Гаррик отдернул занавеску.
Испуганно охнув, она уронила футляр. Драгоценности рассыпались по полу – ожерелье, броши и браслеты.
– Ты не должен находиться здесь!
– Не бойся, я не буду тебя насиловать. – Он обошел кровать, чтобы собрать упавшие предметы. – Надень их, – попросил он. – В отличие от Ньюболда я не увижу тебя в них на балу. Давай. Для меня. – Он попытался надеть диадему с драгоценными камнями ей на голову, но она резко отбила его руку.
– Не надо, – взмолилась она.
Не обращая внимания на ее протесты, он надел на нее диадему, тяжелое ожерелье и браслеты – и, наконец, вдел серьги в мочки ее ушей. Он аккуратно прикрепил одну брошь к ее сорочке, смяв тонкую ткань.
– Разве ты не поблагодаришь меня за прекрасный подарок? Или ты приберегаешь свои благодарности для Ньюболда? Я бы хотел знать, почему его карточка была вложена в мою покупку. Скажи мне правду, Лавиния. Только правду.
– Мистер Сиберри обманул и тебя, и Ньюболда, – призналась она. Ее голос казался нежным и бесцветным. – Я позволила ему сделать это, потому что мне нужны эти сапфиры.
– Черт, ты, оказывается, самая жадная женщина на свете, которую я знал! И к тому же дьявольски расчетливая. Я заложил ради тебя собственную душу. Но моей любви тебе недостаточно; ты жаждала богатства Ньюболда. И теперь, когда ты почти получила его, ты обманула меня – ради драгоценностей, которые твой маркиз мог бы легко себе позволить. Я аплодирую твоей находчивости.
Она опустила голову.
– Я должна была сделать это, – прошептала она. – Мне не нужно ничего для себя и никогда не было нужно. Ни денег Ньюболда, ни этих ужасных сапфиров. Но я должна помочь своей семье.
Вот, подумала Лавиния, ее шанс избавиться от преследующего ее чувства вины. Он уже не сможет подумать о ней хуже, чем думает сейчас.
– Мы – нищие, все мы. Прадед отдал все свое состояние, чтобы купить себе титул. Моя бабка оставила свои деньги католическим благотворительным организациям. В наследство отец получил только поместье. Замок Кэшин – это звучит так гордо, но это просто развалины. Наши арендаторы едва могут прокормиться на своих фермах – посевы затопило водой, и так из года в год. Шерстобитная фабрика закрыта. – Испытывая стыд и облегчение, она устало опустилась на скамейку. – Теперь ты знаешь все, Гаррик. У меня нет ни гроша. И я обманщица и лгунья.
– Авантюристка, – пробурчал он. – Как и предполагала Дженни. – Он невесело рассмеялся. – Я всегда знал, что ты создана для меня.
– Столько месяцев я хотела довериться тебе, но не осмеливалась, даже когда ты просил меня выйти за тебя замуж. – Это было так давно – то время, когда он хотел взять ее в жены. Она смотрела на него через пропасть, созданную ее обманом. – Моя семья ждет, что мы с мужем будем их содержать.
– Ты отказала мне, потому что у меня не было богатства?
Она покачала головой:
– Ты узнал, что мой отец сидел в тюрьме Королевского суда, и после этого я потеряла твое доверие, твое уважение и твою любовь. Я не могла выйти за тебя, зная, как сильно ты меня презираешь. Я хотела вернуться на остров вместе с отцом. Так я и сделала. Там я работала в поле, готовила и ухаживала за скотом. Но я не могла вернуть сестре здоровье. Или дать брату университетское образование. И я была так одинока – вот почему я решила, что выйду за Ньюболда, если он сделает мне предложение. Он сделал его, как только я вернулась в Лондон. И тогда все пошло наперекосяк, потому что я обнаружила, что мистер Уэбб использует меня в своих целях.
Лавиния рассказала ему о роли поверенного в аресте ее отца и его попытке украсть рубины Баллакрейнов.
– Он нанял грабителей, которые напали на нас с твоей кузиной. Он посылал анонимные письма, требуя, чтобы я отдала ему рубины. Ты был со мной, когда я получила первое письмо.
– Ту записку, которую ты сожгла? Да, я помню – и после этого ты отдала фамильные драгоценности на хранение Сиберри?
– Чтобы ускорить мой брак с богатым и влиятельным человеком, Дэниел Уэбб приехал в Лэнгтри и объявил, что мой отец тяжело болен. Ты был тем, кто сделал мне предложение – единственное, которое я хотела услышать. В ту ночь, когда ты и я... сбежали, мистер Уэбб был в «Отдыхе кучера». Он знал, что мы провели ночь в одной комнате. Чтобы предотвратить наш брак, он послал тебя в тюрьму именно в тот день, когда мой отец вышел на свободу.
