Пусть лучше будет так, как есть. Она уже научилась жить с этой ношей, однако ее болезнь явно прогрессирует. Она не имеет права перекладывать свою боль на плечи Рамона.
Открыв глаза, Нэнси нежно улыбнулась ему:
— Я немного устала, вот и все. Кровотечение из носа еще не конец света.
Она заметила, как смягчились жесткие складки на его скулах. Беспокойство в глазах спало.
— Мне очень хочется вернуться в танцевальный зал. Вызови, пожалуйста, Марию, чтобы я могла принять ванну и переодеться.
Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их, затем обнял ее с безграничной нежностью и прижал к себе.
— Я люблю вас, леди, — сказал он, прижимаясь теплыми губами к ее щеке.
Она повернула голову так, что их губы встретились.
— Я тоже очень люблю тебя, дорогой. Больше, чем ты можешь себе представить. — И, ощутив блаженство его поцелуя, она забыла обо всем на свете: о своей болезни, о Джеке, о Марии и даже о том, что ей надо принять ванну и переодеться.
Наконец Рамон неохотно сказал:
— Если мы хотим снова появиться на этом вечере, следует поторопиться. С другой стороны, если ты передумала…
Нэнси, смеясь, оттолкнула его, когда он склонил голову к ее груди и поцеловал ее.
— Нет, не передумала. Я присоединюсь к тебе в танцевальном зале минут через двадцать.
С глубоким вздохом Рамон отпустил ее и сказал угрожающе:
— Если ты не придешь точно через двадцать минут, я вернусь и запру здесь нас обоих до самого утра.
Нэнси засмеялась и подняла телефонную трубку, чтобы поговорить с Марией.
* * *
— Ты опоздала, — сказал он сурово, встретив ее на полпути в коридоре. — На пять минут и тридцать секунд.
Глаза Нэнси весело блестели, на щеках появился прежний румянец.
— Дорогой, ты выглядишь как ангел мщения, — сказала она и прильнула к нему всем телом, которое так тесно слилось с контурами его фигуры, словно они были созданы друг для друга.
Когда их губы наконец разомкнулись, Рамон сказал:
— Я только что навестил Зию. Она чувствует себя гораздо лучше. У нее есть новости. Сюда едет твой отец.
— Из-за Джека? — Ее веселое настроение сменилось ужасом.
— Нет. Кажется, он заказывал номер еще до прибытия сюда Джека.
Нэнси с облегчением вздохнула. Отец хотел поехать с ней на Мадейру, но подавил это желание. По-видимому, сейчас он уступил ему. Она нахмурилась. Когда он поддался искушению сопровождать ее, причиной явно было желание снова увидеть Зию. Он даже не подозревал, что здесь находится Рамон. Ведь она тогда решительно заявила, что Мадейра — последнее место на земле, где можно встретить Рамона. Нэнси улыбнулась и снова прижалась к нему.
— Полное собрание родственников, — сказала она сухо.
— Интересное сборище, — согласился Рамон. Они засмеялись, входя в заполненный гостями танцевальный зал, в то время как оркестр заиграл «Я схожу по тебе с ума».
— Рамон, дорогой! — Довольно миловидная матрона в голубовато-сером шелковом платье и с эгреткой из белых перьев в волосах остановила их. — Я слышала, что ты здесь, но отказывалась верить в это.
— Позволь представить тебе леди Пенелопу Лавеси, — сказал Рамон. — Пенелопа, Нэнси Ли О'Шогнесси.
Леди Лавеси протянула Нэнси руку. Ее лицо было знакомо Нэнси, но имя ни о чем не говорило. В знак наказания она похлопала Рамона по щеке закрытым веером.
— Ты нехороший мальчик. Помню, кто-то категорически заявлял, что не вернется сюда, пока не найдет девушку, на которой женится!
— Да, я так говорил и сдержал слово.
Леди Пенелопа была поражена.
— Я встретил ее, и сейчас она рядом со мной.
Леди Пенелопа сразу бросила взгляд на средний палец руки Нэнси. На нем блестело обручальное кольцо.
— Извините, — сказал Рамон и оставил леди Пенелопу, подойдя к индианке и Санни Закару. Нэнси почувствовала, как ее грудь сжалась, словно она была опоясана стальным обручем.
— Рамон…
— Великолепная музыка, — сказала индианка на прекрасном английском без всякого акцента.
— Рамон…
— Он ставит фильм «Екатерина Великая» с участием Гарбо…
— Рамон…
Наконец он услышал и с улыбкой повернулся к ней:
— Да, милая.
