Все закончилось, как только она ощутила прикосновение его губ.
Разум умолк в тот момент, когда властно заговорило тело. Наконец она узнала, что такое желание – тяжелый, пульсирующий узел внизу живота; боль, которую необходимо унять. По мере того как верх брали чувства, руки сами обвивались вокруг его шеи. И вот уже вместо того, чтобы вырываться, она прижималась к нему все теснее, желая его… нуждаясь в нем…
Уэбб отнес ее на диван, стоявший в углу комнаты. Все лампы в гримерной ярко горели, отражаясь в зеркалах, но в этот момент ничто не имело значения. Весь мир остался где-то там, далеко…
Желание было подобно огромной змее, которая разворачивала свои кольца внутри Анны, доставляя ей ощущения, о которых она даже не подозревала. Все реакции и движения были чисто инстинктивными, первобытными. И когда наступил пик наслаждения, она бы закричала, если бы поцелуй Уэбба не закрыл ей рот. В тот миг все вокруг перестало существовать – остался лишь восторг от слияния их тел и удовлетворенного желания.
Анна чувствовала какую-то влагу на щеках, но так и не поняла, что это были слезы, пока Уэбб нежно не провел пальцами по ее лицу. Действительно ли его пальцы дрожали, или ей только показалось? Да и как она могла быть в чем-то уверена, если ее собственное тело сотрясали все новые и новые толчки.
Она продолжала лежать с закрытыми глазами. Возвращаться не хотелось. Зачем? Снова щуриться от яркого света ламп? Снова стать тем, чем она была до… до этого?
– Господи, Энни, что с тобой? – шепот Уэбба прозвучал неожиданно резко. Он не понимал, что Анна все еще переживала так внезапно нахлынувшие физические ощущения. Казалось, что все ее чувства сконцентрировались в один тугой, болезненный узел. А потом наступил взрыв… Правда, звона колоколов не было, но кому нужны колокола?
– Я сделал тебе больно? – теперь голос стал более мягким, а пальцы продолжали нежно гладить ее лицо, убирая в сторону мокрые пряди волос. Не открывая глаз, Анна отрицательно покачала головой. Она просто боялась их открыть. Боялась, что уже никогда не сможет быть собой, если не увидит во взгляде Уэбба прежнего выражения. Руки все так же крепко обнимали его, а пальцы ощущали малейшее движение мышц под упругой, гладкой, влажной от пота кожей.
Почувствовав, что Уэбб пытается освободиться, Анна наконец решила открыть глаза. В его взгляде не было ни намека на самодовольство или пресыщение, чего она так боялась. Скорее, в нем была какая-то напряженная сосредоточенность, как будто он не мог до конца поверить в то, что произошло между ними.
– Энни…
А затем зловеще и настойчиво стал звонить телефон. Анна не имела ни малейшего представления о том, что ей делать и как отвечать на этот звонок.
Др-дрр – Др-дрр…
Уэбб выругался вполголоса, и она разжала объятия – руки безвольно упали вдоль тела.
Ну что ж, по крайней мере, никто не может ей помешать наблюдать за ним… Анна никогда не думала, что обнаженное мужское тело может так волновать. Кошачья грация Уэбба завораживала. При взгляде на его пропорциональную фигуру и полные сдержанной силы движения невольно вспоминался тигр из стихотворения Блейка.
Она вдруг ощутила странное удовлетворение и даже покой, которые не смог нарушить телефонный звонок. По крайней мере, пока…
Подняв телефон с пола, Уэбб сердито схватил трубку.
– Да? – При звуке голоса на другом конце провода в его словах явственно послышалась с трудом сдерживаемая ярость: – Да, Гаррис. Да, Анна здесь, и с ней все в порядке… Ну что ты, очень мило с твоей стороны, что ты так беспокоишься… Послушай, а почему бы тебе не поговорить с ней самой?
Уэбб так настойчиво протягивал ей трубку, что Анне пришлось выйти из своего умиротворенного состояния и ответить.
