– Но ты, братец, уже взят в руки, хотя еще не знаешь, что делать с собственной женой. Я скажу точно, что ей нужно, но раз ты такой непорочный, тебе придется покраснеть.
К ней вернулся прежний дерзкий тон. Карина насмешливо подмигнула, вставая, и двинулась к дому.
Рэм тихо засмеялся и прислонился к стене, засунув руки в карман куртки. Милое лицо жены возникло в сознании, и он вздрогнул. Чего хочет Иден Марлоу? И почему он так боится спросить ее об этом?
* * *
Рэм увидел Иден и Иана, спускающихся по проезжей дороге. Она держала его под руку, казалось, им по душе эта близость. Рэм встревожился и напрягся, наблюдая за их приближением с новым, странным чувством и подозрением. Именно откровенное восхищение Иана бросило в краску Иден, а не усиливающийся холод. Ее ресницы трепетали, потому что она кокетничала, не скрывая этого. Воспоминание о большей близости обозначилось в изгибе губ, когда она обращалась к молодому человеку. Рэм не мог знать, что благодаря физическому присутствию другого для Иден открылись ее истинные чувства к мужу.
«Приглядывай за женой, братец…»
Назначенная встреча на болотах – а он был убежден, что это так, – наполнила сердце отчаянием. Жажда вмешаться и наброситься на них была почти неодолимой, но годы жесткого самоконтроля в конце концов взяли верх. Рэм, пошатываясь, направился к главному входу, чтобы встретить их.
Что касается Иден и Барклея, то никогда еще у двух людей, идущих рядом, не было столь разных мыслей. Он думал о современном состоянии дел об аннулировании брака, вспомнил закон о разводе и сокрушался об ушедшем в прошлое обычае кражи невест. Иден размышляла, чем занят муж и что придумать, чтобы в эту ночь завлечь его к себе. А если это не получится, она будет кричать о своей любви к Рэму на весь Скайлет. Она и в самом деле так поступит – объявит о любви к мужу еще до восхода солнца.
Как он это воспримет, можно было предположить по его позе – кулаки на бедрах, широкие плечи развернуты. Иан принял более мирную позу, расставил ноги, большие пальцы засунуты в карманы сюртука. Иден широко раскрытыми глазами наблюдала за ними. Эти «друзья с детства» внезапно сжали челюсти и разговаривали сквозь зубы. Она прошла полпути к лестнице, оглянулась и увидела, что оба смотрят ей вслед с одинаковым решительным вызовом в синих глазах.
* * *
В спальне она сбросила сырой плащ и взяла кочергу, чтобы поворошить в камине угасающие угли. Решимость, обретенная на холмах, подверглась испытанию, как только она вошла в холл.
Дверь с шумом распахнулась, и Рэм вошел в комнату. Он сохранил свою воинственную позу.
– Я знаю, что у тебя было свидание на болотах. Ты хорошо усвоила привычки Скайлета, выбрала для своих объятий самого низкого и худшего из моих родных.
– Свидание на болотах? – Иден была удивлена обвинением.
– Ты не можешь отрицать того, что ясно всякому, у кого есть глаза, чтобы видеть. И Иан Барклей выбран из всех мужчин! Где твои клятвы? Я этого не потерплю! Все напоказ перед людьми!
– Напоказ… – она только теперь поняла, что ее обвиняют в неверности. – Даже подумать так низко и грязно! Я прогуливалась, чтобы успокоиться, а Иан Барклей наткнулся на меня, – она поняла, что неудачно выбрала слова, когда глаза Рэма еще больше сузились. – И проводил меня домой! Он был вежливым и дружелюбным! Чего я не могу сказать ни о тебе, ни о твоих злоязычных домашних!
– Иан Барклей добивается своего, женщина! И ждет от тебя только одного, – его глаза буквально буравили жену.
– Тебя раздражает, что он находит мое общество приятным, в то время как ты отвергаешь меня, не так ли? – теперь Иден стояла перед Рэмом на расстоянии вытянутой руки. Ее разъярила напряженная сдержанность Рэма, и захотелось вывести его из себя. – Может быть, ты увидел в его глазах свои желания? Возможно, ты не можешь спокойно смотреть на меня? Но считаешь себя слишком хорошим и добропорядочным, чтобы уступить своему телу!
– Придержи язык, женщина! – он задрожал от усилия сдержать свой инстинкт. – Что касается моих домашних, то они щелкают языками и качают головами, называя тебя бесполой старухой… за то, что ты не выполняешь свой долг по отношению ко мне…
Он прижал ее к себе с такой силой, что Иден стала задыхаться. Рот Рэма сдавил ее губы, игнорируя сопротивление. Иден отчаянно пыталась вырваться, понимая, что его желанием движет только ярость. Несмотря на весь самоконтроль, разум покинул Рэма.