— Рамон, я никогда не говорила, что выйду замуж за тебя. Я не могу…
Наступила страшная тишина. Улыбка исчезла с его лица.
— Почему? — спросил он каким-то незнакомым голосом.
— Из-за Джека. Это погубит его карьеру.
Присутствующие начали на них поглядывать. Он с такой силой схватил ее за запястье, что она вскрикнула от боли.
— Кто из нас питает иллюзии? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Я или Камерон? — И, к изумлению гостей, он быстрой походкой направился прочь из зала, волоча за собой Нэнси, которая в своем узком атласном платье безуспешно пыталась приспособиться к его шагу.
Глава 15
— Рамон, пожалуйста…
Пианист сбился, исполняя «Голубую луну». Пальмы в горшках угрожающе качнулись, когда Рамон промчался мимо, а разодетая публика, увешанная драгоценностями и регалиями, поспешно расступилась перед ним.
— Рамон…
Раззолоченные двери танцевального зала закрылись за ними.
— Ну и ну! — послышался голос великой княгини, громко выражающей неодобрение. Затем пианист, опомнившись, кивнул испуганному ударнику, и оркестр, заглушая возбужденные голоса, заиграл танго.
Нэнси казалось, что Рамон вот-вот сломает ей руку.
— Рамон…
Он резко повернул ее к себе лицом, свирепо сдвинув брови. Его красивое лицо исказилось от злобы.
— Когда я предлагал тебе уехать вместе со мной, я имел в виду не легкое развлечение. Порезвиться месяц на солнышке, а затем вернуться, чтобы сменить партнера в постели. Я полагал, что высказался достаточно ясно по этому поводу. Мне давно уже претят такие игры.
— Да, но…
— Разумеется, я говорил только о себе. Мне и в голову не приходило, что ты можешь думать по-другому, что, однажды перешагнув через барьер напыщенности, лицемерия и скуки супружеской жизни, ты по-иному взглянула на будущее, в котором нашлось место не только мне, но и Васильеву, Голдингу и любому, кто в штанах, главное, чтобы он был поворотлив в постели.
Горячие гневные слезы жгли ее веки. Нэнси яростно моргала глазами.
— Ты несправедлив ко мне, Рамон. Свое будущее я представляю только с тобой.
— Тогда почему же ты не хочешь расстаться с Камероном? — повторил он сквозь стиснутые зубы.
— О, дорогой, это необходимо. Пожалуйста, поверь мне. Мы и так можем быть вместе, быть счастливыми…
— Мне нужна жена, — прошипел он. В глазах его мелькали искры, способные поджечь даже сырую древесину. — Не любовница! Их у меня было Бог знает сколько. Поставив их в затылок друг другу, можно опоясать земной шар!
На глазах Нэнси блестели слезы. Она засмеялась, вот-вот готовая разразиться истерикой.
— Что, черт побери, здесь смешного? — Его лицо было испуганным, но он продолжал безжалостно сжимать ее руку.
Нэнси и смеялась, и плакала.
— Ничего, совсем ничего. Я люблю тебя всей душой и телом. Я отдала бы все на свете, чтобы стать твоей женой. Мне не жалко всей своей жизни, чтобы хоть несколько лет побыть миссис Санфорд, родить тебе детей, любить тебя, жить с тобой. — Она уже говорила почти бессвязно. — Но ты не можешь заключать сделку в обмен на свою жизнь. Это невыгодно для тебя! И я не смогу родить тебе детей, потому что бесплодна!
— Ради Бога! — При виде страдания в ее глазах ярость Рамона утихла. — Меня не волнуют дети, Нэнси. Я хочу тебя. Тебя, с твоими кошачьими глазами и ласковой улыбкой, с твоими непредсказуемыми сменами настроения. То ты недоступна, как некое божество в прозрачном шифоне, то становишься похожей на экранную секс-звезду в облегающем шелке, и мужчины пылают страстью при взгляде на тебя. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты заставляла меня смеяться и плакать, чтобы ты без слов понимала мои чувства. Хочу любить тебя и злиться на тебя. Хочу видеть тебя каждый день, каждую минуту. Неужели ты не понимаешь этого? Я хочу быть связанным с тобой безоговорочными обязательствами. Хочу того, что всегда презирал. Я хочу жениться, Нэнси. Жениться на тебе! Хочу надеть на твой палец кольцо и увидеть рядом с моим именем твою подпись. На меньшее я не согласен. Даже если изменится Конституция Соединенных Штатов Америки и закон, установленный папой римским!