– Анна? – Гаррис казался искренне взволнованным. – Послушай, я совсем не собирался оставлять тебя одну, но эта дублерша, Таня, напилась и начала такое устраивать… и я подумал, что, чем она будет ломиться в двери и поднимет скандал на весь театр, лучше потихоньку отправить ее домой. Анна, я действительно очень беспокоюсь о тебе. Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Немного понизив голос, он продолжал: – Я слишком хорошо знаю Уэбба и знаю также, на что он способен в гневе, а поэтому если…
– Не волнуйся, Гаррис, со мной все в порядке, – Анна тщательно подбирала слова, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, – то есть я хочу сказать, что у нас была небольшая ссора, – она невольно взглянула на Уэбба, который невозмутимо наливал в бокалы коньяк Кэрол, – но теперь все в порядке. Извини, если…
– Тебе не за что извиняться передо мной, Анна. Я просто подумал, что мне лучше позвонить, перед тем как зайти за тобой. Ты ведь придешь на вечеринку, которую устраивает Кэрол? Она ждет тебя…
\ – На вечеринку? – Анна искренне надеялась, что ее голос звучит ровно. Правда, это давалось нелегко, особенно теперь, когда Уэбб, насмешливо сощурив глаза, пристально рассматривал ее обнаженное тело. Ухватившись за телефонную трубку как за спасательную соломинку, она судорожно пыталась вновь обрести здравый смысл. – Да… Да, конечно! Мне только нужно несколько минут, чтобы снять грим и… и переодеться…
Твердая рука забрала у нее телефонную трубку и сунула в дрожащие пальцы бокал.
Послушай, Гаррис, – сказал Уэбб, – передай малышке Кэро, что после сегодняшней милой шутки за ней числится небольшой должок. А тебе совершенно незачем спешить сюда на помощь Энни – я верну ее вам в целости и сохранности. Мы просто решили прогуляться до гостиницы пешком. Тем более, что сегодня такой чудесный погожий вечер.
Глава 5
Где же твердая решимость стать хозяйкой собственной жизни? Где отчаянная отвага, которая привела ее на эту новую дорогу свободы?
Мучаясь противоречивыми чувствами, Анна медлила на пороге номера Кэрол. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось убежать от этого шума, жары и людей, толпившихся внутри. Хотелось снова оказаться вместе с Уэббом. С другой – она стремилась доказать всем свою независимость, и ему в первую очередь.
Наверное, Гаррис Фелпс наблюдал за ней. Заметив ее нерешительность, он подошел к ней и взял за руку. В словах звучала искренняя обеспокоенность:
– Анна, наконец-то! Я уже начал всерьез волноваться. И Кэрол тоже. Прошло больше часа…
– Гаррис, мне действительно очень неприятно, что я заставила вас беспокоиться, – она старалась говорить как можно небрежнее, но сомневалась, что это ей удается. – Просто мы шли пешком, а дорога почти все время идет в гору.
– А где Уэбб?
– Он… Он, кажется, решил сегодня пораньше лечь спать. – Анна вымученно улыбнулась, пытаясь отогнать от себя воспоминания о смуглом обозленном лице Уэбба и о звуке захлопнувшейся за спиной двери.
Как началась эта глупая ссора? Что ее вызвало? Желание освободиться от той власти, которую Уэбб обрел над ее чувствами? Одно-единственное прикосновение – и она переставала принадлежать себе. Это пугало Анну. Не от этого ли страха она и пыталась убежать? Кроме того, не давали покоя смутные воспоминания о предостережениях Гарриса… Уэбб был слишком хорошо знаком с расположением вещей в гримерной Кэрол. А эта дублерша, Таня? Как насчет нее?
Правда, прогулка тихой морозной ночью под темным небом, усеянном звездами, развеяла ее опасения. Анна забыла обо всем на свете. Было так хорошо, оттого что Уэбб крепко сжимает ее руку. Хотелось безудержно смеяться, глядя, как красиво застывают облачка пара от их дыхания в темном неподвижном воздухе. Легчайшее касание вновь вызывало память о его теле – прекрасном, обнаженном, жаждущем слиться с ней. Благодаря ему она наконец познала те чувства, о которых до сих пор только слышала.
Они еще раз любили друг друга, и коньяк согревал ее изнутри, в то время как снаружи тело горело от его прикосновений. И это произошло опять – вновь возникло ощущение этого удивительного экстаза, который зарождается где-то глубоко внутри и постепенно пронзает каждый нерв, который заставляет забыть обо всем, кроме мощи и упругости слитого с ней тела.
А потом… Ну почему всегда наступает потом, со всеми его страхами и сомнениями? Может быть, виновата была духота в холле старомодной гостиницы, с его канделябрами и конторкой из красного дерева? Или любопытные взгляды обслуживающего персонала? А может, все дело в столь прочно и глубоко укоренившейся в ней скованности и мнительности?
