Это, дорогая, не в духе янки. Завтра здесь соберется столько газетчиков, на весь мир тебя прославят. А когда Скотт выполнит свою миссию, тебя наверняка начнет обхаживать сам Барнум, чтобы ты согласилась выступать в его балагане, предложит тебе место примы. — Кейн презрительно расхохотался. — Шоу будет называться «Вдова с Дикого Запада». Могу себе представить. — Глотнув виски, он угрюмо произнес: — Не позволяй ему сделать из себя посмешище, Кристал.
Но девушка едва ли сознавала, что говорит Кейн. Услышав слово «газетчики», она оглохла от страха, сидела ни жива, ни мертва, обхватив заклейменной ладонью теплую кружку, чтобы никто не видел ее шрама.
— Но… но как репортеры смогут добраться сюда так быстро? — заикаясь, спросила она. — Нас ведь спасли всего несколько часов назад.
Маколей откинулся на спинку стула, с надменным видом скрестив на груди руки.
— Дорогая, это же янки. Теренс Скотт, этот чертов, саквояжник, предусмотрительно направил их сюда еще несколько дней назад, чтобы они растрезвонили о его благотворительности. Форт-Уошэки сейчас кишит газетчиками. Говорят, приехали репортеры аж из Чикаго. И даже из Нью-Йорка. — Он с отвращением фыркнул. — Цирк да и только.
У Кристал затряслись руки. Положив их на колени, она сцепила пальцы.
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Я… кажется, я слишком много выпила, — неуверенно промолвила Кристал. Чтобы устоять перед ударом судьбы, она, собрав остатки сил, как можно спокойнее выговорила: — Думаю, мне лучше вернуться к себе. Ты не возражаешь? Завтра, наверное, будет тяжелый день. Мне нужно как следует отдохнуть.
Девушка поднялась со скамьи. Комната вдруг поплыла перед глазами — то ли от выпитого виски, то ли от страха, а может, просто потому, что она вымоталась до изнеможения за последние дни. Истинной причины Кристал не знала. Чтобы не упасть, она судорожно ухватилась за край стола; в ладонь вонзились две занозы.
Маколей нежно обнял девушку за талию. Он провел пальцами по бледно-лиловым кругам под ее глазами, выдававшим накопившуюся усталость.
— Да, наверное, тебе лучше лечь спать, — согласился Кейн.
— Разве ты мало докучал ей, Кейн? — задержал их чей-то неприязненный голос.
Кристал выглянула из-за плеча Маколея. В дверях стоял Пит, с юношеской непримиримостью сверля Кейна сердитым взглядом.
Кейн молчал. Кристал знала, что простреленное плечо все еще мучает его. Во время схватки с Кайнсоном рана открылась, и он всю вторую половину дня провел у врача. И вот теперь Пит, виновник его незаслуженных страданий, опять бросает ему вызов, провоцируя вытащить револьвер.
— Вы не должны и близко подпускать его к себе, Мадам, — заявил Пит, в знак уважения, снимая перед Кристал шляпу. — Мне плевать, кто он на самом деле. В салуне он отвратительно обращался с вами. Мы все это видели.
— Он не мог поступить иначе, — возразила девушка. Голова у нее раскалывалась. Сейчас ей совсем не до Пита с его благородством. Она и так едва держится на ногах. Шутка ли, потерять пятьсот долларов, с помощью которых она могла бы восстановить свое доброе имя. К тому же нужно подумать, как избежать встречи с репортерами, которые заявятся в Кэмп-Браун утром.
— Неужели? — Пит презрительно вскинул подбородок, покрытый юношеским пушком.
— Не в моих привычках тягаться с детишками, сынок, — вмешался Кейн; от его ледяного тона у Кристал мороз по коже пробежал. — Но предупреждаю, не испытывай мое терпение.
— С большим удовольствием померяюсь с тобой силой, Кейн. Научу тебя обращаться с женщинами.
Девушка содрогнулась. Юношеская бравада до хорошего его не доведет.
— Прекрати, Пит. Даже не думай об этом. Он не причинил мне вреда. Честное слово. Он вел себя так, понимаешь, как того требовали обстоятельства. Он не' мог допустить, чтобы разбойники заподозрили его. Я простила его. И ты должен простить.
— Он был груб с вами. — Пит повернулся к Кристал. В его глазах читалось благоговение. Можно было! подумать, что этот мальчик, которому не было еще и шестнадцати, влюбился в нее.
Девушка коснулась руки юноши.
