Интересно, догадывается ли кто-нибудь из родственников, что самый смышленый из сыновей в их семье не он, а Лука. Правда, успехами в школе брат не блистал, но ему все давалось легко и без труда. В школе Святого Озита, конечно же, следовало учиться Луке, а не Мэтью. Брат наверняка с радостью стал бы юристом и главой корпорации. Сам он на это не способен. Более того, он не желает угождать ни родителям, ни тетушке Деборе.
– Эй, амиго! – окликнул его Хайме. – Ступай на камбуз и помоги коку почистить картошку! Не обижайся, приятель!
Мэтью усмехнулся и пожал плечами: он не возражал против такого занятия и готов был выполнять любую работу на судне. Жаль только, мама и папа не знают, где он находится. Если бы Хайме одолжил ему денег, он смог бы отправить родителям телеграмму из порта. Тогда бы и ему, и им стало значительно спокойнее.
Иначе рассуждал капитан судна. В разговоре с Хайме он заметил, что Мэтью лучше не сходить на берег: так безопаснее для экипажа. Ну а когда мальчишка вернется домой и расскажет всем о своих приключениях, ему никто не поверит. Мало ли какие фантазии рождаются в голове у подростка?
Хайме доводы капитана не убедили. Он не был уверен, что по прибытии в Рио-де-Жанейро команда получит предписание вновь отправиться в Лондон. Такие истории случались и раньше. И что тогда ожидает его юного друга? Как с ним поступит капитан? Бросит его в Рио или возьмет с собой в Кейптаун или Лагос? Хайме не оставалось ничего другого, кроме как уповать на Бога.
Глава 15
Ярко-желтый «кадиллак» Джека взревел, сорвавшись с места, и помчался по площади в направлении пустоши. Джеку нравилась быстрая езда. Такой машины, как у него, не было ни у кого во всей юго-восточной части Лондона. И не случайно прохожие оборачивались и провожали его автомобиль изумленными взглядами. Но сейчас Джеку было не до того: из головы не выходила их ссора с Кристиной. Почему их отношения зашли в тупик? Ведь он ее любит, Бог тому свидетель! Джек сжал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев. Он любил Кристину, однако обошелся с ней как с потаскухой. И когда он отпустил ее, она, униженная, растерзанная, растрепанная, стала поспешно собирать чемодан. Спустя четверть часа она выбежала из дома, и с тех пор он ее не видел.
Разумеется, он знал, где она находится. Это было известно всей площади Магнолий – в Гринвиче, у своей мамочки. Кто именно разнес сплетни – то ли Хетти, видевшая Кристину с чемоданом в руке, то ли кто-то другой, – Джек не знал. Впрочем, ему на это было наплевать. Он резко вывернул руль, сворачивая на узкую грунтовую дорогу, ведущую через пустошь к Гринвичу и к реке. Когда Кристина покинула дом, он был настолько потрясен тем, что натворил, что не побежал за ней следом. К тому же она наверняка бы устроила ему скандал с криком и слезами. Позже Джек попытался увидеться с женой, но ее мать, Ева, не пустила его даже на порог. Впрочем, чего еще ожидать от еврейки? Конечно, она горой встанет на защиту любимой дочери. Джек тогда страшно разозлился и на нее, и на Кристину. Но еще больше он проклинал самого себя. Ему бы давно следовало понять, что давить на Кристину бесполезно – она повидала в жизни и не такое. Джек заскрежетал зубами и убавил скорость, приближаясь к Гринвичу.
Кристине действительно довелось хлебнуть лиха. Она рано потеряла отца и брата. Их вытащили из горящего дома нацистские молодчики и застрелили у нее на глазах прямо на улице. О том, что пришлось ей вытерпеть от фашистов, Кристина никогда никому не рассказывала. Но случившееся с ней имело печальные последствия: бедняжка слегка тронулась рассудком. Он понял это по странному блеску в ее глазах с первого же взгляда и решил, что она станет его женой и он больше никому не позволит ее обидеть.
Наплевав на ограничительные знаки и сложности на дороге, Джек погнал автомобиль по главной улице Гринвича, в сотый раз коря себя за то, что нарушил собственную клятву и фактически изнасиловал собственную жену. И чего он этим добился? Ровным счетом ничего! На огромной скорости он миновал мясную лавку мужа Евы и затормозил напротив стандартного строения в георгианском стиле. Он надеялся, что на сей раз ему улыбнется удача и он уговорит Кристину вернуться домой. Тогда можно будет со спокойной душой заняться другими насущными делами. К примеру, подготовкой к открытию клуба в Сохо, а также к предстоящему бою Зака. И наконец, утрясти вопрос с Арчи и его бандой – эти головорезы сулили попортить кровь, если он не станет плясать под их дудку.
