— Он пожал плечами. — Во-первых, пять минут не такой уж долгий срок, а во-вторых, я подозреваю, что вы наверняка голодны, — сказал он. — Назовем это небольшой проверкой. Если вы удачно ее пройдете, я, может быть, предоставлю вам больше свободы.
Он предлагал два приза: еду и более удобный шанс убежать позднее.
Пять минут достаточно, чтобы сделать большой рывок, Достаточно, чтобы затеряться. Достаточно, чтобы убежать от этого страшного человека, который вызывает в ней столько противоречивых чувств, что даже сейчас она с трудом переводит дыхание, обуреваемая желанием протянуть руку и дотронуться до него. Ей мучительно хотелось сделать это и увидеть, что скрывается под суровой внешностью.
Шей отступила назад, борясь с нечестивым порывом. Он слегка наклонил голову, глаза цвета морской волны смотрели на нее не мигая, словно он пытался украсть ее мысли. Когда она впервые увидела его, ей показалось, что у нею пустой взгляд. Но сейчас она поняла, что ошиблась. Взгляд был вовсе не пустой, а безжалостно сдержанный.
— Ну так что?
Она неохотно кивнула, ненавидя себя за такую слабость.
— Даете слово? Говорите же, — настаивал он, требуя еще большего подчинения.
Тут Шей поняла, что полностью в его власти. Если она попытается убежать, он больше никогда не поверит ей на слово, а если не попытается, он воспримет это как полную капитуляцию.
— Идите к черту, — внезапно произнесла она, сама удивившись своим словам.
Ей и в голову не приходило, что она скажет кому-нибудь подобное. Но она была в ярости. Где-то в глубине души она ожидала от него большего. И теперь из-за тех ощущений, которые он в ней пробудил, она испытывала неукротимый гнев. Собственное тело предало ее, а он манипулировал ее самыми сокровенными чувствами с выгодой для себя.
— Что за выражение? — протянул он. — А я всегда думал, что юные леди из Бостона отличаются более скромным поведением.
— Это потому, что они не встречали вас, — колко бросила она.
Его губы скривились в усмешке, затем он пожал плечами.
— Пять минут, — повторил он скучающим голосом. — Можете не давать обещаний. Но будьте уверены: попытаетесь что-нибудь предпринять — все оставшееся время проведете в хижине. Если останетесь живы.
Тут из кармана Рафферти Тайлера высунул головку мышонок, с любопытством огляделся вокруг, затем вскарабкался на его плечо.
Это был ее мышонок. Шей узнала его по размеру, по любознательности и бесстрашию. Она с изумлением наблюдала, как похититель, безжалостный, бессердечный тюремщик, очень осторожно взял зверька правой рукой и погладил по спинке пальцами левой.
— Абнер, — объяснил Тайлер, взглянув на девушку. Она шагнула к нему, не сводя глаз с мышки, свернувшейся в клубочек на перчатке.
— Мы встречались, — выдохнула она. Теперь пришла его очередь удивляться.
— Он не хотел испугать вас.
— А я и не думала пугаться.
— А есть что-нибудь, чего вы не-настоящему боитесь, мисс Рэндалл?
— Вас.
— Меня?
Прежде чем она ответила, он снова заговорил:
— Вы и должны меня бояться, мисс Рэндалл. Пусть Абнер не вводит вас в заблуждение. Я нашел его в тюрьме. А там подбирают все, что можно найти. Даже мышь.
Это не объясняло того, как нежно держали его руки укрощенного зверька. Чтобы приручить животное, нужно огромное терпение, особый дар. Шей часто замечала, что животные очень разборчивы в своих симпатиях. Они не станут, любить кого попало, в особенности такие робкие создания, как мыши.
Но Рафферти Тайлер — и мышь?
— Животным я предоставляю больше свободы, чем… взбалмошным женщинам.
Шей не смогла остановиться и бросила ему вызов:
— Вы имеете в виду меня или всех женщин?
— Все женщины одинаковы, мисс Рэндалл.
— В чем же?
На его щеке дрогнул мускул.
— Вы в самом деле хотите узнать?
Она не хотела, но почему-то произнесла:
— Да.
Он сунул мышонка в шерстяную рубашку, лежавшую на земле, а затем двинулся к ней, хмуро сдвинув брови. Подойдя поближе, он наклонился, и Шей внезапно поняла его намерение и свою ошибку. Она хотела сдвинуться с места, но его рука сомкнулась на локте девушки и не пустила ее.