— Что было, прошло, Пит. Если Маколей и поступился в чем-то долгом джентльмена, значит, иначе было нельзя. Я не сержусь на него за это. И ты не сердись.
— Все равно он вас недостоин, мадам. — Пит смотрел на Кристал с надеждой во взоре. — Такой красивой женщине, как вы, нужен настоящий кавалер. И поскольку нам с папой деньги вернули, я… я могу смело предложить вам свои услуги.
Пылкая, искренняя речь юноши глубоко взволновала Кристал. Пит с рыцарским бесстрашием пытался защитить ее в плену, да и вообще за все годы ее скитаний по Западу она впервые встречала человека, который был к ней так добр и великодушен. В порыве благодарности девушка провела ладонью по гладкой щеке подростка, с горечью сознавая, что видит его в последний раз.
— Я так жаждала услышать когда-нибудь эти слова, Пит, — ласково прошептала Кристал. — Ты женишься и забудешь меня, но слова твои навсегда останутся в моем сердце.
Юноша не смел дотронуться до Кристал. Он стоял, словно прикованный к полу, со смятением во взоре, очевидно пытаясь подавить в себе рвущееся наружу неуместное признание в любви. И вдруг, не в силах больше сдерживать распирающие его чувства, выпалил:
— Миссис Смит, я должен сказать вам…
— В другой раз, малыш, — перебил Пита Маколей и, фамильярно обхватив Кристал за талию, повел ее из столовой. Девушка вздохнула с облегчением; она была благодарна Кейну за то, что он избавил ее от неприятной необходимости отвергнуть ухаживания Пита. И в то же время ей было грустно от того, что она навсегда рассталась с этим храбрым мальчиком.
— Незачем было грубить ему, — укоризненно заметила девушка, когда они с Кейном пересекли плац.
— Этот глупый мальчишка прострелил мне плечо. С какой стати я должен с ним любезничать?
— Он считал тебя бандитом.
— Он слишком много о себе воображает. Надо же, набивается в кавалеры к взрослой даме.
— Он не намного младше меня.
Кейн ухмыльнулся.
— Чего это ты вдруг защищаешь его, Кристал? Неужели тебе нравится совращать малолетних? — Он внезапно расхохотался. Не будь она так озабочена своими невзгодами, Кристал, конечно же, по достоинству оценила бы шутку Кейна и от души посмеялась бы вместе с ним.
Они подошли к ее комнате. Кейн остановился и взглянул на девушку.
— Ну, я пойду. Мне… мне правда нужно выспаться. — Кристал вдруг почувствовала себя ужасно несчастной, осиротевшей. Ей столько всего нужно сказать ему, но на это нет уже ни времени, ни возможности. Больше она его никогда не увидит. Утром она уедет, и Фоллинг-Уотер превратится в далекое воспоминание.
Кейн постукивал сапогом по дощатому настилу; в глазах — досада и разочарование. Он хотел бы провести с ней ночь, но прекрасно понимал, что это исключено, поскольку они вернулись в мир цивилизации.
— А Пит прав, — промолвила девушка, видя, что Кейн и не пытается скрыть одолевавшие его предосудительные желания. — Джентльмен ты никудышный. У тебя это на лице написано.
— Дурацкая ситуация. После всего, что мы вместе пережили, даже представить не могу, чтобы таскать тебе цветы и строить из себя учтивого ухажера.
— Да уж. — Кристал опять замолчала, думая о том, какую мучительную правду несут в себе его слова. Женщине с ее репутацией смешно претендовать на обходительность и вежливые знаки внимания со стороны мужчин. Да и Кейн далеко не Ромео. В Фоллинг-Уотере она видела, что он готов был убить человека. Она знает, что он может быть суровым и жестоким; жалость и милосердие не свойственны его натуре. Для правительства такой работник — сущая находка. Война послужила ему хорошей школой. Она научила его бороться, научила побеждать и достойно проигрывать. Маколей Кейн — человек, который верно исполняет свой долг, чего бы ему это ни стоило, и от других он ожидает того же. Кейн покорил ее своими волевыми качествами, неустрашимостью, закаленным духом, и она внушила себе, что этот сильный суровый мужчина оградит ее от всех бед, но то было наивное заблуждение. От таких людей, как он, жестких и категоричных в суждениях, ей лучше держаться подальше. Они много опаснее заурядных обывателей. Для Кейна в мире существует только добро и зло; он не признает компромиссов. Он возвел этот принцип в идеал, потому что война привела его к духовному банкротству и он должен был найти для себя какой-то смысл в новой жизни. И, зная теперь, что он представляет собой как личность, Кристал понимала, почему Кейн решил служить закону. Его мир превратился в хаос, и восстановить утраченный порядок можно только с помощью закона. Если ему станет известно, что ее разыскивает полиция Нью-Йорка, он, повинуясь чувству долга, сделает все, чтобы правосудие свершилось. А это пугало ее больше всего. Потому что в правосудии она разуверилась.