Поддаваться на шантаж Джек не привык. Находясь в самом мрачном расположении духа, он вышел из автомобиля и, перейдя дорогу, постучал медным кольцом о входную дверь. Открыла Ева, на сей раз, как ни странно, настроенная гостеприимно.
– Как дела, Джек? – любезно поинтересовалась она. – Я слышала, что у ваших соседей Эммерсонов неприятности?
Джек не желал обсуждать с ней чужие проблемы. У него хватало своих забот. Он шагнул в прихожую и сказал:
– Я хочу поговорить с Кристиной.
– Ее нет дома, – по-немецки ответила Ева, с беспокойством заглядывая ему в глаза. – Что случилось? Почему вы поссорились? Почему она уходит куда-то на целый день и возвращается вечером с синими кругами под глазами? Отчего не разговаривает ни со мной, ни с Джорджем?
Джорджем звали мужа Евы. Многие приятели завидовали ему, когда он добился ее руки. Джек их понимал. Даже в свои пятьдесят с небольшим Ева сохранила поразительную стройность фигуры и свежесть лица. Кристина унаследовала от нее изящество и хрупкость, высокие точеные скулы, безупречную кожу и аметистовые глаза.
Джек в нерешительности переступил с ноги на ногу: если Кристины нет дома, он предпочел бы уйти.
Ева коснулась темно-зеленого шейного платка, завязанного с элегантной небрежностью, провела указательным пальцем по краю овального выреза белого джемпера, чудесно сочетавшегося с прямой темно-синей гофрированной юбкой, и озабоченно спросила:
– Объясни мне наконец, из-за чего произошла ваша размолвка? Может, из-за того, что у вас нет детей?
Джек вскипел:
– Ради бога, Ева! Я сам еще не во всем разобрался! Дайте мне время, и я все улажу! – Он с трудом сдержался, чтобы не пожаловаться теще по поводу взглядов ее дочери на супружеские обязанности. Вместо это он повернулся и вышел.
Провожая взглядом своего крепкого, ладного зятя, Ева подумала, что он непременно выполнит обещание. В противном случае все закончится весьма печально. Джек сел за руль «кадиллака» и включил двигатель. Чутье подсказывало наблюдавшей за ним Еве, что она права: все дело в том, что у них с Кристиной нет детей. Но что с этим поделаешь? Раз уж Господь не дал кому-то потомства, так тому и быть. С тяжелым сердцем она захлопнула дверь и вернулась на кухню, намереваясь приготовить кекс. Это занятие ее всегда успокаивало. Сегодня она решила испечь один кекс с яблоками, а другой – с шоколадом. Яблочный в детстве обожала Кристина, а шоколадным был не прочь полакомиться, как истинный англичанин, Джордж.
* * *
Кристина стояла у высокой чугунной ограды, отделявшей игровую площадку школы на Мейз-Хилл от тротуара, и смотрела, как резвятся во время перемены ученики младших классов, выбежавшие на улицу поразмяться. На косичках девочек красовались банты. Одеты дети были в яркие пестрые наряды. Внимание Кристины привлекли две маленькие проказницы: на одной из них было красное клетчатое платье из бумазеи, очевидно, сшитое ее мамой, и такая же лента на голове; на другой – вязаный жакет, застегнутый кое-как, и белые гольфы, сползшие ниже щиколоток. А как бы одела свою дочку она? Кристина наморщила лоб, представляя, какой наряд подошел бы маленькой брюнетке. В том, что ее дочь родилась бы именно с темными волосами, она не сомневалась – они с Джеком оба были темноволосые. Следовательно, решила она, малышке к лицу были бы яркие костюмы. Разумеется, она бы шила их сама, как и мама той девочки в нарядном платье из бумазеи.