— Вам известно, что говорят о любопытстве? — спросил он.
Он склонил голову и его губы прижались к ее губам грубо и требовательно. Шей попыталась высвободиться, но не сумела и, к ужасу, обнаружила, что отвечает на его поцелуй. Тот отклик, что родился в ее душе еще в самый первый раз, когда она увидела Тайлера, повторился вновь, унизив ее так, как хотел унизить он. Тело против ее воли устремилось к нему. Она ощутила тепло, которое всегда от него исходило, оно пронзило ее насквозь, связав их вместе.
Шей и раньше целовали, но то были легкие игривые поцелуи. Этот обжигающий, властный поцелуй доставлял наслаждение. Ее губы стали мягкими, и она почувствовала, как на секунду он тоже стал нежным, но затем вновь погрубел, словно жалея о секундной слабости.
Но это уже не имело значения. Ничего не имело значения, кроме пламени, вспыхнувшем в ней, когда она наконец ощутила истинный смысл того, что значит быть женщиной. Это было чудесно, и это было ужасно.
Он обнял ее, и она почувствовала его возбуждение, которое разожгло в ней новый огонь. Его поцелуй стал более настойчивым, он вторгся языком в ее рот. Ей бы следовало возмутиться, воспротивиться, но собственной воли больше не осталось. Ноги ослабели, сердце колоти лось как бешеное, внутри поднялась буря. Казалось, в ее тело что-то или кто-то вселился.
Господи, что она делает? Он пытается наказать ее, а она… она…
Шей вырвалась и отвернулась, не желая видеть победного выражения на его лице.
Она поняла, что он приблизился, когда шеи коснулось его дыхание. Услышала низкий хриплый голос.
— Я… прошу прощения. Я обещал, что не… причиню вам вреда, если вы будете послушны. Это… не должно было случиться. Больше такого не повторится.
Шей уловила боль в его словах и повернулась к нему лицом.
— Откажитесь от вендетты, объявленной… моему отцу.
— Нет. — Его голос вновь стал суров, а на лице опять проступили горестные морщины. — Не воспринимайте мое извинение за нечто большее. Я просил прощения за одну минуту, которой не должно было быть. Ничего не изменилось.
— Почему?
— А этого вам знать не следует, — отрезал он. — Помните ответ на свой вопрос.
— Но вы только что сказали, что это не повторится.
— Верно, да, но я не против запереть любопытную почемучку в хижине. — Теперь в его голосе звучал металл. — Не испытывайте мое терпение, мисс Рэндалл.
Она перевела дыхание, почувствовав необходимость избавиться от его присутствия, от собственных ответных порывов.
— Пять минут? — спросила она, вспомнив о его предложении, которое было сделано, казалось, несколько часов назад.
Он задумчиво посмотрел на нее, и она даже забеспокоилась, не изменил ли он свое решение.
Оказалось, что изменил.
— Я все-таки потребую от вас обещания, — сказал он.
Должно быть, она опять выдала свои чувства. Все, что ей хотелось сейчас сделать, — это бежать, бежать, бежать. Из-за того поцелуя. Из-за сумятицы, которую он поднял в ее душе. И она была готова сделать все, что угодно, пообещать, что угодно, лишь бы убежать.
— Но только один раз?
Его губы вновь скривились, и она поняла, что он находит забавной ее борьбу между практическими соображениями и честью.
— Ладно, — нелюбезно проговорила она. — А что будет когда я вернусь?
— Вы останетесь со мной или будете сидеть под замком в хижине.
Она хотела сказать, что предпочитает хижину, но не сказала. Разве можно предпочесть темень — свету? Свечу — солнцу?
Только Шей не была уверена, что дьявол на солнце лучше, чем темень взаперти.
Глава восьмая
Рейф нанизал форель на шомпол, поместил над огнем в хижине и снова вышел на поляну. Он дал Шей Рэндалл пять минут. Сколько уже прошло? Четыре минуты? Возможно, пять. Девушки не было видно.
Он подумал, что свалял дурака. Тюрьма, наверное, повлияла на него больше, чем он предполагал. Иначе какого черта его влекло к дочери Джека Рэндалла?
А ведь действительно влекло. Он не мог отрицать, что именно так реагировал на нее.
Будь здесь замешан только физический инстинкт, он бы справился, но, когда он целовал ее, его почти полностью поглотили другие чувства. Ему хотелось успокоить ее страхи, хотелось коснуться пальцами ее лица. Ему нужна была нежность. В нем ожила потребность отдавать нежность и получать взамен. До той секунды он даже не подозревал, как истосковался по этому редкому дару.
