А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Я буду иметь это в виду, — сказал мужчина, и его мягкий голос явил собой странный контраст острым, но лишенным выражения глазам. — Может быть, ты расскажешь мне побольше о человеке, которого зовут Диггер. А кстати, где девочка?
— Ждет наверху, ваша милость, как вы и велели. Мужчина встал и небрежно швырнул на грязный стол несколько золотых гиней.
— Проследи, чтобы нас не беспокоили… ни под каким предлогом.
И снова краснолицая женщина содрогнулась, радуясь тому, что сама она уже слишком стара и изношена, чтобы кому-то захотелось воспользоваться ее телом. Она просто побоялась бы очутиться в постели с этим человеком…
Джентльмен разгладил темно-алый шелковый жилет и медленно начал подниматься по лестнице. Дойдя до двери в конце коридора, он осторожно, бесшумно повернул ручку и вошел.
Молодая женщина, находившаяся в комнате, не сразу заметила его, но, заслышав легкие шаги, резко повернулась, прижав ладонь ко рту.
Бесцветные глаза прищурились и с ног до головы осмотрели худое тело девушки, едва прикрытое грязным платьем. «Что ж, достаточно молода и напугана, — решил Телфорд. — И достаточно худая, чтобы можно было представить ее мальчиком». Настроение Джеймса Телфорда немного улучшилось.
Девушка не шевельнулась, потому что Роза Уоткинс доходчиво объяснила, что с ней будет, если она выйдет из комнаты против воли джентльмена. И она продолжала стоять неподвижно, когда джентльмен засунул руку в карман. Но когда она увидела, что он держит в пальцах, она начала всхлипывать. А через несколько минут ее тихие всхлипывания переросли в громкий визг, полный ужаса.
И вдруг на ее мольбы последовал чудесный ответ. Дверь открылась, пропустив в комнату прекрасного ангела с разгневанным лицом…
— Что здесь происходит? — резко спросила женщина, и ее синевато-зеленые глаза засверкали при виде открывшейся ей сцены.
Мужчина безразлично пожал плечами.
— Какой ты нехороший, Джеймс! — шелковым голосом произнесла рыжеволосая красавица по имени Изабель, захлопывая дверь и направляясь к кровати. — Ты начал без меня!
Где-то вдали грохотал гром. Жара оглушала. Гремели выстрелы.
Александра резко села в кровати, таращась в темноту, в собственный сон… В прежний, давний Ужас… Ее сердце отчаянно колотилось; она слышала отдаленный треск и ждала, когда сквозь тучи снова прорвутся светящиеся голубоватые стрелы… «Огонь Дьявола», — стучало в ее голове. Он снова вернулся… вернулась завывающая ярость бури, низвергшейся на долины Индии…
И тут же, как это и прежде бывало, один кошмар сменился другим: отдаленные раскаты грома повлекли за собой чудовищные картины той ночи десять лет назад, когда Веллуру был затоплен английской кровью.
Окаменев от страха, не будучи в состоянии ни кричать, ни двигаться, она ждала, когда же раздадутся громкий топот и хриплые крики…
В небе гремел гром, заглушая завывания ветра.
Она слышала вопли домашних слуг, гневное шипение запальных фитилей, выстрелы… Ее глаза расширились от ужаса, когда она заметила клубы дыма, поднимающиеся над домами.
И кровь, милостивый Боже, везде была кровь, она проливалась на белое постельное белье, разбрызгивалась по белым стенам…
— Нет! — яростно кричала девушка, погружаясь в темные глубины памяти, отворачиваясь от призраков, возникавших перед ней при каждой вспышке молнии…
На лестничной площадке лежал, скрючившись, мальчик-слуга, такой маленький и хрупкий, и его шея была сломана… Молодой солдат все еще усмехался, падая в холле с простреленной грудью… Капитан стражи неподвижно лежал в пыли, а на его спине расплывалось влажное пятно…
Вокруг царил тошнотворный запах смерти.
Она визжала и колотилась, раздирая одеяло, в котором запутались ее ноги, отбиваясь от невидимых рук, что схватили ее и безжалостно поволокли вниз по ступеням… А над головой гневно гремел гром, заставляя Александру вспоминать день мятежа так, словно он был лишь вчера. И с каждым раскатом ее страх все возрастал, он душил ее, лишая не только гордости, но и разума…
Где-то неподалеку, в темноте, раздался дикий, неестественный вопль, и этот звук окончательно наполнил ее душу безрассудной паникой.
Ледяные пальцы впились в ее кожу. Она закричала, безумно отбиваясь от них в темноте.
