— Не надо, Чарлз. Или ты забыл, что сейчас произошло?
Он со вздохом сдался:
— Ладно, милая. Расскажи мне, что говорил этот нехороший человек.
Все еще остро сознавая его близость, Тереза откашлялась.
— Теперь, когда опасность миновала, я полагаю, нам следует одеться, прежде чем обсуждать подробности.
— Да, конечно. Я оставлю тебя одну, чтобы ты могла одеться, а сам…
— Оденешься тоже?
— Вот именно. А заодно приготовлю чай… или кофе.
— Лучше чай. Хорошо, иди.
— Иду.
Но когда он встал, Тереза кинула взгляд на его трусы и не удержалась от смеха.
— Что это, Чарлз, салют королю и державе?
Он обернулся. На лице его не было и тени смущения. Напротив, оно лучилось от восторга.
— А ты шалунья!
— Так что же?
Он подмигнул.
— Это салют тебе, милая. Желаешь получить все почести сполна?
— Убирайся!
Он послал ей воздушный поцелуй и вышел. Тереза со стоном откинулась на подушку. Дорис Хуан потянулась и лизнула ее лицо.
— Подглядывала, бессовестная? — укоризненно спросила Тереза, гладя кошку. — Впрочем, мы обе хороши.
Судя по гортанным звукам, которые издавала Дорис Хуан, она была согласна с хозяйкой.
Тереза улыбнулась. Просто невероятно: в этот момент она не испытывала ни тревоги, ни страха. А ведь совсем недавно в ее спальню проник вооруженный незнакомец и грозился ее убить!
Все ее мысли были заняты другим мужчиной, который только что вышел из ее спальни. Она вспоминала волшебный поцелуй Чарлза и упивалась сознанием того, что смогла завести такого красавца. Впрочем, ее немного пугало столь сильное влечение к человеку, которому абсолютно нельзя доверять.
Двадцать минут спустя Тереза и Чарлз сидели в кухне, пили чай, ели блинчики с бананово-ореховой начинкой и обсуждали ужасное происшествие. Чарлз был в зеленой рубашке и брюках цвета хаки. Тереза надела голубую блузку с короткими рукавами, белые слаксы и босоножки.
Радуясь, что после скандальных объятий в спальне они наконец-то вернулись к делам, она задумалась над его вопросом.
— Все это довольно странно. Он сказал, что ему нужны бумаги, которые дал мне на хранение мой брат Фрэнк.
— Что это за бумаги?
Она пожала плечами:
— Понятия не имею. Единственное, что приходит на ум, — это рукопись из его сейфовой ячейки, которую я вчера получила у адвоката.
— Можно мне на нее взглянуть?
— Конечно. После завтрака. Она в моей сумке.
Чарлз молча встал, прошел в гостиную и вернулся, протягивая ей большую сумку:
— Ты имеешь в виду эту?
Тереза удивилась.
— Ты слишком услужлив.
— Чтобы тебе помочь, Тереза, мне надо посмотреть рукопись.
В сердце ее закралось подозрение.
— А кто сказал, что я хочу твоей помощи?
Чарлз посмотрел на нее с укором и снова сел за стол.
— Послушай, Тесс, не будь такой упрямой. Двадцать минут назад, когда я прибежал тебя спасать, ты, кажется, не возражала.
Она расхохоталась.
— О да, сэр Ланселот в модных подштанниках победил всех врагов!
— Дай, пожалуйста, рукопись, — спокойно попросил он.
Она застонала, открыла сумку и нахмурилась, глядя на ее содержимое, которое было уложено чересчур аккуратно.
— Ты что, рылся в моей сумке? — спросила она, внимательно посмотрев на Чарлза.
Тот побледнел.
— Ты о чем? Я всего две секунды назад взял ее в руки.
Она смотрела на него с недоверием.
— Да, но она всю ночь пролежала в гостиной. Я вижу, что кто-то пристегнул на место мою цепочку.
Он с отсутствующим видом помешивал чай.
— Ты хочешь сказать, что раньше она не была пристегнута?
— Я не настолько педантична.
На его лице появилось смущенное выражение.
— Ладно, признаюсь. Когда вчера вечером я убирал с дивана твою сумку, из нее выпали кое-какие мелочи. Разумеется, я уложил все на место и пристегнул цепочку.
— Подумать только, какая забота! — насмешливо проговорила она.
— Ты мне не веришь?
— Нет, почему же? Верю…
Она хотела продолжить, но он поднял руку:
— Клянусь, больше я ничего не смотрел.
— Конечно.
Чарлз отхлебнул чаю.
— Так ты дашь мне рукопись?