Сердце Иден глухо стучало, боль заглушила все чувства. Держась за полы его куртки, она затихла и стояло неподвижно, разрешая мужу выплеснуть свой гнев, неистово обнимая ее.
Неожиданно железная хватка ослабела, а губы мягко прижались к ее чувственному рту. Иден не ответила на поцелуй, но и не отстранилась. Это покорность, билось в мозгу Рэма, только покорность. И боль ее сердца перешла к нему. Он отстранился.
Боль и отчаяние светились в глазах Иден, губы распухли от жестокого поцелуя.
– Почему? – хрипло прошептала она, глядя в застывшее лицо мужа. – Разве обязательно сердиться, когда ты касаешься меня? Когда-то ты ласково держал меня в объятиях. Или в тебе больше нет нежности ко мне?
Каждое слово пронзало насквозь, тяжелые руки безвольно упали. Эта покорность разбила его сердце на темные, тяжелые куски, оставив душу опустошенной.
Дверь захлопнулась, и Иден показалось, что Рэм унес с собой ее сердце. На этот раз она не удовлетворила свою тоску и желание любви и нежности. Дважды они гасили его злость и смягчали душу. Но ведь нельзя без конца довольствоваться только яростью.
Иден молча уселась в кресло и скрестила руки на груди, чувствуя себя несчастной и беззащитной. Она любит Рэма Маклина, это нельзя отрицать. Он разбудил в ней чувственные желания, изменил взгляды, заполнил сердце, затронул каждую частицу существа, даже гордость. Она ощутила в себе сильную страсть и смогла ее выразить, достигла такой зрелости, что стала выше лицемерного высшего общества, в котором ее воспитали. Но всего этого оказалось недостаточно, чтобы покорить Рэма. Он ненавидит себя за то, что хочет ее. Иден стала преградой между ним и его единственной любовью – Скайлетом. Она то соблазняла его, то отталкивала, обрекая на боль и унижение. Было чудом, что он не ударил ее ни разу, даже когда она об этом просила.
Слезы, набежавшие на глаза, застыли. Он не ударил ее… даже не прогнал… И когда коснулся ее, ярость исчезла, Рэм стал добрым и страстным… Сердце Иден замерло.
Она ему небезразлична… Только это чувство могло смягчить ярость и заставить любить ее. Что же заставляет его презрительно относиться к человеческим чувствам, считать свою нежность и страсть слабостью? Почему он не позволяет себе любить ее… хоть немного?
– Я хочу знать подробности о жизни своего мужа, – Иден вошла в большую кухню, где готовили ужин, и приказала повару и прислуге уйти. Задержала удивленную Маккей и усадила на стул напротив себя. – Я хочу знать каждую чертову подробность!
Маккей немного успокоилась за то время, что разглядывала Иден, потом кивнула.
– Я ждала этого вопроса. С чего начинать?
– С начала. С матери Рэма и с Гаскелла. – Ей внезапно пришло в голову, что начинать надо именно с этого. – Гаскелл очень любил ее?
Маккей сложила руки и опустила глаза.
– В молодости лорд Гаскелл был таким же, как и теперь… наглый, сластолюбивый, еще больше самонадеянный. Он женился на матери Рэма, леди Эдвине, потому что та была богата и была единственной дочерью в большой семье мужчин. Гаскеллу было наплевать, что ее выдали замуж против ее воли. Когда он привез жену в Скайлет, она отнеслась к этому месту, как вы поначалу, только у нее не было охоты понять, что к чему. В течение шести лет она страдала от равнодушия Гаскелла и появления внебрачных детей. Она тяжело рожала Рэма, и после этого Гаскеллу было сказано, что она больше никогда не окажется в его постели. Рэму не было еще и пяти лет, когда она умерла при родах. Ребенок тоже умер. Она очень страдала от измен Гаскелла и от того, что у него есть внебрачные дети, и снова пустила его в постель. Это и привело ее к смерти. И Гаскелл поклялся никогда не жениться… выражая этим ей уважение, – Маккей слабо улыбнулась. – Она была бы довольна.
– А Рэм? – Иден нахмурилась, чувствуя печальное сходство с матерью мужа. Она вздрогнула и скрестила руки на груди. – Что стало с Рэмом?
