А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

И может быть, именно поэтому она продолжала говорить куда больше, чем намеревалась.
Александра, не успев осознать, что делает, осушила третий стакан, и комната засветилась перед ней туманным золотом.
— Ваш кабинет неплох, — заявила она, — хотя в нем и не хватает мальчиков с опахалами, веранды… да и попугаи были бы не лишними. Да, тут вполне прилично, — решила Александра, наслаждаясь окутавшим ее теплом и стараясь не думать о том, что находится здесь не по своей воле.
Неожиданно Хоук пересек комнату и, забрав у нее пустой стакан, поставил его на поднос. Его лицо прорезали морщины, когда он сверху вниз посмотрел на девушку.
— И ты более чем неплоха, — сказал он с прежним напряжением в голосе.
— Зато вы, как мы оба слишком хорошо знаем, негодяй без стыда и совести, — заметила Александра, которую сидевший в ней чертик подбивал подразнить герцога, помучить его, как он мучил ее. Сказав это, Александра вдруг поняла, что у нее нет никакого оружия для сражения в той странной молчаливой войне, что разразилась между ними. Она видела, как стиснул зубы ее тюремщик, как огонь сверкнул в его дымчатых глазах.
— Ваши глаза вас выдают, — насмешливо произнесла она, в упор глядя на его крепко сжатые губы. — И ваш рот тоже, хотя верхняя губа у вас неплоха. Все дело в нижней губе, она выдает ваш подлинный характер — высокомерный и чувственный, — да еще и эта непокорная прядь волос, что все время падает на лоб… Да, сразу виден дурной характер, — закончила она язвительно.
На щеке Хоука отчетливо дернулся мускул.
— Ну, раз уж я негодяй, так я и раскаиваться не стану в том, что намерен сделать, мисс Мэйфилд.
Александра застыла на месте, потерявшись в его пылающих глазах, полных неприкрытой страсти, и осознавая, что линия фронта слегка переместилась…
От двери донеслось деликатное покашливание. Там стоял Шедвелл. А давно ли он там стоял, — Александра понятия не имела.
— Обед подан, ваша светлость.
Этот обед был долгим, неторопливым. Миссис Бэрроуз явно превзошла саму себя — так хороши были и фазан, и седло барашка, и рагу с трюфелями, и воздушное суфле… Но в какой-то момент блюда начали расплываться перед глазами Александры, и ей пришлось отчаянно сосредоточиться, чтобы отвечать на вопросы герцога. И она едва прикасалась к роскошным блюдам.
Десерт был под стать всему остальному и самому герцогу. На столе появились меренги с клубникой, груши, плавающие в красном вине и политые густыми сливками. Александра как-то рассеянно удивилась, не понимая, откуда все это взялось в такое время года.
И все блюда орошались винами — здесь были бургундское, рейнвейн и кларет. А потом появились сладкие, с насыщенным ароматом десертные напитки — бренди, портвейн и мускат. Герцог ничуть не возражал, когда Александра пила бокал за бокалом. А когда его темные брови вопросительно изгибались, Александру это лишь подстегивало — она хотела доказать ему, что не боится… ни его, ни себя.
«Нет, — мысленно убеждала себя Александра, — ему не выиграть эту войну!» Ей нередко случалось пить вина и послеобеденные ликеры в компании отца, которому доставляло удовольствие обсуждать со своей сообразительной дочерью правительственные дела. Вот только на этот раз она не учла, что почти не притронулась к изысканному обеду, что уже проглотила спиртного больше, чем когда-либо в жизни, и что она находится в обществе не своего отца, а чужого мужчины и даже врага.
Хоуксворт, глядя на нее через стол, хмурился. Что с ней происходит? Весь вечер пьет стакан за стаканом, и все в ответ на его вызов. Неужели она всерьез думает, что алкоголь на нее не подействует?
Его глаза сузились, когда Александра одарила сияющей улыбкой ливрейного лакея, предложившего ей меренги. Хоук, развеселившись, смотрел, как бедняга залился краской.
Да и кто бы не смутился, видя такую ослепительную красоту, такую прозрачную кожу?.. Да, думал Хоук, эта девушка — редкостный цветок, и ни один мужчина не смог бы устоять перед ее очарованием. На свой лад она так же опасна, как Изабель.
— И что же вы сделали с тем медведем, ваша светлость? — спросила Александра, прерывая размышления герцога и возвращая его к начатому рассказу.
— Привел его в класс, само собой. Он был ничуть не глупее многих школьников. Но, к несчастью, учитель посмотрел на дело иначе, и меня исключили до конца семестра.
