Она погибла потому, что хотела предупредить Холта об опасности, и теперь он не мог себе этого простить. Он ни минуты не сомневался в том, что ее убил шериф Гаррет или его дружки. Проблема заключалась в том, чтобы найти убедительные доказательства и представить их суду. Впрочем, судья Фелтон Гаррет примет заранее известное решение по делу, в котором замешан его брат. А потом и Холт был в этом уверен, во всех преступлениях, совершенных в округе Колорадо, обвинят его, Холта.
Он не отрицал, что действительно нарушал закон, помогая беглым индейцам. Но ведь это не шло ни в какое сравнение с убийством! И он не чувствовал, что обязан оправдываться перед кем бы то ни было за спасение людей. Больше всего он боялся, чтобы об этом не узнала Эйнджел, так как не хотел вмешивать в это любимую женщину, слишком она была дорога ему.
Эйнджел была в кухне, когда услышала скрип от крывшейся входной двери.
– Самое время обедать! Все уже готово! – крикнула она, думая, что это вернулся Нил. Вытирая выпачканные мукой руки и поспешно поправляя непослушные волосы, она направилась к двери.
Однако улыбка тут же сошла с ее лица, и она нерешительно остановилась.
– Холт? Я тебя не ждала.
– Вижу, – несколько сдержанно произнес он, снимая шапку. Черные, как вороново крыло, волосы блеснули знакомым синим отливом. Он положил на деревянный стол большой сверток, исподволь разглядывая Эйнджел. Она раскраснелась от жара духовки, непослушные золотистые локоны обрамляли лицо. Даже сейчас, слегка усталая и огорченная, она была для него прекрасней всех на свете.
– Что это? – Она ткнула пальцем в сторону свертка.
– Это оленья туша. Мне ее разрубили и завернули в магазине у Какстона.
– А-а-а... спасибо.
Эйнджел взяла мясо и уложила его на ледник. Ополоснув руки, она стала хлопотать у плиты, безуспешно пытаясь унять сильно бившееся сердце.
Не дожидаясь приглашения, Холт уселся за обеденный стол, любуясь своей женой.
– Ты, наверное, голоден, – начала Эйнджел, яростно оттирая тряпкой застарелое пятно на плите, чтобы хоть чем-то занять дрожавшие руки.
– Да, очень, – как ни в чем не бывало ответил Холт.
Дрожь пробежала у нее по спине. Она узнала знакомые нотки в голосе мужа, хотя он сказал всего два слова, и решила не подавать виду, что поняла скрытый смысл его ответа.
– Что ж, как только Нил вернется от Максвеллов, мы пообедаем все вместе, – сказала Эйнджел, стараясь, чтобы голос звучал весело и безмятежно.
– Кажется, Нил будет обедать у Максвеллов. Проезжая мимо их дома, я заметил его лошадь, все еще не запряженную в сани.
– Не может быть, чтобы он остался там обедать, не предупредив об этом меня... – Полуобернувшись, Эйнджел заметила иронию в глазах Холта и слегка нахмурилась. – Пожалуй, пора снимать обед с плиты, иначе все сгорит.
– Если это послужит тебе утешением, то обещаю, твои труды не пропадут даром, – сказал Холт. – Я голоден, как волк.
Сдержанно кивнув, Эйнджел взяла чистую тарелку и положила на нее щедрую порцию тушеного мяса с картофелем, выложив по краю несколько ложек овощей и бобов. Потом она налила кружку горячего свежесваренного кофе и молча накрыла на стол, стараясь не смотреть на Холта.
С аппетитом поглощая вкусную еду, Холт вдруг остановился и равнодушным голосом спросил:
– Ты все еще заинтересована в прииске?
Быстро взглянув на него, Эйнджел попыталась понять, к чему он клонит. Однако лицо его оставалось невозмутимым.
– Ну конечно, заинтересована! Мне нужно золото для Бель-Монтань и... вообще.
Она надеялась, что Холт спросит ее, что значит «вообще», и тогда она скажет ему о ребенке. Однако Холт пропустил ее слова мимо ушей. У Эйнджел сжалось сердце, и страх закрался в душу. Какое-то время они молча поглощали содержимое своих тарелок. Потом Холт откинулся на спину стула и вытер рот кончиком салфетки.
– Ты великолепно готовишь, Эйнджел. Думаю, ты даже могла бы зарабатывать себе на жизнь, работая поваром в модном французском ресторане, если это потребуется, конечно.