— О Рамон! — Она отчаянно вырвала у него свою руку и обняла его за шею. — Я тоже хочу быть с тобой. Ты нужен мне. Я так люблю тебя! — Лицо ее было мокрым от слез, когда он страстно прильнул к ее губам.
Чуть позже он хрипло произнес:
— Значит, ты разведешься с Камероном?
Нэнси кивнула, ненавидя себя за двуличие, хотя знала, что это единственный путь оградить Рамона от невыносимой боли.
— Да. Но на это потребуется время: от шести месяцев до года. Точно не скажу, пока не посоветуюсь со своим адвокатом.
— Полгода я могу подождать, — сказал Рамон, и жесткая линия его губ смягчилась. — Из-за этого не стоит волноваться.
— О Рамон! — Голос Нэнси дрогнул, и она прижалась к нему с нежностью покинутого ребенка.
— Кажется, пора экранному секс-символу проявить себя в реальной жизни. Как, черт побери, все это снять с тебя? Твое платье сидит на тебе как вторая кожа.
Огромным усилием воли Нэнси овладела своим голосом.
— Я покажу, как это делается, — сказала она, — но не в комнате для бриджа.
— О Господи! — Рамон впервые огляделся. — Как мы здесь оказались? — И с неожиданной улыбкой подхватил Нэнси на руки как пушинку и понес в ее комнату.
На этот раз не было необходимости выпроваживать Марию, которая всегда была наготове, чтобы помочь ей раздеться и приготовиться ко сну. Мария знала, что балы в отеле продолжались до трех или четырех часов утра. Нэнси не раз говорила ей, что в такой час нет необходимости в ее услугах, но Мария упрямо отказывалась позволять своей хозяйке самой раздеваться и вешать платье. Нэнси давно уже перестала с ней бороться. Если она возвращалась в комнату не одна, Мария дипломатично исчезала. Но сегодня и этого не потребовалось. Еще не было и полуночи, когда Мария решила освободиться от навязанных самой себе обязанностей, по крайней мере на ближайшие три часа.
Она гуляла с Луисом, но не среди душистых субтропических садов, как другие, более привилегированные любовники, а рука в руке по узкой, пыльной дорожке, ведущей в Камара де Лобос. Держаться за руки — наибольшая близость, которую позволяла Мария. Луис, не привыкший к такому целомудрию, чувствовал, однако, что с каждым днем его все больше тянет к маленькой пуэрториканке.
— Может быть, поплаваем? — предложил он заискивающе. Если она согласится, то будет вынуждена снять свое скромное закрытое платье, под которым так соблазнительно выступала ее грудь. Мария поняла, что он задумал, и засмеялась.
— Нет, плавать не будем. Здесь скалы, а я не горная коза.
— Ты просто несносна, — сказал Луис откровенно, может быть, впервые за несколько лет.
Мария снова засмеялась, довольная возможностью подразнить и помучить его.
— Если я такая несносная, зачем ты проводишь со мной столько времени?
Мужское тщеславие Луиса было задето.
— Просто мне больше нечего делать. Сегодня чудесная ночь, и мне захотелось погулять.
— И это заставило тебя оторваться от своих обычных занятий? — насмешливо сказала Мария.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— О! — Голос Марии стал нарочито беззаботным, тогда как их сплетенные руки покачивались в ритм шагам. — Графиня Змитская, виконтесса Лоземир, эта смехотворная миссис Пеквин-Пик и, я думаю, хотя не уверена, ненасытная мисс Манчини тоже.
Луис резко вырвал свою руку.
— Ты что, шпионишь за мной?
— Нет! — негодующе возразила Мария. — Я не стану тратить на это время.
Луис явно встревожился. Если мадам Санфорд или мистер Санфорд узнают, что он предлагал свои мелкие услуги за весьма значительное вознаграждение, скорее всего он потеряет работу. Если об этом догадалась Мария, то и другие слуги могли узнать. Может быть, они уже обсуждали это. Может быть, его спокойная жизнь уже в опасности.
— Моя должность в «Санфорде» — тренер по плаванию, — холодно сказал он. — Это предполагает не только занятия в бассейне, но также обсуждение с учениками техники плавания в другое время.
Мария едва сдерживала смех.
— Кажется, твоя… техника… очень интересует леди? Но я думаю, что некоторые из них слишком стары, чтобы овладевать новыми приемами.
— Мой Бог! Ну что ты все об этом? Вот, значит, почему ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки и не позволяешь поцеловать даже на прощание? Ты просто ревнуешь, когда я провожу время с этими пожилыми леди? Ревнуешь к моей работе?