Бросив на него сердитый взгляд, она достала из сумки большой конверт и протянула его Чарлзу. Он вынул исписанные страницы и принялся сосредоточенно просматривать их.
— Не понимаю, почему ты придаешь этим записям такое большое значение. Я уже смотрела их в кабинете у адвоката. Это всего лишь фотокопия дневника, написанного Жаном Лаффитом.
Он резко вскинул на нее глаза:
— В ней нет ничего существенного?
— Фрэнк недавно говорил мне, что занялся переводом этого дневника. Как видно по штампу, оригинал хранится в архиве Региональной библиотеки и Исследовательского центра имени Сэма Хьюстона в Либерти.
— Хм-м, — пробормотал Чарлз, листая рукопись, — похоже на то.
— Итак, человек в маске охотится не за этим дневником.
— Почему?
— Но это же очевидно! — воскликнула Тереза. — Зачем ему пускаться во все тяжкие, влезать ко мне в дом и с оружием в руках требовать у меня фотокопию, когда можно спокойно прийти в библиотеку и посмотреть оригинал?
Чарлз вздохнул:
— Да, верно. А твой брат не говорил тебе, зачем он переводит этот дневник? Его попросили об этом библиотечные работники?
— Нет. Помнится, Фрэнк рассказывал, что уже существуют другие английские переводы этого текста. Но, будучи профессором, специалистом по французскому языку, Фрэнк наверняка захотел перевести его самостоятельно. Тем более что Лаффит — интересная личность. В начале девятнадцатого века здесь, на острове Галвестон, располагалась его штаб-квартира.
Чарлз нахмурился.
— Насколько я помню из истории Америки, он оставил после себя клад с сокровищами.
— Да. Во всяком случае, так полагают ученые.
Чарлз сузил глаза:
— А может, Фрэнк взялся переводить этот дневник в надежде найти клад Лаффита?
Тереза засмеялась.
— Нет, Чарлз. Как я уже сказала, этот дневник переводили и до него. — Она постучала пальцем по фотокопии. — Если бы здесь содержалась какая-нибудь ценная информация относительно месторасположения клада, то он уже давно был бы найден.
— Наверное, ты права. — Чарлз уложил рукопись в конверт и отодвинул его в сторону. — И ты ничего не знаешь про другие бумаги, которые могли бы заинтересовать твоего непрошеного гостя?
— Ровным счетом ничего.
Он выглядел озадаченным.
— Разумеется, мы должны сообщить в полицию о том, что случилось сегодня утром. А еще нам надо съездить в Либерти и попытаться что-нибудь выяснить насчет этого дневника. Однако сначала я бы отправился в Хьюстон, поговорил с друзьями и коллегами Фрэнка. Возможно, бумаги, которые нужны человеку в маске, находятся в квартире твоего брата.
Тереза сразу заподозрила неладное:
— Откуда ты знаешь, что у Фрэнка была квартира в Хьюстоне?
Чарлз покашлял.
— Ты говорила мне, что он там учился, и я, естественно, предположил, что у него там была квартира.
— Ага.
Он бросил на нее торжествующий взгляд:
— Ведь у него была там квартира? Или он спал под мостом?
Она разглядывала его с холодным недоверием.
— Тереза, нам надо действовать. Твой утренний гость подтвердил то, о чем я уже догадывался, а именно: что смерть твоего брата была не случайной.
Тереза отодвинула свою тарелку.
— С чего это вдруг ты так заинтересовался моим братом?
— Я просто пытаюсь найти выход из затруднительного положения, в которое мы оба попали.
Она сердито взглянула на него:
— Я попала, Чарлз.
Он твердо встретил ее взгляд:
— Мы попали, милая.
Терезу вдруг охватило смутное чувство тревоги. Похоже, этот человек и впрямь решил не отпускать ее от себя ни на шаг и заниматься ее проблемами. Но почему? Он задает вопросы о ее жизни и о смерти ее брата, стремится помочь… Откуда вдруг такое рвение? Ведь он сам утверждал, что у него только одна цель — не дать ей встретиться с его отцом. Что вообще она знает про Чарлза Эверетта, кроме того, что это опасный человек, а может быть, даже патологический лжец? К тому же, несмотря на его уверения в обратном, она сильно подозревала, что вчера ночью он все же копался в ее сумке.
Так почему, черт возьми, она ему доверяет? Он постоянно намекает на то, что Фрэнк умер не своей смертью. Может быть, ему что-то известно? Может быть — о ужас! — он сам его и убил? Ей стало дурно при мысли о том, что она приютила у себя в доме убийцу своего брата, да еще охотно целовалась с ним, позволяла ему себя утешать!