– Леди Эдвина очень его любила и держала подле себя. После ее смерти он попросту осиротел. Гаскелл совершенно не обращал внимания на сына. Дядя Фенрик, неженатый брат леди Эдвины, взял на воспитание бедного маленького ягненка. Гаскелл был рад избавиться от него. Когда он, наконец, образумился и послал за сыном, Рэму уже исполнилось семнадцать, он стал почти взрослым. Они были как огонь и вода. Рэм соблюдал заповеди, а Гаскелл на каждом шагу нарушал седьмую: «Не прелюбодействуй!»
– Итак, Рэма воспитал дядя-холостяк, к тому же священник… – У Иден заныло сердце. Маккей фыркнула, ее нос презрительно сморщился.
– Фенрик – в большей степени фанатик с горящими глазами, чем священник. Осуждал собственного епископа, который спал с собственной женой, – она покачала головой и вздохнула. – Это я предложила послать мальчика куда-нибудь, где не надо было бороться ни с церковью, ни с отцом. А с его умением обращаться с книгами университет в Эдинбурге показался подходящим местом… Он очень много ему дал! Рэм учился и обнаружил большие способности к делу, начал находить свое место… Кроме дел с женщинами.
Иден кивнула, нахмурившись, всем сердцем понимая трудности и боль Рэма. Его окружали бастарды Гаскелла, постоянно напоминая о судьбе матери. Он решил никогда не жениться, даже не иметь детей ни от одной женщины. Но Гаскелл – хитрый дьявол – знал об огромной любви Рэма к Скайлету. После Эдинбурга Рэм посвятил годы, улучшая поместье. Он вложил в него все свое сердце.
– А Гаскелл узнал, что у его давней любовницы есть дочь…
– Красивая дочь и истинная леди, – добавила Маккей. – Он рассчитал, что кровь дочери прекрасной Констанции согреет Рэмсея. А у него будут верный сын и внук. Это звучит эгоистично, но я считаю… он прав.
Иден сжала руки на коленях и поняла – она прощает Рэму все. Он больше не был для нее холодным, самодовольным дворянином, который смело шутил на палубе «Лампы Гидеона» и забрался в ее постель, чтобы заставить выйти замуж. Теперь она понимала его, как никто другой. В его сердце столкнулись мораль и образование с наследственной чувственностью.
Придя к такому выводу, Иден ощутила сходство с собственной борьбой и страстью. Она молча сидела у огня, в то время как Маккей сочувственно смотрела на молодую госпожу. Иден думала о контрасте между глубокой и страстной любовью своих родителей и неистовым вожделением, наполнявшим жизнь старого Гаскелла, ощутила жалость. Рэм считал, что, пойдя на поводу у своих желаний, станет вторым Гаскеллом… он так СКАЗАЛ, не зная, что существует другая возможность… чудесная, приятная возможность. Ну что ж, его надо научить – Иден выпрямилась, – даже если это будет означать обольщение его снова и снова, пока не исчезнет сомнение и напряжение. Чувства и мысли отражались на лице, требуя разрешения. Маккей готова была помочь юному женскому сердцу, однако только сама Иден может принять решение, только она может найти ключ, чтобы освободить Рэма от оков прошлого.
Иден вздохнула полной грудью и поднялась. Губы ее были сжаты, глаза горели.
– Где он?
Маккей тоже встала, испытывая облегчение.
– Уехал проверять стада в восточных долинах. Господь знает, когда он вернется.
Иден мягко улыбнулась, видя вопросительный взгляд экономки, и вспомнила содрогающееся тело Рэма, когда он недавно обнимал ее.
– Не думаю, что он будет отсутствовать слишком долго.
ГЛАВА 20
– Пожалуйста, милорд, – Терранс качал на коленях своего младшего ребенка, малышку Мерилин, и выглядел совершенно усталым. – Хотя бы взгляните.
– Это обязанности Рэма, – Гаскелл опустился в кресло возле камина и сердито посмотрел на своего управляющего. – Я не механик и не плотник. А кстати, где, черт возьми, Рэм? – Гаскелл бросил многозначительный взгляд на Иден, которая сидела у камина с шитьем. Та подняла голову и мило улыбнулась свекру.
– Эти два дня он был в низинных долинах, которым угрожает то дождь, то снег. А мы должны заниматься крышами.
– Ну, когда закончите, дайте мне знать.
– Лорд Гаскелл, старый Джакоб утверждает, что все насквозь прогнило, а Тэсс Маккренна клянется, что простоит до весны. Только не сейчас, Мерилин! – он осторожно снял ручку ребенка со своего носа. – Мне кажется, крыша сгнила и нужно что-то делать. Вам следует посмотреть самому.