— Не все твои ученицы старые, — сказала Мария, когда они остановились на вершине утеса. Луис раздраженно шаркал по гальке носком теннисной туфли. — Английская виконтесса очень красивая и мисс Манчини…
Мисс Манчини была страшной жадиной и даже не предложила ему стакан вина, только небольшой подарок.
— Мисс Манчини — подружка грека, и к тому же она прервала свои занятия.
— Рада слышать это, — любезно ответила Мария. — Она также подружка египтянина, англичанина, который пишет книги, и президента американской компании «Четвинд Корк». Это не позволяет ей уделять много времени плаванию, — тактично добавила Мария.
Луис снова выругался. В лунном свете кошачье личико Марии с огромными глазами выглядело намного привлекательнее, чем бледное, холеное благодаря косметике лицо виконтессы Лоземир. Что касается чешской графини, то Луиса всего передернуло. Однажды во время тренировки один молодой англичанин беседовал со своим другом у края бассейна, и Луис услышал от него выражение «гробы повапленные» . Желая расширить свое образование и познание в английском, он постарался запомнить его и взять на вооружение. Когда Луис думал о графине и ее восковом теле, это выражение невольно приходило ему на ум.
Визиты к графине в спальню с красной бархатной мебелью и парчовыми занавесями он терпел только из-за ее щедрых подарков. Золотой браслет он продаст, как только поедет в Опорто. Он получил и несколько бутылок лучшего английского виски. А за услугу, от которой содрогнулся даже ко всему привыкший Луис, он получил кроваво-красный камешек, который мог быть только рубином.
С ловкостью, которая раньше никогда не подводила его, Луис притянул Марию в свои объятия и нагнулся к ней. Мария ловко, как угорь, увернулась и побежала прочь по темной тропинке.
— Порядочные девушки не хотят иметь дело с любовниками пожилых и замужних леди, — насмешливо бросила она через плечо, и Луис, сжав зубы, бросился за ней вдогонку.
— А если я перестану ходить к ним? — сказал он, поймав ее за руку.
Мария уперлась своими тонкими пальчиками в грудь Луису, отталкивая его.
— Неужели? — сказала она, глядя на него испытующим взглядом. — Ради меня? Ради служанки Марии Салданы?
— Да, — поспешно подтвердил Луис, — я сделаю это, Мария. — На этот раз, когда он поцеловал ее, она не сопротивлялась.
Ее поцелуй был свеж как весенний день. В первое мгновение Луис подумал, что ему надо быть как можно сдержаннее и ласковее. Затем, когда мягкие губы Марии раскрылись под его губами, он вспомнил, что ему уже двадцать пять и в этом возрасте мужчине пора иметь сыновей. По португальским меркам, давно надо было обзавестись семьей. С другой девушкой все было бы проще. Она оставалась бы в родительском доме в Опорто, а он два или три, ну, может быть, четыре раза в год навещал бы ее. Мария же не могла удовлетвориться жизнью в Опорто под строгим присмотром его матери, в то время как он продолжал бы свою карьеру и интрижки в «Санфорде». Может быть, приобрести дом в Фанчэле? У него была такая возможность. Луис бережливо откладывал сыпавшиеся на него подарки. Все их можно превратить в деньги. Только браслет и рубин стоили столько, сколько он заработал за двадцать лет.
— Мария! — прошептал он, но она уже отстранилась от него.
— Мне надо идти. Я могу понадобиться миссис Камерон.
— Мария! — Но она уже убегала с легкостью крестьянки по темной тропинке.
— Мой Бог! — шепотом повторил Луис. Ни одна из девушек не убегала после поцелуя Луиса Чавеза, будто это было простым рукопожатием. Обычно они дрожа замирали с надеждой и желанием.
Луис чертыхнулся. Если он женится на такой привередливой девушке, как Мария, больше не будет ни графинь, ни драгоценных подарков. Зато будут сыновья, что его в большей степени устраивало. Придется прекратить шуры-муры со светловолосой титулованной англичанкой. От этого еще труднее отказаться. Он снова выругался. Однако виконтессы не принесут ему сыновей. А сыновья Марии будут смуглыми и крепкими. Но если родятся девочки, они вырастут такими же, как их мать, и его ждет не очень-то обеспеченная жизнь. Луис, приуныв, добрался до отеля и не сдержал своего обещания посетить миссис Пеквин-Пик с половины второго до двух. Миссис Пеквин-Пик может отойти ко сну в одиночестве. Для пятидесятилетней женщины она слишком шустра, но уж очень потасканна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Открыв глаза, Нэнси нежно улыбнулась ему:
— Я немного устала, вот и все. Кровотечение из носа еще не конец света.