Только все это пустые мечты! У них с Джеком никогда не будет детей. Сердце замерло от этой пронзительно-холодной мысли, она повернулась и побрела прочь от ограды. Что же такое произошло у них с Джеком? Он стал для нее словно чужой, между ними образовалась трещина. Ноги сами понесли Кристину к реке. В ее голове рождались все новые и новые тревожные мысли. Так ли уж хорошо она знает своего мужа? Что ей известно о темных сторонах его буйной натуры? В нем прочно засел бес, толкающий его на авантюры. Ведь недаром Джек добровольно записался во время войны в войска особого назначения и храбро сражался в Италии и Греции! Не случайно он увлекается боксом и азартными играми, гоняет, как сумасшедший, на автомобиле, может вспылить из-за пустяка. Риск нравится ему, опасность его возбуждает. Как это ни странно, именно этим он и пленил ее сердце. Он совершенно не походил на тех респектабельных, образованных и обеспеченных мужчин, из которых ей пришлось бы выбирать себе жениха, если бы не война. Вдобавок Джек дьявольски привлекателен и сексуален.
Кристина вздохнула и перешла Трафальгарскую площадь, чтобы оттуда выйти к берегу напротив военно-морского училища. Неужели в основе их брака лежало только физическое влечение? Значит, их семейная жизнь скоро закончится – ведь Джек к ней охладел. Именно поэтому он, очевидно, и не хочет усыновить ребенка, предпочитая проводить больше времени с Мейвис. Она уставилась на Темзу, воскрешая в памяти ужасную картину их последнего столкновения. Он вел себя как дикарь! Но может быть, именно так он обращается с Мейвис и это ей нравится? Что, если, отдавшись во власть звериным инстинктам, он думал о ней?
– Вы собираетесь садиться на паром до Вестминстера, мадам? – раздраженно осведомился контролер. – Если нет, то отойдите и не мешайте пассажирам.
Кристина отчаянно заморгала. Она и не заметила, как очутилась на пристани. Что с ней творится? Неужели она сходит с ума?
– Пошевеливайтесь, милочка, проходите! – сердито добавил контролер, решив, что она пьяна.
Кристина торопливо отступила и натолкнулась на ребенка. Еще сильнее смутившись, она обернулась, чтобы извиниться.
– Тетя тебя не ушибла, Джудит? – спросила нарядно одетая дама, державшая девочку за руку. По ее тону было понятно, что она не очень сильно переживает из-за малышки.
– Извините, ради Бога! Я ее не заметила, – пролепетала она. Надо же, она едва не столкнула ребенка в Темзу, задумавшись о своей размолвке с мужем!
– Не волнуйтесь, – успокоила ее дама. – Она сама виновата! Вечно глазеет по сторонам и не поспевает за мной. С ней одни хлопоты! Ее вторая тетя, у которой мы с ней сегодня были в гостях, тоже ею недовольна. Несносный ребенок!
Пока она произносила свой монолог, Кристина и Джудит внимательно разглядывали друг друга. У девочки были большие, темные и умные глаза. Она стоически молчала, очевидно, привыкнув к критике в свой адрес.
Кристине стало ее жаль, и она спросила у женщины:
– А вы тоже ее тетя?
– Увы, да, – кивнула та. – Это мне наказание за грехи! Ее мамочка, моя младшая сестра, всегда была сумасбродной. В восемнадцать лет она спуталась с евреем из Бермондси и сбежала из дома. Не прошло и года, как он ее бросил и уехал в Израиль со своей соплеменницей. Думаю, он и не знает, что его дочь осталась сиротой. – Она скорбно поджала губы, накрашенные ярко-красной помадой, тяжело вздохнула и продолжила: – Бедняжку подкосил плеврит. Умирая, она просила меня позаботиться о Джудит. И вот я до сих пор с ней мучаюсь, таскаю повсюду за собой. – Очевидно, она ожидала услышать слова сочувствия, но их не последовало.
– Если хотите, я могу сегодня присмотреть за девочкой, – предложила Кристина.
От изумления у дамы открылся рот.
– Но ведь я вас совершенно не знаю! – воскликнула она, глядя на доброхотку с тревогой и подозрением. – Нет, я на это не пойду.
– Меня зовут Кристина Робсон. Я живу на площади Магнолий сразу за пустошью. У моего мужа свой боксерский клуб на улице Магнолия-Хилл, в том же здании, что и пивной бар, на втором этаже.
– Это не он, случайно, разъезжает в шикарном желтом «кадиллаке»? – поинтересовалась женщина, моментально успокаиваясь.
Кристина кивнула. Затаив дыхание она ждала ответа.
– Что ж, в таком случае он, по-видимому, знаком с моим братом. Они вместе воевали в Италии в 1944 году. Брат рассказывал мне об этом, – уже другим, уважительным тоном воскликнула собеседница.
– Паром подходит! – объявил контролер.
Женщина обернулась, затем снова посмотрела на Кристину и на племянницу.