На рассвете она покинет форт. Это решено. Кристал смотрела на Кейна, пытаясь придумать, что сказать ему на прощание.
— Ты хорошо будешь спать сегодня? — прошептал он. Слово «одна» так и осталось непроизнесенным.
Девушка молчала. Если Кейн услышит в ее голосе сожаление, он ни за что не отступится от нее.
— Мне будет не хватать тебя, дорогая, — тихо добавил он.
Кристал закрыла глаза. От Кейна пахло виски. Она жаждала ощутить запах его дыхания на своих губах. Досадуя на себя, за такое разрушительное желание, Девушка, уткнувшись взглядом в свою ладонь, потрогала торчащие из кожи занозы. На лепестках розы сидели две алые капельки, похожие на кровавые слезинки.
— Я ведь так и не знаю, Маколей, — заговорила она сиплым голосом, — что ты теперь собираешься делать? Куда отправишься?
— В поимке банд я больше не участвую. Это было мое последнее задание. Теперь осяду где-нибудь, займусь работкой поспокойнее. Я слышал, мне в Вашингтоне подыскали неплохое местечко.
— Ты справишься с любой работой.
— Поедем со мной в Вашингтон? Предложение Кейна было настолько неожиданным, что Кристал не сразу нашлась, что ответить.
— Я…
— Поживем вместе какое-то время, — перебил он, не давая ей возможности возразить. — Может быть, съездим в Нью-Йорк. Я куплю тебе великолепное платье, самое шикарное по эту сторону Атлантики.
У Кристал замерло сердце. Она молча поблагодарила Бога за то, что темнота скрывает ее лицо, на котором отразился ужас.
— Я… я не могу поехать с тобой. Мне… мне нужно быть в другом месте.
— Где? — спросил. Кейн таким тоном, что она не осмелилась промолчать.
— Меня ждет своя жизнь, свои дела.
— Но куда ты отправляешься? — допытывался Кейн, теряя терпение.
Кристал взглянула на его сердитое лицо; оно было совсем рядом. Секунды бежали; дарованные ей последние мгновения утекали сквозь пальцы, словно песчинки.
— Утром мы все обсудим. — Девушка ухватилась за дверную ручку, и у нее защемило сердце: они расстаются навсегда.
Она никогда больше не увидит его. Никогда не увидит, как лунный свет разглаживает строгие складки его красивого лица. Никогда не услышит его голоса, отдающего приказание или нашептывающего какую-то просьбу. Это конец. Другого не дано.
Не сдержавшись, Кристал взяла в ладони лицо Кейна и, притянув к себе, приникла к нему в долгом поцелуе. Она целовала его жадно, горячо, с тоской неутолимой страсти, упивалась его губами с горькой радостью в душе, запоминая каждое ощущение, каждое его движение: как он прижал ее к своей мускулистой груди, заключив в объятия, как он задышал, часто и прерывисто, когда она раскрыла рот под натиском его языка. Она должна сполна насладиться этим мигом блаженства, чтобы потом, вновь и вновь переживая его в глуши ночей, утешать свое одинокое сердце.
Кейн застонал; его рука переместилась ей на ягодицы. Кристал чувствовала, что он крайне возбужден. Позволь она ему, подумала девушка, он овладеет ею прямо на этом дощатом настиле, и никакие юбки ему не преграда. Но если они скрепят свои отношения интимной близостью, завтра она никуда не уедет. А если она не покинет форт на рассвете, ей несдобровать.
Почти насильно оторвав себя от Кейна, девушка отступила к двери; с трясущихся губ сорвался приглушенный всхлип. Он, словно в агонии, прошептал ее имя, но Кристал покачала головой, не смея поднять на него свои полные слез глаза, а потом скрылась в комнате, затворив за собой дверь, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони. На мгновение воцарилась тишина. Потом она услышала, как Кейн выругался и пошел прочь, стуча сапогами по грубым доскам.