Дурное предчувствие охватило ее. Неужели он был так потрясен гибелью Лили, что теперь решил объявить Эйнджел о своем решении оставить ее? Может, он, таким образом, намекал на то, как ей придется жить без него? Она молчала, не находя нужных слов, и пугающие мысли вихрем проносились в ее голове.
– Ты хочешь мне что-то сказать, Холт?
– Нет, я хочу попросить тебя кое о чем. Может, ты продашь прииск? – Увидев изумление на ее лице, он поспешно добавил: – Я знаю, что все твои мечты и надежды связаны с прииском, и это меня мучает.
«Нет, не все надежды и мечты», – хотелось ей возразить. Но она все так же молча продолжала с изумлением смотреть на него. Вздохнув, Холт отставил в сторону свою тарелку.
– Мне нелегко говорить тебе об этом, Эйнджел. Я думаю, что Прииск везучего ангела не станет твоим спасением. Ни теперь, ни в будущем, никогда.
Его жесткие слова остались без ответа.
– Ты слышишь меня, женщина? – почти грубо спросил он. – Этот прииск не принесет золота ни мне, ни тебе.
Эйнджел подняла на него глаза, в которых отражался укор.
– А как же то золото, которое ты находил там прежде?
Фыркнув, Холт покачал головой:
– Все, что я нашел там за четыре года – немного золотой пыли и пару крошечных самородков. Другие прииски дают больше уже за первые полгода. Неужели ты считаешь меня идиотом? Если бы у меня была хоть маленькая надежда, разве я стал бы говорить тебе все это?
– Да, стал бы! Если бы захотел все прибрать к своим рукам! – резко ответила Эйнджел.
– Я не собираюсь покупать у тебя прииск! Я хочу помочь тебе принять правильное решение!
Она упрямо замотала головой. Холт вздохнул, потирая шею ладонью.
– Мне невыносимо смотреть, как ты, вместо того чтобы жить нормальной жизнью, сидишь тут и ждешь, когда откроется материнская жила. Ведь ты можешь начать совсем иную жизнь! Я получил выгодное предложение от одного Господина из города, и мне кажется, с твоей стороны было бы правильным решением принять его.
– Кто это? – спросила Эйнджел.
– Некий Бриндл. Я не знаком с ним, он недавно приехал в город. Может, поэтому он такой легковерный и предлагает купить твой прииск.
– Поклонник миссис Максвелл? – удивленно переспросила Эйнджел. – Не думаю, что с моей стороны было бы порядочно обманывать будущего отчима Рейчел!
– Все говорят, что он богат, так что это приобретение не нанесет ему большого урона. На карту постав лена твоя жизнь, Эйнджел.
Сердито покачав головой, она встала из-за стола.
– Я не верю тебе, Холт Мерфи. Тут все не так просто, как кажется на первый взгляд!
Эйнджел поспешно вышла из кухни. Холт последовал за ней и нашел ее в гостиной. Она сидела у камина, содрогаясь от рыданий. Подойдя к ней сзади, он мягко положил руки на ее вздрагивавшие плечи.
– Я не лгу тебе, Эйнджел, – хрипло проговорил он. – Ты слишком много для меня значишь.
Медленно повернувшись к Холту, она с надеждой посмотрела на него. Неужели он сейчас признается, что любит ее? Тогда она забудет обо всем на свете, кроме него и будущего малыша! Она сделает так, что он забудет Лили, и ему будет хорошо только с ней, с Эйнджел! К тому же он обязательно обрадуется ребенку.
– Ты подумай об этом, ладно? – нежно целуя ее в) лоб, сказал Холт. – Бриндл сделал действительно выгодное предложение. На деньги, полученные от продажи прииска, ты сможешь безбедно жить до самой смерти.
– А как же ты? – прошептала она. В ответ он криво улыбнулся.
– Я как-нибудь проживу. Отправлюсь на запад попытать счастья на золотых приисках Калифорнии.
Эйнджел проглотила комок в горле. Он говорил о своем будущем отдельно от Эйнджел, для нее там явно не было места.
– Я хочу немного подумать, прежде чем принимать решение, – произнесла она, наконец.
– Только не советую думать слишком долго. Иначе Бриндл откажется от своего предложения.
Резким движением высвободившись из рук Холта, она вновь повернулась лицом к камину. Ей было так холодно! Холт не захотел делить с ней свою жизнь! Боже, как невыносимо больно...
– Холт, я хочу еще раз попробовать найти золото на прииске, – задыхаясь и чуть не плача, проговорила она. – Но для этого нам нужно еще немного времени...
Стоя за спиной у Эйнджел, Холт сердито вздохнул.