У Уэбба не было желания идти на вечеринку. Он хотел, чтобы они вдвоем поужинали у него в номере. Он хотел ее. Так и началась эта глупая ссора.
– Но я же пообещала Кэрол. Кроме того, после разговора с Гаррисом почему бы тебе тоже не пойти? Хотя бы ненадолго…
– Нанести этакий визит вежливости? Ну уж нет, для этого у меня неподходящее настроение. Правда, если ты горишь желанием отправиться туда и развлечься, то тебя никто не задерживает. Поторопись же, а то старина Гаррис заждется.
– Ты считаешь, что все должно быть только по-твоему, да? – Впоследствии Анна сама удивлялась той ярости, с которой она на него набросилась. – Ты не желаешь поступиться даже самой малостью, и тем не менее ты хочешь меня…
Настроение Уэбба менялось мгновенно. Теперь он был угрюм и суров.
– Ты совершенно права, Энни. Я действительно хочу тебя. Но не в толпе. И не настолько сильно, чтобы мириться со всем этим дерьмом, – он кивнул в сторону приоткрытой двери, из которой лился яркий свет.
Расчетливая жестокость последней фразы лишь укрепила Анну в ее решимости поступить по-своему, наперекор ему. Если бы он попытался понять… но он не попытался. Наоборот. Как можно было потрепать ее на прощание по щеке так, будто их ссора была совершенно бессмысленной? Это окончательно сделало их чужими друг другу.
– Ну ладно, Энни, беги. Счастливо тебе повеселиться. Может, увидимся как-нибудь на днях, хорошо?
А потом дверь захлопнулась у нее за спиной. Конец главы, конец эпизода.
Не переставая говорить, Гаррис под руку ввел ее в душную переполненную комнату.
– Я обещал Кэрол, что приведу тебя к ней, как только ты появишься. Она сгорает от желания узнать, как прошла последняя сцена. Здесь внезапно объявился ее бывший муж – вон он, как раз сейчас с ней разговаривает, высокий блондин в нелепом галстуке. Все еще не оставляет надежду помириться, хотя у него нет ни малейшего шанса! Кэрол его давно переросла. Он сейчас старается держаться в более-менее цивилизованных рамках, а это приятное разнообразие после тех жутких сцен ревности, которые регулярно устраивались, пока они были женаты. – Гаррис обладал поистине поразительной способностью перескакивать с одного предмета на другой, не переводя дыхания. – Наверное, именно поэтому я никогда не был женат.
Ревность бессмысленна. В душе я романтик, и потому всегда надеялся встретить женщину, которую не пришлось бы ревновать. А вот и мэр. Он, кажется, узнал тебя. Анна, послушай, никто ничего не знает, а поэтому тебе абсолютно не из-за чего волноваться.
Расслабься, я же чувствую, как напряглась твоя рука… Ты просто старая школьная подруга Кэрол. Вы случайно встретились, и она пригласила тебя на спектакль и вечеринку. Расслабься же. И удачно получилось, что Уэбб не пришел вместе с тобой. С его репутацией…
Хорошо ли он знал Уэбба? Существовал ли вообще такой человек, который хорошо знал Уэбба? Он был готов отказаться от нее лишь потому, что она была на стороне Гарриса и Кэрол. И все же первый шаг сделала она! Анна судорожно цеплялась за эту мысль, хотя она и не приносила никакого удовлетворения.
– Дорогая, – в голосе Кэрол явственно слышался упрек, – где же ты пропадала!
Хорошо поставленный голос актрисы подчеркивал и выделял отдельные слова.
– Я так надеялась, что ты не передумаешь и все-таки придешь. Так хотелось поболтать с тобой наедине. Ведь прошло уже столько лет, с тех пор как мы виделись в последний раз.
На Кэрол было нечто фантастическое из коллекции Хальстона, подчеркивающее ее роскошную фигуру. Без малейшего замешательства она представила Анне Теда Грейди:
– Это Тед, мой бывший муж. Он душка, но с такой стервой, как я, жить просто невозможно. Правда, дорогой?
Грейди пробормотал нечто невразумительное, а Анна заставила себя улыбнуться, втайне надеясь, что это получилось не слишком фальшиво.
– Анна, нам непременно нужно будет как-то поболтать друг с другом. Но здесь столько народу, и с половиной я еще даже не перемолвилась ни словом. Так что сперва я покончу с этим, а Гаррис пока представит тебя кое-кому и найдет что-нибудь поесть. Хорошо, дорогой? Тед, тебе тоже пора пойти пообщаться с гостями.