Она заметила, как смягчились жесткие складки на его скулах. Беспокойство в глазах спало.
— Мне очень хочется вернуться в танцевальный зал. Вызови, пожалуйста, Марию, чтобы я могла принять ванну и переодеться.
Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их, затем обнял ее с безграничной нежностью и прижал к себе.
— Я люблю вас, леди, — сказал он, прижимаясь теплыми губами к ее щеке.
Она повернула голову так, что их губы встретились.
— Я тоже очень люблю тебя, дорогой. Больше, чем ты можешь себе представить. — И, ощутив блаженство его поцелуя, она забыла обо всем на свете: о своей болезни, о Джеке, о Марии и даже о том, что ей надо принять ванну и переодеться.
Наконец Рамон неохотно сказал:
— Если мы хотим снова появиться на этом вечере, следует поторопиться. С другой стороны, если ты передумала…
Нэнси, смеясь, оттолкнула его, когда он склонил голову к ее груди и поцеловал ее.
— Нет, не передумала. Я присоединюсь к тебе в танцевальном зале минут через двадцать.
С глубоким вздохом Рамон отпустил ее и сказал угрожающе:
— Если ты не придешь точно через двадцать минут, я вернусь и запру здесь нас обоих до самого утра.
Нэнси засмеялась и подняла телефонную трубку, чтобы поговорить с Марией.
* * *
— Ты опоздала, — сказал он сурово, встретив ее на полпути в коридоре. — На пять минут и тридцать секунд.
Глаза Нэнси весело блестели, на щеках появился прежний румянец.
— Дорогой, ты выглядишь как ангел мщения, — сказала она и прильнула к нему всем телом, которое так тесно слилось с контурами его фигуры, словно они были созданы друг для друга.
Когда их губы наконец разомкнулись, Рамон сказал:
— Я только что навестил Зию. Она чувствует себя гораздо лучше. У нее есть новости. Сюда едет твой отец.
— Из-за Джека? — Ее веселое настроение сменилось ужасом.
— Нет. Кажется, он заказывал номер еще до прибытия сюда Джека.
Нэнси с облегчением вздохнула. Отец хотел поехать с ней на Мадейру, но подавил это желание. По-видимому, сейчас он уступил ему. Она нахмурилась. Когда он поддался искушению сопровождать ее, причиной явно было желание снова увидеть Зию. Он даже не подозревал, что здесь находится Рамон. Ведь она тогда решительно заявила, что Мадейра — последнее место на земле, где можно встретить Рамона. Нэнси улыбнулась и снова прижалась к нему.
— Полное собрание родственников, — сказала она сухо.
— Интересное сборище, — согласился Рамон. Они засмеялись, входя в заполненный гостями танцевальный зал, в то время как оркестр заиграл «Я схожу по тебе с ума».
— Рамон, дорогой! — Довольно миловидная матрона в голубовато-сером шелковом платье и с эгреткой из белых перьев в волосах остановила их. — Я слышала, что ты здесь, но отказывалась верить в это.
— Позволь представить тебе леди Пенелопу Лавеси, — сказал Рамон. — Пенелопа, Нэнси Ли О'Шогнесси.
Леди Лавеси протянула Нэнси руку. Ее лицо было знакомо Нэнси, но имя ни о чем не говорило. В знак наказания она похлопала Рамона по щеке закрытым веером.
— Ты нехороший мальчик. Помню, кто-то категорически заявлял, что не вернется сюда, пока не найдет девушку, на которой женится!
— Да, я так говорил и сдержал слово.
Леди Пенелопа была поражена.
— Я встретил ее, и сейчас она рядом со мной.
Леди Пенелопа сразу бросила взгляд на средний палец руки Нэнси. На нем блестело обручальное кольцо.
— Извините, — сказал Рамон и оставил леди Пенелопу, подойдя к индианке и Санни Закару. Нэнси почувствовала, как ее грудь сжалась, словно она была опоясана стальным обручем.
— Рамон…
— Великолепная музыка, — сказала индианка на прекрасном английском без всякого акцента.
— Рамон…
— Он ставит фильм «Екатерина Великая» с участием Гарбо…
— Рамон…
Наконец он услышал и с улыбкой повернулся к ней:
— Да, милая.