Он был абсолютно серьезен, когда утверждал, что чувствует ответственность за ее безопасность. Он прожил здесь почти три месяца и научился уважать эти горы, знал, что они коварны.
Сколько минут теперь — шесть? Семь?
Пробормотав проклятие, он кинулся в лес.
* * *
Шей пребывала в нерешительности. Она покончила с необходимыми делами, и теперь ей предстояло принять решение.
Вернуться или спрятаться в лесу. Решение следовало принять быстро. Страх перед пленом — или перед ее собственной реакцией на человека, которого она должна бы ненавидеть — диктовал ей, что нужно бежать.
Хотя она дала слово. Но разве он не нарушил своего слова, когда поцеловал ее? Этот поцелуй чересчур понравился ей. Тайлер обещал, что не дотронется до нее, не причинит ей зла. Но нарушил слово… самым унизительным образом, вызвав в ней ответный порыв.
Однако сейчас был неподходящий момент обдумывать все это. Она обязана принять решение, если вообще есть хоть какая-то надежда. Надежда на что? Потеряться в этих горах?
Шей вспомнила, как он говорил о капканах. О зверье. О змеях. Ложь? У нее не было с собой ни оружия, ни еды, и голод уже сейчас донимал ее. Она представила себе форель, которая поджаривается на вертеле.
А затем она подумала о нем, о притяжении, которое одновременно было и непонятным и разрушительным. Ну что может быть страшнее для нее, чем Рафферти Тайлер?
Шей оглянулась, посмотрев туда, откуда пришла. Сквозь осины и сосны разглядела хижину. Может, подождать другого случая? Более удобного? Вдруг удастся заполучить лошадь?
Шей все еще ощущала тепло, которое исходило от него. Она не забыла, как растаяла на несколько секунд в его объятиях. Шей вспомнила, с какой нежностью он обращался с мышонком, носящим абсурдное прозвище Абнер.
Он использовал ее. Он использовал ее, чтобы добраться до единственного родственника, который у нее остался. И делал это с искусным коварством.
Она кинулась в кусты в тот момент, когда заверещала белка и донесся какой-то шорох. Ветер? Преследователь? Неужели прошло пять минут?
Шей знала, что совершит ошибку, если побежит. Он мог ее услышать и быстро догнать. Наверное, лучше выйти из укрытия как ни в чем не бывало.
Она поступила иначе. Увидела бревно и залегла рядом с ним, стараясь сделаться как можно меньше. Ежевичные кусты служили хорошей защитой. Если он пройдет дальше, вероятно, она сумеет обойти его, вернуться на поляну и забрать лошадь. Может быть, он не запер конюшню.
Девушку терзало дурное предчувствие. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к малейшему шороху. Но в лесу было тихо. Очень тихо.
Она выждала, как ей показалось — несколько часов, затем слегка приподняла голову и внимательно осмотрела дерево за деревом. Ничего. Он ушел.
Шей поднялась, стараясь двигаться бесшумно. Снова заверещала белка. С дерева на землю слетела птица, видимо в поисках чего-нибудь съедобного. Все дышало покоем. Шей взглянула на горные вершины, спрашивая себя, неужели они таят столько опасностей, как он говорил.
Она не была глупой и знала, что легко может потеряться в этом краю ущелий, каньонов и скал. Она знала, что здесь водятся дикие звери. Но в эту секунду гораздо большую опасность представлял тот поцелуй, жестокий и нежный, и то, как она на него ответила.
Шей помедлила еще несколько минут. Ничего не услышала, кроме обычного шума леса. Размеренное постукивание дятлов и мелодичный щебет птиц. При других обстоятельствах она бы зачарованно слушала, но сейчас…
Шей сделала несколько шагов, стараясь тихо скользить меж деревьев и кустов. Камни под ногами гремели с каждым разом все громче, и ей казалось, что она слышит биение собственного сердца. А что если и ему слышно?
Куда теперь? Направо или налево? Она остановилась, пытаясь сориентироваться. Везде одно и то же — деревья и красноватые скалы.
«Думай, — велела она себе, — Не паникуй». Но она уже была на грани паники.
Не может быть, чтобы она отдалилась от хижины. Нужно попробовать сделать несколько шагов в каждом направлении и посмотреть, не расступятся ли деревья.