Только не устраивай сцен ревности, пожалуйста, а не то тебе придется уйти.
«Господи, как Кэрол легко удается со всем справиться! Я так никогда не научусь». С этой мыслью Анна позволила Гаррису увести себя. Губы уже начинало сводить от вымученной, натянутой улыбки.
К счастью, этого никто не замечал. Местные жители были исключительно вежливы и тактично избегали вопросов о том, как она здесь оказалась. Они лишь интересовались здоровьем отца и ее самой.
– Как поживает ваш отец, миссис Гайятт? Он скоро приедет? – И, хотя вопроса о причинах ее присутствия здесь, среди богемы, не прозвучало, во всех взглядах сквозило плохо скрываемое любопытство. Единственный представитель «Новостей Дипвуда» избегал не только разговора, но даже просто встречи с ней.
Гаррис представил ее нескольким членам труппы. Лица некоторых из них казались смутно знакомыми. Так, молодой шатен по имени Тони играл в той сцене, которую она смотрела утром; пожилая характерная актриса в свое время была известной звездой. Что же касается Майкла Фенвика – режиссера, оказавшего ей утром столь негостеприимный прием, то теперь он был изыскан, вежлив и вел себя так, будто видел Анну впервые.
– Думаю, что тебе нужно немного перекусить, – Фелпс подвел ее к буфету и, не дожидаясь ответа, начал наполнять тарелку. Он также налил ей очень сухой мартини и усадил на стул. Анна невольно задавалась вопросом, чем вызвана такая любезность с его стороны.
В то время как она заставляла себя проглотить кусок холодной индейки, Гаррис со словами «ты ведь не будешь возражать, дорогая?» примостился на ручке ее стула.
Господи, как же здесь душно! И музыка невыносимо громкая. Что она здесь делает? Почему она не в комнате Уэбба? Все, что произошло между ними, представлялось нереальным, какой-то полузабытой фантазией. Каждая клеточка тела стремилась к закрытой двери его номера, а гордость и здравый смысл, приведшие ее сюда, казались чем-то совершенно несущественным и глупым.
Мартини был гораздо вкуснее холодных закусок, и Анна, быстро допив свой бокал, взяла у официанта еще один.
– Если ты думаешь, что, напившись, почувствуешь себя лучше, то это ошибка, – Фелпс говорил очень спокойно и сдержанно. От него не укрылось, что эти слова раздражают Анну, и тем не менее он продолжал: – У тебя все написано на лице, дорогая. Необходимо научиться не выказывать свои чувства столь откровенно. Поверь, Уэбб Карнаган того не стоит. Не спрашиваю, что между вами произошло, но ты должна понять: это не твой тип мужчины. Он всего лишь аморальное животное, привыкшее получать то, чего добивается, а потом… Но ты совсем другая, Анна. И не могла сталкиваться с подобными людьми. Для этого ты слишком хорошо воспитана и образованна. Я прекрасно понимаю, почему именно он тебя заинтриговал. Поверь, в свое время я тоже страдал от излишней опеки и жаждал вырваться из клетки, совсем как ты сейчас. И все же послушай моего совета. Начинай с чего-нибудь полегче. Держись подальше от акул.
Слова Гарриса настолько поразили Анну, что она вновь стала пристально изучать его. Что ей вообще известно об этом человеке? Только то, что он очень богат, очень могущественен, что может позволить себе удовлетворять любые прихоти. Например, такие, как финансирование спектаклей и фильмов. Но почему он так заботится о ней? Его никто об этом не просил. Хватит с нее заботы!
– Но, Гаррис, честно, я…
На этот раз он не дал ей договорить и с легкой улыбкой продолжал:
– Если бы ты знала, Анна, как хорошо я тебя понимаю! Как же ты устала от вечных предостережений и маленьких лекций, подобных той, которую я тебе только что прочитал! Поверь, все это мне прекрасно знакомо. Лишь значительно позднее я понял, от чего пытался уберечь меня отец. А как непросто поверить кому бы то ни было! Невольно станешь циником, если каждый раз, знакомясь с новым человеком, думать лишь о том, что же ему на самом деле от тебя нужно; взвешивать, стал бы он так же хорошо к тебе относиться, если бы ты не был так чертовски богат. Чувствуешь себя довольно одиноко, правда? Не знаю, понравится тебе или нет то, что я сейчас скажу, однако сделать это необходимо. Ты легко уязвимый человек, Анна. А мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно.