Угадав ее мысли, Кристина поспешно сказала:
– Вы только скажите, когда вернетесь. Мы встретимся в магазинчике напротив причала, там, где продают заливных угрей. Если вы задержитесь, мы с Джудит вас подождем за чашкой чая.
– Право же, не знаю, – все еще не решалась женщина.
– Я хочу остаться с этой леди! – закричала девочка, беря новую знакомую за руку.
Охваченная радостью, Кристина почувствовала, что отныне ее жизнь преобразится.
– В таком случае, – пожав плечами, промолвила дама, – пусть будет так, как хочет Джудит.
– Когда вас ждать? – спросила дрожащим голосом Кристина. Она уже представляла, какой чудесный день проведет с Джудит, и лелеяла надежду, что он станет началом их долгой дружбы, а потом, возможно…
Тетя чмокнула Джудит в щеку, наказала ей быть послушной и не дерзить миссис Робсон, а затем обратилась к Кристине:
– Если не возражаете, я вернусь на четырехчасовом пароме.
Кристина кивнула, сжав ручонку Джудит, и вдруг спохватилась:
– Простите, но я даже не знаю, как вас зовут.
– Мейдж Дрейкап. Я живу в доме пятьдесят шесть по улице Нью-Хайленд, – ответила женщина и быстрым шагом направилась к парому.
– А моя фамилия не Дрейкап, а Ливай, – пропищала Джудит. – Но тете Мейдж она почему-то не нравится.
Кристина взглянула на ее кукольное личико, обрамленное шелковистыми темными волосами, и почувствовала, как заколотилось сердце.
– А мне твоя фамилия нравится. Ее носят многие евреи.
Взявшись за руки, они пошли в Гринвичский парк.
– А какие еще еврейские фамилии ты знаешь? – заинтересовалась Джудит, приятно удивленная таким отношением новой знакомой к ее еврейскому происхождению. Обе тети Джудит – Мейдж и Фло – отзывались о евреях с раздражением и презрением.
От умиления на глазах Кристины выступили слезы. Ей вспомнились друзья, погибшие в фашистской Германии. Она проглотила подступивший к горлу ком и промолвила:
– Я знаю не только еврейские фамилии, но и массу еврейских легенд и сказок. Если хочешь, я расскажу тебе историю об одной леди, которую тоже звали Джудит.
Девочка обрадованно кивнула и спросила:
– А можно мне называть тебя тетей? Я буду называть тебя тетей Волшебницей! Хорошо?
Зак Хемингуэй с унылым видом брел по Магнолия-Хилл в направлении Льюишема, засунув руки в карманы джинсов фирмы «Ливай». На душе у него скребли кошки, а в голове вертелись малоприятные мысли. Вообще-то он не был склонен к меланхолии, но сегодня поддался грустному настроению и впервые за долгое время задумался о своей жизни.
Выходя из ворот тюрьмы строгого режима на острове Уайт, он собирался пробыть в Англии лишь несколько месяцев для отвода глаз, а потом рвануть в Новую Зеландию. Но все обернулось иначе, не так, как он предполагал. В целом планы его остались прежними: добраться до своих подельников, получить свою долю награбленного, за которое он отмотал приличный срок, и зажить припеваючи на родине киви, подальше от Скотланд-Ярда.
Вся закавыка заключалась в том, чтобы попасть туда, не привлекая внимания английских сыщиков. Ведь полицейские ищейки наверняка только и ждут, когда он приведет их к похищенным деньгам. Рисковать Зак не собирался, он давно решил действовать только наверняка. И поэтому сразу же согласился на предложение Джека Робсона поработать в боксерском клубе, находящемся неподалеку от порта.
Незаметно улизнуть из Лондона можно было, устроившись матросом на торговое судно. Выведав у Леона, откуда уходят корабли в Австралию и Новую Зеландию, Зак раздобыл фальшивые документы. Оставалось лишь улучить удобный момент и осуществить свой план.
Зак обогнул подножие холма, рассеянно кивнул старине Чарли, окликнувшему его с другой стороны Главной улицы, не переставая тем временем размышлять на ходу, как избежать излишнего внимания полиции. Подпольный боксерский матч был чреват арестом и новым тюремным сроком, а это ему было ни к чему.