А потом вдруг она оказалась прижатой к мускулистому телу, и не могла шевельнуться, и сотрясалась от рыданий, которые не в силах была сдержать…
— Айя? — в страхе всхлипывала она. — Ты лгала! Огонь Дьявола снова вернулся! Отец! Где ты? Ружья… Боже, это кровь!..
— Всего лишь гроза, — донесся откуда-то издалека незнакомый голос.
В ее ноздрях стояла вонь смерти, смешанная с запахом гари…
— Надо бежать, — пробормотала она. — Везде огонь… — Но железные когти не отпускали ее. — Дай мне уйти! — завизжала она, вдруг замечая, что кошмар странным образом изменился и звучащий рядом голос не принадлежит ни одной из пугающих теней прошлого. — Пожалуйста… — простонала она. — Мы же сгорим здесь…
— Тише, тише, — прошептал новый голос в темноте. — Гроза скоро кончится. Это просто весенняя буря над Ла-Маншем. Тише… тише, успокойся.
Серебристые глаза на мгновение сузились и блеснули в свете молнии. «Что это на нее нашло?» — пытался понять герцог, видя, как дрожащие пальцы девушки хватают пустоту.
Яркая молния сверкнула прямо над ними, наполнив комнату голубоватым сиянием. И в то же мгновение женщина, сидевшая на кровати, вывернулась из его рук, глядя прямо перед собой расширившимися от ужаса глазами.
И ее вновь охватило безумие; она, задыхаясь, кричала так, словно за ней гнались все демоны ада…
Глава 19
На следующее утро Александра проснулась в пять часов оттого, что в ее голове громко грохотали барабаны. С глухим стоном она перевернулась на бок и покрепче прижалась к подушке. Но грохот продолжался, он стал даже громче и настойчивее.
«Что там делают проклятые слуги? — думала она, кривясь от боли, пронзающей ее виски. — Чинят крышу, что ли…» Она чуть приоткрыла заплывший глаз, чтобы посмотреть на часы. Чинят крышу, когда едва начинается рассвет?..
Язык Александры распух и саднил, и ей казалось, что ее рот забит старым вонючим тряпьем. Она закрыла покрасневшие глаза и снова натянула на себя одеяло.
Но тут ее желудок сжался от приступа тошноты.
Потом она почувствовала, как тяжело ноют ее руки и плечи. Кошмар!.. Он снова вернулся ночью, во время грозы, бросив ее в страшные дни прошлого. В темноту. В Ужас.
Но сначала была молния, всегда сначала бывает молния. Индусы в деревнях называли это «Колимин», но ее айя говорила — огонь Дьявола, дикое буйство природы, сжигающей равнины…
Александра никогда не могла вспомнить своих кошмаров. На следующий день у нее оставалась лишь боль во всем теле и смутные ощущения того, что она сражалась с чем-то невероятно страшным… И каждый раз проигрывала сражение.
Но в эту ночь было и что-то другое — она это чувствовала, хотя и не могла вспомнить. Чем же последний кошмар отличался от предыдущих? Растерянная, она рылась в собственной памяти, но, как всегда, все ускользало от нее.
Александра резко села в постели — и тут же пожалела об этом: ее виски пронзила такая боль, что она забыла о ночных ужасах.
Ну конечно, во всем виновато спиртное. Какой же она была дурочкой! Да еще и не ела почти ничего!
Охваченная растущей неуверенностью, Александра пыталась припомнить, что же все-таки произошло вчера вечером. Но перед ней лишь мелькали разрозненные картины. Уютный кабинет. Теплый смех. Ландыши. Танцующее пламя свечей. И требовательные губы Хоука на ее губах, и его зубы, отрывающие кружево, и его рука на ее груди…
Александра услышала, как тихо отворилась дверь, но, погруженная в собственные горести, даже не повернулась.
— Кто бы там ни был, убирайтесь, — прошептала она.
— Ох, мисс, это всего лишь я, Лили. Прошу прощения за то, что врываюсь так рано, только его светлость сказал, что вы, может быть, захотите поехать на прогулку, верхом. Но сначала, он сказал, вы, пожалуй, захотите выпить кофе и умыться холодной водой. Хотя откуда ему знать, я просто… — Девушка умолкла, увидя, как Александра схватилась за голову. — Вы плохо себя чувствуете, мисс?
— Милая Лили, — медленно, осторожно произнесла Александра, — не плохо, нет… я просто умираю. Пожалуйста, уйди, дай мне упокоиться в мире.
Горничная замерла на месте, встревоженно глядя на Александру.