А где же он? Шей снова замерла, прислушиваясь, не выдаст ли какой-нибудь звук его местонахождение. Но было тихо, и она почувствовала себя бесконечно одинокой.
Шей выбрала направление и сделала несколько шагов. Она не узнавала ни валунов, ни стройных осин и сосен. Пришлось вернуться назад. Шей пожалела, что у нее нет ножа оставить отметины, хотя их мог увидеть и Рафферти Тайлер. Она повернула в противоположную сторону и, помня предупреждение своего похитителя о змеях и капканах, все время смотрела под ноги.
Потом вернулась к исходной точке и снова пошла в другом направлении. Забеспокоилась, не окончательно ли она потерялась. В глубине души ей хотелось, чтобы Тайлер нашел ее. Она подавила закравшийся страх и, неожиданно увидев сквозь деревья хижину, осторожно двинулась к ней.
* * *
Рейф заметил ее довольно скоро, через две-три минуты после того, как отправился на поиски, и сразу подавил чувство облегчения, загасил искорку беспокойства.
Девушку выдала голубая ленточка. Светло-каштановые волосы слились по цвету с поваленным деревом, но осталось яркое пятнышко. Он собрался было подойти к ней, но затем раздумал. Захотел узнать, что она предпримет, на что способна, какие мотивы ею движут, что ожидать от нее. Узнай своего врага, сказал он себе.
Его удивило, что он почувствовал, будто его предали. Она дала слово, пусть даже по принуждению. Хотя что еще можно ждать от Рэндаллов?
Она ничем тебе не обязана.
Он знал это и все же в глубине души был разочарован. А чего ты хотел?! Он сам не мог ответить на этот вопрос и только следил, как она все глубже уходит в лес.
Перед войной он служил на границе. Кроме того, он вырос в одном из самых опасных районов Техаса, на Северо-Западе, где команчи бродили почти свободно. Он научился идти по следу и бесшумно двигаться.
Во время тихих месяцев, проведенных в горах, старые навыки вернулись. Ему было нетрудно оставаться незамеченным, держать ее в поле зрения, и он невольно восхитился, увидев, как она идет вперед, затем возвращается обратно, не впадая при этом в панику, как поступило бы большинство женщин. Да и мужчин тоже.
Он понял, что она пытается найти поляну. Тогда зачем ей было прятаться?
Ответ нашелся достаточно быстро, стоило ему поставить себя на ее место. Наверное, она решила, что он отправится на ее поиски. Тогда она вернется на поляну и заберет лошадь.
Прежде чем уходить, он убедился, что конюшня заперта, теперь его правая рука нащупала в кармане ключ. Он стоял в раздумье — догнать девушку или позволить ей осуществить свое намерение до конца. Решил остановиться на втором варианте, пожелав точно узнать, насколько она сообразительна.
Девушка вышла на поляну, осторожно огляделась, подошла к сараю и попробовала открыть дверь. Затем пошарила по земле, нашла камень и занялась висячим замком.
Он бесшумно подошел к ней и вынул из кармана ключ.
— Вы, случайно, не это ищете?
Она резко обернулась, глаза ее были широко открыты от испуга, как у пойманной лани.
— Я думала…
— Да? — произнес он сухо и холодно. — Вы думали?..
Она все еще продолжала держать камень, крепко сжимая его пальцами. Ничего не ответила.
— Вы решили нарушить слово? — тихо подсказал он. Она сжалась, непокорно выпятив подбородок.
— Я потерялась.
— Это вам померещилось, — сказал он.
— Откуда вы знаете? — Тут она поняла, что он ни на минуту не выпускал ее из виду. — Вы следили за мной все это время?
Он пожал плечами:
— Я предупреждал вас.
— Вы позволили мне думать… — Гнев заглушил слова.
— Я хотел посмотреть, что вы будете делать.
— И увидели то, что хотели?
— Теперь я знаю, что вы дочь своего отца.
Подбородок вздернулся еще выше.
— Я принимаю это за комплимент.
— Не стоит, мисс Рэндалл. Предательство не достойно похвалы.
— Как и похищение людей.
Он не обратил внимания на ее слова и протянул руку:
— Отдайте камень.
Она и не подумала отдавать.
— Я не собираюсь просить снова.
— А вы и не просили, — упрямо произнесла она. Она понимала, что ведет себя как капризный ребенок, но ей не хотелось сдаваться без борьбы, пусть даже слабой. — Вы приказали.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Не испытывайте мое терпение, мисс Рэндалл.