Он сделал вид, что не замечает зазывного взгляда фланирующей по улице красотки, нахмурился и ускорил шаг. Огорчать Джека Заку не хотелось, этот парень ему нравился. При иных обстоятельствах он с радостью согласился бы на нелегальный бой с его пьянящей атмосферой риска и высокими ставками, сделанными людьми, уверенными в твоей победе. Теперь, однако…
Зак пересек улицу и встал на асфальтовом островке между транспортных потоков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Эй, амиго! – окликнул его Хайме. – Ступай на камбуз и помоги коку почистить картошку! Не обижайся, приятель!
Мэтью усмехнулся и пожал плечами: он не возражал против такого занятия и готов был выполнять любую работу на судне. Жаль только, мама и папа не знают, где он находится. Если бы Хайме одолжил ему денег, он смог бы отправить родителям телеграмму из порта. Тогда бы и ему, и им стало значительно спокойнее.
Иначе рассуждал капитан судна. В разговоре с Хайме он заметил, что Мэтью лучше не сходить на берег: так безопаснее для экипажа. Ну а когда мальчишка вернется домой и расскажет всем о своих приключениях, ему никто не поверит. Мало ли какие фантазии рождаются в голове у подростка?
Хайме доводы капитана не убедили. Он не был уверен, что по прибытии в Рио-де-Жанейро команда получит предписание вновь отправиться в Лондон. Такие истории случались и раньше. И что тогда ожидает его юного друга? Как с ним поступит капитан? Бросит его в Рио или возьмет с собой в Кейптаун или Лагос? Хайме не оставалось ничего другого, кроме как уповать на Бога.
Глава 15
Ярко-желтый «кадиллак» Джека взревел, сорвавшись с места, и помчался по площади в направлении пустоши. Джеку нравилась быстрая езда. Такой машины, как у него, не было ни у кого во всей юго-восточной части Лондона. И не случайно прохожие оборачивались и провожали его автомобиль изумленными взглядами. Но сейчас Джеку было не до того: из головы не выходила их ссора с Кристиной. Почему их отношения зашли в тупик? Ведь он ее любит, Бог тому свидетель! Джек сжал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев. Он любил Кристину, однако обошелся с ней как с потаскухой. И когда он отпустил ее, она, униженная, растерзанная, растрепанная, стала поспешно собирать чемодан. Спустя четверть часа она выбежала из дома, и с тех пор он ее не видел.
Разумеется, он знал, где она находится. Это было известно всей площади Магнолий – в Гринвиче, у своей мамочки. Кто именно разнес сплетни – то ли Хетти, видевшая Кристину с чемоданом в руке, то ли кто-то другой, – Джек не знал. Впрочем, ему на это было наплевать. Он резко вывернул руль, сворачивая на узкую грунтовую дорогу, ведущую через пустошь к Гринвичу и к реке. Когда Кристина покинула дом, он был настолько потрясен тем, что натворил, что не побежал за ней следом. К тому же она наверняка бы устроила ему скандал с криком и слезами. Позже Джек попытался увидеться с женой, но ее мать, Ева, не пустила его даже на порог. Впрочем, чего еще ожидать от еврейки? Конечно, она горой встанет на защиту любимой дочери. Джек тогда страшно разозлился и на нее, и на Кристину. Но еще больше он проклинал самого себя. Ему бы давно следовало понять, что давить на Кристину бесполезно – она повидала в жизни и не такое. Джек заскрежетал зубами и убавил скорость, приближаясь к Гринвичу.
Кристине действительно довелось хлебнуть лиха. Она рано потеряла отца и брата. Их вытащили из горящего дома нацистские молодчики и застрелили у нее на глазах прямо на улице. О том, что пришлось ей вытерпеть от фашистов, Кристина никогда никому не рассказывала. Но случившееся с ней имело печальные последствия: бедняжка слегка тронулась рассудком. Он понял это по странному блеску в ее глазах с первого же взгляда и решил, что она станет его женой и он больше никому не позволит ее обидеть.
Наплевав на ограничительные знаки и сложности на дороге, Джек погнал автомобиль по главной улице Гринвича, в сотый раз коря себя за то, что нарушил собственную клятву и фактически изнасиловал собственную жену. И чего он этим добился? Ровным счетом ничего! На огромной скорости он миновал мясную лавку мужа Евы и затормозил напротив стандартного строения в георгианском стиле. Он надеялся, что на сей раз ему улыбнется удача и он уговорит Кристину вернуться домой. Тогда можно будет со спокойной душой заняться другими насущными делами. К примеру, подготовкой к открытию клуба в Сохо, а также к предстоящему бою Зака. И наконец, утрясти вопрос с Арчи и его бандой – эти головорезы сулили попортить кровь, если он не станет плясать под их дудку.
