Ни один мужчина до сих пор не смел говорить с ней в таком тоне. Словно она игрушка, созданная специально для их развлечения!
— Возьмем ее с собой, кэп Джек! — ощерился один из пиратов. — Научим девчонку джиге под одеялом!
— Неплохо бы, — задумчиво протянул капитан Джек, отнимая руку и продолжая изучать пленницу. Амелия не произнесла ни слова, боясь, что расплачется. Рука, сжимавшая ее плечо, казалась слишком жесткой. И бежать некуда, не к кому обратиться, даже если она найдет в себе мужество просить пощады.
Пират, державший ее, переступил с ноги на ногу. Заскорузлая лапища погладила ее шею, легла на грудь. Девушка попыталась вырваться, но не тут-то было. Ноздрей коснулось нечистое дыхание. Капитан хладнокровно наблюдал, как грязные пальцы больно стискивают небольшой холмик, пока девушка не вскрикнула. Кристиан, забыв обо всем, бросился на помощь. Двое пиратов метнулись к нему, на ходу выхватывая кинжалы. На солнце ярко блеснуло острое лезвие, желтоватое сияние словно высветило свирепые физиономии, и Амелия окончательно потеряла голову.
— Кит, не надо! О Господи, нет! Только не троньте его, пожалуйста, не троньте…
К ее облегчению, капитан Джек властно поднял руку, и мужчины покорно отступили, хотя и заставили Кристиана встать на колени и оттянули за волосы его голову, обнажив шею.
— Только дотронься до нее — и я прирежу тебя! — бушевал он в бессильной ярости.
Предводитель бандитов рассмеялся.
— Боюсь, тебе не так-то легко это удастся, юный петушок! Похоже, сейчас наш верх, хотя бы численный, но это уже кое-что! А теперь угомонись и дай нам время подумать.
Даже сквозь дымку ужаса Амелия неожиданно распознала этот тон — тон человека образованного, хотя и привыкшего к беспрекословному подчинению, — и безумная, нерассуждающая надежда вспыхнула в ней. Неужели он когда-то был джентльменом? Может, все-таки поддастся ее уговорам? Тихой мольбе о милосердии?
— Капитан, — начала она, с трудом отведя глаза от Кристиана, — мы с братом сироты, одни в этом мире. Не осуждайте его за желание защитить сестру, ибо он привык оберегать меня.
— Неужели?
Холодный взгляд обратился к людям, выгружающим пряности, скользнул по обломкам и мертвым телам, усеявшим палубу, и вернулся к Амелии.
— Как по-твоему, он готов на любую жертву ради тебя?
Девушка поколебалась. Под маской равнодушия скрывалась некая злобная цель. Нет, никакой он не джентльмен. Пират, морской разбойник, низкий негодяй, вождь людей, привыкших грабить и убивать. Как наивна она была, думая, что сможет торговаться с человеком без чести и совести!
— Да, — бросил Кристиан, прежде чем она успела ответить. — Я сделаю все, чтобы спасти ее от этих свиней!
Капитан Джек, почти не обращая на него внимания, обратился к девушке:
— Сколько тебе лет, дитя?
Она замялась, не зная, что лучше: солгать или сказать правду, но, поняв, что особой разницы все равно не будет, призналась:
— В прошлом сентябре исполнилось семнадцать.
Под его откровенным раздевающим осмотром она поежилась, покраснела и опустила голову.
— Семнадцать. Почти женщина. Многие в твоем возрасте уже замужем и имеют ребенка. А то и двух.
Амелия не ответила. Палуба накренилась; судно поднялось на гребне волны, и пиратский корабль толкнулся в борт со зловещим скрежетом дерева о дерево. Капитан повернулся, сделал знак, и Кита подняли на ноги. Юноша яростно сжимал кулаки, пытался бороться. Но на шею ему накинули веревку, впившуюся в кожу: вполне достаточно, чтобы усмирить любого бунтаря.
На палубе воцарилось внезапное спокойствие. Зловещее выжидательное молчание. Холодный озноб пробежал по спине Амелии, превратив кровь в лед. Она затаила дыхание, когда капитан шагнул к Киту.
— Молодой задира, ты что-то слишком дерзок, — издевательски-тихо начал он. — Посмотрим, соответствует ли твоя отвага остроте языка. Несколько наших были убиты сегодня. Хватит ли у тебя мужества жить на борту корабля, под нашим флагом, или позволишь своей милочке-сестрице заменить тебя? Правда, говорят, что женщины на судне приносят несчастье, что и было сегодня доказано как нельзя лучше. Даже если это всего лишь дурацкий предрассудок, бабы все равно отвлекают мужчин от дела и сеют распри. Я лично в любой момент предпочту сильные руки визгу и истерикам. Ну, что скажешь? Сумеешь доказать, что ты настоящий мужчина, заняв ее место?