— А если буду?
Он протянул левую руку и вызывающе чувственным движением провел по ее плечу. Совсем не так, как в первый раз, — без нежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Он предлагал два приза: еду и более удобный шанс убежать позднее.
Пять минут достаточно, чтобы сделать большой рывок, Достаточно, чтобы затеряться. Достаточно, чтобы убежать от этого страшного человека, который вызывает в ней столько противоречивых чувств, что даже сейчас она с трудом переводит дыхание, обуреваемая желанием протянуть руку и дотронуться до него. Ей мучительно хотелось сделать это и увидеть, что скрывается под суровой внешностью.
Шей отступила назад, борясь с нечестивым порывом. Он слегка наклонил голову, глаза цвета морской волны смотрели на нее не мигая, словно он пытался украсть ее мысли. Когда она впервые увидела его, ей показалось, что у нею пустой взгляд. Но сейчас она поняла, что ошиблась. Взгляд был вовсе не пустой, а безжалостно сдержанный.
— Ну так что?
Она неохотно кивнула, ненавидя себя за такую слабость.
— Даете слово? Говорите же, — настаивал он, требуя еще большего подчинения.
Тут Шей поняла, что полностью в его власти. Если она попытается убежать, он больше никогда не поверит ей на слово, а если не попытается, он воспримет это как полную капитуляцию.
— Идите к черту, — внезапно произнесла она, сама удивившись своим словам.
Ей и в голову не приходило, что она скажет кому-нибудь подобное. Но она была в ярости. Где-то в глубине души она ожидала от него большего. И теперь из-за тех ощущений, которые он в ней пробудил, она испытывала неукротимый гнев. Собственное тело предало ее, а он манипулировал ее самыми сокровенными чувствами с выгодой для себя.
— Что за выражение? — протянул он. — А я всегда думал, что юные леди из Бостона отличаются более скромным поведением.
— Это потому, что они не встречали вас, — колко бросила она.
Его губы скривились в усмешке, затем он пожал плечами.
— Пять минут, — повторил он скучающим голосом. — Можете не давать обещаний. Но будьте уверены: попытаетесь что-нибудь предпринять — все оставшееся время проведете в хижине. Если останетесь живы.
Тут из кармана Рафферти Тайлера высунул головку мышонок, с любопытством огляделся вокруг, затем вскарабкался на его плечо.
Это был ее мышонок. Шей узнала его по размеру, по любознательности и бесстрашию. Она с изумлением наблюдала, как похититель, безжалостный, бессердечный тюремщик, очень осторожно взял зверька правой рукой и погладил по спинке пальцами левой.
— Абнер, — объяснил Тайлер, взглянув на девушку. Она шагнула к нему, не сводя глаз с мышки, свернувшейся в клубочек на перчатке.
— Мы встречались, — выдохнула она. Теперь пришла его очередь удивляться.
— Он не хотел испугать вас.
— А я и не думала пугаться.
— А есть что-нибудь, чего вы не-настоящему боитесь, мисс Рэндалл?
— Вас.
— Меня?
Прежде чем она ответила, он снова заговорил:
— Вы и должны меня бояться, мисс Рэндалл. Пусть Абнер не вводит вас в заблуждение. Я нашел его в тюрьме. А там подбирают все, что можно найти. Даже мышь.
Это не объясняло того, как нежно держали его руки укрощенного зверька. Чтобы приручить животное, нужно огромное терпение, особый дар. Шей часто замечала, что животные очень разборчивы в своих симпатиях. Они не станут, любить кого попало, в особенности такие робкие создания, как мыши.
Но Рафферти Тайлер — и мышь?
— Животным я предоставляю больше свободы, чем… взбалмошным женщинам.
Шей не смогла остановиться и бросила ему вызов:
— Вы имеете в виду меня или всех женщин?
— Все женщины одинаковы, мисс Рэндалл.
— В чем же?
На его щеке дрогнул мускул.
— Вы в самом деле хотите узнать?
Она не хотела, но почему-то произнесла:
— Да.
Он сунул мышонка в шерстяную рубашку, лежавшую на земле, а затем двинулся к ней, хмуро сдвинув брови. Подойдя поближе, он наклонился, и Шей внезапно поняла его намерение и свою ошибку. Она хотела сдвинуться с места, но его рука сомкнулась на локте девушки и не пустила ее.
— Вам известно, что говорят о любопытстве? — спросил он.