– Боже, я их повсюду ищу, а они здесь прячутся по углам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Разум умолк в тот момент, когда властно заговорило тело. Наконец она узнала, что такое желание – тяжелый, пульсирующий узел внизу живота; боль, которую необходимо унять. По мере того как верх брали чувства, руки сами обвивались вокруг его шеи. И вот уже вместо того, чтобы вырываться, она прижималась к нему все теснее, желая его… нуждаясь в нем…
Уэбб отнес ее на диван, стоявший в углу комнаты. Все лампы в гримерной ярко горели, отражаясь в зеркалах, но в этот момент ничто не имело значения. Весь мир остался где-то там, далеко…
Желание было подобно огромной змее, которая разворачивала свои кольца внутри Анны, доставляя ей ощущения, о которых она даже не подозревала. Все реакции и движения были чисто инстинктивными, первобытными. И когда наступил пик наслаждения, она бы закричала, если бы поцелуй Уэбба не закрыл ей рот. В тот миг все вокруг перестало существовать – остался лишь восторг от слияния их тел и удовлетворенного желания.
Анна чувствовала какую-то влагу на щеках, но так и не поняла, что это были слезы, пока Уэбб нежно не провел пальцами по ее лицу. Действительно ли его пальцы дрожали, или ей только показалось? Да и как она могла быть в чем-то уверена, если ее собственное тело сотрясали все новые и новые толчки.
Она продолжала лежать с закрытыми глазами. Возвращаться не хотелось. Зачем? Снова щуриться от яркого света ламп? Снова стать тем, чем она была до… до этого?
– Господи, Энни, что с тобой? – шепот Уэбба прозвучал неожиданно резко. Он не понимал, что Анна все еще переживала так внезапно нахлынувшие физические ощущения. Казалось, что все ее чувства сконцентрировались в один тугой, болезненный узел. А потом наступил взрыв… Правда, звона колоколов не было, но кому нужны колокола?
– Я сделал тебе больно? – теперь голос стал более мягким, а пальцы продолжали нежно гладить ее лицо, убирая в сторону мокрые пряди волос. Не открывая глаз, Анна отрицательно покачала головой. Она просто боялась их открыть. Боялась, что уже никогда не сможет быть собой, если не увидит во взгляде Уэбба прежнего выражения. Руки все так же крепко обнимали его, а пальцы ощущали малейшее движение мышц под упругой, гладкой, влажной от пота кожей.
Почувствовав, что Уэбб пытается освободиться, Анна наконец решила открыть глаза. В его взгляде не было ни намека на самодовольство или пресыщение, чего она так боялась. Скорее, в нем была какая-то напряженная сосредоточенность, как будто он не мог до конца поверить в то, что произошло между ними.
– Энни…
А затем зловеще и настойчиво стал звонить телефон. Анна не имела ни малейшего представления о том, что ей делать и как отвечать на этот звонок.
Др-дрр – Др-дрр…
Уэбб выругался вполголоса, и она разжала объятия – руки безвольно упали вдоль тела.
Ну что ж, по крайней мере, никто не может ей помешать наблюдать за ним… Анна никогда не думала, что обнаженное мужское тело может так волновать. Кошачья грация Уэбба завораживала. При взгляде на его пропорциональную фигуру и полные сдержанной силы движения невольно вспоминался тигр из стихотворения Блейка.
Она вдруг ощутила странное удовлетворение и даже покой, которые не смог нарушить телефонный звонок. По крайней мере, пока…
Подняв телефон с пола, Уэбб сердито схватил трубку.
– Да? – При звуке голоса на другом конце провода в его словах явственно послышалась с трудом сдерживаемая ярость: – Да, Гаррис. Да, Анна здесь, и с ней все в порядке… Ну что ты, очень мило с твоей стороны, что ты так беспокоишься… Послушай, а почему бы тебе не поговорить с ней самой?
Уэбб так настойчиво протягивал ей трубку, что Анне пришлось выйти из своего умиротворенного состояния и ответить.
