Не меньшие трудности возникнут у супругов Эммерсонов и в связи с разительной разницей в образовании, которое получают их дети. А когда Мэтью исполнится двадцать один год, он получит огромное наследство от своего прадедушки Харви. И тогда другие члены семьи подвергнутся испытанию завистью.
Желтые огни фонарей между тем приблизились, и отчетливо обозначился силуэт церкви Всех Святых, стоящей на краю пустоши. Оттуда было рукой подать до поселка и окруженного деревьями пруда. Керри остановилась: идти одной в паб ей не хотелось, возвращаться домой тоже. Засунув руки поглубже в карманы, она повернулась и побрела к пруду.
Все это видел Зак Хемингуэй, стоявший у стойки бара в пивной «Заяц и пень», через распахнутую дверь, в которой виднелась пустошь. Когда Керри свернула к пруду, Зак нахмурился: какого черта ее понесло ночью в опасное безлюдное место? В такое время одиноким женщинам не стоит прогуливаться возле пруда! Даже собаки с ней не было. Зак терялся в догадках.
– Привет, чемпион! – обратился к нему новый посетитель, вошедший в ярко освещенный зал. – Когда будешь драться на ринге в следующий раз, дай мне знать, я приду за тебя поболеть.
Боксер пробурчал что-то в ответ и вновь задумчиво посмотрел в ту сторону, куда направилась Керри. Ее фигура уже растворилась во мгле. Мимо него, громко смеясь, прошла веселая компания подвыпивших завсегдатаев. Он последовал за ними и тоже вышел на свежий воздух. Зак собирался сходить в боксерский клуб и поговорить с Джеком Робсоном. Но теперь он поднял воротник и поспешил через дорогу к пустоши.
Охваченная безысходностью и тоской, Керри смотрела на черное зеркало пруда, в котором отражалась луна. Неужели в ее жизни уже не будет ничего, кроме бесконечной домашней работы и торговли на рынке? Почему ей все так надоело? Прежде она никогда не испытывала подобного. Может быть, виной тому возраст? Когда тебе переваливает за тридцать пять, выясняется, что многие двери перед тобой навсегда закрыты. А ведь еще недавно ей казалось, что стоит лишь пожелать – и все сбудется.
Когда-то Керри мечтала о большой, как у Кейт, семье – Дэнни, как и Леон, обожал детей. Но теперь уже ясно, что ей придется ограничиться одной дочерью – Розой, которая стремительно превращалась в молодую хорошенькую женщину, уже не нуждающуюся в материнской опеке.
За спиной у Керри захрустели ветки, но она не испугалась. Наверное, это кто-то из местных жителей выгуливает собаку или один из посетителей паба решил пойти домой короткой дорогой через пустошь. Но, обернувшись, она увидела знакомую широкоплечую фигуру. В лунном свете сверкнули светлые волосы.
Он молчал, не в силах промолвить ни слова после пережитого волнения. Слава Богу, с Керри ничего плохого не произошло. В устремленном на него взгляде он прочел радость. Керри тоже молчала, сердце ее гулко стучало у самого горла. Лицо Зака ей мешали разглядеть колеблющиеся тени. Но она живо представляла и его острые скулы, и ямочку на подбородке, и четко очерченный рот.
Молчание длилось. Она стояла в двух шагах от него спиной к пруду, где в серебристом отражении лунного света плыли кораблики опавшей листвы. Керри чувствовала, что с ней происходит нечто странное, такое, чего еще никогда не случалось. Ей казалось, что она вот-вот соскользнет с земной тверди в бесконечный космос.
Из распахнутой двери паба «Заяц и пень» доносились отзвуки смеха и пьяных восклицаний расходящихся по домам завсегдатаев. Но этот гул ее не беспокоил.
– Керри! – глухо окликнул ее Зак. Кровь в жилах Керри вскипела. Она пошатнулась, охваченная вожделением. – Керри! – настойчивее позвал Зак, и она поняла, что ей пора отступать. Или беззаботным тоном поинтересоваться, что он делает в поселке, если должен находиться в боксерском клубе. Ей следовало вернуться в нормальное состояние, к привычной будничной рутине, о которой она думала несколько секунд назад.
Но она не смогла. Заку было лет двадцать семь – двадцать восемь, ей – тридцать пять. Она ни разу в жизни не изменяла Дэнни, даже в мыслях, даже в те долгие военные годы, когда он находился в плену. Но лишь только Зак дотронулся до нее, как она забыла о разнице в возрасте, и о Дэнни, и о благоразумии. Издав сдавленный животный крик, она прильнула к Заку и растаяла в его объятиях, млея от прикосновения его губ и рук и не противясь неизбежному.