— Уверена, ваш отец предостерегал вас от многих ошибок в жизни.
— Я не слишком вслушивался в его предостережения. Но он использовал тот перерыв, чтобы ввести меня в курс дел по имению, так что не слишком рассердился на мою выходку. Однако мне кажется, я уже наскучил тебе своей болтовней. Идем-ка, я тебе кое-что покажу.
Александра, продолжая улыбаться, поднялась из-за стола. Но тут же обнаружила, что ноги ей почему-то не повинуются. Сильно покачнувшись, девушка нахмурилась, когда стоявший за ее стулом лакей поддержал ее.
Герцог мгновенно очутился рядом, обхватил ее за талию и взял за локоть.
— Ну, чтоб ей! — сказала Александра. — Меня это просто бесит. Почему эта лодыжка подворачивается не вовремя?
Хоук обеспокоенно посмотрел на нее.
— Что, очень болит?
— Да нет, просто не слушается. Но все равно, спасибо за помощь. — Говоря это, Александра попыталась отодвинуться от герцога. И ее сердце тревожно заколотилось, когда Хоук не сразу отпустил ее. — Я вообще-то не уверена, что просила вас мне помогать, — холодно произнесла девушка.
Хоук лишь крепче сжал ее руку.
— Вы пьяны, мисс Мэйфилд, — мягко сказал он.
— Не говорите редунды! — огрызнулась она. — Вы, сэр, лжец! И полдец! Отпустите сейчас же!
— А иначе ты меня снова двинешь по черепу? Или на этот раз просто разгромишь мою столовую?
— Как быстро вы вернулись к своей истинной сущности!
— А чего еще ты ожидала от подлеца?
— Ничего. Вообще-то я даже предпочитаю, чтобы вы оставались самим собой — бездушным и невоспитанным; так легче разговаривать с вами в том тоне, которого вы заслуживаете.
Почти все слуги к этому времени уже покинули столовую, кроме одного или двух лакеев.
— Что за тон, Александра? — тихо спросил Хоук.
— Тот, которым говорят с преступниками!
— Должен быть повешен на потеху толпы? Ты бы такому порадовалась, да, маленькая разбойница?
— Черв… чвер… чрезвычайно!
— Могу предложить тебе другой источник радости.
— Нет, пока я жива! — резко бросила Александра. Она лишь теперь сообразила, что герцог притягивает ее все ближе к себе, и завертелась, изо всех сил отталкиваясь от его груди. Но перед глазами у нее все как-то странно расплывалось, и внезапно она увидела перед собой два ухмыляющихся лица вместо одного.
Хоук без малейших усилий поймал ее за руки.
— Ты еще только начинаешь жить, прелестная Александра. И я мог бы научить тебя вещам, от которых у тебя просто захватит дух!
— Отпустите меня! — неуверенно произнесла девушка, зачарованная серебристым светом его глаз и тенями, игравшими на его точеном лице…
Но он по-прежнему удерживал ее возле себя.
— А с кем ты тогда будешь цапаться?
— Отличный вопрос! Трудновато будет найти такого же отвратительного человека, как вы.
— Ты всегда так груба?
— А вы всегда так боитесь правды? — поинтересовалась она. — Да, вообще-то я давно заметила: мужчины не любят прямоты. И это стоило мне многих поклонников в Индии, но я была только рада от них избавиться. Их интересовало лишь мое… — Внезапно она умолкла и раздраженно скривила губы. — Чтоб им пусто было!
— Так что же их интересовало, дорогая? Твое изумительное тело? Твоя пылкость? — Хоуксворт не мог отвести глаз от ее прелестного лица. И, сам того не сознавая, крепче сжал пальцами ее руку. — Если не это, то они просто дураки! — пробормотал он низким, хрипловатым голосом.
В его глазах безумно плясали серебряные огоньки… Александра, видя их, гадала, в самом ли деле она выпила слишком много. Сердце ее билось сильно и неровно, но она подумала об этом с непонятной ей самой отстраненностью.
— Не глупее вас! — возразила она и вдруг забыла, о чем, собственно, они говорили.
— Возможно, я и дурак. — Его пальцы неожиданно ослабели; он мягко подтолкнул Александру к двери. — Идем, я же собирался тебе кое-что показать.
— Еще какие-нибудь непристойные картинки? Спасибо, не хочется.
Хоук окинул ее серьезным взглядом.
— Ты увидишь красоту… красоту, почти равную твоей собственной.
— Я вам не верю, ваша светлость.