– Анна? – Гаррис казался искренне взволнованным. – Послушай, я совсем не собирался оставлять тебя одну, но эта дублерша, Таня, напилась и начала такое устраивать… и я подумал, что, чем она будет ломиться в двери и поднимет скандал на весь театр, лучше потихоньку отправить ее домой. Анна, я действительно очень беспокоюсь о тебе. Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Немного понизив голос, он продолжал: – Я слишком хорошо знаю Уэбба и знаю также, на что он способен в гневе, а поэтому если…
– Не волнуйся, Гаррис, со мной все в порядке, – Анна тщательно подбирала слова, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, – то есть я хочу сказать, что у нас была небольшая ссора, – она невольно взглянула на Уэбба, который невозмутимо наливал в бокалы коньяк Кэрол, – но теперь все в порядке. Извини, если…
– Тебе не за что извиняться передо мной, Анна. Я просто подумал, что мне лучше позвонить, перед тем как зайти за тобой. Ты ведь придешь на вечеринку, которую устраивает Кэрол? Она ждет тебя…
\ – На вечеринку? – Анна искренне надеялась, что ее голос звучит ровно. Правда, это давалось нелегко, особенно теперь, когда Уэбб, насмешливо сощурив глаза, пристально рассматривал ее обнаженное тело. Ухватившись за телефонную трубку как за спасательную соломинку, она судорожно пыталась вновь обрести здравый смысл. – Да… Да, конечно! Мне только нужно несколько минут, чтобы снять грим и… и переодеться…
Твердая рука забрала у нее телефонную трубку и сунула в дрожащие пальцы бокал.
Послушай, Гаррис, – сказал Уэбб, – передай малышке Кэро, что после сегодняшней милой шутки за ней числится небольшой должок. А тебе совершенно незачем спешить сюда на помощь Энни – я верну ее вам в целости и сохранности. Мы просто решили прогуляться до гостиницы пешком. Тем более, что сегодня такой чудесный погожий вечер.
Глава 5
Где же твердая решимость стать хозяйкой собственной жизни? Где отчаянная отвага, которая привела ее на эту новую дорогу свободы?
Мучаясь противоречивыми чувствами, Анна медлила на пороге номера Кэрол. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось убежать от этого шума, жары и людей, толпившихся внутри. Хотелось снова оказаться вместе с Уэббом. С другой – она стремилась доказать всем свою независимость, и ему в первую очередь.
Наверное, Гаррис Фелпс наблюдал за ней. Заметив ее нерешительность, он подошел к ней и взял за руку. В словах звучала искренняя обеспокоенность:
– Анна, наконец-то! Я уже начал всерьез волноваться. И Кэрол тоже. Прошло больше часа…
– Гаррис, мне действительно очень неприятно, что я заставила вас беспокоиться, – она старалась говорить как можно небрежнее, но сомневалась, что это ей удается. – Просто мы шли пешком, а дорога почти все время идет в гору.
– А где Уэбб?
– Он… Он, кажется, решил сегодня пораньше лечь спать. – Анна вымученно улыбнулась, пытаясь отогнать от себя воспоминания о смуглом обозленном лице Уэбба и о звуке захлопнувшейся за спиной двери.
Как началась эта глупая ссора? Что ее вызвало? Желание освободиться от той власти, которую Уэбб обрел над ее чувствами? Одно-единственное прикосновение – и она переставала принадлежать себе. Это пугало Анну. Не от этого ли страха она и пыталась убежать? Кроме того, не давали покоя смутные воспоминания о предостережениях Гарриса… Уэбб был слишком хорошо знаком с расположением вещей в гримерной Кэрол. А эта дублерша, Таня? Как насчет нее?
Правда, прогулка тихой морозной ночью под темным небом, усеянном звездами, развеяла ее опасения. Анна забыла обо всем на свете. Было так хорошо, оттого что Уэбб крепко сжимает ее руку. Хотелось безудержно смеяться, глядя, как красиво застывают облачка пара от их дыхания в темном неподвижном воздухе. Легчайшее касание вновь вызывало память о его теле – прекрасном, обнаженном, жаждущем слиться с ней. Благодаря ему она наконец познала те чувства, о которых до сих пор только слышала.
Они еще раз любили друг друга, и коньяк согревал ее изнутри, в то время как снаружи тело горело от его прикосновений. И это произошло опять – вновь возникло ощущение этого удивительного экстаза, который зарождается где-то глубоко внутри и постепенно пронзает каждый нерв, который заставляет забыть обо всем, кроме мощи и упругости слитого с ней тела.
А потом… Ну почему всегда наступает потом, со всеми его страхами и сомнениями? Может быть, виновата была духота в холле старомодной гостиницы, с его канделябрами и конторкой из красного дерева? Или любопытные взгляды обслуживающего персонала? А может, все дело в столь прочно и глубоко укоренившейся в ней скованности и мнительности?
У Уэбба не было желания идти на вечеринку. Он хотел, чтобы они вдвоем поужинали у него в номере. Он хотел ее. Так и началась эта глупая ссора.