Он склонил голову и его губы прижались к ее губам грубо и требовательно. Шей попыталась высвободиться, но не сумела и, к ужасу, обнаружила, что отвечает на его поцелуй. Тот отклик, что родился в ее душе еще в самый первый раз, когда она увидела Тайлера, повторился вновь, унизив ее так, как хотел унизить он. Тело против ее воли устремилось к нему. Она ощутила тепло, которое всегда от него исходило, оно пронзило ее насквозь, связав их вместе.
Шей и раньше целовали, но то были легкие игривые поцелуи. Этот обжигающий, властный поцелуй доставлял наслаждение. Ее губы стали мягкими, и она почувствовала, как на секунду он тоже стал нежным, но затем вновь погрубел, словно жалея о секундной слабости.
Но это уже не имело значения. Ничего не имело значения, кроме пламени, вспыхнувшем в ней, когда она наконец ощутила истинный смысл того, что значит быть женщиной. Это было чудесно, и это было ужасно.
Он обнял ее, и она почувствовала его возбуждение, которое разожгло в ней новый огонь. Его поцелуй стал более настойчивым, он вторгся языком в ее рот. Ей бы следовало возмутиться, воспротивиться, но собственной воли больше не осталось. Ноги ослабели, сердце колоти лось как бешеное, внутри поднялась буря. Казалось, в ее тело что-то или кто-то вселился.
Господи, что она делает? Он пытается наказать ее, а она… она…
Шей вырвалась и отвернулась, не желая видеть победного выражения на его лице.
Она поняла, что он приблизился, когда шеи коснулось его дыхание. Услышала низкий хриплый голос.
— Я… прошу прощения. Я обещал, что не… причиню вам вреда, если вы будете послушны. Это… не должно было случиться. Больше такого не повторится.
Шей уловила боль в его словах и повернулась к нему лицом.
— Откажитесь от вендетты, объявленной… моему отцу.
— Нет. — Его голос вновь стал суров, а на лице опять проступили горестные морщины. — Не воспринимайте мое извинение за нечто большее. Я просил прощения за одну минуту, которой не должно было быть. Ничего не изменилось.
— Почему?
— А этого вам знать не следует, — отрезал он. — Помните ответ на свой вопрос.
— Но вы только что сказали, что это не повторится.
— Верно, да, но я не против запереть любопытную почемучку в хижине. — Теперь в его голосе звучал металл. — Не испытывайте мое терпение, мисс Рэндалл.
Она перевела дыхание, почувствовав необходимость избавиться от его присутствия, от собственных ответных порывов.
— Пять минут? — спросила она, вспомнив о его предложении, которое было сделано, казалось, несколько часов назад.
Он задумчиво посмотрел на нее, и она даже забеспокоилась, не изменил ли он свое решение.
Оказалось, что изменил.
— Я все-таки потребую от вас обещания, — сказал он.
Должно быть, она опять выдала свои чувства. Все, что ей хотелось сейчас сделать, — это бежать, бежать, бежать. Из-за того поцелуя. Из-за сумятицы, которую он поднял в ее душе. И она была готова сделать все, что угодно, пообещать, что угодно, лишь бы убежать.
— Но только один раз?
Его губы вновь скривились, и она поняла, что он находит забавной ее борьбу между практическими соображениями и честью.
— Ладно, — нелюбезно проговорила она. — А что будет когда я вернусь?
— Вы останетесь со мной или будете сидеть под замком в хижине.
Она хотела сказать, что предпочитает хижину, но не сказала. Разве можно предпочесть темень — свету? Свечу — солнцу?
Только Шей не была уверена, что дьявол на солнце лучше, чем темень взаперти.
Глава восьмая
Рейф нанизал форель на шомпол, поместил над огнем в хижине и снова вышел на поляну. Он дал Шей Рэндалл пять минут. Сколько уже прошло? Четыре минуты? Возможно, пять. Девушки не было видно.
Он подумал, что свалял дурака. Тюрьма, наверное, повлияла на него больше, чем он предполагал. Иначе какого черта его влекло к дочери Джека Рэндалла?
А ведь действительно влекло. Он не мог отрицать, что именно так реагировал на нее.
Будь здесь замешан только физический инстинкт, он бы справился, но, когда он целовал ее, его почти полностью поглотили другие чувства. Ему хотелось успокоить ее страхи, хотелось коснуться пальцами ее лица. Ему нужна была нежность. В нем ожила потребность отдавать нежность и получать взамен. До той секунды он даже не подозревал, как истосковался по этому редкому дару.