– Проклятие! Ненавижу это! – разъяренный Гаскелл вскочил и рванулся на улицу, чтобы выяснить положение с крышами Скайлета.
На мгновение Иден ощутила симпатию к свекру, поднялась и забрала малышку с рук благодарного Терранса. Нелегко нести груз ответственности в возрасте Гаскелла.
Рэм вернулся домой вечером, промокший и грязный. Жители Скайлета тут же собрались в главном зале. Немногие верили суждениям Гаскелла о крышах, хотя были готовы послушно их сорвать, а затем поставить до того, как начались ливни. Некоторые сердились, что Гаскелл принял решение не ремонтировать, другие протестовали против приказа переселяться из-за непригодности жилья. Рэм попытался выслушать одного, другого, в то время как остальные ругались. Каждый требовал внимания, и, в конце концов, они довели дело до того, что ничего нельзя было понять.
Иден спустилась по лестнице, накинув на плечи клетчатый плед, сочувственно глядя на мужа, осаждаемого людьми. Они надеялись, как дети, что Рэм по-отечески уладит их ссоры и конфликты.
– Что происходит? – она предстала перед толпой, в глазах светилась решимость. – Что, у вас нет других забот? Дайте лейрду отдохнуть хотя бы вечером!
Когда люди заколебались, вопросительно глядя на Рэма, она просто начала их выпроваживать.
– Идите, идите! Разбирайтесь с Гаскеллом или приходите завтра! – она распахнула дверь. – Идите!
Выпроводив посетителей, Иден пошла в кухню.
Оставшись один, Рэм устало вздохнул. После долгого пребывания в седле он был слишком измотан, плечи ныли. Вряд ли сейчас он мог заниматься вопросами ремонта.
Теперь, в тишине большого зала, он нахмурился, чувствуя, что утомление слилось с чувством мести. Оглядывая разорванную кожаную куртку, мокрые штаны, грязные сапоги, содрогнулся от запаха пота и животных. Он провел четыре дня в тяжелом труде, стараясь не думать об Иден и своих чувствах. И что это дало? Больное тело и усилившееся желание обладать ею. К тому же он помнил каждое слово, каждое ощущение последней встречи – гордиться нечем. И что еще хуже, стоило войти в дом, и он жаждал обнять ее снова, даже если умрет от усталости в ее объятиях.
Иден вернулась в зал со служанкой, несущей большой поднос с едой.
– Спасибо, – Рэм взял поднос. Иден наполнила тарелку и поставила ее перед Рэмом, а поворачиваясь, коснулась грудью плеча. Она заметила, как он напрягся, но сохранила на лице деловитое выражение. Наливая вино, использовала возможность прижаться к его мускулистому бедру. Иден следила, чтобы Рэм успел вдохнуть запах ее кожи.
– А где Гаскелл? – Рэм сглотнул слюну и оглядел пустой зал.
– В конюшне. Там рождается жеребенок, – ответила она спокойно, придвигаясь ближе.
– А Терранс? – он положил в рот кусок мяса и ощутил, что все тело напряглось. Что она задумала, находясь так близко?
– Со своей женой, думаю, она уже два дня в постели. Родилась девочка, – Иден отошла, чтобы забрать корзину с шитьем, и села за стол напротив мужа.
– Теперь у них шесть дочерей? – Рэм судорожно сжал нож и вилку.
– И трое сыновей.
– Не удивлюсь, если она с ним не хочет разговаривать, – Рэм качнулся на стуле и смущенно взглянул на Иден, любуясь нежной кожей шеи, открытой поднятыми вверх волосами. Он хорошо знал эту соблазнительную линию, прохладную и гладкую под его губами. Плечо горело в том месте, где его коснулась ее грудь. Раздраженный, он забыл, о чем шла речь.
– Водопровод Клаггет Крик функционирует нормально? – она взглянула на него из-под ресниц.
– Прекрасно… если только они будут помнить, что нужно вовремя скалывать лед, – он нахмурился еще больше. – Откуда ты знаешь об акведуке?
– Читала. Это очень разумное решение – отвести весенние воды, осушить болотистые земли, одновременно обеспечив людей большим запасом воды. Улучшение классического Римского акведука, как я понимаю. Старый Мариус Агриппа был бы доволен. – Рэм уставился на нее с открытым ртом.
– Если бы не умер в двенадцатом веке до нашей эры.
Иден улыбнулась, вставая, чтобы поворошить поленья в камине.