– Но я же пообещала Кэрол. Кроме того, после разговора с Гаррисом почему бы тебе тоже не пойти? Хотя бы ненадолго…
– Нанести этакий визит вежливости? Ну уж нет, для этого у меня неподходящее настроение. Правда, если ты горишь желанием отправиться туда и развлечься, то тебя никто не задерживает. Поторопись же, а то старина Гаррис заждется.
– Ты считаешь, что все должно быть только по-твоему, да? – Впоследствии Анна сама удивлялась той ярости, с которой она на него набросилась. – Ты не желаешь поступиться даже самой малостью, и тем не менее ты хочешь меня…
Настроение Уэбба менялось мгновенно. Теперь он был угрюм и суров.
– Ты совершенно права, Энни. Я действительно хочу тебя. Но не в толпе. И не настолько сильно, чтобы мириться со всем этим дерьмом, – он кивнул в сторону приоткрытой двери, из которой лился яркий свет.
Расчетливая жестокость последней фразы лишь укрепила Анну в ее решимости поступить по-своему, наперекор ему. Если бы он попытался понять… но он не попытался. Наоборот. Как можно было потрепать ее на прощание по щеке так, будто их ссора была совершенно бессмысленной? Это окончательно сделало их чужими друг другу.
– Ну ладно, Энни, беги. Счастливо тебе повеселиться. Может, увидимся как-нибудь на днях, хорошо?
А потом дверь захлопнулась у нее за спиной. Конец главы, конец эпизода.
Не переставая говорить, Гаррис под руку ввел ее в душную переполненную комнату.
– Я обещал Кэрол, что приведу тебя к ней, как только ты появишься. Она сгорает от желания узнать, как прошла последняя сцена. Здесь внезапно объявился ее бывший муж – вон он, как раз сейчас с ней разговаривает, высокий блондин в нелепом галстуке. Все еще не оставляет надежду помириться, хотя у него нет ни малейшего шанса! Кэрол его давно переросла. Он сейчас старается держаться в более-менее цивилизованных рамках, а это приятное разнообразие после тех жутких сцен ревности, которые регулярно устраивались, пока они были женаты. – Гаррис обладал поистине поразительной способностью перескакивать с одного предмета на другой, не переводя дыхания. – Наверное, именно поэтому я никогда не был женат.
Ревность бессмысленна. В душе я романтик, и потому всегда надеялся встретить женщину, которую не пришлось бы ревновать. А вот и мэр. Он, кажется, узнал тебя. Анна, послушай, никто ничего не знает, а поэтому тебе абсолютно не из-за чего волноваться.
Расслабься, я же чувствую, как напряглась твоя рука… Ты просто старая школьная подруга Кэрол. Вы случайно встретились, и она пригласила тебя на спектакль и вечеринку. Расслабься же. И удачно получилось, что Уэбб не пришел вместе с тобой. С его репутацией…
Хорошо ли он знал Уэбба? Существовал ли вообще такой человек, который хорошо знал Уэбба? Он был готов отказаться от нее лишь потому, что она была на стороне Гарриса и Кэрол. И все же первый шаг сделала она! Анна судорожно цеплялась за эту мысль, хотя она и не приносила никакого удовлетворения.
– Дорогая, – в голосе Кэрол явственно слышался упрек, – где же ты пропадала!
Хорошо поставленный голос актрисы подчеркивал и выделял отдельные слова.
– Я так надеялась, что ты не передумаешь и все-таки придешь. Так хотелось поболтать с тобой наедине. Ведь прошло уже столько лет, с тех пор как мы виделись в последний раз.
На Кэрол было нечто фантастическое из коллекции Хальстона, подчеркивающее ее роскошную фигуру. Без малейшего замешательства она представила Анне Теда Грейди:
– Это Тед, мой бывший муж. Он душка, но с такой стервой, как я, жить просто невозможно. Правда, дорогой?
Грейди пробормотал нечто невразумительное, а Анна заставила себя улыбнуться, втайне надеясь, что это получилось не слишком фальшиво.
– Анна, нам непременно нужно будет как-то поболтать друг с другом. Но здесь столько народу, и с половиной я еще даже не перемолвилась ни словом. Так что сперва я покончу с этим, а Гаррис пока представит тебя кое-кому и найдет что-нибудь поесть. Хорошо, дорогой? Тед, тебе тоже пора пойти пообщаться с гостями.