Он был абсолютно серьезен, когда утверждал, что чувствует ответственность за ее безопасность. Он прожил здесь почти три месяца и научился уважать эти горы, знал, что они коварны.
Сколько минут теперь — шесть? Семь?
Пробормотав проклятие, он кинулся в лес.
* * *
Шей пребывала в нерешительности. Она покончила с необходимыми делами, и теперь ей предстояло принять решение.
Вернуться или спрятаться в лесу. Решение следовало принять быстро. Страх перед пленом — или перед ее собственной реакцией на человека, которого она должна бы ненавидеть — диктовал ей, что нужно бежать.
Хотя она дала слово. Но разве он не нарушил своего слова, когда поцеловал ее? Этот поцелуй чересчур понравился ей. Тайлер обещал, что не дотронется до нее, не причинит ей зла. Но нарушил слово… самым унизительным образом, вызвав в ней ответный порыв.
Однако сейчас был неподходящий момент обдумывать все это. Она обязана принять решение, если вообще есть хоть какая-то надежда. Надежда на что? Потеряться в этих горах?
Шей вспомнила, как он говорил о капканах. О зверье. О змеях. Ложь? У нее не было с собой ни оружия, ни еды, и голод уже сейчас донимал ее. Она представила себе форель, которая поджаривается на вертеле.
А затем она подумала о нем, о притяжении, которое одновременно было и непонятным и разрушительным. Ну что может быть страшнее для нее, чем Рафферти Тайлер?
Шей оглянулась, посмотрев туда, откуда пришла. Сквозь осины и сосны разглядела хижину. Может, подождать другого случая? Более удобного? Вдруг удастся заполучить лошадь?
Шей все еще ощущала тепло, которое исходило от него. Она не забыла, как растаяла на несколько секунд в его объятиях. Шей вспомнила, с какой нежностью он обращался с мышонком, носящим абсурдное прозвище Абнер.
Он использовал ее. Он использовал ее, чтобы добраться до единственного родственника, который у нее остался. И делал это с искусным коварством.
Она кинулась в кусты в тот момент, когда заверещала белка и донесся какой-то шорох. Ветер? Преследователь? Неужели прошло пять минут?
Шей знала, что совершит ошибку, если побежит. Он мог ее услышать и быстро догнать. Наверное, лучше выйти из укрытия как ни в чем не бывало.
Она поступила иначе. Увидела бревно и залегла рядом с ним, стараясь сделаться как можно меньше. Ежевичные кусты служили хорошей защитой. Если он пройдет дальше, вероятно, она сумеет обойти его, вернуться на поляну и забрать лошадь. Может быть, он не запер конюшню.
Девушку терзало дурное предчувствие. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к малейшему шороху. Но в лесу было тихо. Очень тихо.
Она выждала, как ей показалось — несколько часов, затем слегка приподняла голову и внимательно осмотрела дерево за деревом. Ничего. Он ушел.
Шей поднялась, стараясь двигаться бесшумно. Снова заверещала белка. С дерева на землю слетела птица, видимо в поисках чего-нибудь съедобного. Все дышало покоем. Шей взглянула на горные вершины, спрашивая себя, неужели они таят столько опасностей, как он говорил.
Она не была глупой и знала, что легко может потеряться в этом краю ущелий, каньонов и скал. Она знала, что здесь водятся дикие звери. Но в эту секунду гораздо большую опасность представлял тот поцелуй, жестокий и нежный, и то, как она на него ответила.
Шей помедлила еще несколько минут. Ничего не услышала, кроме обычного шума леса. Размеренное постукивание дятлов и мелодичный щебет птиц. При других обстоятельствах она бы зачарованно слушала, но сейчас…
Шей сделала несколько шагов, стараясь тихо скользить меж деревьев и кустов. Камни под ногами гремели с каждым разом все громче, и ей казалось, что она слышит биение собственного сердца. А что если и ему слышно?
Куда теперь? Направо или налево? Она остановилась, пытаясь сориентироваться. Везде одно и то же — деревья и красноватые скалы.
«Думай, — велела она себе, — Не паникуй». Но она уже была на грани паники.
Не может быть, чтобы она отдалилась от хижины. Нужно попробовать сделать несколько шагов в каждом направлении и посмотреть, не расступятся ли деревья.
А где же он? Шей снова замерла, прислушиваясь, не выдаст ли какой-нибудь звук его местонахождение. Но было тихо, и она почувствовала себя бесконечно одинокой.
