Иден попыталась понять, о чем он говорит. Тяжелое тело вдавливало ее в постель, лишая возможности дышать и рассуждать. Она начала извиваться, хватая ртом воздух, только тогда Рэм ослабил хватку.
– Но почему твое состояние, – наконец сумела выдавить Иден, – зависит от женитьбы на мне? Это же абсурд! Ты же встретил меня всего два месяца назад!
– Дело в моем отце, Гаскелле Маклине, лейрде Скайлета, – Рэм оперся на локти, продолжая нависать над Иден. – Он был рассержен тем, что я не собирался жениться. Он хотел видеть внука, наследника Скайлета. Этой весной отец изменил завещание. У нас с тобой должен родиться ребенок – отпущено два года, – или же я потеряю мои земли, дом, титул – все! – в его глазах горел огонь.
– Это же безумие! – выдохнула она. – Я никогда не слышала о твоем отце. Почему, зачем ему делать МЕНЯ условием твоего завещания?
– Дело не в тебе, а в твоей матери, Констанции. Он ЗНАЛ твою мать, в библейском смысле этого слова, много лет назад, в Лондоне, и эта встреча оставила глубокий след в его душе. Он так и не забыл эту страсть.
– Он – что? Я не хочу больше ничего слушать! – выпалила Иден, стараясь закрыть ладонями уши.
– Я сказал, что твоя мать и мой отец, старый Гаскелл, в молодости были любовниками, и он с тех пор так и не забыл ее, – Рэм оторвал ладони Иден, зажимающие уши, сжал запястья. – Когда он узнал, что у Констанции есть дочь, он подумал – вы должны быть похожи. Кровь обязательно скажется. И решил, что ты столь же соблазнительна, как и мать. Поэтому поставил условие: самая молодая кобылка вашей семьи должна породить ему наследника. Предоставил мне самому решать проблему.
– Не верю ни одному слову, у тебя просто в голове каша, ты готов разыграть шулерскую карту – этот отвратительный заговор с кобылками и твоим отцом!
– Слушай! – он вновь сжал ее, она даже закусила губу, ожидая удара. Рэм заскрипел зубами. – Я женился на тебе, потому что должен заиметь ребенка-наследника и спасти свой дом. Поверь – ничто другое не заставило бы меня поступить столь безрассудно, наперекор себе! Тебе выпала несладкая участь – зачать ребенка, не желая того. Но рано или поздно ты бы все рано вышла замуж и родила бы кому-нибудь наследника. А я не хуже, чем кто-либо другой. Но как только дело будет сделано, я оставлю тебя в покое. Верь мне, женщина!
Иден лежала, придавленная телом Рэма, почти ничего не видя перед собой. Сердце почти остановилось, она оцепенела, пытаясь свести концы с концами. Какие странные условия: родить ребенка… не желая… чем кто-либо… как только дело будет сделано – она не могла разумно ответить, ужас обуял все существо.
В окаменевшем лице Рэма Иден могла бы при желании прочесть отвращение к самому себе, но в тот момент была не способна понять его отношение к сделке. Когда ее глаза обрели возможность видеть, она обнаружила на его лице неприязнь и посчитала, что это единственное чувство, которое Рэм испытывает после их брачной ночи. Он отвергает ее как женщину, жену, подругу. И его отвращение, и вынужденный брак против собственной воли затмили нежность, пробудившуюся в свадебной постели. Теперь, при свете дня, как она сама, так и мысль об этом насильственном браке ему кажутся неприятными.
– Отпустите меня, – ее голос был сух, ярость еще горела в глазах, они казались огромными и пустыми. – Уйдите, – Иден вздрогнула всем телом.
Рэм нахмурился, ощутив эту дрожь. Безжизненность лица жены, мрачный голос поразили его. Он ощутил слабость в коленях и сел на пол рядом с постелью. Вот она лежит: изящный розовый шелк обтягивает вздрагивающее тело, каштановые кудри обрамляют бледное лицо, прекрасные глаза безжизненны, лишены даже утешительных слез. Боже, что же он наделал? Рэм сам ответил на этот вопрос: сообщил ей, что ее мать – шлюха, а отец и сын Маклины считают, что Иден из той же породы. Признался, что был вынужден жениться на ней только затем, чтобы использовать ее тело для рождения наследника. Выказал презрение к их браку и надежду разорвать с ней все отношения при первой же возможности после достижения цели. Украл, лишив семьи, и превратил в пленницу на корабле. Пока еще не наставил синяков, но, пожалуй, может дойти и до этого.