— Рамон, я никогда не говорила, что выйду замуж за тебя. Я не могу…
Наступила страшная тишина. Улыбка исчезла с его лица.
— Почему? — спросил он каким-то незнакомым голосом.
— Из-за Джека. Это погубит его карьеру.
Присутствующие начали на них поглядывать. Он с такой силой схватил ее за запястье, что она вскрикнула от боли.
— Кто из нас питает иллюзии? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Я или Камерон? — И, к изумлению гостей, он быстрой походкой направился прочь из зала, волоча за собой Нэнси, которая в своем узком атласном платье безуспешно пыталась приспособиться к его шагу.
Глава 15
— Рамон, пожалуйста…
Пианист сбился, исполняя «Голубую луну». Пальмы в горшках угрожающе качнулись, когда Рамон промчался мимо, а разодетая публика, увешанная драгоценностями и регалиями, поспешно расступилась перед ним.
— Рамон…
Раззолоченные двери танцевального зала закрылись за ними.
— Ну и ну! — послышался голос великой княгини, громко выражающей неодобрение. Затем пианист, опомнившись, кивнул испуганному ударнику, и оркестр, заглушая возбужденные голоса, заиграл танго.
Нэнси казалось, что Рамон вот-вот сломает ей руку.
— Рамон…
Он резко повернул ее к себе лицом, свирепо сдвинув брови. Его красивое лицо исказилось от злобы.
— Когда я предлагал тебе уехать вместе со мной, я имел в виду не легкое развлечение. Порезвиться месяц на солнышке, а затем вернуться, чтобы сменить партнера в постели. Я полагал, что высказался достаточно ясно по этому поводу. Мне давно уже претят такие игры.
— Да, но…
— Разумеется, я говорил только о себе. Мне и в голову не приходило, что ты можешь думать по-другому, что, однажды перешагнув через барьер напыщенности, лицемерия и скуки супружеской жизни, ты по-иному взглянула на будущее, в котором нашлось место не только мне, но и Васильеву, Голдингу и любому, кто в штанах, главное, чтобы он был поворотлив в постели.
Горячие гневные слезы жгли ее веки. Нэнси яростно моргала глазами.
— Ты несправедлив ко мне, Рамон. Свое будущее я представляю только с тобой.
— Тогда почему же ты не хочешь расстаться с Камероном? — повторил он сквозь стиснутые зубы.
— О, дорогой, это необходимо. Пожалуйста, поверь мне. Мы и так можем быть вместе, быть счастливыми…
— Мне нужна жена, — прошипел он. В глазах его мелькали искры, способные поджечь даже сырую древесину. — Не любовница! Их у меня было Бог знает сколько. Поставив их в затылок друг другу, можно опоясать земной шар!
На глазах Нэнси блестели слезы. Она засмеялась, вот-вот готовая разразиться истерикой.
— Что, черт побери, здесь смешного? — Его лицо было испуганным, но он продолжал безжалостно сжимать ее руку.
Нэнси и смеялась, и плакала.
— Ничего, совсем ничего. Я люблю тебя всей душой и телом. Я отдала бы все на свете, чтобы стать твоей женой. Мне не жалко всей своей жизни, чтобы хоть несколько лет побыть миссис Санфорд, родить тебе детей, любить тебя, жить с тобой. — Она уже говорила почти бессвязно. — Но ты не можешь заключать сделку в обмен на свою жизнь. Это невыгодно для тебя! И я не смогу родить тебе детей, потому что бесплодна!
— Ради Бога! — При виде страдания в ее глазах ярость Рамона утихла. — Меня не волнуют дети, Нэнси. Я хочу тебя. Тебя, с твоими кошачьими глазами и ласковой улыбкой, с твоими непредсказуемыми сменами настроения. То ты недоступна, как некое божество в прозрачном шифоне, то становишься похожей на экранную секс-звезду в облегающем шелке, и мужчины пылают страстью при взгляде на тебя. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты заставляла меня смеяться и плакать, чтобы ты без слов понимала мои чувства. Хочу любить тебя и злиться на тебя. Хочу видеть тебя каждый день, каждую минуту. Неужели ты не понимаешь этого? Я хочу быть связанным с тобой безоговорочными обязательствами. Хочу того, что всегда презирал. Я хочу жениться, Нэнси. Жениться на тебе! Хочу надеть на твой палец кольцо и увидеть рядом с моим именем твою подпись. На меньшее я не согласен. Даже если изменится Конституция Соединенных Штатов Америки и закон, установленный папой римским!