Будь он проклят! Она в жизни не плакала, а теперь никак не может подавить рыдания. Ей хотелось поплакать, погоревать, но это непростительная роскошь. Ей надо о стольким поразмыслить, у нее ведь миллионы проблем. А она только и думает, что о его удаляющихся шагах, стук которых эхом отдавался в ее сердце.
Глава 11
Занимался рассвет, когда Кристал услышала, как хлопнула соседняя дверь. Она уже несколько часов сидела на краю кровати в ожидании розовых лучиков восходящего солнца. Ее комната по-прежнему была окутана кромешным мраком: во избежание ненужных подозрений лампу она не зажигала.
За деревянной стенной перегородкой кто-то громко выругался, наткнувшись на стул. Вопреки голосу разума девушка встала с кровати и приложила ухо к стене. Она была уверена, что в соседней комнате находится Кейн. Послышался еще один глухой удар от столкновения тела с предметом мебели, сопровождаемый проклятием, и Кристал уже больше не сомневалась в том, кто ее сосед. Тем более, когда тот на пьяный манер затянул песню «Наш красавец синий флаг».
— «Ура! Ура! Вперед за права южан!» — Один сапог, затем другой плюхнулись на пол. Пение на несколько секунд смолкло, — должно быть, Кейн утолял жажду, приложившись к бутылке виски. Он смачно икнул, и губы Кристал изогнулись в циничной усмешке.
— «Ура! За наш красавец синий флаг с сияющей звездой!» — Послышался звон посыпавшихся на стол монет. Внезапно он запел другую песню. Голос его зазвучал мрачно, угрюмо. — В Амстердаме я встретил девицу, попомните мои слова!» — орал Кейн заплетающимся языком.
Он грузно повалился на кровать, которая находилась дюймах в шести от руки Кристал.
— «В Амстердаме я встретил девицу, ох уж и искусница она была. Красавица, ей-богу, ты мне больше не нужна!» — Он грохнул кулаком о стену. Если бы она не знала, что Кейн пьян и ни черта не соображает, можно было бы подумать, будто он специально голосит во все горло, чтобы разбудить ее и позлить своей похабщиной. — «Не нужна! Не нужна! Потому что ты — погибель моя». — Он опрокинулся на спину. — «Красавица… ты… мне… больше… не… нужна… — Кейн задышал ровно, глубоко. Кристал догадалась, что его наконец-то сморил сон.
Девушка в растерянности опустилась на кровать, думая о монетах, разбросанных на столе в комнате Кейна. Она опять нищая. Все ее имущество — одно только розовое платье, которое сейчас на ней, да и оно велико. В таком наряде в Нобле ее наверняка примут за проститутку, и доказать обратное будет нелегко. А вот имея при себе несколько монет, она сможет снять на ночь комнату в Саут-Пассе, купит нитку с иголкой и ушьет бальное платье по фигуре, придав ему более пристойный вид. Тогда, по крайней мере, у нее появится шанс найти приличную работу: она попробует устроиться в игорный дом сдавать карты или в салун — разливать напитки или танцевать за деньги с посетителями.
Мгла за окном рассеивалась. Небо посветлело, стало свинцово-серым. Раздумывать было некогда.
Кристал бесшумно отворила дверь. Запертые ворота форта охраняли караульные. Дилижанс еще не прибыл. Девушка прокралась вдоль стены к соседней двери и приложила ухо к замочной скважине. Кейн дышал размеренно и громко. Значит, спит крепко.
Кристал открыла дверь. Тишину нарушил печальный скрип. Девушка замерла на месте. Кейн не шевелился. Осмелев, она шагнула в его крохотную каморку. Кейн, в одних только черных штанах с подтяжками, лежал поперек парусиновой армейской койки. Покрытая густой черной порослью грудь тяжело вздымалась и опускалась. Глаза скрыты под закинутой на лицо рукой, губы чуть раздвинуты. От него несло перегаром. На полу и на столике возле койки россыпью валялись монеты.
Девушка на цыпочках приблизилась к столику. Ей повезло: в этот момент солнце наконец-то проглянуло над горизонтом, и в маленькое окошко заструился бледно-серый свет. Кристал понимала, что должна поскорее забрать то, за чем пришла, и убраться подобру-поздорову, но уйти, не взглянув в последний раз на Кейна, не могла.