Шей выбрала направление и сделала несколько шагов. Она не узнавала ни валунов, ни стройных осин и сосен. Пришлось вернуться назад. Шей пожалела, что у нее нет ножа оставить отметины, хотя их мог увидеть и Рафферти Тайлер. Она повернула в противоположную сторону и, помня предупреждение своего похитителя о змеях и капканах, все время смотрела под ноги.
Потом вернулась к исходной точке и снова пошла в другом направлении. Забеспокоилась, не окончательно ли она потерялась. В глубине души ей хотелось, чтобы Тайлер нашел ее. Она подавила закравшийся страх и, неожиданно увидев сквозь деревья хижину, осторожно двинулась к ней.
* * *
Рейф заметил ее довольно скоро, через две-три минуты после того, как отправился на поиски, и сразу подавил чувство облегчения, загасил искорку беспокойства.
Девушку выдала голубая ленточка. Светло-каштановые волосы слились по цвету с поваленным деревом, но осталось яркое пятнышко. Он собрался было подойти к ней, но затем раздумал. Захотел узнать, что она предпримет, на что способна, какие мотивы ею движут, что ожидать от нее. Узнай своего врага, сказал он себе.
Его удивило, что он почувствовал, будто его предали. Она дала слово, пусть даже по принуждению. Хотя что еще можно ждать от Рэндаллов?
Она ничем тебе не обязана.
Он знал это и все же в глубине души был разочарован. А чего ты хотел?! Он сам не мог ответить на этот вопрос и только следил, как она все глубже уходит в лес.
Перед войной он служил на границе. Кроме того, он вырос в одном из самых опасных районов Техаса, на Северо-Западе, где команчи бродили почти свободно. Он научился идти по следу и бесшумно двигаться.
Во время тихих месяцев, проведенных в горах, старые навыки вернулись. Ему было нетрудно оставаться незамеченным, держать ее в поле зрения, и он невольно восхитился, увидев, как она идет вперед, затем возвращается обратно, не впадая при этом в панику, как поступило бы большинство женщин. Да и мужчин тоже.
Он понял, что она пытается найти поляну. Тогда зачем ей было прятаться?
Ответ нашелся достаточно быстро, стоило ему поставить себя на ее место. Наверное, она решила, что он отправится на ее поиски. Тогда она вернется на поляну и заберет лошадь.
Прежде чем уходить, он убедился, что конюшня заперта, теперь его правая рука нащупала в кармане ключ. Он стоял в раздумье — догнать девушку или позволить ей осуществить свое намерение до конца. Решил остановиться на втором варианте, пожелав точно узнать, насколько она сообразительна.
Девушка вышла на поляну, осторожно огляделась, подошла к сараю и попробовала открыть дверь. Затем пошарила по земле, нашла камень и занялась висячим замком.
Он бесшумно подошел к ней и вынул из кармана ключ.
— Вы, случайно, не это ищете?
Она резко обернулась, глаза ее были широко открыты от испуга, как у пойманной лани.
— Я думала…
— Да? — произнес он сухо и холодно. — Вы думали?..
Она все еще продолжала держать камень, крепко сжимая его пальцами. Ничего не ответила.
— Вы решили нарушить слово? — тихо подсказал он. Она сжалась, непокорно выпятив подбородок.
— Я потерялась.
— Это вам померещилось, — сказал он.
— Откуда вы знаете? — Тут она поняла, что он ни на минуту не выпускал ее из виду. — Вы следили за мной все это время?
Он пожал плечами:
— Я предупреждал вас.
— Вы позволили мне думать… — Гнев заглушил слова.
— Я хотел посмотреть, что вы будете делать.
— И увидели то, что хотели?
— Теперь я знаю, что вы дочь своего отца.
Подбородок вздернулся еще выше.
— Я принимаю это за комплимент.
— Не стоит, мисс Рэндалл. Предательство не достойно похвалы.
— Как и похищение людей.
Он не обратил внимания на ее слова и протянул руку:
— Отдайте камень.
Она и не подумала отдавать.
— Я не собираюсь просить снова.
— А вы и не просили, — упрямо произнесла она. Она понимала, что ведет себя как капризный ребенок, но ей не хотелось сдаваться без борьбы, пусть даже слабой. — Вы приказали.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Не испытывайте мое терпение, мисс Рэндалл.
— А если буду?
Он протянул левую руку и вызывающе чувственным движением провел по ее плечу. Совсем не так, как в первый раз, — без нежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40