Глава 9
– Все это вздор, чушь, блажь и ерунда! – воскликнула Дебора Харви с той непреклонной уверенностью в голосе, которая когда-то помогла Британии стать империей.
Она сидела, выпрямив спину, на табуретке за кухонным столом напротив супругов Эммерсон. Дейзи ушла куда-то с Билли, остальные дети улеглись спать.
– Это не ерунда, – невозмутимо и по возможности дружелюбно ответила Кейт. – Мэтью всегда любил реку и, приезжая сюда на каникулы, проводил на берегу все свободное время.
– Это верно, – кивнул Леон, стараясь не смотреть на бледную от ярости старуху. Разговаривать с ней не имело смысла, она не желала даже замечать его. Кейт взглянула в глаза мужа и прочитала в них надежду.
Если и вправду Мэтью убежал из школы от того, что представлял свое будущее совершенно иначе, чем его наставники, все упрощалось. Значит, мальчика не похитили и не причинили вреда. Он просто вдруг сопоставил, чего ждут от него тетушки, преподаватели и родители и чего желает он сам. И поступил в этой ситуации так, как поступают многие мальчишки в его возрасте, столкнувшись с неразрешимой задачей, – он просто сбежал.
Искривленные артритом пальцы, обтянутые белыми нитяными перчатками, сжали серебряный набалдашник старомодной трости. Дебора не удивилась тому, что Мэтью любит проводить на Темзе свободное время. Она испугалась.
Пусть мальчик и рожден вне брака, он все равно отпрыск Харви и не должен скитаться, где ему вздумается, как какой-нибудь беспризорник. Что же касается предположения Кейт о причине его исчезновения, то у старой леди просто не находилось слов, чтобы выразить свое возмущение по этому поводу.
Возможно, в жилах Леона Эммерсона и течет речная вода, как и у его темнокожих деток, но в жилах Мэтью течет кровь Харви. И если Кейт думает иначе, то она дура. Хотя на дуру она не похожа. Скрепя сердце Дебора вынуждена была признать, что даже если бы она не знала о том, что ее собеседница была невестой погибшего на войне Тоби, она все равно составила бы о ней благоприятное впечатление. Во-первых, в отличие от многих молодых женщин ее возраста Кейт не выглядела ни вульгарно, ни вызывающе. Весь ее облик был пронизан спокойствием и светом, что очаровывало и вызывало симпатию. Речь ее была грамотной и свидетельствовала об образованности. Даже тот факт, что она осмелилась забеременеть, не будучи замужем, не мог быть поставлен ей в укор, поскольку это случилось во время войны. Да и вообще род Харви прекратил бы существование, если бы она не осмелилась на это. А уж чего нельзя было ей простить, так это брака с матросом-полукровкой. Но и этого мало: она позволила своему мужу-метису усыновить Мэтью! И как только английский суд утвердил столь безрассудное решение!
Дебора Харви, равно как и вторая тетушка Мэтью, не могла смириться с этим возмутительным фактом. И вот пожалуйста, результат этого святотатства налицо: Мэтью сбежал, и его нельзя было винить за такой поступок. Любой ребенок рано или поздно не вынес бы такого унижения и позора.
– Я немедленно начну разыскивать сына на реке, – сказал Леон. – Уверен, что он где-то там.
Превозмогая усталость, Дебора встала. Было уже за полночь. Вот уже двадцать лет, как она не ложилась спать так поздно. Не глядя на Леона, она промолвила:
– Возможно, вы правы, хотя я и не уверена, что мой внучатый племянник сбежал именно по той причине, которую вы назвали. – Она резко повернулась, чтобы выйти, споткнулась о табурет и пошатнулась. Леон шагнул к ней и поддержал под локоть. Дебора замерла, изменившись в лице. Леон убрал руку и помрачнел. Уж не думает ли старуха, что его цвет кожи заразен? Неужели она предпочла бы упасть?
– Я провожу вас, мисс Харви, – мягко промолвила Кейт, снимая напряженность. – Если завтра Мэтью найдется, я вам тотчас же позвоню.
– Я предполагаю, что он ночует на какой-то брошенной барже, а день проводит где-то возле пирсов или каналов, – заявил Леон подчеркнуто миролюбивым тоном. – Пожалуй, я начну поиск с причалов Суррейского канала, где он любил играть в детстве.
