– Только попробуйте тронуть хоть волос на ее голове – и считайте себя покойником, Уинтерз, – прорычал Джек.
– Надо понимать это как обещание, а не как угрозу, не правда ли, лорд Джонатан? – ухмыляясь, произнес полковник. – Смелые слова для человека без пистолета.
– Радуйтесь пока, что у вас есть пистолет, – презрительно произнес Джек. – Я уже видел, как вы пускаете его в действие.
Полковник жестом приказал им попятиться, чтобы у него было больше возможности для маневра.
– Так вы нашли Полонски и Амелию?
Черный Джек опасно сощурил глаза, ставшие почти черными.
– Да, нашел.
– Думаю, зрелище было не из приятных.
Элизабет напряглась.
Нет, Джек не будет столь неразумен, чтобы сказать полковнику, что пара любовников осталась жива. Хотя она не испытывала особой симпатии к Амелии и Андре, не было у нее и желания видеть их мертвыми. Если бы Хилберту Уинтерзу стало известно о том, что двое свидетелей его предательства остались живы, он вполне мог бы вернуться, чтобы довести до конца свое черное дело.
– Да. Зрелище было неприятное, – только и сказал Джек.
Элизабет облегченно вздохнула. Хотя бы ради леди Шарлотты она была довольна, что Андре Полонски остался жив.
– Их нашли шакалы? Или стервятники? Ну, это не важно. Здесь присутствует дама, и нам ни к чему шокировать ее подробностями.
– Вы, сударь, совсем не джентльмен, кем я вас считала, – заявила Элизабет своему бывшему опекуну.
– Мне очень жаль, милая моя девочка, я глубоко извиняюсь. Я ведь искренне к вам привязался, знаете ли. Вы прекрасно сидите в седле и всегда держались молодцом. Не то что эта девка Амелия. – Он насмешливо поклонился. – Извините за грубость, миледи.
Элизабет заставила себя не реагировать на его издевки.
– Так что же мне сделать с вами обоими? – Вопрос был явно риторическим. – Я могу сейчас просто пристрелить вас здесь, и дело с концом. Кажется, вы говорили что вам хотелось бы провести вечность в объятиях любимого мужчины, леди Элизабет. – Полковник расхохотался, и смех его был исключительно мерзостным. – Но пули – это так неаккуратно. Полонски буквально все залил кровью: себя, бедняжку Амелию, песок…
Элизабет почувствовала, что ей становится дурно.
– Ну-ну, не вздумайте падать в обморок, милочка, или я буду вынужден стрелять, – предостерег ее Хилберт Уинтерз.
Девушка расправила плечи и посмотрела негодяю прямо в глаза. Лицо ее оставалось смертельно бледным, но стояла она прямо и гордо.
– Видите, до чего она отважная, Уик. Вы знали, в кого влюбиться. Она не из робких. А этот чертов Полонски и Амелия друг друга заслуживали, вот и все, что я могу сказать.
– Может, и так. Но это еще не значит, что они заслуживали смерти, – возразила Элизабет.
Взгляд негодяя наполнился злобой.
– Никто не может предать полковника Уинтерза и остаться безнаказанным!
– Вы уверены, что вас задело именно это, Уинтерз? А может, дело просто в том, что граф Полонски тайком наставлял вам рога?
– Заткни свою пасть, Уик! Или я заставлю тебя замолчать навсегда. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Да я мог бы рассказать тебе такое…
Элизабет протянула руку и умоляюще дернула Джека за рукав.
– Пожалуйста, дорогой, не надо!
– Не дергайте руками, девица. – Полковник задумчиво нахмурился. – Хотя вы подали мне неплохую мысль. – Он указал на крепкую веревку, которой была стянута связка копий. – Возьмите вон ту веревку, миледи. Полагаю, я совсем успокоюсь, когда у лорда Джонатана будут связаны руки за спиной. Нет, пожалуй, лучше мне не спускать глаз с его рук. Свяжите их впереди.
Элизабет не шевельнулась.
– Если вы предпочитаете, я могу просто его пристрелить.
Угроза полковника подействовала. Элизабет взяла веревку и связала Джеку руки так, как ей было приказано.
– Крепче, милая моя леди. Гораздо крепче, – требовал Хилберт Уинтерз.
– Извини, Джек, – тихо сказала Элизабет.
– Ничего любимая, – успокоил ее Джек.