– Я прослежу, чтобы о тебе заботились. В Скайлете тебе будет хорошо. – Горло пересохло, Рэм с трудом выдавливал слова, представляя, с каким несчастным видом она переступит порог их замка. После всего случившегося она должна ненавидеть даже землю, по которой он ступает. Дрожащей рукой Рэм провел по волосам. Не исключено, что Иден действительно ненавидит его. Необходимость спать вместе станет такой неприятной, что любые возможности ощутить удовлетворение и радость исчезнут. Но, черт побери, Рэм сам во всем виноват!
Дверь закрылась, щелкнул ключ. Этот звук вывел Иден из шока. Она вздрогнула, гнев пронзил все существо. Боже, она вышла замуж за сумасшедшего!
Рэм считает, она поверит, что у ее матери были любовники до того, как она вышла замуж за Адама Марлоу. А также в то, что ее любовник – спустя двадцать с лишним лет! – помнит ее, и не просто помнит, а поставил состояние своего сына в зависимость от рождения ребенка дочерью давней любовницы!
Иден сжала зубы, ее глаза превратились в узкие гневные щелочки. Какая досада! Как она проклинает себя! Поверила, что он действительно влюбился и поэтому женится. Она проклинала и себя, и Маклина за то, что его чувственность передалась ей. Но все же в глубине души нужно признать – есть в ее крови что-то, жаждущее его прикосновений, близости его тела. Иден подозревала: эта неконтролируемая страсть – проблема пылкой породы Марлоу.
И прошлой ночью он нашептывал ей слова, в истинность которых она верила. Чувственность увлекла ее в заоблачные высоты, о существовании которых девушка даже не подозревала. Его тело, дыхание излучали нежность…
И все это оказалось ложью. Низкой, отвратительной ложью.
Слезы потекли по щекам. Какое предательство! Он лишил ее родной семьи, унес из дома, подобно мешку с пшеницей, заставил выйти замуж после своего бесчестного поступка – женился, якобы «спасая» ее честь. Но не это главное. Самое унизительное – она безразлична ему как женщина. В глубине души ей так хотелось верить, что Рэм ласкал ее, ощущая страсть, нежность, возможно, любовь.
Но каждая ласка, каждый поцелуй пробудили в Иден ощущения, которых она никогда не испытывала, он уничтожил те светские понятия, которым ее так долго учили, доказав – она в первую очередь просто женщина. Их взаимная страсть убеждала, он жаждал ее, и быть с ним женщиной – огромное, волшебное удовольствие.
Но, по словам Рэма, он всего лишь выполнял неприятную обязанность… пытался сделать ее беременной. Он хочет не ее, а ребенка. Чтобы получить свое наследство. Что же это такое – наказание судьбы за отказ от незыблемых устоев, которым должна следовать леди?
Жестокий подлец! Иден вновь и вновь вспоминала ужасные слова. Теперь она по закону находится в руках человека, чье высокомерие ненавистно. Ее хотят превратить в кусок мяса, покорно подчиняющийся похотливым притязаниям развратника. По спине Иден пробежал холодок. Нет, она будет бороться!
Итак, мир пока еще не перевернулся и Рэм Маклин не сможет сам родить ребенка. Отец завещал ему состояние только в случае рождения наследника – ну что ж! Иден встала и заходила по каюте. Да она скорее даст себя сгноить в заточении, чем превратится в корову для рождения теленка. Нет, Рэм Маклин больше никогда ее не коснется!
Иден бросилась к иллюминатору со свинцовыми ставнями и через щелку посмотрела на грязную воду. Затем оглядела все полки и уголки каюты, пытаясь обнаружить что-нибудь, чем можно открыть замок. Ничего подходящего. Иден скользнула к двери, прижалась ухом и разобрала тихий, приглушенный звук – возможно, кашель Арло. Арло… Блеснул луч надежды. Он, конечно, предан хозяину, но человек совестливый.
Иден забарабанила в дверь.
– Арло! Пожалуйста, выпусти меня! Ты порядочный человек, верующий в Бога! Нельзя держать меня здесь против моей воли! Пожалуйста, ради всего святого, выпусти меня отсюда!
Она прислушалась. Никакого ответа. То ли он боится гнева Рэма, то ли насмехается над ее просьбами. В ожесточении Иден заколотила еще отчаяннее. Теперь настало время страшных угроз.
– Если ты не выпустишь меня, то корчиться тебе в кипящем котле, клянусь! – Иден не была уверена, что людей до сих пор бросают в кипящее масло. Ее подбородок дрожал, голос стал жалобным. – Выпусти меня!