Кристиан смело встретил его взгляд, несмотря на то что руки тряслись крупной дрожью.
— Я пойду с тобой, хотя никогда не думал, что свяжусь с грязными пиратами, вместо того чтобы стать настоящим матросом.
Капитан иронически усмехнулся:
— Настоящим матросом? Если имеешь в виду этих жалких олухов, вскоре поймешь, как ошибался. Капитан Ярборо давно известен мне как жестокий, бесчеловечный деспот, готовый скорее засечь человека до смерти, чем вспомнить о милосердии. Но ты еще это усвоишь. Всему научишься. Живее, парни, тащи его на борт вместе с другими холостяками, которым надоело рабство на торговом судне.
Этого не может быть! Просто не может быть!
Амелия ринулась вперед и схватила предводителя пиратов за руку.
— Нет! Не уводите его! Заклинаю…
— Он идет со мной по доброй воле. Ему предоставили выбор, — язвительно прошипел капитан, сверкнув прозрачными осколками глаз. — Если пожелаешь занять его место, моя команда будет в восторге, уверяю тебя, и устроит себе праздник на то короткое время, что тебе осталось прожить.
— Ами!
Едва Кита отпустили, как он бросился к ней, схватил за руку холодными пальцами и прижал к себе.
— Я дам о себе знать, как только смогу, — прошептал он, стискивая ее все крепче. Она услышала беспорядочный стук его сердца. Дрожащая рука неуклюже гладила ее по голове. Несчастный мужественный братик пытается еще и утешить ее! Господи, да он напуган не меньше, чем она…
О, вынести это нет сил!
Прильнув к нему, она пыталась что-то сказать, но душили слезы, а сердце болело, словно пронзенное пиратским кинжалом.
И Кит ушел, перепрыгнув через поручень на палубу пиратского корабля. Абордажные крючья были убраны, и ветер наполнил паруса судна под черным флагом. Скоро на горизонте виднелась лишь маленькая точка, но и она пропала. «Саксесс» медленно поворачивал на прежний курс.
Матросы сновали по палубе, убирая мусор, ставя паруса и заворачивая тела в саваны, чтобы бросить в море.
Ничего не замечая кругом, Амелия не отходила от борта еще несколько часов после того, как пиратский корабль исчез. Наконец капитан Ярборо силой оторвал ее от поручня и, обняв за плечи, проводил в каюту, после чего поднес к губам кружку с бренди и заставил выпить.
— Кристиан молод, — вздохнул он, — и силен. Не его первого силой увели пираты. Если повезет, он сумеет скоро сбежать.
Выпитое на пустой желудок спиртное согрело ее, но голова снова закружилась. Не выпуская оловянной кружки, девушка подняла умоляющие глаза:
— А если нет?
Не получив ответа, она закрыла глаза. Еще минута — и девушка услышала стук закрывшейся двери. Теперь она совсем одна, и ей куда хуже, чем после гибели родителей. Тогда она по крайней мере знала, что они покоятся в мире. Но Боже, что станется с Китом? Это она во всем виновата: заставила брата ехать с ней, а ведь он хотел остаться…
Тоска и скорбь разрывали душу, молчаливые бесполезные слезы ручьями лились по щекам.
Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула и грезила во сне о тех счастливых временах, когда жизнь была добра к ним.
Глава 4
Лондон оказался куда больше, чем представляла Амелия, и гораздо грязнее. В воздухе летали частички сажи из дымоходов, желтый туман висел над городом грозовыми облаками. Моросил мелкий теплый дождик, и, несмотря на то что до вечера было еще далеко, улицы застилал полумрак.
За Амелией прислали карету.
— Я всю неделю дежурю здесь, мисс, — пояснил кучер, добродушный круглолицый коротышка, стоявший на пристани, когда «Саксесс» добрался до порта. — Леди Уинфорд уже начала волноваться.
— Могли бы и еще запоздать: людей не хватает, и паруса клочьями, — объявил капитан Ярборо с самодовольной улыбкой, взбесившей Амелию. Как он мог считать путешествие успешным, когда груз похищен, матросов увели на пиратский корабль, а судно едва держится на плаву?! Еще чудо, что они выжили и не попали в шторм, но все равно она, вероятно, больше не увидит Кристиана, и, хотя никому не было до этого дела, Амелия почему-то чувствовала, что больше в жизни не улыбнется.