— Я найду Шедвелла… в Альфристоне есть доктор. Он доберется сюда за час. — Она повернулась и бросилась к двери.
Но ее остановил слабый стон:
— Ох, пожалуйста! Не надо доктора…
— Но, мисс…
— Ох, моя проклятая голова! Все, что мне нужно, — это покой и тишина… благословенная тишина и темнота. — Александра отчаянно боролась с ощущением, что плывет в волнах черных чернил.
Горничная воскликнула:
— Так вот в чем дело! Вы вчера немножко перебрали, да? Ну тогда его светлость знал, что говорил. Все, что вам сейчас нужно, — это умыться холодной водой и выпить кофе, и вам станет гораздо легче.
Из-под подушки донесся приглушенный стон, больше похожий на рычание, и следом — отчетливое ругательство.
— Аи, ну да, сейчас-то вам очень плохо, но это скоро пройдет. Вам нужно выпить кофе. Если бы вы сели…
Александра горестно вздохнула. Похоже, ей не избавиться от Лили, пока она не выполнит просьбу.
— Хорошо. Но только один глоток. — Садясь в постели, Александра поморщилась от боли. — А потом оставь меня в покое.
Лили сочувствующе улыбнулась, протягивая ей тяжелую керамическую чашку. Горький запах проник в ноздри Александры, и она скривилась от отвращения. Но горничная была непреклонна:
— Ну, всего два-три глоточка. Это вам поможет, уж поверьте. Мой отец мог бы в этом поклясться, а уж ему ли не знать, если он напивается вдрызг по три раза в неделю.
Не открывая глаз, Александра нащупала чашку, схватила ее дрожащими пальцами и заставила себя сделать глоток.
— Еще капельку, мисс.
Александра глотнула еще. Горячая жидкость обожгла ее горло, и желудок тут же протестующе сжался.
— Боже мой!.. Лили, дай таз…
Затем тошнота неожиданно прошла. Александра медленно открыла глаза. Голова у нее все еще болела, но уже не так сильно.
Допив кофе, Александра почувствовала, что пришла в состояние, немного похожее на нормальное. Она подошла к окну, открыла его и глубоко вдохнула прохладный чистый воздух. На востоке по небу плыли розовые и пурпурные облака, над склонами холмов клубился легкий туман…
Действительно, отличное утро для верховой прогулки, решила девушка.
Лили развернула перед Александрой костюм для верховой езды — из красновато-коричневого бархата, с перчатками и ботинками того же цвета. Таких амазонок Александра еще не видела — платье было в архаичном стиле, у него был очень узкий лиф и сшитая из двух не соединенных между собой кусков юбка. Но Лили уверила Александру, что на ней амазонка будет выглядеть просто чудесно. Спустя двадцать минут Александра, чувствуя себя заново родившейся, спустилась по широкой лестнице и приветливо улыбнулась лакею, распахнувшему перед ней дверь.
Герцог ждал ее возле конюшен. Сердце Александры чуть подпрыгнуло, когда она увидела, с какой веселой внимательностью рассматривает ее Хоук. Она бы очень хотела вспомнить все, что происходило накануне вечером…
— Вы знали! — сердито воскликнула она. — Вы знали, что будет потом!
Серебристые глаза оглядели ее лицо, чуть задержавшись на бледных щеках, на синяке, темневшем на виске.
— Разумеется, я знал, но ты вела себя так храбро!
— Да, вам такое состояние должно быть хорошо знакомо, — негодующе сказала Александра. — Могли бы и предупредить меня!
— А ты бы меня послушалась? — На долю мгновения в воздухе между ними повисло напряжение.
— Нет, — признала Александра. И расширившимися глазами неуверенно посмотрела на герцога. — А… а что вообще было вчера вечером?
Хоук лениво улыбнулся:
— Ты ничего не помнишь?
— Разумеется, нет, иначе бы я не спрашивала, черт побери!
— Какой удар по моему самолюбию! Для меня это самое настоящее потрясение! — И Хоук печально покачал головой.
— Лжец! — прошептала Александра, охваченная ужасом.
— Вот как? Разве ты не помнишь мои руки, мои губы…
Александра стиснула зубы: кое-что она вспомнила… Но только до того момента, как герцог усадил ее в кресло. А дальше следовал полный провал.
— Нет, вы не… — выдохнула она потрясенно. — Я не могла! Это невозможно!
— Ты так уверена? — В его глазах дразняще прыгали серебристые точки.