– Спокойной ночи, – кивнула Дебора, направляясь к двери. – Дальше провожать меня не надо, мне поможет шофер.
Кейт не стала возражать, кивнула в ответ и, отступив в прихожую, взглянула на автомобиль, стоявший напротив дома. Из него выскочил шофер в униформе и, подбежав к хозяйке, услужливо подхватил ее под локоть и повел по дорожке к машине. Кейт наблюдала все это машинально, думая о завтрашнем утре. Удастся ли найти Мэтью? Как далеко от дома он забрел?
Сон долго не шел к ней в эту ночь.
Утром Леон пошел к Джеку. Тот отворил дверь, одетый лишь в пижамные штаны. Узнав причину столь раннего визита, он тотчас же согласился помочь.
Менее приветливо встретил незваного гостя старый Чарли.
– Разрази меня гром, Леон! Ты всегда встаешь в такую рань? В мою дверь никто не стучался в этот час еще с тех пор, как полиция пришла арестовывать меня за ограбление банка в Катфорде. Это было незадолго перед войной.
– Боже, это ты, Леон! Что стряслось? – вытаращил глаза мистер Ниббс, встретивший гостя в шикарном красном махровом халате. – Ты хочешь, чтобы я помог тебе искать Мэтью? Разумеется, я помогу, старина. Вот только приготовлю термос с чаем. Поиски могут затянуться, не так ли?
– Черт бы тебя побрал, дружище! Оказывается, ты ранняя птаха! – дружелюбно проворчал Дэнни, высунув голову в окно спальни. – Даже голуби еще спят.
Керри села на кровати и взволнованно спросила:
– Что случилось? Кто там?
Дэнни почесал подмышку и стал одеваться.
– Леон решил поискать Мэтью возле реки. Ему требуется помощь. Ты не знаешь, где мои брюки? Не могу их найти. – Сонно моргая покрасневшими глазами, он обвел взглядом спальню.
– Посмотри в ванной, – ответила Керри, с трудом веря, что этот банальный разговор происходит наяву. Как же он не замечает, что с ней творится? Почему не видит, как она изменилась? Ее охватил стыд. Неужели только вчера Зак Хемингуэй сжимал ее в объятиях и говорил, что она самая красивая женщина на свете?
Дэнни направился в ванную. К немалому удивлению Керри, ощущение вины перед мужем сменилось безмерной радостью. Она почувствовала необыкновенную бодрость и желание жить. У нее словно пелена упала с глаз, она ощущала какую-то чудесную силу. И все лишь потому, что она влюбилась в Зака Хемингуэя, бесповоротно и безудержно. Керри стало страшно.
– Дорогая, приготовь мне сандвич и чай, пожалуйста, – вернул ее к действительности голос Дэнни.
Она вздрогнула и обернулась: он входил в комнату, на ходу застегивая ширинку брюк, которые обнаружил в ванной. Не замечая ее странного взгляда, небритый и неумытый супруг продолжал ворчать:
– Не представляю, как это докеры каждый день встают затемно! Я люблю поспать, ты знаешь.
Керри подумала, что вчерашнее ей, наверное, приснилось. Вот она, ее настоящая жизнь, ее законный муж, с которым она прожила многие годы и которого когда-то любила. Он, конечно, не красавец, но она к нему привыкла. А то, что произошло накануне вечером, слишком невероятно, чтобы стать реальностью. И нельзя допустить, чтобы это повторилось. Потому что если это вновь произойдет…
– Ты спишь, Керри? Я же просил приготовить мне чаю! Пошевеливайся! Чего ты ждешь? Рождества? – снова ворвался в ее грезы голос Дэнни.
– Но мне хочется пойти вместе с тобой! – воскликнула Кристина, спуская длинные ноги с двуспальной супружеской кровати с латунными шариками в изголовье. – Мне ведь больше нечем заняться!
– Право же, дорогая, ты словно жалуешься на безделье, – пробурчал Джек, натягивая джинсы вместо сшитых на заказ брюк. Наверняка им предстоит побывать не в самых чистых местах – в доках и на причалах. – Да моя мама и бабушка расстались бы с коренными зубами за возможность бездельничать с утра до вечера!
Кристина молча подняла руки, стягивая через голову обшитую кружевами ночную сорочку. Назревал очередной скандал, что в последнее время случалось все чаще и чаще. Она не видела смысла напоминать мужу, что она ему не мама и не бабушка, ей хочется создать нормальную семью. В конце концов, после того как она потеряла стольких родственников во время войны, она имеет на это право! Раз уж Господь не дал им своих детей, можно усыновить ребенка из приюта.