Потом ей пришло в голову, что Чарлза не было в комнате, когда появился мужчина в маске, а в этом таинственном госте угадывалось что-то знакомое… Что, если к ней в спальню под видом человека-свиньи приходил Чарлз? Ее начало колотить. Она играет в кошки-мышки с маньяком-убийцей! Неужели Чарлз устроил эту жуткую сцену в спальне, а потом ворвался к ней голый и стал утешать? Тереза похолодела.
Боже правый, что же ему нужно? Дневник Лаффита? Но зачем? А если и так, он мог преспокойно украсть его вчера ночью или съездить в Либерти и посмотреть оригинал…
Нет, концы с концами не сходятся… Впрочем, одно она знает точно — ей следует держаться подальше от этого человека — во всяком случае, до тех пор, пока не выяснится, кто он такой и можно ли ему доверять…
Тереза лихорадочно соображала, а Чарлз смотрел на нее с удивлением и участием.
— Тереза, тебе не кажется, что нам надо ехать в Хьюстон?
Она помедлила с ответом. Хотя на открытом пространстве будет легче оторваться от Чарлза, особенно если она найдет свой автомобиль.
— Да, мы должны забрать мою машину.
— Конечно. — Он усмехнулся. — Извини, я на минутку. — Чарлз вышел из комнаты.
Она с удивлением смотрела ему вслед.
Через несколько мгновений он вернулся и протянул ей сотовый телефон.
— Я подумал, что перед уходом ты захочешь позвонить шерифу — сообщить ему о таинственном человеке в маске и хозяину дома, чтобы он договорился о ремонте окон и телефонной линии.
Тереза заворожено смотрела та трубку. Наконец ока обернулась к Чарлзу.
— Мобильник! Точно! Вчера, когда ты гнался за мной от бензоколонки, ты разговаривал по мобильнику!
— Правильно. Ну и что?
— Почему же ты не позвонил в полицию вчера, как только увидел мой разгромленный дом? Или потом, после того как нас обстреляли?
Он избегал ее взгляда.
— Ну, не знаю. Билли Боб вызвался заехать в полицию и сообщить о том, что здесь произошло.
— Да, но ты даже не предложил мне свой сотовый! Боялся, что я сдам тебя полиции?
Он смущенно улыбнулся:
— Ты меня упрекаешь?
— Да нет, — холодно бросила она. Лицо его окаменело.
— Ладно, Тереза, я тебя понял, а теперь скажи: ты будешь звонить или нет?
* * *
Тереза схватила трубку. Пока она звонила шерифу и хозяину дома, Чарлз мрачно стоял рядом и размышлял. Их последний разговор прошел не очень удачно. Он потерял бдительность, проявив чрезмерное любопытство и слишком пылкую готовность помочь.
Теперь она доверяла ему еще меньше, чем раньше, и эта подозрительность была вполне оправданна. Однако ему придется остаться с ней и выяснить, что она знает.
Чарлза сильно беспокоило утреннее происшествие в спальне. Кто был этот таинственный человек в маске свиньи, который угрожал Терезе револьвером? Может, он из банды громил-мексиканцев? Или даже, чем черт не шутит, его сослуживец?
В любом случае Чарлзу не терпелось добраться до этого негодяя. Ему хотелось его убить, из чего следовало, что он утратил не только профессиональную беспристрастность, но и обычное самообладание.
Он слишком увлекся Терезой Фелпс. Их отношения перешли в разряд личных. То обстоятельство, что ее жизни грозила опасность, вызывало в нем сильную тревогу, а когда он пытался ее утешить, его буквально распирало от желания. При виде ее растерянности и беззащитности в нем просыпались нежность и стремление защитить, то есть как раз те чувства, которые в данных обстоятельствах он просто не мог себе позволить.
Эта женщина затронула его сердце. Ему было приятно ее общество, он находил ее умной и привлекательной. Черт возьми, ему нравилась даже ее кошмарная кошка! Эта смесь романтики и домашнего уюта вызывала в нем угрызения совести.
Ибо на самом деле он действовал не только в интересах Терезы Фелпс, но не мог ей об этом сказать.
Интересно, что же в конце концов победит — долг или страсть? К несчастью, Чарлз Эверетт не относился к числу особо ответственных людей…
Глава 9
В цветастом халате, сгорбившись под бременем лет, Мейзи Эмбраш завтракала на парадной веранде своего особнячка, построенного в стиле греческого Возрождения, посреди любимого папоротника и узорных решетчатых панелей, которые отгораживали ее дом от тихой улицы жилого квартала. Поставив в хрустальную вазу прекрасную розу “Румянец девы”, она окинула восторженным взглядом элегантно сервированный стол: белоснежные салфетки, старинный парижский фарфор с изящной цветочной росписью и золочеными краями, резное серебро и сверкающий хрусталь Атрибуты шикарной жизни были очень важны для Мейзи, несмотря на ее преклонный возраст — не так давно ей исполнилось девяносто лет.