— Хоук, — прошептал он. — Зови меня Хоуком.
— Очень подходящее имя для такого, как вы… короткое и жесткое. Хищник.
Александра заметила, что темная прядь волос снова упала на его лоб. И что-то было в исходящем от него запахе… Александра нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. Что это такое? Пряное мыло и старая кожа. Свежий запах сена. Смутная сладость вина. Александра бессознательно вздохнула поглубже, наполняя легкие этим необычным ароматом…
— Ну так что же, мисс Мэйфилд? Похоже, ты боишься, что под воздействием спиртного вырвутся наружу твои истинные чувства?
— А вам бы понравилось, если бы я разорвала вас в клочья?
Он усмехнулся.
— Сварливая баба!
— Куда вы меня тащите? — резко спросила Александра, встревоженная интимностью его тона. Он вел ее по длинному узкому коридору в ту часть дома, где она еще ни разу не бывала.
— Сама увидишь!
Хоук толчком распахнул дверь и увлек девушку в темный двор. Она ничего не видела вокруг. Потом в темноте скрипнула дверь, и на Александру хлынула волна теплого, влажного воздуха, насыщенного ароматом цветов.
А через мгновение у нее захватило дух… Она увидела высокий стеклянный свод, освещенный сотнями свечей. Вокруг все было зеленым — это была безумная путаница, буйство деревьев, кустов, цветов…
— Оранжерея, — пояснил Хоук. — Мы здесь выращиваем овощи, цветы, деревья, так что почти круглый год у меня есть свежая зелень. И ландыши для твоей ванны тоже выросли здесь. — И он провел девушку вдоль длинного ряда деревьев к большой скамье, уставленной кадками с ландышами.
— Какая прелесть! — воскликнула Александра, наклоняясь к цветам и вдыхая их аромат. Но внезапно у нее закружилась голова. А когда она выпрямилась, Хоук стоял совсем рядом, и его взгляд, казалось, проникал сквозь ее шелковое платье… Александра медленно, как во сне, повернулась. Свечи начали качаться и множиться, сотни превратились в тысячи… у девушки пересохло в горле.
— Что… что вы делаете?..
— То, что мне весь вечер хотелось сделать, — ответил Хоук низким, настойчивым шепотом. Он очень осторожно положил ладони на ее пылающие щеки и большими пальцами погладил нежную кожу.
Александра искренне хотела сопротивляться… она даже сжала руки в кулачки и подняла их к груди Хоука… Но почему-то они перестали ее слушаться, почему-то все плыло перед ее глазами и в голове тоже. Она как бы раздвоилась и стала двумя женщинами: одна была гордой и отстраненной, а другая тянулась к губам герцога, страстно желая ощутить их прикосновение…
С бесконечной нежностью Хоук привлек ее к себе, прижал к мускулистому телу, давая девушке почувствовать свое возбуждение.
— Боже, как я хочу тебя! — проговорил он, осторожно проводя пальцем по ее дрожащим губам. — Мне не забыть вкуса этих губ. Мне не забыть теплой тяжести твоей груди в моих ладонях…
Глаза Хоука сверкали, когда он наклонился и поцеловал Александру, не скрывая ни своей силы, ни своего еле сдерживаемого желания.
«Он подлец! — предостерегал Александру неясно слышимый голос. — Ударь его!» Но Александра не обратила на это внимания. Все ее существо сосредоточилось на ласкающем бархате губ Хоука… он дразнил ее языком, пока она не застонала тихонько.
Но тут мир резко повернулся вокруг своей оси, и Александра упала бы, если бы Хоук не поддержал ее твердой рукой.
— Ты постоянно твердишь о своей честности, — сказал он. — Так признайся же честно, что ты сейчас чувствуешь?
Огромные глаза Александры светились, отражая пламя свечей. А когда она заговорила, ее голос прозвучал едва слышно.
— Похоже, я и вправду пьяна. — Она облизнула пересохшие губы и тут же увидела, как вспыхнули его глаза от невольной соблазнительности ее жеста. — Ну, может быть, не то чтобы пьяна… Боюсь, я слишком мало ела за обедом. Наверное, если бы я…
Хоук медленно провел пальцем по ее пухлой нижней губе, наслаждаясь ее изгибом.
— Только скажи, и я заставлю тебя забыть о голоде.
Вокруг плясали и кружили свечи, густые ароматы наполняли легкие Александры… Взволнованная, ослабевшая, томная, она закрыла глаза.
— А если я не скажу? — неуверенно поинтересовалась она, боясь и его ответа, и самой себя.