Кристина надела шелковые трусики и, протянув руку за бюстгальтером, не удержалась от признания:
– Джек, я хочу сходить в агентство! Я понимаю, дорогой, что тебе не по душе моя затея, но годы идут, а своих детей у нас нет! Мне уже тридцать пять, в этом возрасте у моей бабушки было шестеро…
Она так разволновалась, что перешла на идиш, звучащий для Джека, как немецкий. Он вздрогнул и взглянул на нее с беспокойством и удивлением. Как можно даже думать на языке народа, погубившего стольких евреев? Это не укладывалось у Джека в голове, впрочем, как и многое другое в поведении супруги. Взять хотя бы ее затею с усыновлением ребенка из сиротского приюта. Разве он против детей? Но ему хочется иметь собственного ребенка! Его натура всегда противилась любому эрзацу, он был из породы людей, которые хотят иметь все только самое лучшее, натуральное! И менять свои устоявшиеся привычки и вкусы в таком важном вопросе, как дети, он не собирался.
– Нет, милая, – произнес он, изо всех сил стараясь казаться спокойным и вежливым. – Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Где гарантия, что нам не достанется ребенок с дурной наследственностью? Откуда нам знать, что он не страдает эпилепсией или астмой? А вдруг кто-то из его родственников был сумасшедшим?
– Все рискуют, заводя детей! – парировала Кристина, тряхнув головой и рассыпав по плечам шелковистые темные волосы. Она оставалась полуобнаженной, и ее бледная бархатистая кожа оливкового оттенка, узкая талия и полные тугие груди с сосками-виноградинами, как обычно, возбуждали Джека.
Как же он сможет ей возражать, если способен думать, глядя на нее, лишь о любовных утехах? Отшвырнув тенниску, которую намеревался надеть, Джек страстно прохрипел:
– Кристина… – Время для соития еще оставалось.
Она угадала по выражению его глаз, к чему он клонит, и, схватив лифчик, стала надевать его трясущимися от злости руками. Ей сейчас было не до глупостей. Слова мужа привели ее в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, она прошипела:
– Ты даже не понимаешь, что говоришь так же, как фашисты! Они тоже не могли смириться с возможностью рождения ущербных детей и стремились истребить всех неполноценных…
– Боже правый! Что за чушь ты несешь! Как ты смеешь сравнивать меня с нацистами! Это возмутительно! – воскликнул потрясенный Джек.
– В самом деле? – Сверкнув аметистовыми глазами, Кристина сорвала с вешалки в гардеробе блузку. – Лично я не вижу никакой разницы!
Такой отвратительный оборот их размолвки еще не принимали. Джек чувствовал, что нужно остановиться, пока не поздно. Но как? Не мог он заставить себя извиниться перед ней. Да и за что ему, собственно говоря, извиняться? Чем он ее оскорбил? Уж если на то пошло, просить прощения следовало не ему, а ей!
В этот момент с площади раздался голос Леона.
– Мы уже идем, Джек! – крикнул он. – Встретимся возле причала на Суррейском канале!
Джек подбежал к окну и, высунувшись из него, крикнул в ответ:
– Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – Он закрыл окно и, обернувшись к жене, сказал: – Продолжим этот разговор в другой раз. Сейчас нужно разыскивать Мэтью. А ты могла бы составить компанию Кейт. Ей требуется моральная поддержка, она подавлена горем.
Иного выхода из создавшегося положения он не нашел. Теперь он мог по крайней мере быть уверен, что застанет Кристину в нормальном расположении духа, когда вернется вечером домой. Натянув тенниску, он сбежал по лестнице, размышляя о том, что отложил все важные дела, намеченные на сегодня, из-за поисков чужого ребенка. А ведь ему нужно было встретиться с Джеком Соломонсом и договориться с ним о партнере для Зака Хемингуэя. Потом он собирался обсудить с одним подпольным дельцом условия проведения собачьего боя. Но отказаться помочь своей старой подруге Кейт Эммерсон он не мог и счел нужным отправиться на поиски пропавшего Мэтью.