Уходя из зла в свою комнату, Рэм заметил, что его кулаки сжаты, а плечи безвольно поникли. Откуда она знает о римской технике? И попытках внедрить ее в Скайлете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
К ней вернулся прежний дерзкий тон. Карина насмешливо подмигнула, вставая, и двинулась к дому.
Рэм тихо засмеялся и прислонился к стене, засунув руки в карман куртки. Милое лицо жены возникло в сознании, и он вздрогнул. Чего хочет Иден Марлоу? И почему он так боится спросить ее об этом?
* * *
Рэм увидел Иден и Иана, спускающихся по проезжей дороге. Она держала его под руку, казалось, им по душе эта близость. Рэм встревожился и напрягся, наблюдая за их приближением с новым, странным чувством и подозрением. Именно откровенное восхищение Иана бросило в краску Иден, а не усиливающийся холод. Ее ресницы трепетали, потому что она кокетничала, не скрывая этого. Воспоминание о большей близости обозначилось в изгибе губ, когда она обращалась к молодому человеку. Рэм не мог знать, что благодаря физическому присутствию другого для Иден открылись ее истинные чувства к мужу.
«Приглядывай за женой, братец…»
Назначенная встреча на болотах – а он был убежден, что это так, – наполнила сердце отчаянием. Жажда вмешаться и наброситься на них была почти неодолимой, но годы жесткого самоконтроля в конце концов взяли верх. Рэм, пошатываясь, направился к главному входу, чтобы встретить их.
Что касается Иден и Барклея, то никогда еще у двух людей, идущих рядом, не было столь разных мыслей. Он думал о современном состоянии дел об аннулировании брака, вспомнил закон о разводе и сокрушался об ушедшем в прошлое обычае кражи невест. Иден размышляла, чем занят муж и что придумать, чтобы в эту ночь завлечь его к себе. А если это не получится, она будет кричать о своей любви к Рэму на весь Скайлет. Она и в самом деле так поступит – объявит о любви к мужу еще до восхода солнца.
Как он это воспримет, можно было предположить по его позе – кулаки на бедрах, широкие плечи развернуты. Иан принял более мирную позу, расставил ноги, большие пальцы засунуты в карманы сюртука. Иден широко раскрытыми глазами наблюдала за ними. Эти «друзья с детства» внезапно сжали челюсти и разговаривали сквозь зубы. Она прошла полпути к лестнице, оглянулась и увидела, что оба смотрят ей вслед с одинаковым решительным вызовом в синих глазах.
* * *
В спальне она сбросила сырой плащ и взяла кочергу, чтобы поворошить в камине угасающие угли. Решимость, обретенная на холмах, подверглась испытанию, как только она вошла в холл.
Дверь с шумом распахнулась, и Рэм вошел в комнату. Он сохранил свою воинственную позу.
– Я знаю, что у тебя было свидание на болотах. Ты хорошо усвоила привычки Скайлета, выбрала для своих объятий самого низкого и худшего из моих родных.
– Свидание на болотах? – Иден была удивлена обвинением.
– Ты не можешь отрицать того, что ясно всякому, у кого есть глаза, чтобы видеть. И Иан Барклей выбран из всех мужчин! Где твои клятвы? Я этого не потерплю! Все напоказ перед людьми!
– Напоказ… – она только теперь поняла, что ее обвиняют в неверности. – Даже подумать так низко и грязно! Я прогуливалась, чтобы успокоиться, а Иан Барклей наткнулся на меня, – она поняла, что неудачно выбрала слова, когда глаза Рэма еще больше сузились. – И проводил меня домой! Он был вежливым и дружелюбным! Чего я не могу сказать ни о тебе, ни о твоих злоязычных домашних!
– Иан Барклей добивается своего, женщина! И ждет от тебя только одного, – его глаза буквально буравили жену.
– Тебя раздражает, что он находит мое общество приятным, в то время как ты отвергаешь меня, не так ли? – теперь Иден стояла перед Рэмом на расстоянии вытянутой руки. Ее разъярила напряженная сдержанность Рэма, и захотелось вывести его из себя. – Может быть, ты увидел в его глазах свои желания? Возможно, ты не можешь спокойно смотреть на меня? Но считаешь себя слишком хорошим и добропорядочным, чтобы уступить своему телу!
– Придержи язык, женщина! – он задрожал от усилия сдержать свой инстинкт. – Что касается моих домашних, то они щелкают языками и качают головами, называя тебя бесполой старухой… за то, что ты не выполняешь свой долг по отношению ко мне…
Он прижал ее к себе с такой силой, что Иден стала задыхаться. Рот Рэма сдавил ее губы, игнорируя сопротивление. Иден отчаянно пыталась вырваться, понимая, что его желанием движет только ярость. Несмотря на весь самоконтроль, разум покинул Рэма.