– Воля твоя. Восхищаюсь твоим упорством, но смотри, как бы тебе не ошибиться. К весне ты должна дать ответ Бриндлу. – Помолчав немного, он снова заговорил: – К тому же весной перед нами возникнет еще одна проблема.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, что, если к началу весны прииск так и не даст настоящего золота, я отправлю тебя домой, в Миссури.
Эйнджел молчала. Ей было так больно слышать эти слова, что она никак не могла заставить себя отвечать Холту. Как же все-таки он не понимает, что у нее больше нет дома? Бель-Монтань – это прекрасное, красивое место, но теперь только место и больше ничего! Дом был для нее там, куда стремилось ее сердце. А оно стремилось к Холту...
– Обещай мне, Эйнджел, – почти грубо сказал Холт, – если к первому марта прииск не даст настоящего золота, ты вернешься в Миссури. В этих краях женщине не место, в особенности такой, как ты.
Что он имел в виду?
– Мне кажется, Лили Валентайн прекрасно жила здесь! – выпалила Эйнджел.
– Лили совсем другое дело! – резко ответил Холт. – У нее была тяжелая жизнь, и она привыкла к лишениям и разочарованиям. Ты не такая!
– Разве? – горько усмехнулась Эйнджел. – За последние несколько месяцев у меня было столько разочарований!
Холт молчал.
– Ну хорошо, ты хочешь, чтобы я дала слово, что выполню твое желание, считай, что я тебе его дала. Если к марту прииск не даст золота, я продам его, – повернувшись к нему лицом, произнесла она ледяным тоном.
– И уедешь домой, – твердо добавил Холт.
Эйнджел кивнула, не считая обязательным объяснять ему, что само понятие «дом» было весьма относительным. Эйнджел считала своим домом Колорадо, по тому, что именно здесь жил Холт Мерфи. Но впереди у нее было целых три месяца, за это время многое могло измениться.
– Ты останешься ночевать? – смахнув последние слезы, спросила она.
Холт отрицательно покачал головой:
– Я и так слишком надолго отлучился с прииска.
– Если прииск безнадежен, зачем же стеречь его?
– Но ведь мы не хотим, чтобы Бриндл понял это, да? – иронически улыбнувшись, проговорил Холт.
Однако когда он увидел выражение ее глаз, улыбка сползла с его лица.
– На следующей неделе я снова приеду в город за продовольствием. Поддерживай огонь в очаге до моего приезда, хорошо?
Эйнджел кивнула. На какой-то миг она вспомнила, что собиралась сказать Холту о ребенке, но теперь ей казалось неуместным начинать этот разговор. Она скажет ему о малыше только тогда, когда убедится в его искренней и глубокой любви, не раньше! В противном случае она молча отправится в Бель-Монтань, навсегда увозя с собой драгоценную тайну и награду.
Глава 18
– Бал!
Радостный возглас Рейчел Максвелл донесся до кухни в доме тетушки Клары, где Эйнджел готовила разные сладкие вкусности к предстоявшему чаепитию. Подхватив серебряный поднос, Эйнджел поспешила в столовую, чтобы принять участие в интересном разговоре.
– Эйнджел, ты слышала? – воскликнула Рей чел. – Тетушка хочет устроить новогодний бал в честь моей помолвки с Нилом!
– Как интересно, – не совсем уверенно ответила Эйнджел, поскольку не очень представляла себе, кого можно будет пригласить и, что еще важнее, кто примет это приглашение.
Словно читая ее мысли, тетушка Клара озорно подмигнула:
– Я хотела бы попросить вас, моя дорогая миссис Мерфи, помочь мне в организации этого бала. Я уверена, что для вас не составит труда написать список достойных молодых людей, которых можно будет пригласить к нам в дом.
Одарив Эйнджел обезоруживающей улыбкой, она показала на стол красного дерева, где уже стоял чайный сервиз:
– Разливайте, дорогая.
– Да, конечно, – пробормотала Эйнджел, немного ошеломленная неожиданно свалившимся ей на голову событием и не совсем уверенная в своих силах.
– ...Серое муслиновое платье, наверное, – услышала Эйнджел конец фразы, сказанной Рейчел. В ее голосе она уловила нотку разочарования, поскольку Рейчел отлично понимала, что ни одно из ее платьев не подходило для бала.
– Ерунда, детка! – резко возразила тетушка Клара. – Не потерплю, чтобы моя племянница надела такую ужасную тряпку на бал, устраиваемый в ее честь! Нет, моим подарком ко дню твоей свадьбы будет новый гардероб – от белья до платьев! Назови это приданым, если тебе так больше нравится!