Хлопнув входной дверью, Джек побежал догонять Леона и других соседей. Из головы все не выходили слова Кристины. Как посмела она сравнить его, своего мужа, с фашистом! Может быть, ему это послышалось? Теперь, когда похоть улеглась, Джека охватила злость. Разве для того он сражался с нацистами в Италии и Греции, чтобы его так оскорбляла родная жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Желтые огни фонарей между тем приблизились, и отчетливо обозначился силуэт церкви Всех Святых, стоящей на краю пустоши. Оттуда было рукой подать до поселка и окруженного деревьями пруда. Керри остановилась: идти одной в паб ей не хотелось, возвращаться домой тоже. Засунув руки поглубже в карманы, она повернулась и побрела к пруду.
Все это видел Зак Хемингуэй, стоявший у стойки бара в пивной «Заяц и пень», через распахнутую дверь, в которой виднелась пустошь. Когда Керри свернула к пруду, Зак нахмурился: какого черта ее понесло ночью в опасное безлюдное место? В такое время одиноким женщинам не стоит прогуливаться возле пруда! Даже собаки с ней не было. Зак терялся в догадках.
– Привет, чемпион! – обратился к нему новый посетитель, вошедший в ярко освещенный зал. – Когда будешь драться на ринге в следующий раз, дай мне знать, я приду за тебя поболеть.
Боксер пробурчал что-то в ответ и вновь задумчиво посмотрел в ту сторону, куда направилась Керри. Ее фигура уже растворилась во мгле. Мимо него, громко смеясь, прошла веселая компания подвыпивших завсегдатаев. Он последовал за ними и тоже вышел на свежий воздух. Зак собирался сходить в боксерский клуб и поговорить с Джеком Робсоном. Но теперь он поднял воротник и поспешил через дорогу к пустоши.
Охваченная безысходностью и тоской, Керри смотрела на черное зеркало пруда, в котором отражалась луна. Неужели в ее жизни уже не будет ничего, кроме бесконечной домашней работы и торговли на рынке? Почему ей все так надоело? Прежде она никогда не испытывала подобного. Может быть, виной тому возраст? Когда тебе переваливает за тридцать пять, выясняется, что многие двери перед тобой навсегда закрыты. А ведь еще недавно ей казалось, что стоит лишь пожелать – и все сбудется.
Когда-то Керри мечтала о большой, как у Кейт, семье – Дэнни, как и Леон, обожал детей. Но теперь уже ясно, что ей придется ограничиться одной дочерью – Розой, которая стремительно превращалась в молодую хорошенькую женщину, уже не нуждающуюся в материнской опеке.
За спиной у Керри захрустели ветки, но она не испугалась. Наверное, это кто-то из местных жителей выгуливает собаку или один из посетителей паба решил пойти домой короткой дорогой через пустошь. Но, обернувшись, она увидела знакомую широкоплечую фигуру. В лунном свете сверкнули светлые волосы.
Он молчал, не в силах промолвить ни слова после пережитого волнения. Слава Богу, с Керри ничего плохого не произошло. В устремленном на него взгляде он прочел радость. Керри тоже молчала, сердце ее гулко стучало у самого горла. Лицо Зака ей мешали разглядеть колеблющиеся тени. Но она живо представляла и его острые скулы, и ямочку на подбородке, и четко очерченный рот.
Молчание длилось. Она стояла в двух шагах от него спиной к пруду, где в серебристом отражении лунного света плыли кораблики опавшей листвы. Керри чувствовала, что с ней происходит нечто странное, такое, чего еще никогда не случалось. Ей казалось, что она вот-вот соскользнет с земной тверди в бесконечный космос.
Из распахнутой двери паба «Заяц и пень» доносились отзвуки смеха и пьяных восклицаний расходящихся по домам завсегдатаев. Но этот гул ее не беспокоил.
– Керри! – глухо окликнул ее Зак. Кровь в жилах Керри вскипела. Она пошатнулась, охваченная вожделением. – Керри! – настойчивее позвал Зак, и она поняла, что ей пора отступать. Или беззаботным тоном поинтересоваться, что он делает в поселке, если должен находиться в боксерском клубе. Ей следовало вернуться в нормальное состояние, к привычной будничной рутине, о которой она думала несколько секунд назад.
Но она не смогла. Заку было лет двадцать семь – двадцать восемь, ей – тридцать пять. Она ни разу в жизни не изменяла Дэнни, даже в мыслях, даже в те долгие военные годы, когда он находился в плену. Но лишь только Зак дотронулся до нее, как она забыла о разнице в возрасте, и о Дэнни, и о благоразумии. Издав сдавленный животный крик, она прильнула к Заку и растаяла в его объятиях, млея от прикосновения его губ и рук и не противясь неизбежному.