И теперь, покачиваясь на роскошных, обтянутых бархатом подушках сверкающей черной кареты, на запятках которой стояли два лакея, она думала о том, как наслаждался бы Кит таким богатством. Знакомая печаль вновь нахлынула на нее, но она гордо выпрямилась, отказываясь вновь и вновь перебирать мрачные мысли. Нет, она не позволит им согнуть себя.
Девушка, чтобы отвлечься, пыталась определить назначение величественных зданий с высокими шпилями и лепными карнизами. Некоторые, по-видимому, церкви, а вот для чего нужны остальные? Кто его знает…
Наконец экипаж остановился на спокойной улочке, застроенной красивыми элегантными домами. Ощущая себя серенькой сельской мышкой, Амелия поспешно отодвинулась вглубь, чтобы кучер не заметил ее носа, прижатого к стеклу. Настоящая деревенская дурочка!
Минуту спустя дверь открылась и лакей спустил складную лесенку. Она осторожно нащупала затекшей ногой ступеньку. Ее до сих пор еще покачивало после бесконечных недель, проведенных в море. Лакей услужливо предложил руку, и Амелия с благодарностью о нее оперлась, радуясь, что саквояж, который она несла, поможет скрыть дрожь пальцев. Она почему-то испугалась предстоящей встречи с этой леди Уинфорд, с подозрительным великодушием предложившей новую жизнь незнакомым людям. Как часто после похищения Кита она размышляла над этим! Может, леди Уинфорд тоже несчастна и одинока, как и она сама, и ни единая душа в мире не позаботится о ней? Как было бы чудесно, если бы они подружились, если Амелия сумеет отплатить за добро и благородство этой женщины!
И все же она была насмерть перепугана, опасаясь, что разочарует добрую даму. А вдруг она не понравится леди Уинфорд или той, как и Ковинтонам, просто нужны бесплатные слуги?! Как это ужасно: зависеть от благородства посторонних людей!
— Мисс, пожалуйте за мной! — предложил переминавшийся с ноги на ногу лакей вежливо, но настороженно, словно не знал, чего от нее ожидать.
Амелия, набравшись мужества, с достоинством наклонила голову, в точности как мать под бесцеремонными взглядами деревенских кумушек, и шагнула на ведущую к крыльцу тропинку. Второй лакей несколько раз стукнул молотком, и дверь немедленно распахнулась, словно их приезда ждали.
На пороге возник седовласый мужчина в черном фраке. Отступив в сторону, он почтительно приветствовал девушку:
— Добро пожаловать, мисс Кортленд. Мы очень рады.
— Спасибо, — нерешительно пробормотала девушка, не зная, как обращаться к нему. Жаль, что она почти позабыла уроки этикета, которые давала мать. Да она и не думала, что когда-нибудь придется применить на деле эти правила, ибо капитан Кортленд был всего лишь офицером американской армии и его с семьей не приглашали в дома, где слуги носили днем вечерние костюмы.
Черно-белые изразцы пола сверкали так, что было больно глазам. Передняя показалась девушке огромной. Широкая лестница на дальнем конце поднималась на второй этаж. Запах воска и лимона витал в воздухе, мебель и начищенные канделябры сверкали как новенькие. Мужчина во фраке деликатно кашлянул, и Амелия покраснела, сообразив, что мешает ему закрыть дверь, застыв словно вкопанная в проходе.
Жар бросился ей в лицо. Девушка сгорала от смущения. Какой же глупой гусыней она, должно быть, ему кажется!
— Не соизволите ли отдать мне свои саквояж и ротонду, мисс Кортленд? — осведомился он, когда девушка вошла.
Какой сочный голос, какая безупречная дикция!
— Нет! — вырвалось у нее, и, чтобы не показаться грубой, поспешно добавила:
— Я… я ужасно замерзла.
— Леди Уинфорд скоро спустится, — так же монотонно сообщил он, — и приказала, чтобы вам принесли подкрепиться в гостиную.
Похоже, он ждал, что она последует за ним, и Амелия покорно послушалась, с каждым шагом чувствуя себя все более приниженной, особенно еще и потому, что их каблуки неприлично громко стучали по изразцам, отдаваясь эхом от стен. Нет, она слишком молода, неопытна. Настоящая простушка! Как, кстати, его зовут? Она успела спросить? Или нет? Как следует обращаться к слугам? А что, если он не слуга, а престарелый дядюшка или друг семьи?..