Сердце Иден глухо стучало, боль заглушила все чувства. Держась за полы его куртки, она затихла и стояло неподвижно, разрешая мужу выплеснуть свой гнев, неистово обнимая ее.
Неожиданно железная хватка ослабела, а губы мягко прижались к ее чувственному рту. Иден не ответила на поцелуй, но и не отстранилась. Это покорность, билось в мозгу Рэма, только покорность. И боль ее сердца перешла к нему. Он отстранился.
Боль и отчаяние светились в глазах Иден, губы распухли от жестокого поцелуя.
– Почему? – хрипло прошептала она, глядя в застывшее лицо мужа. – Разве обязательно сердиться, когда ты касаешься меня? Когда-то ты ласково держал меня в объятиях. Или в тебе больше нет нежности ко мне?
Каждое слово пронзало насквозь, тяжелые руки безвольно упали. Эта покорность разбила его сердце на темные, тяжелые куски, оставив душу опустошенной.
Дверь захлопнулась, и Иден показалось, что Рэм унес с собой ее сердце. На этот раз она не удовлетворила свою тоску и желание любви и нежности. Дважды они гасили его злость и смягчали душу. Но ведь нельзя без конца довольствоваться только яростью.
Иден молча уселась в кресло и скрестила руки на груди, чувствуя себя несчастной и беззащитной. Она любит Рэма Маклина, это нельзя отрицать. Он разбудил в ней чувственные желания, изменил взгляды, заполнил сердце, затронул каждую частицу существа, даже гордость. Она ощутила в себе сильную страсть и смогла ее выразить, достигла такой зрелости, что стала выше лицемерного высшего общества, в котором ее воспитали. Но всего этого оказалось недостаточно, чтобы покорить Рэма. Он ненавидит себя за то, что хочет ее. Иден стала преградой между ним и его единственной любовью – Скайлетом. Она то соблазняла его, то отталкивала, обрекая на боль и унижение. Было чудом, что он не ударил ее ни разу, даже когда она об этом просила.
Слезы, набежавшие на глаза, застыли. Он не ударил ее… даже не прогнал… И когда коснулся ее, ярость исчезла, Рэм стал добрым и страстным… Сердце Иден замерло.
Она ему небезразлична… Только это чувство могло смягчить ярость и заставить любить ее. Что же заставляет его презрительно относиться к человеческим чувствам, считать свою нежность и страсть слабостью? Почему он не позволяет себе любить ее… хоть немного?
– Я хочу знать подробности о жизни своего мужа, – Иден вошла в большую кухню, где готовили ужин, и приказала повару и прислуге уйти. Задержала удивленную Маккей и усадила на стул напротив себя. – Я хочу знать каждую чертову подробность!
Маккей немного успокоилась за то время, что разглядывала Иден, потом кивнула.
– Я ждала этого вопроса. С чего начинать?
– С начала. С матери Рэма и с Гаскелла. – Ей внезапно пришло в голову, что начинать надо именно с этого. – Гаскелл очень любил ее?
Маккей сложила руки и опустила глаза.
– В молодости лорд Гаскелл был таким же, как и теперь… наглый, сластолюбивый, еще больше самонадеянный. Он женился на матери Рэма, леди Эдвине, потому что та была богата и была единственной дочерью в большой семье мужчин. Гаскеллу было наплевать, что ее выдали замуж против ее воли. Когда он привез жену в Скайлет, она отнеслась к этому месту, как вы поначалу, только у нее не было охоты понять, что к чему. В течение шести лет она страдала от равнодушия Гаскелла и появления внебрачных детей. Она тяжело рожала Рэма, и после этого Гаскеллу было сказано, что она больше никогда не окажется в его постели. Рэму не было еще и пяти лет, когда она умерла при родах. Ребенок тоже умер. Она очень страдала от измен Гаскелла и от того, что у него есть внебрачные дети, и снова пустила его в постель. Это и привело ее к смерти. И Гаскелл поклялся никогда не жениться… выражая этим ей уважение, – Маккей слабо улыбнулась. – Она была бы довольна.
– А Рэм? – Иден нахмурилась, чувствуя печальное сходство с матерью мужа. Она вздрогнула и скрестила руки на груди. – Что стало с Рэмом?
