчас, в самом начале пира, гости насыщались, не отвлекаясь на разговоры, и в зале было относительно тихо.
– Я принял настой травы, который должен сделать меня неутомимым в любви, – неожиданно объявил император и, показав на жену молодого сенатора, добавил: – Я возьму ее сейчас!
Сенатор столкнул краснеющую жену с ложа и немедленно послал к императору, который, не стыдясь, овладел ею публично. Когда он кончил, мужская плоть все еще была тверда, а сам он так и не насытился. И тут же показал на жену другого сенатора и продолжал яростно пронзать ее, пока женщина не потеряла сознание от бесчисленных оргазмов.
– Она оказалась лучше первой, – сухо заметил император, – но все же недостаточно хороша.
Он снова обвел взглядом огромный пиршественный зал. Взгляд его остановился на жене Максимилиана Алерио Патрониуса. Госпожа Корделия улыбнулась ему.
– Трибун, – спросил император, – жена хорошо ублажает тебя в постели?
– Превосходно, цезарь.
– Я попробую ее, – решил император.
– Иди к нему, Корделия, – велел муж.
Эшли поднялась и послушно направилась к императору.
– Сбрось одежду, – велел тот. Других он об этом не просил.
Эшли расстегнула тунику. Фиолетовый шелк соскользнул на пол и улегся у ее ног. В зале стало так тихо, что было слышно, как на стол упала капля вина.
– Постарайся, чтобы я кончил, – приказал император, – иначе я собственноручно выпорю тебя.
Он откинулся на ложе и, подняв тогу, обнажил свое мужское достоинство, длинное, но не особенно толстое, зато гордо смотревшее вверх.
– Можешь оседлать меня, – бросил он.
– О нет, господин, еще рано. Я не готова, – возразила Эшли и, обойдя ложе, села ему на грудь и прижалась венериным холмиком к губам. – Сначала полижи меня, цезарь, чтобы я как следует промокла. А потом мы помчимся вскачь, и ручаюсь, до сих пор ты не испытывал ничего подобного. Если же ты посчитаешь, что это не так, можешь отходить меня кнутом.
Он грубо раздвинул складки ее лона и стал усердно работать языком. Уже через несколько минут она истекала соками.
– А теперь оседлай меня, дерзкая сучка, – приказал он. – Возможно, я высеку тебя позже, чтобы наказать за наглость! А еще оттрахаю в зад!
Она покорилась, медленно, медленно вбирая его тонкий твердый стержень, после чего стала двигаться сначала осторожно, потом все быстрее. Император протянул руки и безжалостно стиснул ее груди. Она застонала, когда он стал щипать ее соски и, подавшись вперед, укусил нежные горошинки. Но внезапно снова лег и улыбнулся. Она ощутила, как он подрагивает в ее лоне, и удвоила усилия. Император с довольным ревом излился в нее. Эшли бессильно упала на него, а зал взорвался аплодисментами и приветственными криками.
Рабы тут же ринулись вперед, чтобы подхватить Эшли, и, поддерживая с обеих сторон, осторожно поставили на ноги: сама она стоять не могла. Императора напоили вином, и самая красивая рабыня стала осторожно класть ему в рот сладости. Его плоть тщательно обмыли. Постепенно он пришел в себя, потребовал принести кожаный ремень и велел растянуть свою недавнюю партнершу между мраморными колоннами, после чего встал и стал охаживать ремнем ее пухлые ягодицы. Одновременно молодая рабыня, встав на колени, губами приводила его плоть в состояние боевой готовности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– У тебя есть любимый цвет? – неожиданно спросил он.
– Полагаю, любой оттенок розового или сиреневого. А что?
– Сюрприз, – ухмыльнулся Райан. – Итак, мы не упустили ни одной детали: приглашения, объявления, меню, где, когда и кто распишется в книге регистрации и даже одежду. Ничего не забыли?
– Но все же, подвенечный наряд или нет? Ты так и не сказал, что предпочитаешь.
– Думаю, что подвенечный, но совсем не обязательно надевать туалет в стиле принцессы Ди. Что-нибудь простое, но в то же время такое элегантное, чтобы впоследствии при взгляде на свой снимок в этом платье тебе не было стыдно. Говорят, что первый раз – всегда особенный.
– Ты очень заботлив, Райан. И такой славный, – призналась Эшли.
– Скорее чувствительный, – шутливо поправил он и, многозначительно потирая ширинку, плотоядно улыбнулся.