— Люси позаботится о ваших сундуках, мисс Кортленд, — обронил он, приостанавливаясь и всем своим видом показывая, что она должна войти в комнату первой, — а Дора подаст чай и сандвичи. Вы чего-нибудь желаете?
— Нет, — хрипло прошептала девушка, подавляя нервный смех. Люси попросту не найдет никаких сундуков, поскольку все, чем владеет Амелия, хранится в саквояже, который она так и не выпустила из рук. Но лучше обойтись без пространных объяснений. — Нет, спасибо, — уже тверже повторила она. — Я подожду леди Уинфорд.
Едва заметная улыбка коснулась сухих губ. Старец слегка наклонил голову, явно восхищенный такой выдержкой.
— Прекрасно, мисс. Если вдруг что-то понадобится, позвоните.
Видя, что Амелия непонимающе хмурится, он кивнул на вышитую ленту, висевшую на стене у камина.
— Это сонетка. Дерните — и придет горничная.
Он исчез, оставив ее одну. В большом мраморном камине пылало пламя. Полка была украшена гигантскими позолоченными часами, вокруг которых теснились фарфоровые статуэтки, разительно отличавшиеся от уродливых дешевых собак мистрис Ковинтон. Эти были тонкими, изящными, слишком хрупкими и, казалось, рассыплются от первого же прикосновения, поэтому Амелия предпочла любоваться ими издалека. Ноги утопали в густом толстом ковре со сложным многоцветным узором. Несколько диванов и мягких кресел манили к себе, обещая уют; хрустальные лампы на сверкающих столах лили мягкий свет. Тяжелые шторы, обрамлявшие ряд высоких окон, надежно отгораживали комнату от внешнего мира. Картины в позолоченном багете украшали отделанные панелями стены. Похоже, любимыми сюжетами леди Уинфорд были пасторальные сцены и пухленькие херувимчики.
Расстроенная, скованная, нервная девушка опустила саквояж на пол и пересекла комнату, чтобы полюбоваться портретом женщины с херувимчиком. Она долго не двигалась с места, пораженная мастерством художника, и даже наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть детали. Потом осторожно коснулась резной рамы.
— Змей в садах Эдема.
Испуганная незнакомым мужским голосом и насмешливым тоном, девушка встрепенулась, повернула голову и увидела чей-то силуэт, казавшийся особенно темным на фоне тусклого серого свечения, проникавшего в окна через плотную ткань. Неясная фигура сделала шаг вперед и приостановилась. Амелия прищурилась, но не сумела разглядеть лицо незнакомца, хотя что-то в походке и манере держаться неприятно, хоть и безосновательно, напомнило о пиратах. Она так растерялась, что не смогла найти нужного ответа, а бой часов окончательно вывел ее из себя.
Девушка остро ощущала пристальный взгляд мужчины, видела раздраженный блеск глаз, да и в очередной нетерпеливой фразе слышалась легкая издевка.
— Картина. Она называется «Змей в садах Эдема», кисть прославленного Джошуа Рейнолдса. Весьма подходящее название для той милой сценки, что я застал. Кстати, вы просто любуетесь ею или замышляете стянуть?
Амелия, от возмущения потерявшая дар речи, тихо ахнула, не зная, как отвечать на столь оскорбительные обвинения. Он подвинулся ближе, так, что теперь одна сторона лица оказалась освещенной. Амелия рассеянно отметила необычайно высокий рост и сардоническую усмешку; куда неприятнее было терпеть его бесцеремонный осмотр и презрительные замечания.
— Поскольку, откровенно говоря, вы не из тех женщин, которые обычно заглядывают сюда на чай, разумнее всего предположить, что передо мной обычная воровка. Но должен предупредить, цыганочка, что ты жесток?, ошиблась, забравшись в этот дом. Правда, забавно будет посмотреть, как ты вытащишь картину из дома. Смею заверить, она довольно тяжелая. Ах нет, — продолжал он, едва Амелия нерешительно дернулась к двери, — не выйдет. Оставайся на месте, пока я не позову слуг, чтобы отвести тебя к судье.
Девушка затравленно озиралась, вне себя от возмущения. Как он мог принять ее за воровку?! Она — воровка? Не будь Амелия так измучена и напугана, возможно, просто рассмеялась бы и объяснила, кто она на самом деле, но невзгоды и горести последних недель окончательно лишили ее способности сопротивляться. Она молча уставилась на обидчика, понимая, что любые слова сейчас бессильны. Он все равно не поверит. Даже когда он направился к ней странной, скованной, как у марионетки, походкой, она не подумала отпрянуть и покорно ждала своей участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Возьмем ее с собой, кэп Джек! — ощерился один из пиратов. — Научим девчонку джиге под одеялом!