– Какой же он негодяй! – процедил Гаррик презрительно.
– Теперь он снова меня шантажирует. Если я не уговорю маркиза нанять его и помочь с политической карьерой, то он скажет ему, что ты был моим любовником. Единственное, что он для меня сделал, – попытался выторговать содержание для моего отца в брачном контракте. Но Ньюболд оказался не таким щедрым и сговорчивым, как мы надеялись. Я думала, что у меня будет счастливый брак, но он никогда не будет честным. – Она коснулась сапфира на подвеске. – Мистер Сиберри утверждал, что сможет продать драгоценности и тебе, и Ньюболду, так что каждый заплатит половину цены. Я собиралась продать эти украшения и отдать деньги семье.
По ее щекам текли слезы. Он попытался смахнуть их, но она отвернула лицо.
– И я нарушил этот план, открыв футляр. Я рад этому. Лавиния, ты любишь маркиза? Он тебя любит?
– Мне он нравится. Но я думаю, что его восхищение мной далеко превосходит его привязанность. – Она подняла взгляд на Гаррика. – Ты больше не восхищаешься мной, так?
– Не особенно, не сейчас. – Он продолжал тихо, но твердо: – Но я люблю тебя. Ничто из того, что ты сделала – или можешь сделать, не изменит этого. Ты не должна плакать, любимая. Я твой раб. Отныне и навсегда.
Он страстно притянул ее в свои объятия.
Для нее это было похоже на возвращение домой после долгой тяжелой ссылки. Она облегченно вздохнула, когда его тело, такое знакомое, крепко прижалось к ней. Желание, грубое и неукротимое, захлестнуло ее. Она задрожала.
Его рот накрыл ее губы.
– Узнаю ли я все твои секреты? Думаю, ты скрываешь еще что-то, просто чтобы подразнить меня. Или помучить.
– Я не могу вспомнить. – Ее голова кружилась, корсет казался слишком тугим и не давал дышать. Наверное, он почувствовал это, потому что его пальцы потянули за ленты, освобождая ее тело. Беззаботный, он, в самом деле, хотел овладеть ею прямо здесь и сейчас.
Он отшвырнул свой сюртук, рванул с шеи галстук.
– Горничная! – побледнела она. – Она обнаружит тебя, когда придет одевать меня для бала.
– Это все упростит, – прошептал он, тяжело дыша. – Застигнуты на месте преступления – распутник и обманщица. – Он подошел к двери и повернул ключ. – Вот теперь ты в безопасности. Но не от меня.
Он подвел ее к кровати и мстительным взмахом руки сбросил великолепное бальное платье на пол.
– Сегодня оно тебе не понадобится.
Глава 24
Умиротворение после их занятий любовью было разрушено настойчивым стуком в дверь. Лавиния в панике выкатилась из объятий Гаррика.
– Госпожа! – позвала Селеста.
Он прижал палец к губам.
– Не отвечай, – прошептал он.
– Леди Лавиния, вы здесь? – Француженка попыталась повернуть ручку. – Мой Бог! – Ее торопливые шаги затихли вдали коридора.
– Принеси мою одежду, быстро, – скомандовал Гаррик.
Лавиния вылезла из постели, подняла его рубашку, сюртук и брюки.
– Что ты собираешься делать? – испуганно спросила она.
– Прятаться, – ответил он спокойно. – Притворись больной; скажи, что у тебя ужасная слабость.
– И это действительно так, – прошипела она.
Смеясь, он откинул мокрые пряди с ее лба.
– Очень внимательно следи за тем, что говоришь. – Схватив свою одежду, он скрылся под кроватью.
Она разгладила смятые одеяла, прежде чем забраться под них. Вскоре она услышала приближающиеся голоса – Селеста привела Фрэнсис.
И принесла ключ.
Они уже открывали дверь, когда она сообразила, что на ней все еще эти проклятые сапфиры. Времени снять их уже не было, но все же она дрожащими пальцами отстегнула брошь с сорочки и бросила ее на пол.
Фрэнсис была одета для бала, на ней было лимонное атласное платье с кринолином; волосы были искусно уложены и напудрены.
– Что случилось, дорогая?
– У меня ужасная слабость. Я начала одеваться, и вдруг мне стало дурно. Я должна была полежать. – Она сделала слабую попытку подняться.
– Нет, не вставай! – замахала руками Фрэнсис.
– Но королева, бал! – Прохладная рука потрогала ее щеку; другая взяла ее запястье.
– Ты не можешь ехать. Боже, ты горишь как в огне, и у тебя бешеный пульс.