Поддаваться на шантаж Джек не привык. Находясь в самом мрачном расположении духа, он вышел из автомобиля и, перейдя дорогу, постучал медным кольцом о входную дверь. Открыла Ева, на сей раз, как ни странно, настроенная гостеприимно.
– Как дела, Джек? – любезно поинтересовалась она. – Я слышала, что у ваших соседей Эммерсонов неприятности?
Джек не желал обсуждать с ней чужие проблемы. У него хватало своих забот. Он шагнул в прихожую и сказал:
– Я хочу поговорить с Кристиной.
– Ее нет дома, – по-немецки ответила Ева, с беспокойством заглядывая ему в глаза. – Что случилось? Почему вы поссорились? Почему она уходит куда-то на целый день и возвращается вечером с синими кругами под глазами? Отчего не разговаривает ни со мной, ни с Джорджем?
Джорджем звали мужа Евы. Многие приятели завидовали ему, когда он добился ее руки. Джек их понимал. Даже в свои пятьдесят с небольшим Ева сохранила поразительную стройность фигуры и свежесть лица. Кристина унаследовала от нее изящество и хрупкость, высокие точеные скулы, безупречную кожу и аметистовые глаза.
Джек в нерешительности переступил с ноги на ногу: если Кристины нет дома, он предпочел бы уйти.
Ева коснулась темно-зеленого шейного платка, завязанного с элегантной небрежностью, провела указательным пальцем по краю овального выреза белого джемпера, чудесно сочетавшегося с прямой темно-синей гофрированной юбкой, и озабоченно спросила:
– Объясни мне наконец, из-за чего произошла ваша размолвка? Может, из-за того, что у вас нет детей?
Джек вскипел:
– Ради бога, Ева! Я сам еще не во всем разобрался! Дайте мне время, и я все улажу! – Он с трудом сдержался, чтобы не пожаловаться теще по поводу взглядов ее дочери на супружеские обязанности. Вместо это он повернулся и вышел.
Провожая взглядом своего крепкого, ладного зятя, Ева подумала, что он непременно выполнит обещание. В противном случае все закончится весьма печально. Джек сел за руль «кадиллака» и включил двигатель. Чутье подсказывало наблюдавшей за ним Еве, что она права: все дело в том, что у них с Кристиной нет детей. Но что с этим поделаешь? Раз уж Господь не дал кому-то потомства, так тому и быть. С тяжелым сердцем она захлопнула дверь и вернулась на кухню, намереваясь приготовить кекс. Это занятие ее всегда успокаивало. Сегодня она решила испечь один кекс с яблоками, а другой – с шоколадом. Яблочный в детстве обожала Кристина, а шоколадным был не прочь полакомиться, как истинный англичанин, Джордж.
* * *
Кристина стояла у высокой чугунной ограды, отделявшей игровую площадку школы на Мейз-Хилл от тротуара, и смотрела, как резвятся во время перемены ученики младших классов, выбежавшие на улицу поразмяться. На косичках девочек красовались банты. Одеты дети были в яркие пестрые наряды. Внимание Кристины привлекли две маленькие проказницы: на одной из них было красное клетчатое платье из бумазеи, очевидно, сшитое ее мамой, и такая же лента на голове; на другой – вязаный жакет, застегнутый кое-как, и белые гольфы, сползшие ниже щиколоток. А как бы одела свою дочку она? Кристина наморщила лоб, представляя, какой наряд подошел бы маленькой брюнетке. В том, что ее дочь родилась бы именно с темными волосами, она не сомневалась – они с Джеком оба были темноволосые. Следовательно, решила она, малышке к лицу были бы яркие костюмы. Разумеется, она бы шила их сама, как и мама той девочки в нарядном платье из бумазеи.
Только все это пустые мечты! У них с Джеком никогда не будет детей. Сердце замерло от этой пронзительно-холодной мысли, она повернулась и побрела прочь от ограды. Что же такое произошло у них с Джеком? Он стал для нее словно чужой, между ними образовалась трещина. Ноги сами понесли Кристину к реке. В ее голове рождались все новые и новые тревожные мысли. Так ли уж хорошо она знает своего мужа? Что ей известно о темных сторонах его буйной натуры? В нем прочно засел бес, толкающий его на авантюры. Ведь недаром Джек добровольно записался во время войны в войска особого назначения и храбро сражался в Италии и Греции! Не случайно он увлекается боксом и азартными играми, гоняет, как сумасшедший, на автомобиле, может вспылить из-за пустяка. Риск нравится ему, опасность его возбуждает. Как это ни странно, именно этим он и пленил ее сердце. Он совершенно не походил на тех респектабельных, образованных и обеспеченных мужчин, из которых ей пришлось бы выбирать себе жениха, если бы не война. Вдобавок Джек дьявольски привлекателен и сексуален.