— Неплохо бы, — задумчиво протянул капитан Джек, отнимая руку и продолжая изучать пленницу. Амелия не произнесла ни слова, боясь, что расплачется. Рука, сжимавшая ее плечо, казалась слишком жесткой. И бежать некуда, не к кому обратиться, даже если она найдет в себе мужество просить пощады.
Пират, державший ее, переступил с ноги на ногу. Заскорузлая лапища погладила ее шею, легла на грудь. Девушка попыталась вырваться, но не тут-то было. Ноздрей коснулось нечистое дыхание. Капитан хладнокровно наблюдал, как грязные пальцы больно стискивают небольшой холмик, пока девушка не вскрикнула. Кристиан, забыв обо всем, бросился на помощь. Двое пиратов метнулись к нему, на ходу выхватывая кинжалы. На солнце ярко блеснуло острое лезвие, желтоватое сияние словно высветило свирепые физиономии, и Амелия окончательно потеряла голову.
— Кит, не надо! О Господи, нет! Только не троньте его, пожалуйста, не троньте…
К ее облегчению, капитан Джек властно поднял руку, и мужчины покорно отступили, хотя и заставили Кристиана встать на колени и оттянули за волосы его голову, обнажив шею.
— Только дотронься до нее — и я прирежу тебя! — бушевал он в бессильной ярости.
Предводитель бандитов рассмеялся.
— Боюсь, тебе не так-то легко это удастся, юный петушок! Похоже, сейчас наш верх, хотя бы численный, но это уже кое-что! А теперь угомонись и дай нам время подумать.
Даже сквозь дымку ужаса Амелия неожиданно распознала этот тон — тон человека образованного, хотя и привыкшего к беспрекословному подчинению, — и безумная, нерассуждающая надежда вспыхнула в ней. Неужели он когда-то был джентльменом? Может, все-таки поддастся ее уговорам? Тихой мольбе о милосердии?
— Капитан, — начала она, с трудом отведя глаза от Кристиана, — мы с братом сироты, одни в этом мире. Не осуждайте его за желание защитить сестру, ибо он привык оберегать меня.
— Неужели?
Холодный взгляд обратился к людям, выгружающим пряности, скользнул по обломкам и мертвым телам, усеявшим палубу, и вернулся к Амелии.
— Как по-твоему, он готов на любую жертву ради тебя?
Девушка поколебалась. Под маской равнодушия скрывалась некая злобная цель. Нет, никакой он не джентльмен. Пират, морской разбойник, низкий негодяй, вождь людей, привыкших грабить и убивать. Как наивна она была, думая, что сможет торговаться с человеком без чести и совести!
— Да, — бросил Кристиан, прежде чем она успела ответить. — Я сделаю все, чтобы спасти ее от этих свиней!
Капитан Джек, почти не обращая на него внимания, обратился к девушке:
— Сколько тебе лет, дитя?
Она замялась, не зная, что лучше: солгать или сказать правду, но, поняв, что особой разницы все равно не будет, призналась:
— В прошлом сентябре исполнилось семнадцать.
Под его откровенным раздевающим осмотром она поежилась, покраснела и опустила голову.
— Семнадцать. Почти женщина. Многие в твоем возрасте уже замужем и имеют ребенка. А то и двух.
Амелия не ответила. Палуба накренилась; судно поднялось на гребне волны, и пиратский корабль толкнулся в борт со зловещим скрежетом дерева о дерево. Капитан повернулся, сделал знак, и Кита подняли на ноги. Юноша яростно сжимал кулаки, пытался бороться. Но на шею ему накинули веревку, впившуюся в кожу: вполне достаточно, чтобы усмирить любого бунтаря.
На палубе воцарилось внезапное спокойствие. Зловещее выжидательное молчание. Холодный озноб пробежал по спине Амелии, превратив кровь в лед. Она затаила дыхание, когда капитан шагнул к Киту.
— Молодой задира, ты что-то слишком дерзок, — издевательски-тихо начал он. — Посмотрим, соответствует ли твоя отвага остроте языка. Несколько наших были убиты сегодня. Хватит ли у тебя мужества жить на борту корабля, под нашим флагом, или позволишь своей милочке-сестрице заменить тебя? Правда, говорят, что женщины на судне приносят несчастье, что и было сегодня доказано как нельзя лучше. Даже если это всего лишь дурацкий предрассудок, бабы все равно отвлекают мужчин от дела и сеют распри. Я лично в любой момент предпочту сильные руки визгу и истерикам. Ну, что скажешь? Сумеешь доказать, что ты настоящий мужчина, заняв ее место?