— Нет, черт побери! Потому что вы подлец, да, подлец, и вы вполне могли…
— Грубо воспользоваться твоим опьянением? Нет, кусачка, этого я не сделал, просто потому, что мне нравится, когда женщина в постели не просто храпит. Ты заснула, и я отнес тебя наверх, где скромно и целомудренно уложил в постель. И запомни вот что, — проворчал Хоук, — когда я надумаю переспать с тобой, ты будешь отлично сознавать, что я делаю, уверяю тебя!
— Никогда!..
— Это лишь вопрос времени. И мы оба это знаем.
— Ничего такого я не знаю, а вы подлец!
— Ты повторяешься, дорогая, — небрежно бросил Хоук. И, насмешливо посмотрев на разъяренную Александру, изысканнейшим образом склонился перед ней в поклоне, предлагая войти в конюшню.
Она не двинулась с места.
— Почему бы вам не оставить меня и не дать покататься спокойно?
— Тебе незачем меня бояться, мисс Мэйфилд. Я просто хочу того же самого, чего хочешь и ты, — если только ты достаточно честна, чтобы это признать.
— Вздор! — Александра гордо вскинула голову, ее синевато-зеленые глаза потемнели. — Один очень мудрый человек когда-то предостерегал меня против мужчин, которые заявляют, что их не надо бояться, ваша светлость. — И как же ей теперь не хватает этого человека, подумала Александра.
— Хоук, — поправил ее герцог, беря под руку и шагая рядом с ней. — И кто же это был?
Александра выдернула руку, направляясь к стойлам.
— Я бы предпочла не говорить этого, — напряженным голосом ответила она. Она знала, что настанет день — и ей придется отвечать на вопросы об отце, но пока его смерть была открытой раной… А может, она никогда не смирится с этой потерей…
Сильная рука обхватила ее талию, заставив замереть на месте.
— Кто? — холодно повторил Хоук.
— Ну хорошо, черт бы вас побрал… мой отец! — огрызнулась она, пытаясь вырваться.
— Расскажи мне о нем.
— С какой стати человеку вроде вас интересоваться моим отцом?
— Человеку вроде меня? — повторил Хоук, еще крепче сжимая ее талию. — Боюсь, ты просто ничего обо мне не знаешь, дорогая. Но это скоро изменится, потому что я хочу знать о тебе все. — И, к собственному удивлению, он понял, что говорит чистую правду. А ведь до сих пор он не испытывал ни малейшего интереса к жизни женщин, с которыми делил постель… — И как бы хитро ты ни уходила от ответа, я намерен его услышать.
Александра надменно вздернула подбородок.
— Что ж, извольте. Он был замечательным человеком. Он научил меня ездить верхом, охотиться, читать на санскрите. Он научил меня разбираться в лошадях… и в людях. Он знал все и обо всем. — Она говорила вызывающим тоном, словно ожидая, что герцог начнет возражать. — Индийцы любили его, и англичане тоже, все, кроме… — Она внезапно умолкла.
— Кроме кого?
— Кроме кала наг, черной змеи. Всегда находится черная змея, — безжизненным голосом произнесла Александра. — Но теперь это не важно. — Ее вдруг охватило странное чувство: будто она сказала куда больше, чем следовало.
— Замечательно, — спокойно заговорил Хоук. — Но ты забыла о французском, рисовании и хороших манерах. Боюсь, тебя выйдет никудышная гувернантка.
— О, этими предметами со мной занималась целая армия гувернанток, — отмахнулась Александра. — Отец учил меня по-настоящему важным вещам.
— Удивительно… — Хоук, прищурившись, всмотрелся в ее лицо.
Они подошли к стойлам. Из темного бокового прохода выскочил конюх в куртке с прилипшими к ней соломинками. Хоук убрал руку с талии Александры.
— Оседлай Аладдина и выведи его. Потом приведешь Блубелл для мисс Мэйфилд.
Тут послышался высокий веселый голос, и из глубины конюшни выскочила маленькая худенькая фигурка. Александра нахмурилась, потому что ей все не удавалось рассмотреть лицо мальчика.
— Да это же я, Пенни! Мы только что из Лондона вернулись, я и мистер Джефферс!
Александра радостно рассмеялась, весело глядя на озорную рожицу беспризорника. Она подумала, что мальчик стал выглядеть немножко старше, его личико округлилось и не было уже таким бледным. Похоже, дела у него шли хорошо. Она отметила и нотку уважения, с которой он упомянул о кучере герцога.
— Я рада тебя видеть. Ты неплохо выглядишь. Значит, мистер Джефферс добр к тебе?
— Ой, ну конечно! Он меня учит управлять упряжкой и как запрягать, да многому учит. Вот только пока не дает держать вожжи… — Но сожаление, промелькнувшее в его тоне, мгновенно растаяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45