«Неудивительно, – подумала Лавиния, – если у тебя под кроватью лежит любовник». Она нервно прикусила губу, когда Селеста нагнулась, чтобы поднять с пола бальное платье – и сапфировую брошь.
– Я знаю, ты разочарована, но будут и другие королевские балы, – утешила ее Фрэнсис. Она расстегнула браслеты, осторожно сняла диадему, серьги и ожерелье и сложила все это в футляр.
– Ты ведь пойдешь, да? И передашь мои извинения лорду Ньюболду? Я хотела бы узнать, во что будут одеты ее величество и все принцессы.
– Мне неудобно покидать тебя в таком состоянии. Селеста, принеси холодный компресс и укрепляющий напиток для леди, и поскорей. – Взбив подушку, Фрэнсис спросила: – Ты, случайно, не видела моего кузена? О, прости, я тебя толкнула?
– Нет, – еле смогла вымолвить Лавиния.
– Думаю, он провел всю ночь в игорном салоне леди Бекингемшир.
Гаррик, обнаженный, лежал под кроватью и слушал озабоченные реплики кузины. Эта сцена, подумал он, достойна фарса Мольера, хотя здесь было больше отчаяния, чем веселья. Он не двигался и даже не дышал, то есть не делал ничего, что могло бы его выдать. На каркасе кровати и на полу собралась пыль, и он в ужасе подумал, что может расчихаться.
Он уже простил Лавинии все, что она сделала, после ее разрывающего душу признания. Теперь весь его гнев обратился на этого негодяя-адвоката. Он заставит Дэниела Уэбба заплатить за свой шантаж. Но шантажист, как правило, бывает опасным противником.
Несколько месяцев назад он предупредил Лавинию, что опасно играть в игры светского общества, не выучив правил.
Его мать пострадала от внебрачной связи с лордом Эвердоном. Эдвард тосковал по миссис Фаулер. А сам Гаррик был влюблен в девушку, чья свадьба должна была произойти со дня на день.
Невозможно, подумал он, вот так взять и уйти из жизни Лавинии, пока она не выполнит свой долг перед супругом и не произведет на свет наследника, – при мысли о том, что она будет спать с маркизом, его затошнило. А если у нее когда-нибудь будет ребенок от Гаррика, их ситуация вообще зайдет в тупик. Отцом будет считаться Ньюболд. Гаррик был нежеланным плодом внебрачной связи, и ему была ненавистна мысль о том, что история может повториться, что другой человек может вырастить – и презирать – его ребенка. Его любовь к Лавинии была сильна, и своих детей он будет любить так же сильно.
Он знал теперь, почему она приняла предложение Ньюболда, и понимал, как трудно расторгнуть эту помолвку. Но она должна это сделать. Необходимость постоянно обманывать скоро доведет ее до нервного срыва. Способна ли она обманывать всю жизнь? Нет. Конечно, нет.
Его кузина и горничная-француженка все еще продолжали ухаживать за мнимой больной. Он услышал знакомый звон – хрустальный графин закрыли пробкой.
– Если ты настаиваешь, я поеду на бал, – неохотно произнесла Фрэнсис. – Селеста, нам пора собираться – я не справлюсь со шляпой и шлейфом без твоей помощи. Жди меня внизу, с моей бархатной накидкой.
– Да, мадам. – Служанка вышла из комнаты.
– Как замужняя женщина, я догадываюсь о причине твоего обморока, – проговорила Фрэнсис мягко. – Часто жених и невеста бывают нетерпеливы и заходят слишком далеко. Если необходимо приблизить дату свадьбы, ты только скажи.
– О нет, – быстро ответила Лавиния, – мы были вдвоем только один раз, когда лорд Ньюболд сделал мне предложение. В твоей гостиной.
– Не обижайся, – успокоила ее Фрэнсис. – Я в ответе за тебя, поэтому я должна была спросить об этом. Я всегда считала, что Уильям не такой человек, чтобы тебя соблазнить.
Гаррик поморщился. Зато он был как раз такой человек.
– Меня ждет карета, я должна тебя покинуть. Попробуй заснуть – я прикажу не беспокоить тебя.
Гаррик не покинул своего убежища, пока Лавиния, стоя у окна, не сообщила, что карета скрылась за углом. Ее лицо больше не было румяным – оно было белое, как ее сорочка.
– Мы выпутались, – радостно объявил он.
– Как ты можешь так говорить? Я никогда не была так напугана!
Он снова потащил ее в постель.
– Что ты делаешь? – возмутилась она.
– Пользуюсь возможностью, детка. – Его рука накрыла ее грудь и ласкала, сжимая и поглаживая. Вздернув ее сорочку, он обнажил ее ноги и погладил бедра. – Я хочу тебя, Лавиния. Скажи, что ты тоже хочешь меня.