Кристиан смело встретил его взгляд, несмотря на то что руки тряслись крупной дрожью.
— Я пойду с тобой, хотя никогда не думал, что свяжусь с грязными пиратами, вместо того чтобы стать настоящим матросом.
Капитан иронически усмехнулся:
— Настоящим матросом? Если имеешь в виду этих жалких олухов, вскоре поймешь, как ошибался. Капитан Ярборо давно известен мне как жестокий, бесчеловечный деспот, готовый скорее засечь человека до смерти, чем вспомнить о милосердии. Но ты еще это усвоишь. Всему научишься. Живее, парни, тащи его на борт вместе с другими холостяками, которым надоело рабство на торговом судне.
Этого не может быть! Просто не может быть!
Амелия ринулась вперед и схватила предводителя пиратов за руку.
— Нет! Не уводите его! Заклинаю…
— Он идет со мной по доброй воле. Ему предоставили выбор, — язвительно прошипел капитан, сверкнув прозрачными осколками глаз. — Если пожелаешь занять его место, моя команда будет в восторге, уверяю тебя, и устроит себе праздник на то короткое время, что тебе осталось прожить.
— Ами!
Едва Кита отпустили, как он бросился к ней, схватил за руку холодными пальцами и прижал к себе.
— Я дам о себе знать, как только смогу, — прошептал он, стискивая ее все крепче. Она услышала беспорядочный стук его сердца. Дрожащая рука неуклюже гладила ее по голове. Несчастный мужественный братик пытается еще и утешить ее! Господи, да он напуган не меньше, чем она…
О, вынести это нет сил!
Прильнув к нему, она пыталась что-то сказать, но душили слезы, а сердце болело, словно пронзенное пиратским кинжалом.
И Кит ушел, перепрыгнув через поручень на палубу пиратского корабля. Абордажные крючья были убраны, и ветер наполнил паруса судна под черным флагом. Скоро на горизонте виднелась лишь маленькая точка, но и она пропала. «Саксесс» медленно поворачивал на прежний курс.
Матросы сновали по палубе, убирая мусор, ставя паруса и заворачивая тела в саваны, чтобы бросить в море.
Ничего не замечая кругом, Амелия не отходила от борта еще несколько часов после того, как пиратский корабль исчез. Наконец капитан Ярборо силой оторвал ее от поручня и, обняв за плечи, проводил в каюту, после чего поднес к губам кружку с бренди и заставил выпить.
— Кристиан молод, — вздохнул он, — и силен. Не его первого силой увели пираты. Если повезет, он сумеет скоро сбежать.
Выпитое на пустой желудок спиртное согрело ее, но голова снова закружилась. Не выпуская оловянной кружки, девушка подняла умоляющие глаза:
— А если нет?
Не получив ответа, она закрыла глаза. Еще минута — и девушка услышала стук закрывшейся двери. Теперь она совсем одна, и ей куда хуже, чем после гибели родителей. Тогда она по крайней мере знала, что они покоятся в мире. Но Боже, что станется с Китом? Это она во всем виновата: заставила брата ехать с ней, а ведь он хотел остаться…
Тоска и скорбь разрывали душу, молчаливые бесполезные слезы ручьями лились по щекам.
Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула и грезила во сне о тех счастливых временах, когда жизнь была добра к ним.
Глава 4
Лондон оказался куда больше, чем представляла Амелия, и гораздо грязнее. В воздухе летали частички сажи из дымоходов, желтый туман висел над городом грозовыми облаками. Моросил мелкий теплый дождик, и, несмотря на то что до вечера было еще далеко, улицы застилал полумрак.
За Амелией прислали карету.
— Я всю неделю дежурю здесь, мисс, — пояснил кучер, добродушный круглолицый коротышка, стоявший на пристани, когда «Саксесс» добрался до порта. — Леди Уинфорд уже начала волноваться.
— Могли бы и еще запоздать: людей не хватает, и паруса клочьями, — объявил капитан Ярборо с самодовольной улыбкой, взбесившей Амелию. Как он мог считать путешествие успешным, когда груз похищен, матросов увели на пиратский корабль, а судно едва держится на плаву?! Еще чудо, что они выжили и не попали в шторм, но все равно она, вероятно, больше не увидит Кристиана, и, хотя никому не было до этого дела, Амелия почему-то чувствовала, что больше в жизни не улыбнется.