Она остановилась возле кровати, на мгновение позабыв о времени. Кейн являл собой безобразное зрелище — волосы, почти черные на фоне белой парусины койки, всклокочены, торчат в разные стороны; накануне чисто выбритый подбородок за ночь успел зарасти темной щетиной. Почему он решил напиться, девушка не знала. Отчасти, может быть, по той причине, что предчувствовал ее исчезновение. Они испытывают друг к другу сильное влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Но девушка едва ли сознавала, что говорит Кейн. Услышав слово «газетчики», она оглохла от страха, сидела ни жива, ни мертва, обхватив заклейменной ладонью теплую кружку, чтобы никто не видел ее шрама.
— Но… но как репортеры смогут добраться сюда так быстро? — заикаясь, спросила она. — Нас ведь спасли всего несколько часов назад.
Маколей откинулся на спинку стула, с надменным видом скрестив на груди руки.
— Дорогая, это же янки. Теренс Скотт, этот чертов, саквояжник, предусмотрительно направил их сюда еще несколько дней назад, чтобы они растрезвонили о его благотворительности. Форт-Уошэки сейчас кишит газетчиками. Говорят, приехали репортеры аж из Чикаго. И даже из Нью-Йорка. — Он с отвращением фыркнул. — Цирк да и только.
У Кристал затряслись руки. Положив их на колени, она сцепила пальцы.
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Я… кажется, я слишком много выпила, — неуверенно промолвила Кристал. Чтобы устоять перед ударом судьбы, она, собрав остатки сил, как можно спокойнее выговорила: — Думаю, мне лучше вернуться к себе. Ты не возражаешь? Завтра, наверное, будет тяжелый день. Мне нужно как следует отдохнуть.
Девушка поднялась со скамьи. Комната вдруг поплыла перед глазами — то ли от выпитого виски, то ли от страха, а может, просто потому, что она вымоталась до изнеможения за последние дни. Истинной причины Кристал не знала. Чтобы не упасть, она судорожно ухватилась за край стола; в ладонь вонзились две занозы.
Маколей нежно обнял девушку за талию. Он провел пальцами по бледно-лиловым кругам под ее глазами, выдававшим накопившуюся усталость.
— Да, наверное, тебе лучше лечь спать, — согласился Кейн.
— Разве ты мало докучал ей, Кейн? — задержал их чей-то неприязненный голос.
Кристал выглянула из-за плеча Маколея. В дверях стоял Пит, с юношеской непримиримостью сверля Кейна сердитым взглядом.
Кейн молчал. Кристал знала, что простреленное плечо все еще мучает его. Во время схватки с Кайнсоном рана открылась, и он всю вторую половину дня провел у врача. И вот теперь Пит, виновник его незаслуженных страданий, опять бросает ему вызов, провоцируя вытащить револьвер.
— Вы не должны и близко подпускать его к себе, Мадам, — заявил Пит, в знак уважения, снимая перед Кристал шляпу. — Мне плевать, кто он на самом деле. В салуне он отвратительно обращался с вами. Мы все это видели.
— Он не мог поступить иначе, — возразила девушка. Голова у нее раскалывалась. Сейчас ей совсем не до Пита с его благородством. Она и так едва держится на ногах. Шутка ли, потерять пятьсот долларов, с помощью которых она могла бы восстановить свое доброе имя. К тому же нужно подумать, как избежать встречи с репортерами, которые заявятся в Кэмп-Браун утром.
— Неужели? — Пит презрительно вскинул подбородок, покрытый юношеским пушком.
— Не в моих привычках тягаться с детишками, сынок, — вмешался Кейн; от его ледяного тона у Кристал мороз по коже пробежал. — Но предупреждаю, не испытывай мое терпение.
— С большим удовольствием померяюсь с тобой силой, Кейн. Научу тебя обращаться с женщинами.
Девушка содрогнулась. Юношеская бравада до хорошего его не доведет.
— Прекрати, Пит. Даже не думай об этом. Он не причинил мне вреда. Честное слово. Он вел себя так, понимаешь, как того требовали обстоятельства. Он не' мог допустить, чтобы разбойники заподозрили его. Я простила его. И ты должен простить.
— Он был груб с вами. — Пит повернулся к Кристал. В его глазах читалось благоговение. Можно было! подумать, что этот мальчик, которому не было еще и шестнадцати, влюбился в нее.
Девушка коснулась руки юноши.
— Что было, прошло, Пит. Если Маколей и поступился в чем-то долгом джентльмена, значит, иначе было нельзя. Я не сержусь на него за это. И ты не сердись.