– Ах, тетушка! – радостно выдохнула Рейчел, чуть не пролив чай. Торопливо поставив чашку, она бросилась в объятия старой леди.
– Ну-ну, зачем такие нежности, – проворчала Клара, с улыбкой похлопывая свою племянницу по спине. – Девочки, у нас много дел и мало времени! Приглашения нужно разослать как можно скорее. Конечно, мы не уложимся точно к Новому году, но это не страшно, правда?
– Ну конечно! Все равно это будет новогодний бал! – воскликнула Рейчел, поправляя сбившуюся прическу.
– В мое время о таких балах говорили «гвоздь сезона»! – с легкой грустью сказала Клара. – Я так рада доставить вам, девочки, удовольствие!
– Удовольствие! Да мы просто счастливы, тетушка!
– Вот и отлично, – сказала Клара и, повернувшись к Эйнджел, продолжила: – А что вы думаете обо всем этом, миссис Мерфи?
– Мне кажется, это прекрасная идея! – с несколько деланным энтузиазмом воскликнула Эйнджел.
– Хорошо, тогда я настаиваю на том, чтобы вы позволили мне сделать подарок и вам – новый наряд для бала!
– О, миссис Максвелл, это так любезно с вашей стороны, но я не могу...
Фыркнув, тетушка Клара оборвала ее на полуслове:
– Новый наряд, не меньше того! И прошу вас не сердить меня! Принимайте мое предложение, когда-нибудь потом, когда для вас наступят счастливые дни, а они обязательно наступят, вы отплатите мне добром. Дульчибел сошьет вам обеим великолепные наряды. Поверьте, у нее золотые руки.
– Ну, хорошо, – неуверенно ответила Эйнджел, решив, что при первой же возможности настоит на том, чтобы платье было сшито из самой простой и недорогой материи.
Тетя Клара явно была довольна собой.
– Мои дорогие девочки, если мы соединим свои усилия, то перевернем наш городок вверх дном! Правильно я говорю?
Стоя перед большим зеркалом, Рейчел задумчиво разглядывала собственное отражение. Она медленно поворачивалась из стороны в сторону, изучая свою фи гуру под разным углом. Юбка платья была сшита из ярко-розового шелка. Точно такого же цвета были сейчас румяные щеки девушки. Две белоснежные нижние юбки из тафты были спереди чуть короче, а сзади заканчивались четырьмя оборками. Небольшой турнюр переходил в аккуратный шлейф длиной в несколько футов. Это был совершенный образец современной моды. Волосы Рейчел были уложены в мягкий низкий пучок и украшены большим белым шелковым бантом.
Подойдя к Рейчел, Эйнджел ловко застегнула на ее шее нить жемчуга нежно-кремового оттенка и, увидев удивление в глазах подруги, сказала:
– Это мой свадебный подарок тебе, милая Рейчел!
Этот жемчуг ей подарил отец в день ее шестнадцатилетия, но Эйнджел редко надевала его. Жемчуг гораздо больше подходил к лицу и наряду Рейчел, и теперь Эйнджел не испытывала ни малейшего сожаления, подарив его подруге. Напротив, ей было приятно сделать подруге настоящий свадебный подарок.
– О, Эйнджел!
Они осторожно обнялись, стараясь не помять наряды. Рейчел одобрительно оглядела подругу.
– Твое платье тоже очень красивое! – искренне сказала она. – Я рада, что тетя Клара настояла на том, чтобы и у тебя был новый наряд для бала.
Эйнджел улыбнулась, поймав в зеркале свое отражение. Дульчибел всех поразила своим мастерством. Если бы Эйнджел не знала ворчливый и угрюмый нрав этой старухи, можно было подумать, что она сшила эти платья для своих любимых дочерей. Эйнджел просила ее сшить очень простое и практичное платье. Однако в знак демонстративного неповиновения Дульчибел сотворила истинный шедевр швейного искусства!
Платье было сшито из двух разных тканей – кремового шелка и алого бархата и украшено английскими мидлендскими кружевами. Жесткий лиф тесно облегал ее стройный стан, ниспадавшие мягкие складки юбки переходили в шлейф.
Это платье превосходило все другие, когда-либо имевшиеся в гардеробе Эйнджел, и она никак не могла понять, откуда Дульчибел достала такие чудесные ткани. Она не могла получить их из Денвера, так как до новогоднего бала оставалось слишком мало времени, да и дилижансы еще не ходили по обычному маршруту. Единственное, чего недоставало новому наряду Эйнджел, так это подходящего ювелирного украшения. Впрочем, тетушка Клара позаботилась и об этом.