И теперь, покачиваясь на роскошных, обтянутых бархатом подушках сверкающей черной кареты, на запятках которой стояли два лакея, она думала о том, как наслаждался бы Кит таким богатством. Знакомая печаль вновь нахлынула на нее, но она гордо выпрямилась, отказываясь вновь и вновь перебирать мрачные мысли. Нет, она не позволит им согнуть себя.
Девушка, чтобы отвлечься, пыталась определить назначение величественных зданий с высокими шпилями и лепными карнизами. Некоторые, по-видимому, церкви, а вот для чего нужны остальные? Кто его знает…
Наконец экипаж остановился на спокойной улочке, застроенной красивыми элегантными домами. Ощущая себя серенькой сельской мышкой, Амелия поспешно отодвинулась вглубь, чтобы кучер не заметил ее носа, прижатого к стеклу. Настоящая деревенская дурочка!
Минуту спустя дверь открылась и лакей спустил складную лесенку. Она осторожно нащупала затекшей ногой ступеньку. Ее до сих пор еще покачивало после бесконечных недель, проведенных в море. Лакей услужливо предложил руку, и Амелия с благодарностью о нее оперлась, радуясь, что саквояж, который она несла, поможет скрыть дрожь пальцев. Она почему-то испугалась предстоящей встречи с этой леди Уинфорд, с подозрительным великодушием предложившей новую жизнь незнакомым людям. Как часто после похищения Кита она размышляла над этим! Может, леди Уинфорд тоже несчастна и одинока, как и она сама, и ни единая душа в мире не позаботится о ней? Как было бы чудесно, если бы они подружились, если Амелия сумеет отплатить за добро и благородство этой женщины!
И все же она была насмерть перепугана, опасаясь, что разочарует добрую даму. А вдруг она не понравится леди Уинфорд или той, как и Ковинтонам, просто нужны бесплатные слуги?! Как это ужасно: зависеть от благородства посторонних людей!
— Мисс, пожалуйте за мной! — предложил переминавшийся с ноги на ногу лакей вежливо, но настороженно, словно не знал, чего от нее ожидать.
Амелия, набравшись мужества, с достоинством наклонила голову, в точности как мать под бесцеремонными взглядами деревенских кумушек, и шагнула на ведущую к крыльцу тропинку. Второй лакей несколько раз стукнул молотком, и дверь немедленно распахнулась, словно их приезда ждали.
На пороге возник седовласый мужчина в черном фраке. Отступив в сторону, он почтительно приветствовал девушку:
— Добро пожаловать, мисс Кортленд. Мы очень рады.
— Спасибо, — нерешительно пробормотала девушка, не зная, как обращаться к нему. Жаль, что она почти позабыла уроки этикета, которые давала мать. Да она и не думала, что когда-нибудь придется применить на деле эти правила, ибо капитан Кортленд был всего лишь офицером американской армии и его с семьей не приглашали в дома, где слуги носили днем вечерние костюмы.
Черно-белые изразцы пола сверкали так, что было больно глазам. Передняя показалась девушке огромной. Широкая лестница на дальнем конце поднималась на второй этаж. Запах воска и лимона витал в воздухе, мебель и начищенные канделябры сверкали как новенькие. Мужчина во фраке деликатно кашлянул, и Амелия покраснела, сообразив, что мешает ему закрыть дверь, застыв словно вкопанная в проходе.
Жар бросился ей в лицо. Девушка сгорала от смущения. Какой же глупой гусыней она, должно быть, ему кажется!
— Не соизволите ли отдать мне свои саквояж и ротонду, мисс Кортленд? — осведомился он, когда девушка вошла.
Какой сочный голос, какая безупречная дикция!
— Нет! — вырвалось у нее, и, чтобы не показаться грубой, поспешно добавила:
— Я… я ужасно замерзла.
— Леди Уинфорд скоро спустится, — так же монотонно сообщил он, — и приказала, чтобы вам принесли подкрепиться в гостиную.
Похоже, он ждал, что она последует за ним, и Амелия покорно послушалась, с каждым шагом чувствуя себя все более приниженной, особенно еще и потому, что их каблуки неприлично громко стучали по изразцам, отдаваясь эхом от стен. Нет, она слишком молода, неопытна. Настоящая простушка! Как, кстати, его зовут? Она успела спросить? Или нет? Как следует обращаться к слугам? А что, если он не слуга, а престарелый дядюшка или друг семьи?..