— О Рамон! — Она отчаянно вырвала у него свою руку и обняла его за шею. — Я тоже хочу быть с тобой. Ты нужен мне. Я так люблю тебя! — Лицо ее было мокрым от слез, когда он страстно прильнул к ее губам.
Чуть позже он хрипло произнес:
— Значит, ты разведешься с Камероном?
Нэнси кивнула, ненавидя себя за двуличие, хотя знала, что это единственный путь оградить Рамона от невыносимой боли.
— Да. Но на это потребуется время: от шести месяцев до года. Точно не скажу, пока не посоветуюсь со своим адвокатом.
— Полгода я могу подождать, — сказал Рамон, и жесткая линия его губ смягчилась. — Из-за этого не стоит волноваться.
— О Рамон! — Голос Нэнси дрогнул, и она прижалась к нему с нежностью покинутого ребенка.
— Кажется, пора экранному секс-символу проявить себя в реальной жизни. Как, черт побери, все это снять с тебя? Твое платье сидит на тебе как вторая кожа.
Огромным усилием воли Нэнси овладела своим голосом.
— Я покажу, как это делается, — сказала она, — но не в комнате для бриджа.
— О Господи! — Рамон впервые огляделся. — Как мы здесь оказались? — И с неожиданной улыбкой подхватил Нэнси на руки как пушинку и понес в ее комнату.
На этот раз не было необходимости выпроваживать Марию, которая всегда была наготове, чтобы помочь ей раздеться и приготовиться ко сну. Мария знала, что балы в отеле продолжались до трех или четырех часов утра. Нэнси не раз говорила ей, что в такой час нет необходимости в ее услугах, но Мария упрямо отказывалась позволять своей хозяйке самой раздеваться и вешать платье. Нэнси давно уже перестала с ней бороться. Если она возвращалась в комнату не одна, Мария дипломатично исчезала. Но сегодня и этого не потребовалось. Еще не было и полуночи, когда Мария решила освободиться от навязанных самой себе обязанностей, по крайней мере на ближайшие три часа.
Она гуляла с Луисом, но не среди душистых субтропических садов, как другие, более привилегированные любовники, а рука в руке по узкой, пыльной дорожке, ведущей в Камара де Лобос. Держаться за руки — наибольшая близость, которую позволяла Мария. Луис, не привыкший к такому целомудрию, чувствовал, однако, что с каждым днем его все больше тянет к маленькой пуэрториканке.
— Может быть, поплаваем? — предложил он заискивающе. Если она согласится, то будет вынуждена снять свое скромное закрытое платье, под которым так соблазнительно выступала ее грудь. Мария поняла, что он задумал, и засмеялась.
— Нет, плавать не будем. Здесь скалы, а я не горная коза.
— Ты просто несносна, — сказал Луис откровенно, может быть, впервые за несколько лет.
Мария снова засмеялась, довольная возможностью подразнить и помучить его.
— Если я такая несносная, зачем ты проводишь со мной столько времени?
Мужское тщеславие Луиса было задето.
— Просто мне больше нечего делать. Сегодня чудесная ночь, и мне захотелось погулять.
— И это заставило тебя оторваться от своих обычных занятий? — насмешливо сказала Мария.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— О! — Голос Марии стал нарочито беззаботным, тогда как их сплетенные руки покачивались в ритм шагам. — Графиня Змитская, виконтесса Лоземир, эта смехотворная миссис Пеквин-Пик и, я думаю, хотя не уверена, ненасытная мисс Манчини тоже.
Луис резко вырвал свою руку.
— Ты что, шпионишь за мной?
— Нет! — негодующе возразила Мария. — Я не стану тратить на это время.
Луис явно встревожился. Если мадам Санфорд или мистер Санфорд узнают, что он предлагал свои мелкие услуги за весьма значительное вознаграждение, скорее всего он потеряет работу. Если об этом догадалась Мария, то и другие слуги могли узнать. Может быть, они уже обсуждали это. Может быть, его спокойная жизнь уже в опасности.
— Моя должность в «Санфорде» — тренер по плаванию, — холодно сказал он. — Это предполагает не только занятия в бассейне, но также обсуждение с учениками техники плавания в другое время.
Мария едва сдерживала смех.
— Кажется, твоя… техника… очень интересует леди? Но я думаю, что некоторые из них слишком стары, чтобы овладевать новыми приемами.
— Мой Бог! Ну что ты все об этом? Вот, значит, почему ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки и не позволяешь поцеловать даже на прощание? Ты просто ревнуешь, когда я провожу время с этими пожилыми леди? Ревнуешь к моей работе?