Выразив восхищение жемчугом, подаренным Рейчел, тетушка Клара открыла бархатный футляр и извлекла оттуда великолепное гранатовое ожерелье, браслет и серьги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Он не отрицал, что действительно нарушал закон, помогая беглым индейцам. Но ведь это не шло ни в какое сравнение с убийством! И он не чувствовал, что обязан оправдываться перед кем бы то ни было за спасение людей. Больше всего он боялся, чтобы об этом не узнала Эйнджел, так как не хотел вмешивать в это любимую женщину, слишком она была дорога ему.
Эйнджел была в кухне, когда услышала скрип от крывшейся входной двери.
– Самое время обедать! Все уже готово! – крикнула она, думая, что это вернулся Нил. Вытирая выпачканные мукой руки и поспешно поправляя непослушные волосы, она направилась к двери.
Однако улыбка тут же сошла с ее лица, и она нерешительно остановилась.
– Холт? Я тебя не ждала.
– Вижу, – несколько сдержанно произнес он, снимая шапку. Черные, как вороново крыло, волосы блеснули знакомым синим отливом. Он положил на деревянный стол большой сверток, исподволь разглядывая Эйнджел. Она раскраснелась от жара духовки, непослушные золотистые локоны обрамляли лицо. Даже сейчас, слегка усталая и огорченная, она была для него прекрасней всех на свете.
– Что это? – Она ткнула пальцем в сторону свертка.
– Это оленья туша. Мне ее разрубили и завернули в магазине у Какстона.
– А-а-а... спасибо.
Эйнджел взяла мясо и уложила его на ледник. Ополоснув руки, она стала хлопотать у плиты, безуспешно пытаясь унять сильно бившееся сердце.
Не дожидаясь приглашения, Холт уселся за обеденный стол, любуясь своей женой.
– Ты, наверное, голоден, – начала Эйнджел, яростно оттирая тряпкой застарелое пятно на плите, чтобы хоть чем-то занять дрожавшие руки.
– Да, очень, – как ни в чем не бывало ответил Холт.
Дрожь пробежала у нее по спине. Она узнала знакомые нотки в голосе мужа, хотя он сказал всего два слова, и решила не подавать виду, что поняла скрытый смысл его ответа.
– Что ж, как только Нил вернется от Максвеллов, мы пообедаем все вместе, – сказала Эйнджел, стараясь, чтобы голос звучал весело и безмятежно.
– Кажется, Нил будет обедать у Максвеллов. Проезжая мимо их дома, я заметил его лошадь, все еще не запряженную в сани.
– Не может быть, чтобы он остался там обедать, не предупредив об этом меня... – Полуобернувшись, Эйнджел заметила иронию в глазах Холта и слегка нахмурилась. – Пожалуй, пора снимать обед с плиты, иначе все сгорит.
– Если это послужит тебе утешением, то обещаю, твои труды не пропадут даром, – сказал Холт. – Я голоден, как волк.
Сдержанно кивнув, Эйнджел взяла чистую тарелку и положила на нее щедрую порцию тушеного мяса с картофелем, выложив по краю несколько ложек овощей и бобов. Потом она налила кружку горячего свежесваренного кофе и молча накрыла на стол, стараясь не смотреть на Холта.
С аппетитом поглощая вкусную еду, Холт вдруг остановился и равнодушным голосом спросил:
– Ты все еще заинтересована в прииске?
Быстро взглянув на него, Эйнджел попыталась понять, к чему он клонит. Однако лицо его оставалось невозмутимым.
– Ну конечно, заинтересована! Мне нужно золото для Бель-Монтань и... вообще.
Она надеялась, что Холт спросит ее, что значит «вообще», и тогда она скажет ему о ребенке. Однако Холт пропустил ее слова мимо ушей. У Эйнджел сжалось сердце, и страх закрался в душу. Какое-то время они молча поглощали содержимое своих тарелок. Потом Холт откинулся на спину стула и вытер рот кончиком салфетки.
– Ты великолепно готовишь, Эйнджел. Думаю, ты даже могла бы зарабатывать себе на жизнь, работая поваром в модном французском ресторане, если это потребуется, конечно.
Дурное предчувствие охватило ее. Неужели он был так потрясен гибелью Лили, что теперь решил объявить Эйнджел о своем решении оставить ее? Может, он, таким образом, намекал на то, как ей придется жить без него? Она молчала, не находя нужных слов, и пугающие мысли вихрем проносились в ее голове.
– Ты хочешь мне что-то сказать, Холт?