Ее глаза были огромными омутами расплавленного серебра.
– Очень, – прошептала она. – Но это неблагоразумно. И опасно.
Он снял с нее сорочку, обнажив ее белое тело, и лизнул каждый сосок.
– Мне никогда не насытиться тобой, – заявил он.
Она задрожала, когда он проник пальцами в ее мягкое и влажное лоно.
Лавиния наслаждалась. Распалясь от желания, она отвечала ему ласками и голодными поцелуями. Он ведет себя безнравственно, о, так безнравственно – трогает ее там.
И там.
Он навис над ней, прижав ее руки, разведя ее ноги в стороны, и она покорно открылась перед ним. Он вошел в нее, и она задержала дыхание в радостном предвкушении чудесного акта любви.
Она обвила его руками и ногами. Их губы сомкнулись, и их страстный шепот нарушил тишину комнаты. Его язык метался между ее губами, вторя ритмичным толчкам.
Затем это произошло – одновременный бурный финал.
– Ты моя, – произнес он, задыхаясь. – А я твой.
– И это навсегда.
– Давай убежим. В Гретну. В Венецию. В Монквуд. Куда угодно!
– В замок Кэшин?
Этот вопрос удивил даже ее саму. Какая-то сила тянула ее на остров. Она чувствовала, что должна поскорее оказаться дома, но не знала причины.
– Куда захочешь. – Он отодвинулся от нее. – Но пока я не расправлюсь с Уэббом, мы не должны поступать необдуманно.
Она улыбнулась.
– Что может быть необдуманнее того, что мы делаем? Если я завтра пойду к Уэббу и скажу ему...
– Нет, – возразил он.
– Он не осмелится причинить мне вред – он зависит от моей доброй воли.
– С моей точки зрения, все обстоит как раз наоборот. Ты не будешь встречаться с этим шантажистом.
– Но в моей власти его уничтожить, – настаивала она. – Этот адвокат, мистер Шоу, обвинил его в ужасных преступлениях.
Они продолжали спорить, пока он одевался. Гаррик был непреклонен.
– Ты даешь мне слово, что будешь держаться подальше от Уэбба?
Он был готов принять только один ответ. Поэтому она дала ему свое согласие. Гаррик задумчиво посмотрел на нее:
– У меня есть план. Слушай меня внимательно.
Глава 25
Для тайной встречи он выбрал самый скандальный притон в Тотхилл-Филдс. Пивная, где собиралось местное преступное сообщество, была переполнена. В это время года темнело поздно, и те, кто обделывал свои делишки в темноте, собрались здесь, чтобы подождать захода солнца.
Уэбб знал здесь каждого воришку, грабителя, фальшивомонетчика, каждую неряшливо одетую проститутку. Его заинтересовал высокий разбойник в маске и накидке, который сидел в темном углу. Его спутник, констебль, возможно, получал плату за молчание от владельца таверны – между некоторыми беспринципными служителями закона и всяким отребьем существовал тайный уговор.
В «Ребре Адама» посетителям подавали дешевый ром, джин и бренди. Тоннель вел в игорный зал. По всему дому были устроены тайники, в которых прятали награбленное добро. Тот, кому нужно было срочно улизнуть, мог воспользоваться окном на верхнем этаже, которое вело на крышу. Ограбления случались здесь регулярно, и не одно убийство составило дурную репутацию «Ребра Адама». Притон функционировал и как публичный дом – постель можно было снять на несколько часов или на ночь.
Грубая, сильно нарумяненная женщина вытирала стойку бара не слишком чистой тряпкой.
– Че ты пьешь сегодня? – спросила она.
– Ничего, – буркнул Уэбб. – Я жду леди.
– Ну-ну, – проворчала она в ответ. – Как обычно, поведешь ее в комнату, чтобы поразвлечься?
– Что я собираюсь с ней делать, тебя не касается.
Женщина изумленно открыла рот и выпучила красные глаза.
– Боже ж мой! Точно, леди – слишком красивая для такого, как ты.
Он обернулся. Хотя красота ее была скрыта под длинной вуалью, леди Лавиния, сразу было видно, была созданием из совсем другого мира, которое случайно забрело в этот вертеп. Каждый вор и каждая девка вычислили стоимость ее муслинового платья, лайковых перчаток и серебряных пряжек на туфлях с точностью до полупенса.
Хозяин борделя и проститутка уже отпускали на ее счет непристойности, а констебль и разбойник таращились на нее во все глаза.
Уэбб повел ее к лестнице.
– Я снял комнату, где мы сможем поговорить, не боясь, что нас услышат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30