— Все равно он вас недостоин, мадам. — Пит смотрел на Кристал с надеждой во взоре. — Такой красивой женщине, как вы, нужен настоящий кавалер. И поскольку нам с папой деньги вернули, я… я могу смело предложить вам свои услуги.
Пылкая, искренняя речь юноши глубоко взволновала Кристал. Пит с рыцарским бесстрашием пытался защитить ее в плену, да и вообще за все годы ее скитаний по Западу она впервые встречала человека, который был к ней так добр и великодушен. В порыве благодарности девушка провела ладонью по гладкой щеке подростка, с горечью сознавая, что видит его в последний раз.
— Я так жаждала услышать когда-нибудь эти слова, Пит, — ласково прошептала Кристал. — Ты женишься и забудешь меня, но слова твои навсегда останутся в моем сердце.
Юноша не смел дотронуться до Кристал. Он стоял, словно прикованный к полу, со смятением во взоре, очевидно пытаясь подавить в себе рвущееся наружу неуместное признание в любви. И вдруг, не в силах больше сдерживать распирающие его чувства, выпалил:
— Миссис Смит, я должен сказать вам…
— В другой раз, малыш, — перебил Пита Маколей и, фамильярно обхватив Кристал за талию, повел ее из столовой. Девушка вздохнула с облегчением; она была благодарна Кейну за то, что он избавил ее от неприятной необходимости отвергнуть ухаживания Пита. И в то же время ей было грустно от того, что она навсегда рассталась с этим храбрым мальчиком.
— Незачем было грубить ему, — укоризненно заметила девушка, когда они с Кейном пересекли плац.
— Этот глупый мальчишка прострелил мне плечо. С какой стати я должен с ним любезничать?
— Он считал тебя бандитом.
— Он слишком много о себе воображает. Надо же, набивается в кавалеры к взрослой даме.
— Он не намного младше меня.
Кейн ухмыльнулся.
— Чего это ты вдруг защищаешь его, Кристал? Неужели тебе нравится совращать малолетних? — Он внезапно расхохотался. Не будь она так озабочена своими невзгодами, Кристал, конечно же, по достоинству оценила бы шутку Кейна и от души посмеялась бы вместе с ним.
Они подошли к ее комнате. Кейн остановился и взглянул на девушку.
— Ну, я пойду. Мне… мне правда нужно выспаться. — Кристал вдруг почувствовала себя ужасно несчастной, осиротевшей. Ей столько всего нужно сказать ему, но на это нет уже ни времени, ни возможности. Больше она его никогда не увидит. Утром она уедет, и Фоллинг-Уотер превратится в далекое воспоминание.
Кейн постукивал сапогом по дощатому настилу; в глазах — досада и разочарование. Он хотел бы провести с ней ночь, но прекрасно понимал, что это исключено, поскольку они вернулись в мир цивилизации.
— А Пит прав, — промолвила девушка, видя, что Кейн и не пытается скрыть одолевавшие его предосудительные желания. — Джентльмен ты никудышный. У тебя это на лице написано.
— Дурацкая ситуация. После всего, что мы вместе пережили, даже представить не могу, чтобы таскать тебе цветы и строить из себя учтивого ухажера.
— Да уж. — Кристал опять замолчала, думая о том, какую мучительную правду несут в себе его слова. Женщине с ее репутацией смешно претендовать на обходительность и вежливые знаки внимания со стороны мужчин. Да и Кейн далеко не Ромео. В Фоллинг-Уотере она видела, что он готов был убить человека. Она знает, что он может быть суровым и жестоким; жалость и милосердие не свойственны его натуре. Для правительства такой работник — сущая находка. Война послужила ему хорошей школой. Она научила его бороться, научила побеждать и достойно проигрывать. Маколей Кейн — человек, который верно исполняет свой долг, чего бы ему это ни стоило, и от других он ожидает того же. Кейн покорил ее своими волевыми качествами, неустрашимостью, закаленным духом, и она внушила себе, что этот сильный суровый мужчина оградит ее от всех бед, но то было наивное заблуждение. От таких людей, как он, жестких и категоричных в суждениях, ей лучше держаться подальше. Они много опаснее заурядных обывателей. Для Кейна в мире существует только добро и зло; он не признает компромиссов. Он возвел этот принцип в идеал, потому что война привела его к духовному банкротству и он должен был найти для себя какой-то смысл в новой жизни. И, зная теперь, что он представляет собой как личность, Кристал понимала, почему Кейн решил служить закону. Его мир превратился в хаос, и восстановить утраченный порядок можно только с помощью закона. Если ему станет известно, что ее разыскивает полиция Нью-Йорка, он, повинуясь чувству долга, сделает все, чтобы правосудие свершилось. А это пугало ее больше всего. Потому что в правосудии она разуверилась.