– Эй, приятель, тебе не помешает холодный душ, – посоветовала она.
– Пожалуй, лучше поплаваю.
– Прекрасная мысль! Иди, переодевайся, и встретимся у бассейна. А я сначала отнесу меню к миссис Би, чтобы она подумала над свадебным ужином, – объявила Эшли и, поднявшись, поспешила на кухню.
Райан тем временем отправился к бассейну, где в раздевалке постоянно хранился запас его плавок.
Медленно меряя гребками воду, он вдруг понял, что ему нравится такой образ жизни. Эшли сказала, что зимой вода в бассейне подогревается, чтобы можно было плавать, не опасаясь простуды. Да, ему все это очень нравится. Пожалуй, через два года ему будет жаль расставаться с домом.
Он выбрался из бассейна и устроился в шезлонге на газоне, чтобы позагорать.
Эшли украдкой наблюдала за ним из раздевалки. Иисусе, он просто великолепен! И плавки облегают тело, не оставляя простора воображению. Задница у него классная, и он не из тех, кому приходится запихивать носок в шорты. Судя по солидному бугру в плавках, он так же велик, как оба ее любовника в «Ченнеле».
Эшли натянула черный сплошной купальник, схватила полотенце и вышла из раздевалки.
– Как вода? – небрежно осведомилась она.
– Теплая, – кивнул Райан, стараясь не слишком откровенно рассматривать ее. Какое у нее восхитительное тело! И прелестные грудки так и просвечивают сквозь ткань обманчиво скромного купальника, который она предпочла надеть. А ее попка! Mamma mia! Круглая и упругая!
Он с трудом сдерживался, чтобы не ущипнуть ее! Да, миниатюрной Эшли не назовешь, но она на редкость пропорционально сложена. Ему не терпелось увидеть ее обнаженной. А до свадьбы еще несколько недель. Как он все это выдержит?!
Она знала, что он смотрит на нее сквозь полуопущенные ресницы, едва касавшиеся загорелой щеки. Эшли наклонилась, чтобы положить тщательно сложенное полотенце на шезлонг, позволив Райану вдоволь налюбоваться нежными грудями, после чего стала медленно втирать крем от загара. Сначала в одну ногу, потом в другую. В одну руку, потом в другую… Потом занялась лицом и грудью.
– Натри мне спину и плечи, ладно? – с невинным видом попросила она, вручив ему тюбик, а сама присела на край шезлонга.
Он растирал крем длинными движениями ладони. Какая безупречная у нее спина! И кожа как лепесток розы.
– Кажется, все, – пробормотал он наконец.
– Спасибо, – бросила Эшли, вставая и входя в воду. Она прекрасно плавала, впрочем, как и он.
– Когда-нибудь купалась здесь голой? – спросил он с озорной улыбкой.
– Иногда. По ночам. Когда никто меня не видит. И нет, я не собираюсь раздеваться сейчас. И тебе не советую. Это абсурдно, Райан. По-моему, в нас обоих бушуют гормоны, и поэтому нам необходимо взять себя в руки. Мы не дети, черт возьми!
– Почему же рядом с тобой я чувствую себя восемнадцатилетним юнцом?
– Ты просто истекаешь похотью! Сам признался, что давно не спал с женщинами! А теперь, когда доктор Сэм получил наши анализы, вообще ни к одной не подходи. До двадцать пятого августа ты живешь монахом, и на этом все! – отрезала Эшли. – Если я на это способна, значит, сможешь и ты! Не будь большим ребенком, Райан. От души надеюсь, что за это время ты не попадешь в переплет!
Она выбралась из воды и растянулась на шезлонге, терзаясь угрызениями совести за ту нотацию, которую только что ему прочитана. Какая жалость, что у него нет «Ченнела»! Последнее время она нещадно эксплуатировала телеканал: единственный способ унять бушующие в ней страсти.
Квинн и Рюрик хорошие любовники, но теперь, встретив Райана Малкахи, она чувствует себя изголодавшейся нищенкой перед прилавком со сладостями. Ей так хотелось лежать, прижавшись к его нагому телу! Почувствовать на себе его тяжесть, ощутить, как его плоть заполняет ее лоно, как он ласкает ее ртом и языком, будя вожделение. Сводя ее с ума. Если он испытывает то же самое, а это, очевидно, так и есть, ожидание будет настоящей пыткой. Но ждать придется.