Кристина вздохнула и перешла Трафальгарскую площадь, чтобы оттуда выйти к берегу напротив военно-морского училища. Неужели в основе их брака лежало только физическое влечение? Значит, их семейная жизнь скоро закончится – ведь Джек к ней охладел. Именно поэтому он, очевидно, и не хочет усыновить ребенка, предпочитая проводить больше времени с Мейвис. Она уставилась на Темзу, воскрешая в памяти ужасную картину их последнего столкновения. Он вел себя как дикарь! Но может быть, именно так он обращается с Мейвис и это ей нравится? Что, если, отдавшись во власть звериным инстинктам, он думал о ней?
– Вы собираетесь садиться на паром до Вестминстера, мадам? – раздраженно осведомился контролер. – Если нет, то отойдите и не мешайте пассажирам.
Кристина отчаянно заморгала. Она и не заметила, как очутилась на пристани. Что с ней творится? Неужели она сходит с ума?
– Пошевеливайтесь, милочка, проходите! – сердито добавил контролер, решив, что она пьяна.
Кристина торопливо отступила и натолкнулась на ребенка. Еще сильнее смутившись, она обернулась, чтобы извиниться.
– Тетя тебя не ушибла, Джудит? – спросила нарядно одетая дама, державшая девочку за руку. По ее тону было понятно, что она не очень сильно переживает из-за малышки.
– Извините, ради Бога! Я ее не заметила, – пролепетала она. Надо же, она едва не столкнула ребенка в Темзу, задумавшись о своей размолвке с мужем!
– Не волнуйтесь, – успокоила ее дама. – Она сама виновата! Вечно глазеет по сторонам и не поспевает за мной. С ней одни хлопоты! Ее вторая тетя, у которой мы с ней сегодня были в гостях, тоже ею недовольна. Несносный ребенок!
Пока она произносила свой монолог, Кристина и Джудит внимательно разглядывали друг друга. У девочки были большие, темные и умные глаза. Она стоически молчала, очевидно, привыкнув к критике в свой адрес.
Кристине стало ее жаль, и она спросила у женщины:
– А вы тоже ее тетя?
– Увы, да, – кивнула та. – Это мне наказание за грехи! Ее мамочка, моя младшая сестра, всегда была сумасбродной. В восемнадцать лет она спуталась с евреем из Бермондси и сбежала из дома. Не прошло и года, как он ее бросил и уехал в Израиль со своей соплеменницей. Думаю, он и не знает, что его дочь осталась сиротой. – Она скорбно поджала губы, накрашенные ярко-красной помадой, тяжело вздохнула и продолжила: – Бедняжку подкосил плеврит. Умирая, она просила меня позаботиться о Джудит. И вот я до сих пор с ней мучаюсь, таскаю повсюду за собой. – Очевидно, она ожидала услышать слова сочувствия, но их не последовало.
– Если хотите, я могу сегодня присмотреть за девочкой, – предложила Кристина.
От изумления у дамы открылся рот.
– Но ведь я вас совершенно не знаю! – воскликнула она, глядя на доброхотку с тревогой и подозрением. – Нет, я на это не пойду.
– Меня зовут Кристина Робсон. Я живу на площади Магнолий сразу за пустошью. У моего мужа свой боксерский клуб на улице Магнолия-Хилл, в том же здании, что и пивной бар, на втором этаже.
– Это не он, случайно, разъезжает в шикарном желтом «кадиллаке»? – поинтересовалась женщина, моментально успокаиваясь.
Кристина кивнула. Затаив дыхание она ждала ответа.
– Что ж, в таком случае он, по-видимому, знаком с моим братом. Они вместе воевали в Италии в 1944 году. Брат рассказывал мне об этом, – уже другим, уважительным тоном воскликнула собеседница.
– Паром подходит! – объявил контролер.
Женщина обернулась, затем снова посмотрела на Кристину и на племянницу.
Угадав ее мысли, Кристина поспешно сказала:
– Вы только скажите, когда вернетесь. Мы встретимся в магазинчике напротив причала, там, где продают заливных угрей. Если вы задержитесь, мы с Джудит вас подождем за чашкой чая.