Глава 9
– Все это вздор, чушь, блажь и ерунда! – воскликнула Дебора Харви с той непреклонной уверенностью в голосе, которая когда-то помогла Британии стать империей.
Она сидела, выпрямив спину, на табуретке за кухонным столом напротив супругов Эммерсон. Дейзи ушла куда-то с Билли, остальные дети улеглись спать.
– Это не ерунда, – невозмутимо и по возможности дружелюбно ответила Кейт. – Мэтью всегда любил реку и, приезжая сюда на каникулы, проводил на берегу все свободное время.
– Это верно, – кивнул Леон, стараясь не смотреть на бледную от ярости старуху. Разговаривать с ней не имело смысла, она не желала даже замечать его. Кейт взглянула в глаза мужа и прочитала в них надежду.
Если и вправду Мэтью убежал из школы от того, что представлял свое будущее совершенно иначе, чем его наставники, все упрощалось. Значит, мальчика не похитили и не причинили вреда. Он просто вдруг сопоставил, чего ждут от него тетушки, преподаватели и родители и чего желает он сам. И поступил в этой ситуации так, как поступают многие мальчишки в его возрасте, столкнувшись с неразрешимой задачей, – он просто сбежал.
Искривленные артритом пальцы, обтянутые белыми нитяными перчатками, сжали серебряный набалдашник старомодной трости. Дебора не удивилась тому, что Мэтью любит проводить на Темзе свободное время. Она испугалась.
Пусть мальчик и рожден вне брака, он все равно отпрыск Харви и не должен скитаться, где ему вздумается, как какой-нибудь беспризорник. Что же касается предположения Кейт о причине его исчезновения, то у старой леди просто не находилось слов, чтобы выразить свое возмущение по этому поводу.
Возможно, в жилах Леона Эммерсона и течет речная вода, как и у его темнокожих деток, но в жилах Мэтью течет кровь Харви. И если Кейт думает иначе, то она дура. Хотя на дуру она не похожа. Скрепя сердце Дебора вынуждена была признать, что даже если бы она не знала о том, что ее собеседница была невестой погибшего на войне Тоби, она все равно составила бы о ней благоприятное впечатление. Во-первых, в отличие от многих молодых женщин ее возраста Кейт не выглядела ни вульгарно, ни вызывающе. Весь ее облик был пронизан спокойствием и светом, что очаровывало и вызывало симпатию. Речь ее была грамотной и свидетельствовала об образованности. Даже тот факт, что она осмелилась забеременеть, не будучи замужем, не мог быть поставлен ей в укор, поскольку это случилось во время войны. Да и вообще род Харви прекратил бы существование, если бы она не осмелилась на это. А уж чего нельзя было ей простить, так это брака с матросом-полукровкой. Но и этого мало: она позволила своему мужу-метису усыновить Мэтью! И как только английский суд утвердил столь безрассудное решение!
Дебора Харви, равно как и вторая тетушка Мэтью, не могла смириться с этим возмутительным фактом. И вот пожалуйста, результат этого святотатства налицо: Мэтью сбежал, и его нельзя было винить за такой поступок. Любой ребенок рано или поздно не вынес бы такого унижения и позора.
– Я немедленно начну разыскивать сына на реке, – сказал Леон. – Уверен, что он где-то там.
Превозмогая усталость, Дебора встала. Было уже за полночь. Вот уже двадцать лет, как она не ложилась спать так поздно. Не глядя на Леона, она промолвила:
– Возможно, вы правы, хотя я и не уверена, что мой внучатый племянник сбежал именно по той причине, которую вы назвали. – Она резко повернулась, чтобы выйти, споткнулась о табурет и пошатнулась. Леон шагнул к ней и поддержал под локоть. Дебора замерла, изменившись в лице. Леон убрал руку и помрачнел. Уж не думает ли старуха, что его цвет кожи заразен? Неужели она предпочла бы упасть?
– Я провожу вас, мисс Харви, – мягко промолвила Кейт, снимая напряженность. – Если завтра Мэтью найдется, я вам тотчас же позвоню.
– Я предполагаю, что он ночует на какой-то брошенной барже, а день проводит где-то возле пирсов или каналов, – заявил Леон подчеркнуто миролюбивым тоном. – Пожалуй, я начну поиск с причалов Суррейского канала, где он любил играть в детстве.
– Спокойной ночи, – кивнула Дебора, направляясь к двери. – Дальше провожать меня не надо, мне поможет шофер.