Это было нелегко. Хорошо еще, что всю эту неделю Райан провел в городе. А у нее был «Ченнел». Правда, Эшли уже немного наскучили обе фантазии. Но не хотелось расставаться с ними: слишком много времени она потратила, оттачивая каждую деталь. Вместо этого она решила добавить новые элементы к истории с Квинном. Пора представить мужа госпожи Корделии, трибуна Максимилиана Алерио Патрониуса.
Эшли улыбнулась. Да, трибуну давно пора вернуться домой с войны.
Растянувшись на постели, она нажала кнопку «А».
На вилле царила суматоха: слуги готовились к приезду хозяина из северной Галлии.
Одна из рабынь умащала тело хозяйки маслом с ароматом лилий. В комнату прокрался Квинн, ожидая, пока Корделия соизволит обратить на него внимание. Наконец она взглянула в его сторону.
– Мой муж скоро будет дома. Приказываю не показываться ему на глаза, пока он не уедет. Ты знаешь, как он ненавидит тебя и твое огромное мужское достоинство. Хотя именно муж подарил мне тебя, чтобы я не сбилась с пути в его отсутствие, все же он не желает напоминаний о том, как ты занимаешь его законное место, пока он воюет с галлами. Если он хотя бы издали увидит тебя, жди сурового наказания! Я пришлю рабыню присматривать за тобой. Но ты не смеешь трахать ее. Твой «петушок» только для меня одной. Понятно?
– Да, госпожа, – ответил Квинн, почтительно опустив глаза.
– Тогда можешь идти, – велела она и повернулась к массажистке: – Подушечка твоего большого пальца слишком шершава, Ирис. Хорошенько отполируй ее песком, прежде чем снова массировать меня.
Тут раздались звуки труб и громовой топот копыт, возвещая о прибытии важного лица.
– Господин приехал! – кричали рабы на разные голоса. Эшли улыбнулась. Ничего не скажешь, это добавит перчика в ее фантазию.
Она медленно поднялась. Служанки сразу же засуетились вокруг госпожи, от волос и обнаженного тела которой исходил тонкий запах лилий. Рабыня надела Эшли на шею гирлянду белых фрезий и вручила ей вторую гирлянду, после чего все рабы выбежали из комнаты. Минуту спустя двойные двери комнаты распахнулись и на пороге показался муж Корделии, с которого уже сняли латы и одежду. Трибун Максимилиан Алерио Патрониус как две капли воды походил на Райана Финбара Малкахи и, подобно жене, был совершенно голым. Эшли выступила вперед и надела гирлянду ему на шею.
– Добро пожаловать домой, господин мой, – низким, грудным голосом приветствовала она. Эшли не думала, что увидит копию Райана, но, оказалось, что в последние дни она слишком много думала о нем.
Протянув руки, он подхватил жену и крепко поцеловал.
– Я тосковал без тебя. От галльских женщин несет бараньим жиром и потом.
– Но ты все равно их трахал, – рассмеялась она. – Верно?
– Да, но только после того, как силой заставлял их мыться, причем дважды! А твой раб… как его… Квинн! Надеюсь, он приложил все силы, чтобы развлечь тебя настолько, что ты сохранила добродетель и не навлекла скандал на мой дом, ненасытная женушка?
– Он идеален, господин мой. Умеет ублажить женщину, хотя далеко не так хорош, как ты, но все же довольно вынослив и способен терпеть порку.
– Счастлив узнать, что тебе понравился мой дар, госпожа, – рассмеялся трибун.
– Ты прекрасный муж, Макс. Никогда не забываешь обо мне, и твои подарки поистине восхитительны. Я счастливейшая из женщин Рима. А теперь расскажи, почему ты вернулся. Я ожидала тебя только через несколько месяцев.
– Цезарь вспомнил обо мне. Желает заменить меня одним из своих фаворитов. Если слухи верны, цезарь спит с женой моего преемника, а глупец возревновал ее и старался не выпускать из дома. Самый простой выход – отослать мужа в северную Галлию, чтобы без помех забавляться с любовницей. Пусть рогоносец радуется, что ему сохранили жизнь! – хмыкнул трибун. – А теперь, моя дорогая жена, настало время приветствовать мужа как полагается. На колени, Корделия, как подобает хорошей супруге, и отсоси избыток скопившегося во мне семени! Если постараешься, я поимею тебя, если же нет – возьму одну из твоих хорошеньких рабынь. У нас есть целый день, но вечером нас ожидают во дворце. Будем надеяться, что пиршество превратится в восхитительную оргию.