– Нет, я хочу попросить тебя кое о чем. Может, ты продашь прииск? – Увидев изумление на ее лице, он поспешно добавил: – Я знаю, что все твои мечты и надежды связаны с прииском, и это меня мучает.
«Нет, не все надежды и мечты», – хотелось ей возразить. Но она все так же молча продолжала с изумлением смотреть на него. Вздохнув, Холт отставил в сторону свою тарелку.
– Мне нелегко говорить тебе об этом, Эйнджел. Я думаю, что Прииск везучего ангела не станет твоим спасением. Ни теперь, ни в будущем, никогда.
Его жесткие слова остались без ответа.
– Ты слышишь меня, женщина? – почти грубо спросил он. – Этот прииск не принесет золота ни мне, ни тебе.
Эйнджел подняла на него глаза, в которых отражался укор.
– А как же то золото, которое ты находил там прежде?
Фыркнув, Холт покачал головой:
– Все, что я нашел там за четыре года – немного золотой пыли и пару крошечных самородков. Другие прииски дают больше уже за первые полгода. Неужели ты считаешь меня идиотом? Если бы у меня была хоть маленькая надежда, разве я стал бы говорить тебе все это?
– Да, стал бы! Если бы захотел все прибрать к своим рукам! – резко ответила Эйнджел.
– Я не собираюсь покупать у тебя прииск! Я хочу помочь тебе принять правильное решение!
Она упрямо замотала головой. Холт вздохнул, потирая шею ладонью.
– Мне невыносимо смотреть, как ты, вместо того чтобы жить нормальной жизнью, сидишь тут и ждешь, когда откроется материнская жила. Ведь ты можешь начать совсем иную жизнь! Я получил выгодное предложение от одного Господина из города, и мне кажется, с твоей стороны было бы правильным решением принять его.
– Кто это? – спросила Эйнджел.
– Некий Бриндл. Я не знаком с ним, он недавно приехал в город. Может, поэтому он такой легковерный и предлагает купить твой прииск.
– Поклонник миссис Максвелл? – удивленно переспросила Эйнджел. – Не думаю, что с моей стороны было бы порядочно обманывать будущего отчима Рейчел!
– Все говорят, что он богат, так что это приобретение не нанесет ему большого урона. На карту постав лена твоя жизнь, Эйнджел.
Сердито покачав головой, она встала из-за стола.
– Я не верю тебе, Холт Мерфи. Тут все не так просто, как кажется на первый взгляд!
Эйнджел поспешно вышла из кухни. Холт последовал за ней и нашел ее в гостиной. Она сидела у камина, содрогаясь от рыданий. Подойдя к ней сзади, он мягко положил руки на ее вздрагивавшие плечи.
– Я не лгу тебе, Эйнджел, – хрипло проговорил он. – Ты слишком много для меня значишь.
Медленно повернувшись к Холту, она с надеждой посмотрела на него. Неужели он сейчас признается, что любит ее? Тогда она забудет обо всем на свете, кроме него и будущего малыша! Она сделает так, что он забудет Лили, и ему будет хорошо только с ней, с Эйнджел! К тому же он обязательно обрадуется ребенку.
– Ты подумай об этом, ладно? – нежно целуя ее в) лоб, сказал Холт. – Бриндл сделал действительно выгодное предложение. На деньги, полученные от продажи прииска, ты сможешь безбедно жить до самой смерти.
– А как же ты? – прошептала она. В ответ он криво улыбнулся.
– Я как-нибудь проживу. Отправлюсь на запад попытать счастья на золотых приисках Калифорнии.
Эйнджел проглотила комок в горле. Он говорил о своем будущем отдельно от Эйнджел, для нее там явно не было места.
– Я хочу немного подумать, прежде чем принимать решение, – произнесла она, наконец.
– Только не советую думать слишком долго. Иначе Бриндл откажется от своего предложения.
Резким движением высвободившись из рук Холта, она вновь повернулась лицом к камину. Ей было так холодно! Холт не захотел делить с ней свою жизнь! Боже, как невыносимо больно...
– Холт, я хочу еще раз попробовать найти золото на прииске, – задыхаясь и чуть не плача, проговорила она. – Но для этого нам нужно еще немного времени...
Стоя за спиной у Эйнджел, Холт сердито вздохнул.
– Воля твоя. Восхищаюсь твоим упорством, но смотри, как бы тебе не ошибиться. К весне ты должна дать ответ Бриндлу. – Помолчав немного, он снова заговорил: – К тому же весной перед нами возникнет еще одна проблема.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, что, если к началу весны прииск так и не даст настоящего золота, я отправлю тебя домой, в Миссури.