На рассвете она покинет форт. Это решено. Кристал смотрела на Кейна, пытаясь придумать, что сказать ему на прощание.
— Ты хорошо будешь спать сегодня? — прошептал он. Слово «одна» так и осталось непроизнесенным.
Девушка молчала. Если Кейн услышит в ее голосе сожаление, он ни за что не отступится от нее.
— Мне будет не хватать тебя, дорогая, — тихо добавил он.
Кристал закрыла глаза. От Кейна пахло виски. Она жаждала ощутить запах его дыхания на своих губах. Досадуя на себя, за такое разрушительное желание, Девушка, уткнувшись взглядом в свою ладонь, потрогала торчащие из кожи занозы. На лепестках розы сидели две алые капельки, похожие на кровавые слезинки.
— Я ведь так и не знаю, Маколей, — заговорила она сиплым голосом, — что ты теперь собираешься делать? Куда отправишься?
— В поимке банд я больше не участвую. Это было мое последнее задание. Теперь осяду где-нибудь, займусь работкой поспокойнее. Я слышал, мне в Вашингтоне подыскали неплохое местечко.
— Ты справишься с любой работой.
— Поедем со мной в Вашингтон? Предложение Кейна было настолько неожиданным, что Кристал не сразу нашлась, что ответить.
— Я…
— Поживем вместе какое-то время, — перебил он, не давая ей возможности возразить. — Может быть, съездим в Нью-Йорк. Я куплю тебе великолепное платье, самое шикарное по эту сторону Атлантики.
У Кристал замерло сердце. Она молча поблагодарила Бога за то, что темнота скрывает ее лицо, на котором отразился ужас.
— Я… я не могу поехать с тобой. Мне… мне нужно быть в другом месте.
— Где? — спросил. Кейн таким тоном, что она не осмелилась промолчать.
— Меня ждет своя жизнь, свои дела.
— Но куда ты отправляешься? — допытывался Кейн, теряя терпение.
Кристал взглянула на его сердитое лицо; оно было совсем рядом. Секунды бежали; дарованные ей последние мгновения утекали сквозь пальцы, словно песчинки.
— Утром мы все обсудим. — Девушка ухватилась за дверную ручку, и у нее защемило сердце: они расстаются навсегда.
Она никогда больше не увидит его. Никогда не увидит, как лунный свет разглаживает строгие складки его красивого лица. Никогда не услышит его голоса, отдающего приказание или нашептывающего какую-то просьбу. Это конец. Другого не дано.
Не сдержавшись, Кристал взяла в ладони лицо Кейна и, притянув к себе, приникла к нему в долгом поцелуе. Она целовала его жадно, горячо, с тоской неутолимой страсти, упивалась его губами с горькой радостью в душе, запоминая каждое ощущение, каждое его движение: как он прижал ее к своей мускулистой груди, заключив в объятия, как он задышал, часто и прерывисто, когда она раскрыла рот под натиском его языка. Она должна сполна насладиться этим мигом блаженства, чтобы потом, вновь и вновь переживая его в глуши ночей, утешать свое одинокое сердце.
Кейн застонал; его рука переместилась ей на ягодицы. Кристал чувствовала, что он крайне возбужден. Позволь она ему, подумала девушка, он овладеет ею прямо на этом дощатом настиле, и никакие юбки ему не преграда. Но если они скрепят свои отношения интимной близостью, завтра она никуда не уедет. А если она не покинет форт на рассвете, ей несдобровать.
Почти насильно оторвав себя от Кейна, девушка отступила к двери; с трясущихся губ сорвался приглушенный всхлип. Он, словно в агонии, прошептал ее имя, но Кристал покачала головой, не смея поднять на него свои полные слез глаза, а потом скрылась в комнате, затворив за собой дверь, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони. На мгновение воцарилась тишина. Потом она услышала, как Кейн выругался и пошел прочь, стуча сапогами по грубым доскам.
Будь он проклят! Она в жизни не плакала, а теперь никак не может подавить рыдания. Ей хотелось поплакать, погоревать, но это непростительная роскошь. Ей надо о стольким поразмыслить, у нее ведь миллионы проблем. А она только и думает, что о его удаляющихся шагах, стук которых эхом отдавался в ее сердце.