– Право же, не знаю, – все еще не решалась женщина.
– Я хочу остаться с этой леди! – закричала девочка, беря новую знакомую за руку.
Охваченная радостью, Кристина почувствовала, что отныне ее жизнь преобразится.
– В таком случае, – пожав плечами, промолвила дама, – пусть будет так, как хочет Джудит.
– Когда вас ждать? – спросила дрожащим голосом Кристина. Она уже представляла, какой чудесный день проведет с Джудит, и лелеяла надежду, что он станет началом их долгой дружбы, а потом, возможно…
Тетя чмокнула Джудит в щеку, наказала ей быть послушной и не дерзить миссис Робсон, а затем обратилась к Кристине:
– Если не возражаете, я вернусь на четырехчасовом пароме.
Кристина кивнула, сжав ручонку Джудит, и вдруг спохватилась:
– Простите, но я даже не знаю, как вас зовут.
– Мейдж Дрейкап. Я живу в доме пятьдесят шесть по улице Нью-Хайленд, – ответила женщина и быстрым шагом направилась к парому.
– А моя фамилия не Дрейкап, а Ливай, – пропищала Джудит. – Но тете Мейдж она почему-то не нравится.
Кристина взглянула на ее кукольное личико, обрамленное шелковистыми темными волосами, и почувствовала, как заколотилось сердце.
– А мне твоя фамилия нравится. Ее носят многие евреи.
Взявшись за руки, они пошли в Гринвичский парк.
– А какие еще еврейские фамилии ты знаешь? – заинтересовалась Джудит, приятно удивленная таким отношением новой знакомой к ее еврейскому происхождению. Обе тети Джудит – Мейдж и Фло – отзывались о евреях с раздражением и презрением.
От умиления на глазах Кристины выступили слезы. Ей вспомнились друзья, погибшие в фашистской Германии. Она проглотила подступивший к горлу ком и промолвила:
– Я знаю не только еврейские фамилии, но и массу еврейских легенд и сказок. Если хочешь, я расскажу тебе историю об одной леди, которую тоже звали Джудит.
Девочка обрадованно кивнула и спросила:
– А можно мне называть тебя тетей? Я буду называть тебя тетей Волшебницей! Хорошо?
Зак Хемингуэй с унылым видом брел по Магнолия-Хилл в направлении Льюишема, засунув руки в карманы джинсов фирмы «Ливай». На душе у него скребли кошки, а в голове вертелись малоприятные мысли. Вообще-то он не был склонен к меланхолии, но сегодня поддался грустному настроению и впервые за долгое время задумался о своей жизни.
Выходя из ворот тюрьмы строгого режима на острове Уайт, он собирался пробыть в Англии лишь несколько месяцев для отвода глаз, а потом рвануть в Новую Зеландию. Но все обернулось иначе, не так, как он предполагал. В целом планы его остались прежними: добраться до своих подельников, получить свою долю награбленного, за которое он отмотал приличный срок, и зажить припеваючи на родине киви, подальше от Скотланд-Ярда.
Вся закавыка заключалась в том, чтобы попасть туда, не привлекая внимания английских сыщиков. Ведь полицейские ищейки наверняка только и ждут, когда он приведет их к похищенным деньгам. Рисковать Зак не собирался, он давно решил действовать только наверняка. И поэтому сразу же согласился на предложение Джека Робсона поработать в боксерском клубе, находящемся неподалеку от порта.
Незаметно улизнуть из Лондона можно было, устроившись матросом на торговое судно. Выведав у Леона, откуда уходят корабли в Австралию и Новую Зеландию, Зак раздобыл фальшивые документы. Оставалось лишь улучить удобный момент и осуществить свой план.
Зак обогнул подножие холма, рассеянно кивнул старине Чарли, окликнувшему его с другой стороны Главной улицы, не переставая тем временем размышлять на ходу, как избежать излишнего внимания полиции. Подпольный боксерский матч был чреват арестом и новым тюремным сроком, а это ему было ни к чему.
Он сделал вид, что не замечает зазывного взгляда фланирующей по улице красотки, нахмурился и ускорил шаг. Огорчать Джека Заку не хотелось, этот парень ему нравился. При иных обстоятельствах он с радостью согласился бы на нелегальный бой с его пьянящей атмосферой риска и высокими ставками, сделанными людьми, уверенными в твоей победе. Теперь, однако…
Зак пересек улицу и встал на асфальтовом островке между транспортных потоков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28