Кейт не стала возражать, кивнула в ответ и, отступив в прихожую, взглянула на автомобиль, стоявший напротив дома. Из него выскочил шофер в униформе и, подбежав к хозяйке, услужливо подхватил ее под локоть и повел по дорожке к машине. Кейт наблюдала все это машинально, думая о завтрашнем утре. Удастся ли найти Мэтью? Как далеко от дома он забрел?
Сон долго не шел к ней в эту ночь.
Утром Леон пошел к Джеку. Тот отворил дверь, одетый лишь в пижамные штаны. Узнав причину столь раннего визита, он тотчас же согласился помочь.
Менее приветливо встретил незваного гостя старый Чарли.
– Разрази меня гром, Леон! Ты всегда встаешь в такую рань? В мою дверь никто не стучался в этот час еще с тех пор, как полиция пришла арестовывать меня за ограбление банка в Катфорде. Это было незадолго перед войной.
– Боже, это ты, Леон! Что стряслось? – вытаращил глаза мистер Ниббс, встретивший гостя в шикарном красном махровом халате. – Ты хочешь, чтобы я помог тебе искать Мэтью? Разумеется, я помогу, старина. Вот только приготовлю термос с чаем. Поиски могут затянуться, не так ли?
– Черт бы тебя побрал, дружище! Оказывается, ты ранняя птаха! – дружелюбно проворчал Дэнни, высунув голову в окно спальни. – Даже голуби еще спят.
Керри села на кровати и взволнованно спросила:
– Что случилось? Кто там?
Дэнни почесал подмышку и стал одеваться.
– Леон решил поискать Мэтью возле реки. Ему требуется помощь. Ты не знаешь, где мои брюки? Не могу их найти. – Сонно моргая покрасневшими глазами, он обвел взглядом спальню.
– Посмотри в ванной, – ответила Керри, с трудом веря, что этот банальный разговор происходит наяву. Как же он не замечает, что с ней творится? Почему не видит, как она изменилась? Ее охватил стыд. Неужели только вчера Зак Хемингуэй сжимал ее в объятиях и говорил, что она самая красивая женщина на свете?
Дэнни направился в ванную. К немалому удивлению Керри, ощущение вины перед мужем сменилось безмерной радостью. Она почувствовала необыкновенную бодрость и желание жить. У нее словно пелена упала с глаз, она ощущала какую-то чудесную силу. И все лишь потому, что она влюбилась в Зака Хемингуэя, бесповоротно и безудержно. Керри стало страшно.
– Дорогая, приготовь мне сандвич и чай, пожалуйста, – вернул ее к действительности голос Дэнни.
Она вздрогнула и обернулась: он входил в комнату, на ходу застегивая ширинку брюк, которые обнаружил в ванной. Не замечая ее странного взгляда, небритый и неумытый супруг продолжал ворчать:
– Не представляю, как это докеры каждый день встают затемно! Я люблю поспать, ты знаешь.
Керри подумала, что вчерашнее ей, наверное, приснилось. Вот она, ее настоящая жизнь, ее законный муж, с которым она прожила многие годы и которого когда-то любила. Он, конечно, не красавец, но она к нему привыкла. А то, что произошло накануне вечером, слишком невероятно, чтобы стать реальностью. И нельзя допустить, чтобы это повторилось. Потому что если это вновь произойдет…
– Ты спишь, Керри? Я же просил приготовить мне чаю! Пошевеливайся! Чего ты ждешь? Рождества? – снова ворвался в ее грезы голос Дэнни.
– Но мне хочется пойти вместе с тобой! – воскликнула Кристина, спуская длинные ноги с двуспальной супружеской кровати с латунными шариками в изголовье. – Мне ведь больше нечем заняться!
– Право же, дорогая, ты словно жалуешься на безделье, – пробурчал Джек, натягивая джинсы вместо сшитых на заказ брюк. Наверняка им предстоит побывать не в самых чистых местах – в доках и на причалах. – Да моя мама и бабушка расстались бы с коренными зубами за возможность бездельничать с утра до вечера!
Кристина молча подняла руки, стягивая через голову обшитую кружевами ночную сорочку. Назревал очередной скандал, что в последнее время случалось все чаще и чаще. Она не видела смысла напоминать мужу, что она ему не мама и не бабушка, ей хочется создать нормальную семью. В конце концов, после того как она потеряла стольких родственников во время войны, она имеет на это право! Раз уж Господь не дал им своих детей, можно усыновить ребенка из приюта.