– А теперь я повторю свой вопрос, – сказал полковник, наводя пистолет на грудь Джека. – Где статуя из цельного золота, о которой говорится в ваших записках?
– Не знаю.
Он взвел курок.
– Точно не знаю, – поспешно поправилась Элизабет.
Он уставился на нее, не скрывая своих намерений:
– Но имеете достаточно убедительное предположение, не так ли?
– Да.
– Так где же она?
– Пожалуйста, поверьте мне, полковник Уинтерз: если вы попытаетесь вынести статую из гробницы, с вами произойдет нечто ужасное.
– Вы хотите убедить меня в том, что на этом месте лежит проклятие?
– В некотором смысле – да.
Он расхохотался.
– Вы меня за дурака принимаете?
– Я не принимаю вас за дурака. И надеюсь, вы не будете упорствовать в своей попытке уйти отсюда с сокровищами, которые по праву принадлежат Мернептону Сети и Нефертери.
– Чушь! Глупости!
– Но во всех древних папирусах говорится о таком проклятии, – умоляюще проговорила она.
– Еще бы не говорилось! Так древние фараоны и царицы хотели – или по крайней мере надеялись – помешать грабителям проникнуть в их усыпальницы и все оттуда выкрасть. Это не срабатывало прежде, не сработает и сейчас. – Он угрожающе помахал пистолетом. – В последний раз спрашиваю: где статуя?
Она прошептала:
– В саркофаге.
– Я вас не расслышал, милочка. Говорите громче.
– Я сказала, что, по моему мнению, золотая статуя находится в саркофаге.
Хилберт Матиас Уинтерз наградил Элизабет улыбкой. Ее чуть не стошнило.
– Ну вот, наконец-то мы приближаемся к главному. Уик, по-видимому, юной леди понадобится ваша помощь. Одна она крышку саркофага не сдвинет. – Его улыбка исчезла. – Принимайтесь за дело. Оба. Используйте что хотите, но чтобы вы саркофаг мне открыли!
На это ушло немало времени. Когда крышка наконец была сдвинута настолько, что полковника это удовлетворило, Джек и Элизабет были покрыты пылью, песком и потом.
– Простите нас, – печально попросила Элизабет, обращаясь к двум фигурам, обнимавшим друг друга в саркофаге.
Хилберт Уинтерз заглянул внутрь и захихикал:
– Силы небесные! Девица, вы оказались правы. Она действительно там.
Запустив руку под крышку, полковник извлек золотую статую высотой примерно в четырнадцать или пятнадцать дюймов.
– Великолепно! – воскликнул он, осматривая бесценное сокровище. – Я выручу за нее целое состояние и всю оставшуюся жизнь проведу по-царски.
– Вы умрете, не успев потратить и пенса, – предрекла Элизабет.
Полковник выпрямился и осмотрел остальные сокровища, хранившиеся в царской усыпальнице.
– Не хотелось бы слишком жадничать, поскольку нести все придется мне самому. Но еще кое-что прихватить я бы смог. – Он указал на дорожную сумку Джека, валявшуюся на полу: – Освободите ее и наполните драгоценностями, миледи. Да поторапливайтесь, – последовал приказ.
Элизабет повернулась к Джеку со слезами на глазах. Оба сознавали, что должно было произойти в ближайшие минуты.
– Делай то, что он говорит, любимая, – прошептал Джек. – Будь храброй. В конце концов все будет хорошо. Мы – вместе.
Элизабет стала выбирать наименее дорогие браслеты и ожерелья: полковник все равно не мог их оценить по достоинству. И это служило хотя бы небольшой местью за то кощунство, которое уже свершилось в погребальной камере.
– Ну вот, – сказала она, наполнив сумку согласно указаниям грабителя.
Хилберт Уинтерз попятился к ступенькам, которые вели наверх. Сумку с сокровищами он повесил на плечо, пистолет по-прежнему был наведен на них.
– Вы всегда были такой милой девицей и так прекрасно держались, миледи, что я решил не стрелять в вас и лорда Джонатана.
– Вы нас не убьете? – изумленно спросила она из дальнего угла камеры.
– Не убью. – Полковник уже поднялся на несколько ступенек. – Но вы сами умрете. Здесь, в этой гробнице, – захохотал он, не спуская с них глаз.
Хилберт Уинтерз быстро преодолел последние три ступени и начал сдвигать пустой саркофаг над их головами, чтобы закрыть вход в подземелье.
– Ах ты, сукин сын! – крикнул Джек.
Лаз закрылся.