— Не все твои ученицы старые, — сказала Мария, когда они остановились на вершине утеса. Луис раздраженно шаркал по гальке носком теннисной туфли. — Английская виконтесса очень красивая и мисс Манчини…
Мисс Манчини была страшной жадиной и даже не предложила ему стакан вина, только небольшой подарок.
— Мисс Манчини — подружка грека, и к тому же она прервала свои занятия.
— Рада слышать это, — любезно ответила Мария. — Она также подружка египтянина, англичанина, который пишет книги, и президента американской компании «Четвинд Корк». Это не позволяет ей уделять много времени плаванию, — тактично добавила Мария.
Луис снова выругался. В лунном свете кошачье личико Марии с огромными глазами выглядело намного привлекательнее, чем бледное, холеное благодаря косметике лицо виконтессы Лоземир. Что касается чешской графини, то Луиса всего передернуло. Однажды во время тренировки один молодой англичанин беседовал со своим другом у края бассейна, и Луис услышал от него выражение «гробы повапленные» . Желая расширить свое образование и познание в английском, он постарался запомнить его и взять на вооружение. Когда Луис думал о графине и ее восковом теле, это выражение невольно приходило ему на ум.
Визиты к графине в спальню с красной бархатной мебелью и парчовыми занавесями он терпел только из-за ее щедрых подарков. Золотой браслет он продаст, как только поедет в Опорто. Он получил и несколько бутылок лучшего английского виски. А за услугу, от которой содрогнулся даже ко всему привыкший Луис, он получил кроваво-красный камешек, который мог быть только рубином.
С ловкостью, которая раньше никогда не подводила его, Луис притянул Марию в свои объятия и нагнулся к ней. Мария ловко, как угорь, увернулась и побежала прочь по темной тропинке.
— Порядочные девушки не хотят иметь дело с любовниками пожилых и замужних леди, — насмешливо бросила она через плечо, и Луис, сжав зубы, бросился за ней вдогонку.
— А если я перестану ходить к ним? — сказал он, поймав ее за руку.
Мария уперлась своими тонкими пальчиками в грудь Луису, отталкивая его.
— Неужели? — сказала она, глядя на него испытующим взглядом. — Ради меня? Ради служанки Марии Салданы?
— Да, — поспешно подтвердил Луис, — я сделаю это, Мария. — На этот раз, когда он поцеловал ее, она не сопротивлялась.
Ее поцелуй был свеж как весенний день. В первое мгновение Луис подумал, что ему надо быть как можно сдержаннее и ласковее. Затем, когда мягкие губы Марии раскрылись под его губами, он вспомнил, что ему уже двадцать пять и в этом возрасте мужчине пора иметь сыновей. По португальским меркам, давно надо было обзавестись семьей. С другой девушкой все было бы проще. Она оставалась бы в родительском доме в Опорто, а он два или три, ну, может быть, четыре раза в год навещал бы ее. Мария же не могла удовлетвориться жизнью в Опорто под строгим присмотром его матери, в то время как он продолжал бы свою карьеру и интрижки в «Санфорде». Может быть, приобрести дом в Фанчэле? У него была такая возможность. Луис бережливо откладывал сыпавшиеся на него подарки. Все их можно превратить в деньги. Только браслет и рубин стоили столько, сколько он заработал за двадцать лет.
— Мария! — прошептал он, но она уже отстранилась от него.
— Мне надо идти. Я могу понадобиться миссис Камерон.
— Мария! — Но она уже убегала с легкостью крестьянки по темной тропинке.
— Мой Бог! — шепотом повторил Луис. Ни одна из девушек не убегала после поцелуя Луиса Чавеза, будто это было простым рукопожатием. Обычно они дрожа замирали с надеждой и желанием.
Луис чертыхнулся. Если он женится на такой привередливой девушке, как Мария, больше не будет ни графинь, ни драгоценных подарков. Зато будут сыновья, что его в большей степени устраивало. Придется прекратить шуры-муры со светловолосой титулованной англичанкой. От этого еще труднее отказаться. Он снова выругался. Однако виконтессы не принесут ему сыновей. А сыновья Марии будут смуглыми и крепкими. Но если родятся девочки, они вырастут такими же, как их мать, и его ждет не очень-то обеспеченная жизнь. Луис, приуныв, добрался до отеля и не сдержал своего обещания посетить миссис Пеквин-Пик с половины второго до двух. Миссис Пеквин-Пик может отойти ко сну в одиночестве. Для пятидесятилетней женщины она слишком шустра, но уж очень потасканна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48