— Люси позаботится о ваших сундуках, мисс Кортленд, — обронил он, приостанавливаясь и всем своим видом показывая, что она должна войти в комнату первой, — а Дора подаст чай и сандвичи. Вы чего-нибудь желаете?
— Нет, — хрипло прошептала девушка, подавляя нервный смех. Люси попросту не найдет никаких сундуков, поскольку все, чем владеет Амелия, хранится в саквояже, который она так и не выпустила из рук. Но лучше обойтись без пространных объяснений. — Нет, спасибо, — уже тверже повторила она. — Я подожду леди Уинфорд.
Едва заметная улыбка коснулась сухих губ. Старец слегка наклонил голову, явно восхищенный такой выдержкой.
— Прекрасно, мисс. Если вдруг что-то понадобится, позвоните.
Видя, что Амелия непонимающе хмурится, он кивнул на вышитую ленту, висевшую на стене у камина.
— Это сонетка. Дерните — и придет горничная.
Он исчез, оставив ее одну. В большом мраморном камине пылало пламя. Полка была украшена гигантскими позолоченными часами, вокруг которых теснились фарфоровые статуэтки, разительно отличавшиеся от уродливых дешевых собак мистрис Ковинтон. Эти были тонкими, изящными, слишком хрупкими и, казалось, рассыплются от первого же прикосновения, поэтому Амелия предпочла любоваться ими издалека. Ноги утопали в густом толстом ковре со сложным многоцветным узором. Несколько диванов и мягких кресел манили к себе, обещая уют; хрустальные лампы на сверкающих столах лили мягкий свет. Тяжелые шторы, обрамлявшие ряд высоких окон, надежно отгораживали комнату от внешнего мира. Картины в позолоченном багете украшали отделанные панелями стены. Похоже, любимыми сюжетами леди Уинфорд были пасторальные сцены и пухленькие херувимчики.
Расстроенная, скованная, нервная девушка опустила саквояж на пол и пересекла комнату, чтобы полюбоваться портретом женщины с херувимчиком. Она долго не двигалась с места, пораженная мастерством художника, и даже наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть детали. Потом осторожно коснулась резной рамы.
— Змей в садах Эдема.
Испуганная незнакомым мужским голосом и насмешливым тоном, девушка встрепенулась, повернула голову и увидела чей-то силуэт, казавшийся особенно темным на фоне тусклого серого свечения, проникавшего в окна через плотную ткань. Неясная фигура сделала шаг вперед и приостановилась. Амелия прищурилась, но не сумела разглядеть лицо незнакомца, хотя что-то в походке и манере держаться неприятно, хоть и безосновательно, напомнило о пиратах. Она так растерялась, что не смогла найти нужного ответа, а бой часов окончательно вывел ее из себя.
Девушка остро ощущала пристальный взгляд мужчины, видела раздраженный блеск глаз, да и в очередной нетерпеливой фразе слышалась легкая издевка.
— Картина. Она называется «Змей в садах Эдема», кисть прославленного Джошуа Рейнолдса. Весьма подходящее название для той милой сценки, что я застал. Кстати, вы просто любуетесь ею или замышляете стянуть?
Амелия, от возмущения потерявшая дар речи, тихо ахнула, не зная, как отвечать на столь оскорбительные обвинения. Он подвинулся ближе, так, что теперь одна сторона лица оказалась освещенной. Амелия рассеянно отметила необычайно высокий рост и сардоническую усмешку; куда неприятнее было терпеть его бесцеремонный осмотр и презрительные замечания.
— Поскольку, откровенно говоря, вы не из тех женщин, которые обычно заглядывают сюда на чай, разумнее всего предположить, что передо мной обычная воровка. Но должен предупредить, цыганочка, что ты жесток?, ошиблась, забравшись в этот дом. Правда, забавно будет посмотреть, как ты вытащишь картину из дома. Смею заверить, она довольно тяжелая. Ах нет, — продолжал он, едва Амелия нерешительно дернулась к двери, — не выйдет. Оставайся на месте, пока я не позову слуг, чтобы отвести тебя к судье.
Девушка затравленно озиралась, вне себя от возмущения. Как он мог принять ее за воровку?! Она — воровка? Не будь Амелия так измучена и напугана, возможно, просто рассмеялась бы и объяснила, кто она на самом деле, но невзгоды и горести последних недель окончательно лишили ее способности сопротивляться. Она молча уставилась на обидчика, понимая, что любые слова сейчас бессильны. Он все равно не поверит. Даже когда он направился к ней странной, скованной, как у марионетки, походкой, она не подумала отпрянуть и покорно ждала своей участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31