Глава 11
Занимался рассвет, когда Кристал услышала, как хлопнула соседняя дверь. Она уже несколько часов сидела на краю кровати в ожидании розовых лучиков восходящего солнца. Ее комната по-прежнему была окутана кромешным мраком: во избежание ненужных подозрений лампу она не зажигала.
За деревянной стенной перегородкой кто-то громко выругался, наткнувшись на стул. Вопреки голосу разума девушка встала с кровати и приложила ухо к стене. Она была уверена, что в соседней комнате находится Кейн. Послышался еще один глухой удар от столкновения тела с предметом мебели, сопровождаемый проклятием, и Кристал уже больше не сомневалась в том, кто ее сосед. Тем более, когда тот на пьяный манер затянул песню «Наш красавец синий флаг».
— «Ура! Ура! Вперед за права южан!» — Один сапог, затем другой плюхнулись на пол. Пение на несколько секунд смолкло, — должно быть, Кейн утолял жажду, приложившись к бутылке виски. Он смачно икнул, и губы Кристал изогнулись в циничной усмешке.
— «Ура! За наш красавец синий флаг с сияющей звездой!» — Послышался звон посыпавшихся на стол монет. Внезапно он запел другую песню. Голос его зазвучал мрачно, угрюмо. — В Амстердаме я встретил девицу, попомните мои слова!» — орал Кейн заплетающимся языком.
Он грузно повалился на кровать, которая находилась дюймах в шести от руки Кристал.
— «В Амстердаме я встретил девицу, ох уж и искусница она была. Красавица, ей-богу, ты мне больше не нужна!» — Он грохнул кулаком о стену. Если бы она не знала, что Кейн пьян и ни черта не соображает, можно было бы подумать, будто он специально голосит во все горло, чтобы разбудить ее и позлить своей похабщиной. — «Не нужна! Не нужна! Потому что ты — погибель моя». — Он опрокинулся на спину. — «Красавица… ты… мне… больше… не… нужна… — Кейн задышал ровно, глубоко. Кристал догадалась, что его наконец-то сморил сон.
Девушка в растерянности опустилась на кровать, думая о монетах, разбросанных на столе в комнате Кейна. Она опять нищая. Все ее имущество — одно только розовое платье, которое сейчас на ней, да и оно велико. В таком наряде в Нобле ее наверняка примут за проститутку, и доказать обратное будет нелегко. А вот имея при себе несколько монет, она сможет снять на ночь комнату в Саут-Пассе, купит нитку с иголкой и ушьет бальное платье по фигуре, придав ему более пристойный вид. Тогда, по крайней мере, у нее появится шанс найти приличную работу: она попробует устроиться в игорный дом сдавать карты или в салун — разливать напитки или танцевать за деньги с посетителями.
Мгла за окном рассеивалась. Небо посветлело, стало свинцово-серым. Раздумывать было некогда.
Кристал бесшумно отворила дверь. Запертые ворота форта охраняли караульные. Дилижанс еще не прибыл. Девушка прокралась вдоль стены к соседней двери и приложила ухо к замочной скважине. Кейн дышал размеренно и громко. Значит, спит крепко.
Кристал открыла дверь. Тишину нарушил печальный скрип. Девушка замерла на месте. Кейн не шевелился. Осмелев, она шагнула в его крохотную каморку. Кейн, в одних только черных штанах с подтяжками, лежал поперек парусиновой армейской койки. Покрытая густой черной порослью грудь тяжело вздымалась и опускалась. Глаза скрыты под закинутой на лицо рукой, губы чуть раздвинуты. От него несло перегаром. На полу и на столике возле койки россыпью валялись монеты.
Девушка на цыпочках приблизилась к столику. Ей повезло: в этот момент солнце наконец-то проглянуло над горизонтом, и в маленькое окошко заструился бледно-серый свет. Кристал понимала, что должна поскорее забрать то, за чем пришла, и убраться подобру-поздорову, но уйти, не взглянув в последний раз на Кейна, не могла.
Она остановилась возле кровати, на мгновение позабыв о времени. Кейн являл собой безобразное зрелище — волосы, почти черные на фоне белой парусины койки, всклокочены, торчат в разные стороны; накануне чисто выбритый подбородок за ночь успел зарасти темной щетиной. Почему он решил напиться, девушка не знала. Отчасти, может быть, по той причине, что предчувствовал ее исчезновение. Они испытывают друг к другу сильное влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41