Эйнджел молчала. Ей было так больно слышать эти слова, что она никак не могла заставить себя отвечать Холту. Как же все-таки он не понимает, что у нее больше нет дома? Бель-Монтань – это прекрасное, красивое место, но теперь только место и больше ничего! Дом был для нее там, куда стремилось ее сердце. А оно стремилось к Холту...
– Обещай мне, Эйнджел, – почти грубо сказал Холт, – если к первому марта прииск не даст настоящего золота, ты вернешься в Миссури. В этих краях женщине не место, в особенности такой, как ты.
Что он имел в виду?
– Мне кажется, Лили Валентайн прекрасно жила здесь! – выпалила Эйнджел.
– Лили совсем другое дело! – резко ответил Холт. – У нее была тяжелая жизнь, и она привыкла к лишениям и разочарованиям. Ты не такая!
– Разве? – горько усмехнулась Эйнджел. – За последние несколько месяцев у меня было столько разочарований!
Холт молчал.
– Ну хорошо, ты хочешь, чтобы я дала слово, что выполню твое желание, считай, что я тебе его дала. Если к марту прииск не даст золота, я продам его, – повернувшись к нему лицом, произнесла она ледяным тоном.
– И уедешь домой, – твердо добавил Холт.
Эйнджел кивнула, не считая обязательным объяснять ему, что само понятие «дом» было весьма относительным. Эйнджел считала своим домом Колорадо, по тому, что именно здесь жил Холт Мерфи. Но впереди у нее было целых три месяца, за это время многое могло измениться.
– Ты останешься ночевать? – смахнув последние слезы, спросила она.
Холт отрицательно покачал головой:
– Я и так слишком надолго отлучился с прииска.
– Если прииск безнадежен, зачем же стеречь его?
– Но ведь мы не хотим, чтобы Бриндл понял это, да? – иронически улыбнувшись, проговорил Холт.
Однако когда он увидел выражение ее глаз, улыбка сползла с его лица.
– На следующей неделе я снова приеду в город за продовольствием. Поддерживай огонь в очаге до моего приезда, хорошо?
Эйнджел кивнула. На какой-то миг она вспомнила, что собиралась сказать Холту о ребенке, но теперь ей казалось неуместным начинать этот разговор. Она скажет ему о малыше только тогда, когда убедится в его искренней и глубокой любви, не раньше! В противном случае она молча отправится в Бель-Монтань, навсегда увозя с собой драгоценную тайну и награду.
Глава 18
– Бал!
Радостный возглас Рейчел Максвелл донесся до кухни в доме тетушки Клары, где Эйнджел готовила разные сладкие вкусности к предстоявшему чаепитию. Подхватив серебряный поднос, Эйнджел поспешила в столовую, чтобы принять участие в интересном разговоре.
– Эйнджел, ты слышала? – воскликнула Рей чел. – Тетушка хочет устроить новогодний бал в честь моей помолвки с Нилом!
– Как интересно, – не совсем уверенно ответила Эйнджел, поскольку не очень представляла себе, кого можно будет пригласить и, что еще важнее, кто примет это приглашение.
Словно читая ее мысли, тетушка Клара озорно подмигнула:
– Я хотела бы попросить вас, моя дорогая миссис Мерфи, помочь мне в организации этого бала. Я уверена, что для вас не составит труда написать список достойных молодых людей, которых можно будет пригласить к нам в дом.
Одарив Эйнджел обезоруживающей улыбкой, она показала на стол красного дерева, где уже стоял чайный сервиз:
– Разливайте, дорогая.
– Да, конечно, – пробормотала Эйнджел, немного ошеломленная неожиданно свалившимся ей на голову событием и не совсем уверенная в своих силах.
– ...Серое муслиновое платье, наверное, – услышала Эйнджел конец фразы, сказанной Рейчел. В ее голосе она уловила нотку разочарования, поскольку Рейчел отлично понимала, что ни одно из ее платьев не подходило для бала.
– Ерунда, детка! – резко возразила тетушка Клара. – Не потерплю, чтобы моя племянница надела такую ужасную тряпку на бал, устраиваемый в ее честь! Нет, моим подарком ко дню твоей свадьбы будет новый гардероб – от белья до платьев! Назови это приданым, если тебе так больше нравится!
– Ах, тетушка! – радостно выдохнула Рейчел, чуть не пролив чай. Торопливо поставив чашку, она бросилась в объятия старой леди.