– Леди Эдвина очень его любила и держала подле себя. После ее смерти он попросту осиротел. Гаскелл совершенно не обращал внимания на сына. Дядя Фенрик, неженатый брат леди Эдвины, взял на воспитание бедного маленького ягненка. Гаскелл был рад избавиться от него. Когда он, наконец, образумился и послал за сыном, Рэму уже исполнилось семнадцать, он стал почти взрослым. Они были как огонь и вода. Рэм соблюдал заповеди, а Гаскелл на каждом шагу нарушал седьмую: «Не прелюбодействуй!»
– Итак, Рэма воспитал дядя-холостяк, к тому же священник… – У Иден заныло сердце. Маккей фыркнула, ее нос презрительно сморщился.
– Фенрик – в большей степени фанатик с горящими глазами, чем священник. Осуждал собственного епископа, который спал с собственной женой, – она покачала головой и вздохнула. – Это я предложила послать мальчика куда-нибудь, где не надо было бороться ни с церковью, ни с отцом. А с его умением обращаться с книгами университет в Эдинбурге показался подходящим местом… Он очень много ему дал! Рэм учился и обнаружил большие способности к делу, начал находить свое место… Кроме дел с женщинами.
Иден кивнула, нахмурившись, всем сердцем понимая трудности и боль Рэма. Его окружали бастарды Гаскелла, постоянно напоминая о судьбе матери. Он решил никогда не жениться, даже не иметь детей ни от одной женщины. Но Гаскелл – хитрый дьявол – знал об огромной любви Рэма к Скайлету. После Эдинбурга Рэм посвятил годы, улучшая поместье. Он вложил в него все свое сердце.
– А Гаскелл узнал, что у его давней любовницы есть дочь…
– Красивая дочь и истинная леди, – добавила Маккей. – Он рассчитал, что кровь дочери прекрасной Констанции согреет Рэмсея. А у него будут верный сын и внук. Это звучит эгоистично, но я считаю… он прав.
Иден сжала руки на коленях и поняла – она прощает Рэму все. Он больше не был для нее холодным, самодовольным дворянином, который смело шутил на палубе «Лампы Гидеона» и забрался в ее постель, чтобы заставить выйти замуж. Теперь она понимала его, как никто другой. В его сердце столкнулись мораль и образование с наследственной чувственностью.
Придя к такому выводу, Иден ощутила сходство с собственной борьбой и страстью. Она молча сидела у огня, в то время как Маккей сочувственно смотрела на молодую госпожу. Иден думала о контрасте между глубокой и страстной любовью своих родителей и неистовым вожделением, наполнявшим жизнь старого Гаскелла, ощутила жалость. Рэм считал, что, пойдя на поводу у своих желаний, станет вторым Гаскеллом… он так СКАЗАЛ, не зная, что существует другая возможность… чудесная, приятная возможность. Ну что ж, его надо научить – Иден выпрямилась, – даже если это будет означать обольщение его снова и снова, пока не исчезнет сомнение и напряжение. Чувства и мысли отражались на лице, требуя разрешения. Маккей готова была помочь юному женскому сердцу, однако только сама Иден может принять решение, только она может найти ключ, чтобы освободить Рэма от оков прошлого.
Иден вздохнула полной грудью и поднялась. Губы ее были сжаты, глаза горели.
– Где он?
Маккей тоже встала, испытывая облегчение.
– Уехал проверять стада в восточных долинах. Господь знает, когда он вернется.
Иден мягко улыбнулась, видя вопросительный взгляд экономки, и вспомнила содрогающееся тело Рэма, когда он недавно обнимал ее.
– Не думаю, что он будет отсутствовать слишком долго.
ГЛАВА 20
– Пожалуйста, милорд, – Терранс качал на коленях своего младшего ребенка, малышку Мерилин, и выглядел совершенно усталым. – Хотя бы взгляните.
– Это обязанности Рэма, – Гаскелл опустился в кресло возле камина и сердито посмотрел на своего управляющего. – Я не механик и не плотник. А кстати, где, черт возьми, Рэм? – Гаскелл бросил многозначительный взгляд на Иден, которая сидела у камина с шитьем. Та подняла голову и мило улыбнулась свекру.
– Эти два дня он был в низинных долинах, которым угрожает то дождь, то снег. А мы должны заниматься крышами.
– Ну, когда закончите, дайте мне знать.
– Лорд Гаскелл, старый Джакоб утверждает, что все насквозь прогнило, а Тэсс Маккренна клянется, что простоит до весны. Только не сейчас, Мерилин! – он осторожно снял ручку ребенка со своего носа. – Мне кажется, крыша сгнила и нужно что-то делать. Вам следует посмотреть самому.