Эшли упала на колени и осторожно дотронулась до длинного мужского орудия, словно решая, что с ним делать. Наконец она нежно лизнула головку, раз, другой…
– Ммм, – пробормотала она, – на вкус – настоящая кожа.
Трибун снова рассмеялся, но когда она взяла в рот его плоть и стала сосать, длинные пальцы его большой руки впились в кожу ее головы и запутались в волосах. Он нетерпеливо дергал за темные пряди, пока она продолжала сосать, с силой втягивая его в рот. Потом вдруг остановилась, и язык стал обводить чувствительную головку. Он ощутил легкие укусы.
– Полегче, богиня, – застонал он.
Она снова принялась сосать. Его плоть стала расти и удлиняться в теплой пещерке так, что кончик уперся в глотку. Она застонала, подумав, как безумно ей нравится его вкус. Ее руки скользнули к его ягодицам и стати лихорадочно ласкать. Пальцы впивались в упругую кожу. Эшли безмолвно подняла глаза, вопрошая, чего он хочет. Получив столь же молчаливую команду, она принялась сосать все сильнее, пока не ощутила начинающуюся дрожь. И тут его сперма выстрелила ей в горло. Она едва не задохнулась, глотая густую белую жидкость. Поток был на редкость обилен, но она продолжала высасывать последние капли, пока он не велел ей остановиться.
– Юпитер и Марс, Корделия, никто не способен отсосать у меня так, как ты! – превозносил он жену. – Ты и с рабом то же самое проделываешь?
– Господин! – негодующе воскликнула она. – Как ты можешь упоминать о подобных вещах?!
– Ты прелестная лгунья, – смеясь, заметил он, притягивая ее к себе. – У тебя неистощимый аппетит на мужчин, поэтому я и купил тебе раба. Рад, что он еще не успел надоесть тебе.
Он подвел ее к большой постели.
– Раз ты была такой славной девочкой, то и получишь свою награду. Мне не терпится ощутить вкус твоей сочной «киски». Раздвинь ноги, – приказал он. Вскоре его голова исчезла между ее стройных ног.
Он медленно лизал ее пухлые бедра, временами прикусывая нежную кожу, не больно, но чувствительно. Она тихо взвизгнула. Его язык несколько раз прошелся по границе между складками лона. Раздвинув их, он нашел маленький, еще не успевший набухнуть бутончик и стал играть с ним, касаясь бархатным кончиком языка. Она тихо застонала. Губы его сомкнулись на крохотном бугорке. Он стал сильно сосать, и Эшли вскоре стала извиваться в первом оргазме.
– О, Макс! Никто не делает этого так хорошо, как ты! Я знаю, тебе нужно передохнуть, но умоляю, войди в меня хотя бы пальцами. Я горю желанием. И это только разожжет мой аппетит.
Он поднял голову и страстно поцеловал жену. Она ощутила свой вкус на губах и хотела отстраниться, но Максимилиан резко сунул два пальца в ее лоно.
– Это плохая замена моей плоти, – бросил он, лаская ее сначала медленно, потом все быстрее.
Но она так и не смогла кончить и жалобно захныкала.
– Знаю, моя богиня, – кивнул он. – Только длинное толстое копье может удовлетворить тебя, и ты его получишь. Сейчас!
И он наполнил ее лоно одним яростным выпадом. Эшли завопила от восторга и обвила ногами мужа.
– Возьми меня, Макс, – молила она. – Овладей мной грубо, как можешь только ты, и заставь кончить!
Он ускорил ритм, и вскоре оба, задыхаясь, обмякли на широкой постели. Немного придя в себя, Макс прошептал:
– На этом пока все, моя богиня. Сегодня, вернувшись из дворца, мы снова насладимся друг другом. Но сейчас нужно готовиться к пиру у императора.
Эшли позвала рабынь, и вскоре она и Макс были вымыты и одеты. Макс выбрал тогу из пурпурного шелка с золотой отделкой – в знак напоминания о своих военных победах. На ногах были сандалии из тонкой кожи, также позолоченные и усеянные аметистами. Когда он встал из ванны, раб коротко подстриг ему волосы, оставив несколько крошечных завитков на лбу и затылке. Единственным украшением был золотой перстень-печатка, которым он запечатывал письма.