Кристина надела шелковые трусики и, протянув руку за бюстгальтером, не удержалась от признания:
– Джек, я хочу сходить в агентство! Я понимаю, дорогой, что тебе не по душе моя затея, но годы идут, а своих детей у нас нет! Мне уже тридцать пять, в этом возрасте у моей бабушки было шестеро…
Она так разволновалась, что перешла на идиш, звучащий для Джека, как немецкий. Он вздрогнул и взглянул на нее с беспокойством и удивлением. Как можно даже думать на языке народа, погубившего стольких евреев? Это не укладывалось у Джека в голове, впрочем, как и многое другое в поведении супруги. Взять хотя бы ее затею с усыновлением ребенка из сиротского приюта. Разве он против детей? Но ему хочется иметь собственного ребенка! Его натура всегда противилась любому эрзацу, он был из породы людей, которые хотят иметь все только самое лучшее, натуральное! И менять свои устоявшиеся привычки и вкусы в таком важном вопросе, как дети, он не собирался.
– Нет, милая, – произнес он, изо всех сил стараясь казаться спокойным и вежливым. – Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Где гарантия, что нам не достанется ребенок с дурной наследственностью? Откуда нам знать, что он не страдает эпилепсией или астмой? А вдруг кто-то из его родственников был сумасшедшим?
– Все рискуют, заводя детей! – парировала Кристина, тряхнув головой и рассыпав по плечам шелковистые темные волосы. Она оставалась полуобнаженной, и ее бледная бархатистая кожа оливкового оттенка, узкая талия и полные тугие груди с сосками-виноградинами, как обычно, возбуждали Джека.
Как же он сможет ей возражать, если способен думать, глядя на нее, лишь о любовных утехах? Отшвырнув тенниску, которую намеревался надеть, Джек страстно прохрипел:
– Кристина… – Время для соития еще оставалось.
Она угадала по выражению его глаз, к чему он клонит, и, схватив лифчик, стала надевать его трясущимися от злости руками. Ей сейчас было не до глупостей. Слова мужа привели ее в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, она прошипела:
– Ты даже не понимаешь, что говоришь так же, как фашисты! Они тоже не могли смириться с возможностью рождения ущербных детей и стремились истребить всех неполноценных…
– Боже правый! Что за чушь ты несешь! Как ты смеешь сравнивать меня с нацистами! Это возмутительно! – воскликнул потрясенный Джек.
– В самом деле? – Сверкнув аметистовыми глазами, Кристина сорвала с вешалки в гардеробе блузку. – Лично я не вижу никакой разницы!
Такой отвратительный оборот их размолвки еще не принимали. Джек чувствовал, что нужно остановиться, пока не поздно. Но как? Не мог он заставить себя извиниться перед ней. Да и за что ему, собственно говоря, извиняться? Чем он ее оскорбил? Уж если на то пошло, просить прощения следовало не ему, а ей!
В этот момент с площади раздался голос Леона.
– Мы уже идем, Джек! – крикнул он. – Встретимся возле причала на Суррейском канале!
Джек подбежал к окну и, высунувшись из него, крикнул в ответ:
– Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – Он закрыл окно и, обернувшись к жене, сказал: – Продолжим этот разговор в другой раз. Сейчас нужно разыскивать Мэтью. А ты могла бы составить компанию Кейт. Ей требуется моральная поддержка, она подавлена горем.
Иного выхода из создавшегося положения он не нашел. Теперь он мог по крайней мере быть уверен, что застанет Кристину в нормальном расположении духа, когда вернется вечером домой. Натянув тенниску, он сбежал по лестнице, размышляя о том, что отложил все важные дела, намеченные на сегодня, из-за поисков чужого ребенка. А ведь ему нужно было встретиться с Джеком Соломонсом и договориться с ним о партнере для Зака Хемингуэя. Потом он собирался обсудить с одним подпольным дельцом условия проведения собачьего боя. Но отказаться помочь своей старой подруге Кейт Эммерсон он не мог и счел нужным отправиться на поиски пропавшего Мэтью.
Хлопнув входной дверью, Джек побежал догонять Леона и других соседей. Из головы все не выходили слова Кристины. Как посмела она сравнить его, своего мужа, с фашистом! Может быть, ему это послышалось? Теперь, когда похоть улеглась, Джека охватила злость. Разве для того он сражался с нацистами в Италии и Греции, чтобы его так оскорбляла родная жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28