– Проклятие! Ненавижу это! – разъяренный Гаскелл вскочил и рванулся на улицу, чтобы выяснить положение с крышами Скайлета.
На мгновение Иден ощутила симпатию к свекру, поднялась и забрала малышку с рук благодарного Терранса. Нелегко нести груз ответственности в возрасте Гаскелла.
Рэм вернулся домой вечером, промокший и грязный. Жители Скайлета тут же собрались в главном зале. Немногие верили суждениям Гаскелла о крышах, хотя были готовы послушно их сорвать, а затем поставить до того, как начались ливни. Некоторые сердились, что Гаскелл принял решение не ремонтировать, другие протестовали против приказа переселяться из-за непригодности жилья. Рэм попытался выслушать одного, другого, в то время как остальные ругались. Каждый требовал внимания, и, в конце концов, они довели дело до того, что ничего нельзя было понять.
Иден спустилась по лестнице, накинув на плечи клетчатый плед, сочувственно глядя на мужа, осаждаемого людьми. Они надеялись, как дети, что Рэм по-отечески уладит их ссоры и конфликты.
– Что происходит? – она предстала перед толпой, в глазах светилась решимость. – Что, у вас нет других забот? Дайте лейрду отдохнуть хотя бы вечером!
Когда люди заколебались, вопросительно глядя на Рэма, она просто начала их выпроваживать.
– Идите, идите! Разбирайтесь с Гаскеллом или приходите завтра! – она распахнула дверь. – Идите!
Выпроводив посетителей, Иден пошла в кухню.
Оставшись один, Рэм устало вздохнул. После долгого пребывания в седле он был слишком измотан, плечи ныли. Вряд ли сейчас он мог заниматься вопросами ремонта.
Теперь, в тишине большого зала, он нахмурился, чувствуя, что утомление слилось с чувством мести. Оглядывая разорванную кожаную куртку, мокрые штаны, грязные сапоги, содрогнулся от запаха пота и животных. Он провел четыре дня в тяжелом труде, стараясь не думать об Иден и своих чувствах. И что это дало? Больное тело и усилившееся желание обладать ею. К тому же он помнил каждое слово, каждое ощущение последней встречи – гордиться нечем. И что еще хуже, стоило войти в дом, и он жаждал обнять ее снова, даже если умрет от усталости в ее объятиях.
Иден вернулась в зал со служанкой, несущей большой поднос с едой.
– Спасибо, – Рэм взял поднос. Иден наполнила тарелку и поставила ее перед Рэмом, а поворачиваясь, коснулась грудью плеча. Она заметила, как он напрягся, но сохранила на лице деловитое выражение. Наливая вино, использовала возможность прижаться к его мускулистому бедру. Иден следила, чтобы Рэм успел вдохнуть запах ее кожи.
– А где Гаскелл? – Рэм сглотнул слюну и оглядел пустой зал.
– В конюшне. Там рождается жеребенок, – ответила она спокойно, придвигаясь ближе.
– А Терранс? – он положил в рот кусок мяса и ощутил, что все тело напряглось. Что она задумала, находясь так близко?
– Со своей женой, думаю, она уже два дня в постели. Родилась девочка, – Иден отошла, чтобы забрать корзину с шитьем, и села за стол напротив мужа.
– Теперь у них шесть дочерей? – Рэм судорожно сжал нож и вилку.
– И трое сыновей.
– Не удивлюсь, если она с ним не хочет разговаривать, – Рэм качнулся на стуле и смущенно взглянул на Иден, любуясь нежной кожей шеи, открытой поднятыми вверх волосами. Он хорошо знал эту соблазнительную линию, прохладную и гладкую под его губами. Плечо горело в том месте, где его коснулась ее грудь. Раздраженный, он забыл, о чем шла речь.
– Водопровод Клаггет Крик функционирует нормально? – она взглянула на него из-под ресниц.
– Прекрасно… если только они будут помнить, что нужно вовремя скалывать лед, – он нахмурился еще больше. – Откуда ты знаешь об акведуке?
– Читала. Это очень разумное решение – отвести весенние воды, осушить болотистые земли, одновременно обеспечив людей большим запасом воды. Улучшение классического Римского акведука, как я понимаю. Старый Мариус Агриппа был бы доволен. – Рэм уставился на нее с открытым ртом.
– Если бы не умер в двенадцатом веке до нашей эры.
Иден улыбнулась, вставая, чтобы поворошить поленья в камине.
Уходя из зла в свою комнату, Рэм заметил, что его кулаки сжаты, а плечи безвольно поникли. Откуда она знает о римской технике? И попытках внедрить ее в Скайлете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44