Только не устраивай сцен ревности, пожалуйста, а не то тебе придется уйти.
«Господи, как Кэрол легко удается со всем справиться! Я так никогда не научусь». С этой мыслью Анна позволила Гаррису увести себя. Губы уже начинало сводить от вымученной, натянутой улыбки.
К счастью, этого никто не замечал. Местные жители были исключительно вежливы и тактично избегали вопросов о том, как она здесь оказалась. Они лишь интересовались здоровьем отца и ее самой.
– Как поживает ваш отец, миссис Гайятт? Он скоро приедет? – И, хотя вопроса о причинах ее присутствия здесь, среди богемы, не прозвучало, во всех взглядах сквозило плохо скрываемое любопытство. Единственный представитель «Новостей Дипвуда» избегал не только разговора, но даже просто встречи с ней.
Гаррис представил ее нескольким членам труппы. Лица некоторых из них казались смутно знакомыми. Так, молодой шатен по имени Тони играл в той сцене, которую она смотрела утром; пожилая характерная актриса в свое время была известной звездой. Что же касается Майкла Фенвика – режиссера, оказавшего ей утром столь негостеприимный прием, то теперь он был изыскан, вежлив и вел себя так, будто видел Анну впервые.
– Думаю, что тебе нужно немного перекусить, – Фелпс подвел ее к буфету и, не дожидаясь ответа, начал наполнять тарелку. Он также налил ей очень сухой мартини и усадил на стул. Анна невольно задавалась вопросом, чем вызвана такая любезность с его стороны.
В то время как она заставляла себя проглотить кусок холодной индейки, Гаррис со словами «ты ведь не будешь возражать, дорогая?» примостился на ручке ее стула.
Господи, как же здесь душно! И музыка невыносимо громкая. Что она здесь делает? Почему она не в комнате Уэбба? Все, что произошло между ними, представлялось нереальным, какой-то полузабытой фантазией. Каждая клеточка тела стремилась к закрытой двери его номера, а гордость и здравый смысл, приведшие ее сюда, казались чем-то совершенно несущественным и глупым.
Мартини был гораздо вкуснее холодных закусок, и Анна, быстро допив свой бокал, взяла у официанта еще один.
– Если ты думаешь, что, напившись, почувствуешь себя лучше, то это ошибка, – Фелпс говорил очень спокойно и сдержанно. От него не укрылось, что эти слова раздражают Анну, и тем не менее он продолжал: – У тебя все написано на лице, дорогая. Необходимо научиться не выказывать свои чувства столь откровенно. Поверь, Уэбб Карнаган того не стоит. Не спрашиваю, что между вами произошло, но ты должна понять: это не твой тип мужчины. Он всего лишь аморальное животное, привыкшее получать то, чего добивается, а потом… Но ты совсем другая, Анна. И не могла сталкиваться с подобными людьми. Для этого ты слишком хорошо воспитана и образованна. Я прекрасно понимаю, почему именно он тебя заинтриговал. Поверь, в свое время я тоже страдал от излишней опеки и жаждал вырваться из клетки, совсем как ты сейчас. И все же послушай моего совета. Начинай с чего-нибудь полегче. Держись подальше от акул.
Слова Гарриса настолько поразили Анну, что она вновь стала пристально изучать его. Что ей вообще известно об этом человеке? Только то, что он очень богат, очень могущественен, что может позволить себе удовлетворять любые прихоти. Например, такие, как финансирование спектаклей и фильмов. Но почему он так заботится о ней? Его никто об этом не просил. Хватит с нее заботы!
– Но, Гаррис, честно, я…
На этот раз он не дал ей договорить и с легкой улыбкой продолжал:
– Если бы ты знала, Анна, как хорошо я тебя понимаю! Как же ты устала от вечных предостережений и маленьких лекций, подобных той, которую я тебе только что прочитал! Поверь, все это мне прекрасно знакомо. Лишь значительно позднее я понял, от чего пытался уберечь меня отец. А как непросто поверить кому бы то ни было! Невольно станешь циником, если каждый раз, знакомясь с новым человеком, думать лишь о том, что же ему на самом деле от тебя нужно; взвешивать, стал бы он так же хорошо к тебе относиться, если бы ты не был так чертовски богат. Чувствуешь себя довольно одиноко, правда? Не знаю, понравится тебе или нет то, что я сейчас скажу, однако сделать это необходимо. Ты легко уязвимый человек, Анна. А мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно.
– Боже, я их повсюду ищу, а они здесь прячутся по углам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55