Она закрыла глаза, прижавшись щекой к плохо струганным доскам. Вряд ли она знает угрозы, способные поселить страх в сердце мужчины. Она просто беззащитная молодая женщина, которую учили не запугивать, а только намекать на свое неудовольствие, учили думать о составлении меню и списка гостей. Нравоучения миссис Данливи годны только для узкого, хорошо известного ей мирка, а проблемы соблазна, насильственной женитьбы и встречи с ужасным лжецом здесь ни при чем.
Опустившись на стул, Иден закрыла лицо руками, стараясь не слышать тех ужасных слов, которые до сих пор звучали в ушах. Ее обманули, предали, использовали… И у нее не хватило ни гордости, ни ума распознать, в чем дело, до тех пор, пока не стало поздно! А условности – честь, изящество, благородство? Ее предали со всех сторон. Она обманулась, следуя коварным желаниям своей чудовищной крови. Выхода нет – миссис Данливи подвела Иден в той же степени, в коей она подвела свою наставницу. Во что можно верить в этой жизни?
Иден прижала ладони к глазам – вновь набежали слезы. Последние двадцать четыре часа она только и делает, что плачет. Плечи жалобно поникли, но все же жестокая правда позволила себе немного иронии – за последние двадцать четыре часа она успела не только поплакать, но и еще кое-что. Три раза…
* * *
День тянулся долго. Иден еще раз осмотрела довольно просторную каюту, надеясь вопреки всему найти средство спасения. Стены покрашены, а не побелены, даже украшены планками красного дерева, оправленного в медь. Пол отменно надраен, а для вечернего освещения с потолка свисали два фонаря. Три стула с округлыми спинками, стол, конторка, умывальник, небольшой металлический горшок, закрытый конусообразной крышкой… Койка – скорее, кровать – из красного дерева, довольно высокая, под ней – ящики. Кровать широкая, для двоих.
Губы Иден гневно изогнулись. Пусть только попробует.
Когда начало темнеть, Арло внес ее сундуки и поднос с ужином, избегая встречаться с Иден взглядом. Со вчерашнего дня у нее маковой росинки во рту не было, но есть не хотелось. Иден зажгла один из фонарей, умылась и поела, не раз бросая взгляд на дверь, репетируя слова, которыми встретит Рэма, как только тот осмелится появиться на пороге.
Но Рэм не пришел ни в этот день, ни на следующий. Вечером второго дня ее заточения на борту «Эффингхема» Иден почувствовала толчки, пол заходил ходуном. Корзинка с шитьем поехала по крышке стола, едва задержавшись у края. Девушка вскочила и подхватила корзинку. Раздались скрип досок, шум, отдаленные крики и шарканье босых ног по палубе. Иден подбежала к окну и в изумлении увидела, как качаются суда, пришвартованные к берегу. Суда уплывают… нет, это плывет «Эффингхем»!
Плывет… Они отчаливают. Иден уронила корзинку и бросилась к двери, забарабанив в нее кулаками, требуя, чтобы ее выпустили и высадили в порту. Слезы градом хлынули из глаз. Она прислонилась к двери. Сказалось напряжение двух последних дней. Иден продолжала еле слышно нашептывать слова, обращенные к Богу, моля выпустить ее, но силы покинули девушку.
Арло стоял на страже у двери и мечтал, чтобы кто-нибудь распорол ему живот и покончил со всем этим быстро и без хлопот. Он не мог не слышать отчаянные жалобы, которые задели его самые искренние и честные чувства. Они уже в пути. Разве будет хуже, если он отопрет дверь и выпустит маленькую узницу?
Иден отшатнулась от двери, прижимая одну руку ко рту, второй вытирая слезы. Вид Арло с ключом в руке заставил ее на мгновение оцепенеть. Но только на мгновение, потом она бросилась мимо него в коридор, бегом поднялась по узкой лестнице. Холодный, солоноватый воздух наполнил легкие еще до того, как она ступила на палубу. Иден бросилась к железным поручням, но ее поймали сильные руки, и она какое-то время боролась, затем разглядела, что «Эффингхем» отделяет от доков огромное пространство, не менее сотни футов.
– Извините, мисс, не могу позволить вам прыгнуть в эту воду. Разве можно? – грубые руки моряка отпустили Иден, и та попятилась от темной бездны.
– Но я не знала… Я не поняла…
Она крепко вцепилась в поручни и молча смотрела, как растет расстояние, отделяющее ее от дома и семьи.