Она все чаще чувствовала сильную усталость — мечтала воссоединиться со своим дорогим Уолтером, шестидесятилетним мужем, который покинул этот мир пять лет назад. Уолтер был преуспевающим местным коммерсантом-экспедитором, он купил этот красивый старый дом для своей жены в первый юбилей их свадьбы. В то время особняк представлял собой сплошные руины, но Мейзи и Уолтер не опустили руки. Они оба были страстными любителями старины и потратили целое состояние на реставрацию этого памятника викторианской эпохи, который вскоре прослыл в округе как “Дом Эмбраш”. Сидя здесь, Мейзи чувствовала себя ближе к милому Уолтеру, они так часто завтракали вместе на этой веранде!
Она особенно любила эти ранние утренние минуты, когда Галвестон еще не накрыла гнетущая жара, и можно было пить чай, слушать пение птиц, любоваться старыми дубами и редкими сортами роз. Но сейчас, как только она взяла чайник и хотела налить себе чашку чаю, парадная дверь с шумом распахнулась, и на веранду стремительной походкой вошла ее племянница Лилиан Хэтч в спортивном костюме.
Мейзи слегка вздрогнула, поставила чайник и схватилась за сердце. Ее племянница была довольно смешно одета: лиловый хлопковый джемпер, такие же спортивные брюки и яркая повязка на лбу, удерживающая седые волосы. С раскрасневшимся лицом Лилиан подскакивала на месте, размахивая руками, и от этого мелькания у Мейзи закружилась голова.
— О Боже, Лилиан, ты изводишь себя тренировками! — воскликнула она.
Лилиан продолжала невозмутимо топать ногами по половицам.
— Налей мне кофе, тетя.
— Кофе? Ты собираешься пить на скаку? — поразилась Мейзи. — Но ведь ты ошпаришься, милочка, и разобьешь дорогой бабушкин сервиз.
Лилиан с усмешкой смотрела на свою маленькую хрупкую тетю.
— Надо постоянно двигаться, чтобы кровь не застаивалась в жилах.
— Но ты могла бы прерваться хотя бы на завтрак! — раздраженно сказала Мейзи и обвела худой старческой рукой красиво накрытый стол. — У меня есть кофе, чай, апельсиновый сок. Я даже испекла для тебя кекс с изюмом.
Лилиан фыркнула, продолжая прыгать на месте и яростно сотрясая половицы веранды. Тонкий фарфор угрожающе звенел. Мейзи хваталась за чашки и блюдца, пытаясь удержать их на маленьком столике.
— Ах, тетя, ты поддаешься лени и ведешь малоподвижный образ жизни. Сидишь целыми днями в домашнем халате на веранде и жуешь пирожные. Слава Богу, я не такая!
Мейзи оскорблено повела плечом:
— Ничего подобного! Доктор Хадсон говорит, что для моих лет у меня прекрасное здоровье.
— Оно было бы еще лучше, если бы ты бегала трусцой.
— В девяносто лет? — ошеломленно спросила Мейзи. Лилиан, которая перешла к боковым наклонам, бросила на тетю взгляд, исполненный превосходства.
— Начать никогда не поздно. Будь добра, налей мне кофе.
— Какой кофе? Ведь ты…
— А я говорю, налей, тетя! — приказала Лилиан тоном, который, несомненно, был у нее припасен для усмирения малолетних правонарушительниц.
Поморщившись, старушка послушно налила в маленькую чашечку черный кофе и подала ее Лилиан.
— Спасибо, — буркнула племянница, одним глотком осушив чашку.
Мейзи с трудом удалось поймать подпрыгивающую чашку. Она осторожно поставила ее на стол.
— На здоровье. Слушай, Лилиан, когда ты наконец закончишь скакать? У меня скоро треснут половицы.
— Я закончу, когда пробегусь по Бродвею и обратно. В эти дни мне нужно быть в форме. Маньяки, которые напали вчера на Терезу, разгуливают на свободе. Теперь я не могу жить в ее доме. Слава Богу, у меня есть ты.
Лицо Мейзи вытянулось.
— Да, бедная Тереза! После того, что ты мне рассказала, я ужасно волнуюсь за свою внучатую племянницу! Так ты говоришь, она была с каким-то англичанином?
Лилиан, пыхтя и отдуваясь, ответила:
— И с неотесанным истребителем домашних паразитов, у которого желтые зубы, а на крыше грузовичка — большой жук.
Мейзи нахмурилась.
— О Боже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29