– Дай я развяжу тебе руки. – Это было первое, что сказала Элизабет, когда они остались вдвоем. – Извини, Джек, за то, что из-за меня ты попал в эту историю.
Как только она освободила ему руки, он притянул ее к себе.
– Ни слова больше. Дай я просто тебя обниму. – После недолгого молчания он заглянул ей в лицо и негромко проговорил: – Мне следовало сказать тебе это раньше. Наверное, я даже себе боялся признаться. Я люблю тебя, Элизабет.
– А я люблю тебя, Джек.
Потом они молча стояли, отчаянно обнимая друг друга.
Сверху послышался угрожающий грохот.
Джек поднял голову:
– Что это, Боже?
Казалось, что окружающие их скалы рушатся, превращаясь в тысячи, миллионы тонн смертоносных камнепадов. Погребальная камера сотрясалась. В спертом воздухе поднялись тучи пыли. Однако стены выдержали напор.
– Я говорила полковнику, чтобы он не пытался унести статую.
– Ты думаешь, он погиб?
Элизабет кивнула:
– Думаю, что Хилберт Уинтерз и его неправедно добытое богатство похоронены под целыми горами камней.
– Боже правый!
– Я предупреждала его, что на того, кто вынесет сокровище Мернептона Сети из этого священного места, падет проклятие.
Джек подозрительно посмотрел на нее:
– Ты на самом деле в это веришь?
– Не знаю. Но я твердо знаю одно: гробница была защищена ловушками. Древние строители были очень хитроумны и прекрасно владели искусством устраивать противовесы, блоки, поддельные двери и скрытые помещения. Они смогли придумать всевозможные механизмы, защищавшие фараона и его сокровища.
– Да, конечно. Достаточно только вспомнить, что смогли совершить строители пирамиды Хеопса, – согласился Джек.
Разжав объятия, он начал расхаживать по усыпальнице.
Элизабет поймала себя на том, что начинает говорить обо всем на свете:
– Мне жаль, что я больше не увижу матушку и Англию. Няню, Траута и наши сады. Мне хотелось найти возможность, чтобы Али смог учиться в Кембридже, если пожелает. Я даже представляла себе, как на пути домой остановлюсь в Марселе, чтобы убедиться в том, что у Колетт и Жоржа все ладится в их новой совместной жизни.
Джек в глубокой задумчивости продолжал ходить по погребальной камере.
Элизабет вздохнула.
– У меня были планы. Я хотела получше узнать жизнь, путешествовать по всему миру, переживать множество приключений. А потом в один прекрасный день я бы поселилась в сельской местности с любимым человеком и растила бы здоровых и счастливых детей. А сад у меня был бы полон роз.
– Сад с розами.
Эти слова были первыми, которые Джек произнес за последнюю четверть часа.
– Да, сад с розами.
– А ты встретила этого человека, это воплощение всех семейных добродетелей, за которого ты выйдешь замуж?
Она обвила руками его шею и заглянула ему в глаза:
– Я сделала гораздо больше. Я не только его встретила – я вышла за него замуж.
– А я думал, что он – всего лишь мечта, – пробормотал Джек, крепко ее поцеловав.
– Я тоже так думала. Но это была моя мечта, и я не сомневалась в том, что когда-нибудь его найду. – Ее глаза снова наполнились слезами. – Ты как-то сказал мне, что акт любви – это словно смерть и возрождение к жизни. Но я очень боюсь, любимый, что мы умрем и к жизни не вернемся.
Черный Джек пристально смотрел на нее. Его голубые глаза были полны решимости.
– А если бы у тебя был выбор, Элизабет, ты вышла бы за меня замуж снова?
– Не задумываясь.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Я прослежу, чтобы ты это обещание выполнила, милая моя женушка, потому что я знаю, как нам отсюда выбраться.
Элизабет чуть не потеряла сознание.
– Выбраться отсюда? – У нее перехватило горло. – Но как?
– Мне это пришло в голову, когда ты заговорила о механизмах, придуманных древними архитекторами. При строительстве великих пирамид они всегда предусматривали запасной выход – обычно это был длинный туннель, наклонно уходивший вверх от главной погребальной камеры. Выход его находился на поверхности, в каком-нибудь укромном месте. Может быть, боги будут к нам благосклонны, и мы найдем второй выход отсюда.
Они сразу же начали поиски.
– А что именно мы ищем? – спросила Элизабет.