— Ты ведь уже говорила, что я подлец. А подлец не станет колебаться, если ему хочется погрузиться в сладостные глубины.
У Александры перехватило дыхание. И она сама не заметила, как ее руки скользнули к шее Хоука и запутались в темных густых волосах, падающих на воротник.
И через мгновение она уже была в его сокрушающих объятиях. Хоук выругался, споткнувшись обо что-то, и губы Александры изогнулись в чувственной улыбке — ее радовало его безрассудное желание, она прекрасно понимала, что сама вызвала его…
Знойная, душная ночь, насыщенная роскошными запахами цветов и зелени, стояла вокруг… а герцог нес Александру в дальний конец оранжереи. Сквозь стеклянную стену она мельком увидела серебряный полумесяц, повисший над самым горизонтом, а потом заметила плетеное кресло, окруженное апельсиновыми деревьями в кадках…
Хоук осторожно опустил девушку на мягкие подушки и встал перед ней на колени; глаза его, отражая лунный свет, сверкали серебром.
Девушка чуть прищурилась; у нее кружилась голова. Она чувствовала проникающую откуда-то прохладную струйку воздуха, ощущала теплое дыхание Хоука на своей груди…
— И об этом тоже я думал весь вечер, — пробормотал Хоук, зубами отрывая кружевную полоску, прикрывавшую глубокий вырез платья. Ее пышная грудь, посеребренная луной, вздымалась и опадала…
— Как ты прекрасна! — тихо сказал он, гладя ее атласную кожу, сквозь платье касаясь сосков… а потом он потянул пальцами за край декольте, выпуская на свободу безупречные округлости, и его губы оказались там, где только что была рука, и Александра застонала от яростного желания, охватившего все ее тело.
— Перестаньте, пожалуйста! — прохныкала она. — У меня голова кружится! Я в обморок упаду!
Хоук расхохотался и придвинул ее ближе к себе, дразня зубами напряженный сосок. Александра вздохнула и откинулась на спинку кресла.
Хоук вскочил и принялся нетерпеливо стягивать сюртук. В оранжерее постоянно топили печи, даже весной, — чтобы защитить от холода особо чувствительные растения, и Хоуку было ужасно жарко. Выругавшись, он вытер со лба пот и швырнул сюртук на пол.
— Я и вправду заставлю тебя потерять сознание, вот увидишь!
Ответом ему было молчание.
— Александра?..
Она прерывисто вздохнула. Ее бронзовые ресницы затрепетали и плотно закрылись.
— Александра! — резко повторил он. На этот раз ресницы не шелохнулись.
— Черт побери! — пробормотал Хоуксворт в крайнем изумлении, не в силах поверить собственным глазам.
Но вино отлично сделало свое дело. Его нахальная пленница спала крепким сном!
Глава 18
В маленькой таверне было шумно и накурено. В воздухе плотно набитого людьми помещения стояла вонь дешевого джина и немытых тел. Краснолицая женщина с мускулистыми руками ловко пробиралась между столами, раздавая большие кружки мужчинам, женщинам и детям, принимала деньги и, прежде чем спрятать их в карман широкого грязного платья, внимательно изучала каждую, даже самую мелкую, монетку.
— Еще эля, Роза! — послышался в полутьме пьяный голос.
— Куда ты гонишь, Джоко! Смотри, не захлебнись! — проревела она в ответ, к немалому веселью грубой публики, собравшейся за столами ее заведения.
Но тут же внимание женщины сосредоточилось на богато одетом джентльмене, сидевшем в одиночестве за небольшим столиком рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. «Надо поскорее обслужить его, — решила Роза Уоткинс, — от него здорово попахивает деньжатами».
— Вам тут записку передали, милорд, — сказала она, подходя к гостю. И, поскольку мужчина не шевельнулся, она положила извлеченный из кармана листок бумаги на грубо обтесанный стол.
Он развернул смятый листок и пробежал глазами по неуклюжим буквам. И тут же грубо выругался.
— Ну, ленивые ублюдки! — хрипло прошептал Джеймс Телфорд. Что ж, ему остается лишь предпринять что-нибудь еще более рискованное. Что-нибудь… но сначала…
Коренастая владелица «Льва» нахмурилась, заподозрив, что ее надежды на хорошую прибыль не оправдаются.
— Может, еще чего-нибудь хотите, ваша милость? — торопливо спросила она. — Только скажите, Роза Уоткинс все для вас сделает!
Холодные бесцветные глаза несколько секунд пристально изучали женщину, и Роза, несмотря на весь свой опыт и грубость натуры, содрогнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45