– Ну-ну, зачем такие нежности, – проворчала Клара, с улыбкой похлопывая свою племянницу по спине. – Девочки, у нас много дел и мало времени! Приглашения нужно разослать как можно скорее. Конечно, мы не уложимся точно к Новому году, но это не страшно, правда?
– Ну конечно! Все равно это будет новогодний бал! – воскликнула Рейчел, поправляя сбившуюся прическу.
– В мое время о таких балах говорили «гвоздь сезона»! – с легкой грустью сказала Клара. – Я так рада доставить вам, девочки, удовольствие!
– Удовольствие! Да мы просто счастливы, тетушка!
– Вот и отлично, – сказала Клара и, повернувшись к Эйнджел, продолжила: – А что вы думаете обо всем этом, миссис Мерфи?
– Мне кажется, это прекрасная идея! – с несколько деланным энтузиазмом воскликнула Эйнджел.
– Хорошо, тогда я настаиваю на том, чтобы вы позволили мне сделать подарок и вам – новый наряд для бала!
– О, миссис Максвелл, это так любезно с вашей стороны, но я не могу...
Фыркнув, тетушка Клара оборвала ее на полуслове:
– Новый наряд, не меньше того! И прошу вас не сердить меня! Принимайте мое предложение, когда-нибудь потом, когда для вас наступят счастливые дни, а они обязательно наступят, вы отплатите мне добром. Дульчибел сошьет вам обеим великолепные наряды. Поверьте, у нее золотые руки.
– Ну, хорошо, – неуверенно ответила Эйнджел, решив, что при первой же возможности настоит на том, чтобы платье было сшито из самой простой и недорогой материи.
Тетя Клара явно была довольна собой.
– Мои дорогие девочки, если мы соединим свои усилия, то перевернем наш городок вверх дном! Правильно я говорю?
Стоя перед большим зеркалом, Рейчел задумчиво разглядывала собственное отражение. Она медленно поворачивалась из стороны в сторону, изучая свою фи гуру под разным углом. Юбка платья была сшита из ярко-розового шелка. Точно такого же цвета были сейчас румяные щеки девушки. Две белоснежные нижние юбки из тафты были спереди чуть короче, а сзади заканчивались четырьмя оборками. Небольшой турнюр переходил в аккуратный шлейф длиной в несколько футов. Это был совершенный образец современной моды. Волосы Рейчел были уложены в мягкий низкий пучок и украшены большим белым шелковым бантом.
Подойдя к Рейчел, Эйнджел ловко застегнула на ее шее нить жемчуга нежно-кремового оттенка и, увидев удивление в глазах подруги, сказала:
– Это мой свадебный подарок тебе, милая Рейчел!
Этот жемчуг ей подарил отец в день ее шестнадцатилетия, но Эйнджел редко надевала его. Жемчуг гораздо больше подходил к лицу и наряду Рейчел, и теперь Эйнджел не испытывала ни малейшего сожаления, подарив его подруге. Напротив, ей было приятно сделать подруге настоящий свадебный подарок.
– О, Эйнджел!
Они осторожно обнялись, стараясь не помять наряды. Рейчел одобрительно оглядела подругу.
– Твое платье тоже очень красивое! – искренне сказала она. – Я рада, что тетя Клара настояла на том, чтобы и у тебя был новый наряд для бала.
Эйнджел улыбнулась, поймав в зеркале свое отражение. Дульчибел всех поразила своим мастерством. Если бы Эйнджел не знала ворчливый и угрюмый нрав этой старухи, можно было подумать, что она сшила эти платья для своих любимых дочерей. Эйнджел просила ее сшить очень простое и практичное платье. Однако в знак демонстративного неповиновения Дульчибел сотворила истинный шедевр швейного искусства!
Платье было сшито из двух разных тканей – кремового шелка и алого бархата и украшено английскими мидлендскими кружевами. Жесткий лиф тесно облегал ее стройный стан, ниспадавшие мягкие складки юбки переходили в шлейф.
Это платье превосходило все другие, когда-либо имевшиеся в гардеробе Эйнджел, и она никак не могла понять, откуда Дульчибел достала такие чудесные ткани. Она не могла получить их из Денвера, так как до новогоднего бала оставалось слишком мало времени, да и дилижансы еще не ходили по обычному маршруту. Единственное, чего недоставало новому наряду Эйнджел, так это подходящего ювелирного украшения. Впрочем, тетушка Клара позаботилась и об этом.
Выразив восхищение жемчугом, подаренным Рейчел, тетушка Клара открыла бархатный футляр и извлекла оттуда великолепное гранатовое ожерелье, браслет и серьги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35