Иден даже не заметила глаз, видевших ее отчаяние. Рэм вел себя спокойно. Он стоял на капитанском мостике и уверял капитана, что смятение его жены – итог сильной привязанности к семье и она быстро привыкнет. Капитан неопределенно хмурился, думая о том, как скажутся на экипаже стоны и крики о помощи. Отчаяние этой женщины не казалось ему кратковременным.
Вид Иден у поручней – тонкая фигурка, мокрое от слез и ветра нежное лицо – вызвал гнев Маклина, хотя темная пропасть между кораблем и ее домом быстро увеличивалась. Рэм сбежал на палубу.
– Иден! – рявкнул он, кипя от ярости. Она даже не повернулась, побелевшими пальцами вцепившись в поручни. Слезы неподдельного горя проложили следы на бледных щеках. – Здесь не место для тебя, – в голосе Рэма кипел гнев. – Иди вниз.
– Вы даже не позволяете в последний раз взглянуть на родной дом, ваше сиятельство? Это слишком жестоко, – она бросила на него презрительный взгляд из-под влажных ресниц.
Рэм ощутил угрызения совести. Он взял жену за локоть, чтобы избавиться от идиотского страха – вдруг она возьмет и перелетит через водное пространство? Хотя Иден не сопротивлялась, Рэм не нашел в себе сил увести ее. Он прислонился рядом, ощущая, что дюжина глаз недружелюбно глядит на него.
Они стояли и смотрели, как порт становится все меньше и меньше, а солнце, клонящееся к закату, краснеет. Когда уже почти ничего нельзя было разглядеть, Иден, в конце концов, поняла – последние минуты прощания с домом затянулись. Она повернулась, готовая вернуться в каюту, и только сейчас ощутила властные пальцы Рэма, сжимающие ее руку. В этот миг ее душа взбунтовалась, готовая бороться до конца.
ГЛАВА 12
Иден протащили через порог каюты. Это не слишком джентльменское действие усилило ее гнев.
– Я не какая-нибудь шлюха или мешок с песком, чтобы вы обращались со мной подобным образом, – ее глаза яростно горели в полутьме помещения.
– Тогда веди себя как леди, и мне не придется учить тебя! – прорычал Рэм, чувствуя неловкость оттого, что приходится наклонять голову.
– Такое впечатление, что вы хорошо знаете, что значит леди!
– Знаю. Стоит мне увидеть женщину, и я сразу определяю, – Рэм выпрямился и стукнулся головой о потолок. Еще немного, и его гнев выйдет из-под контроля.
Иден стояла, скрестив руки на груди. Рэм видел нежный изгиб шеи, яркое платье, облегающее молодую грудь. Волосы падали на плечи шелковым каскадом, обрамляя бледное лицо. Губы Иден поблескивали от влаги, в глазах плясали огни ярости. Неожиданно Рэму расхотелось доказывать, кто тут хозяин.
– Где мои вещи? – резко спросил он, чувствуя, как ноют кончики пальцев.
– Но…
– А, вот они, – не обращая на нее внимания, Рэм зажег один из фонарей, свисающих с потолка. Обитый медью небольшой кожаный сундук занял место в дальнем углу между более крупными сундуками Иден. Сделав два шага, Маклин подошел и взял ключ.
– Почему ЭТО здесь? – само присутствие его вещей в каюте казалось чем-то враждебным. – Уберите это отсюда.
– Человек ставит свои вещи в свою каюту, – Рэм открыл крышку, повернулся и бросил на Иден презрительный взгляд, явно причисляя ее к категории СВОИХ ВЕЩЕЙ.
– Это МОЯ каюта, – Иден сжала кулачки, затем резко выбросила руку вперед, указывая на дверь. – Уберите это отсюда! И убирайтесь сами!
– Мы женаты и, как это ни грустно, должны совместно пользоваться дорогостоящими апартаментами в нелегком плавании…
– Мы давали клятву, но мы не муж и жена, – Иден хотелось задеть его. – И нельзя силой…
– Твое замужество, женщина, состоялось, наш союз узаконен так, как и положено в обществе.
– Союз, построенный на обмане и уловках. Я не верю ни одному вашему слову, сэр Рэмсей Маклин, если это действительно ваше имя. Вы задумали жениться на мне с низкими целями, соблазнили, опозорили меня и держите под замком, как преступницу…
– Я сказал правду, – выпалил Рэм, вновь стукнувшись головой о потолок. Довольно сильно.
– Не верю, – она отклонилась, видя, что он приближается, сделала два шага назад. – А эта отвратительная ложь о моей матери! У нее не было любовников до замужества – только мой отец!
– И мой! – резко возразил Рэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44