Жена трибуна нарядилась в прозрачную тунику фиолетового шелка, прошитую золотыми нитями. Ее прекрасное тело просвечивало сквозь ткань. Туника была с присборенным низким вырезом. Женщина накинула на плечи шаль того же цвета. Волосы собраны в узел на затылке. Кожаные сандалии расшиты жемчугом и листочками золота. Длинные, спускавшиеся до плеч затейливые серьги тоже были из жемчуга и золота.
По улицам города их несли в больших носилках. Вскоре они присоединились к толпе гостей, и слуги указали им на ложа недалеко от стола императора. Правитель посмотрел на них сквозь оправленный в золото рубин и величественно взмахнул рукой, приветствуя трибуна с супругой. Рабы уже разносили еду и наполняли вином чаши. Играла музыка. Актеры развлекали гостей. Сейчас, в самом начале пира, гости насыщались, не отвлекаясь на разговоры, и в зале было относительно тихо.
– Я принял настой травы, который должен сделать меня неутомимым в любви, – неожиданно объявил император и, показав на жену молодого сенатора, добавил: – Я возьму ее сейчас!
Сенатор столкнул краснеющую жену с ложа и немедленно послал к императору, который, не стыдясь, овладел ею публично. Когда он кончил, мужская плоть все еще была тверда, а сам он так и не насытился. И тут же показал на жену другого сенатора и продолжал яростно пронзать ее, пока женщина не потеряла сознание от бесчисленных оргазмов.
– Она оказалась лучше первой, – сухо заметил император, – но все же недостаточно хороша.
Он снова обвел взглядом огромный пиршественный зал. Взгляд его остановился на жене Максимилиана Алерио Патрониуса. Госпожа Корделия улыбнулась ему.
– Трибун, – спросил император, – жена хорошо ублажает тебя в постели?
– Превосходно, цезарь.
– Я попробую ее, – решил император.
– Иди к нему, Корделия, – велел муж.
Эшли поднялась и послушно направилась к императору.
– Сбрось одежду, – велел тот. Других он об этом не просил.
Эшли расстегнула тунику. Фиолетовый шелк соскользнул на пол и улегся у ее ног. В зале стало так тихо, что было слышно, как на стол упала капля вина.
– Постарайся, чтобы я кончил, – приказал император, – иначе я собственноручно выпорю тебя.
Он откинулся на ложе и, подняв тогу, обнажил свое мужское достоинство, длинное, но не особенно толстое, зато гордо смотревшее вверх.
– Можешь оседлать меня, – бросил он.
– О нет, господин, еще рано. Я не готова, – возразила Эшли и, обойдя ложе, села ему на грудь и прижалась венериным холмиком к губам. – Сначала полижи меня, цезарь, чтобы я как следует промокла. А потом мы помчимся вскачь, и ручаюсь, до сих пор ты не испытывал ничего подобного. Если же ты посчитаешь, что это не так, можешь отходить меня кнутом.
Он грубо раздвинул складки ее лона и стал усердно работать языком. Уже через несколько минут она истекала соками.
– А теперь оседлай меня, дерзкая сучка, – приказал он. – Возможно, я высеку тебя позже, чтобы наказать за наглость! А еще оттрахаю в зад!
Она покорилась, медленно, медленно вбирая его тонкий твердый стержень, после чего стала двигаться сначала осторожно, потом все быстрее. Император протянул руки и безжалостно стиснул ее груди. Она застонала, когда он стал щипать ее соски и, подавшись вперед, укусил нежные горошинки. Но внезапно снова лег и улыбнулся. Она ощутила, как он подрагивает в ее лоне, и удвоила усилия. Император с довольным ревом излился в нее. Эшли бессильно упала на него, а зал взорвался аплодисментами и приветственными криками.
Рабы тут же ринулись вперед, чтобы подхватить Эшли, и, поддерживая с обеих сторон, осторожно поставили на ноги: сама она стоять не могла. Императора напоили вином, и самая красивая рабыня стала осторожно класть ему в рот сладости. Его плоть тщательно обмыли. Постепенно он пришел в себя, потребовал принести кожаный ремень и велел растянуть свою недавнюю партнершу между мраморными колоннами, после чего встал и стал охаживать ремнем ее пухлые ягодицы. Одновременно молодая рабыня, встав на колени, губами приводила его плоть в состояние боевой готовности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28