– Что-нибудь вроде твоей фальшивой двери, которая на самом деле не фальшивая, – ответил ей Джек. – Это будет казаться естественным элементом усыпальницы, поэтому нам надо смотреть повнимательнее.
Элизабет взяла маленький факел и начала осматривать одну из стен погребальной камеры.
Джек с большим факелом направился к противоположной стене.
Прошло около получаса, когда Элизабет вскрикнула:
– Джек!
Он бросился к ней:
– Что такое?
Она указала на фреску, украшавшую участок стены:
– Смотри!
На фреске были изображены сам Мернептон Сети и Нефертери. Держась за руки, они поднимались по лестнице, уходившей к самым небесам.
– Очень может быть, – согласился Джек, оглядываясь по сторонам в поисках достаточно тяжелого орудия, которым можно было бы пробить покрытую штукатуркой стену. – Надеюсь, они нас поймут, – добавил он, поднимая древний молоток, чтобы нанести первый удар. Стена начала рушиться.
– Я уверена, что они нас поняли бы. Что понимают, – прошептала Элизабет.
Часть стены превратилась в обломки. За ней оказался длинный узкий туннель.
– Восхождение будет нелегким, – предупредил Черный Джек, высоко поднимая факел и вглядываясь в темный проход.
– Знаю.
– Я совершенно не представляю себе, куда оно нас выведет – и выведет ли вообще.
– Конечно.
– Может случиться так, что мы преодолеем половину подъема и обнаружим тупик, а вернуться обратно уже не сможем.
– Может случиться и такое.
– Но если мы не попытаемся, то мы здесь умрем, Элизабет.
– Знаю.
Он замолчал и обнял ее за талию.
– Есть вещи похуже, чем смерть с человеком, которого любишь.
Она прижалась губами к его губам.
– Есть только одна вещь лучше этого – это жизнь с человеком, которого любишь.
– К жизни!
– К жизни! – повторила Элизабет и сразу же добавила: – Постой, Джек. Перед уходом нам надо сделать одну вещь.
Он повернулся:
– Какую?
– Мне бы хотелось, чтобы мы поставили на место крышку саркофага. Это самое малое, что мы можем сделать.
Когда они закрыли саркофаг, Джек направился к туннелю – и, как они надеялись, к ожидавшей их свободе. Повернувшись к Элизабет, он сказал:
– Ну, дорогая, дай мне руку. Нам пора идти.
Эпилог
Лорд Джонатан Малькольм Чарльз Уик, младший сын герцога Дорана, недавно помирившийся с отцом, остановился рядом с женой и обнял ее за талию.
– Элизабет…
Она повернулась и заглянула мужу в глаза. Его взгляд был ей знаком. За последние несколько месяцев лорд уже сотни раз так смотрел на нее.
– Да, милорд? – отозвалась она, прикрываясь веером.
– Ваши гости начали мне надоедать, миледи.
– Это наши гости, милорд. И вам прекрасно известно, что есть вещи пострашнее скуки.
Притворившись, будто наслаждается ароматом живых роз, вплетенных ей в волосы, он склонился к ней и прикоснулся губами к ее обнаженному плечу.
– Я могу придумать для нас что-нибудь гораздо более интересное, чем прием гостей.
Покачивая веером, Элизабет поддразнила его:
– Что же, например, вы можете мне предложить?
Джек снова посмотрел ей в глаза и многозначительно пробормотал:
– Ну же, дорогая, дай мне руку. Нам пора идти.
– А что подумают наши гости?
– Они подумают, что мы направляемся к небесным высотам, – ответил он с теплым смехом.
– Джек! – воскликнула Элизабет несколько минут спустя, когда они оказались у себя в спальне. – Что это случилось с нашей кроватью?
– Это розы, любовь моя.
– Розы?
– Если говорить точно – розовые лепестки. Давным-давно я пообещал себе, что буду любить мою прекрасную Элизабет на ложе из роз.
И с переполненным любовью сердцем этой ночью Джек сдержал свое обещание.
Примечание автора
Чтобы не вводить читателя в заблуждение, признаюсь, что Мернептон Сети и его возлюбленная Нефертери – моя выдумка, как и их любовь к поэзии.
Однако доказано, что у великого Рамсеса действительно были рыжие волосы и что до его правления все, кто рождался с «пламенными» волосами, считались представителями зла.
Народ принца Рамсеса – тоже плод моей фантазии. Самые близкие потомки древних фараонов – арабы-копты. Они живут главным образом в Египте и исповедуют христианство.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28