Затем, когда они освобождались от «подручных средств», в дверях штаба появилась пара женщин... чей стиль одежды и движения не оставляли сомнений в их профессии. Вновь прибывшие вплыли в комнату в облаке французских духов, и суфражистки отшатнулись от них как от прокаженных. Беатрис услышала, что в комнате воцарилась тишина, и поспешила разузнать, в чем дело. Она увидела Мэри Кейт и Энни в ярчайших атласных платьях с огромными турнюрами и красочных шляпках... над одной из которых колыхались хвостики горностая, а над другой – пучки перьев. Беатрис заметила, что добровольные помощницы при появлении девиц отступили, и растерялась. Что им здесь надо?
– Привет, Биби! – поздоровалась Мэри Кейт. Приветствие Энни было таким же фамильярным. – Тут вчера приходил Диппер и сказал, что тебе и конгрессмену может понадобиться помощь. Вот мы и решили прийти предложить свои услуги.
– Как любезно с вашей стороны. Мы будем очень благодарны за помощь. – Не обращая внимания на ворчание своих подруг, Беатрис широко улыбнулась девицам из «Восточного дворца» и протянула им отпечатанные листы. – Я должна предупредить вас. У нас были проблемы с городскими хулиганами. Они оскорбляли наших помощниц и срывали наши плакаты.
Мэри Кейт ухмыльнулась и посмотрела на кислые лица суфражисток.
– Вам просто надо знать, как обращаться с мужчинами. Мы с ними справимся.
Пара, нагруженная предвыборными материалами, фланирующей походкой направилась к двери, и тут Энни остановилась около одной из дам, не успевшей избавиться от «признаков беременности», и похлопала ее по выдающемуся животу.
– Знаешь, есть много способов уберечься от этого.
На следующий день на улицах Четвертого округа можно было видеть две группировки, выступающие в поддержку Коннора Барроу, и более различные по составу было трудно себе представить. Проститутки и будущие мамаши, традиционно находящиеся на противоположных концах женского общества. Иногда представительницы обеих группировок сталкивались на углу какой-нибудь улицы, где был всего один фонарный столб, и тогда стоило посмотреть, как они боролись за привилегию наклеить на него плакат. В конце концов было расклеено гораздо больше плакатов и листовок, чем сорвано, и по всему городу красовались призывы «Коннора Барроу – в конгресс США».
Самому Коннору, однако, было гораздо труднее появиться где-либо. Он попытался следовать плану, составленному ранее, но банды «Таммани» знали, где он собирается выступать, и устраивали там беспорядки... освистывали Коннора, забрасывали его гнилыми овощами и даже начали поколачивать его слушателей. Дважды разразились настоящие драки, не позволившие Коннору высказаться. Во второй раз он настолько разозлился, что оставил трибуну и лично нанес несколько ударов. Он вернулся в «Вудхалл» со ссадиной на скуле, разбитой губой и в отвратительном настроении.
Беатрис усадила его в кресло и послала Присциллу за йодом и бинтами... от которых Коннор отказался.
– Это не страшно, – сказал он, ощупывая губу изнутри и снаружи.
– Это просто чудовищно! – заявила Беатрис. Ей хотелось уберечь его и защитить. До этого она испытывала такие чувства только по отношению к Присцилле и к корпорации.
– Ты забыла, – Коннор посмотрел на нее с кривой от боли улыбкой. – Я видел это все глазами «Таммани». Они, должно быть, в отчаянном положении, раз прибегают к таким методам. Мы причиняем им серьезное беспокойство.
– Ай да мы! – нахмурившись, ответила Беатрис. – Следуя твоей логике, в тот день, когда они превратят тебя в котлету, нам следует отпраздновать это с шампанским.
– Точно. – Коннор подмигнул Дипперу и Шоти, и те захихикали.
Беатрис, однако, было не до смеха. Всю последующую неделю беспорядки нарастали, и она видела, как тяжело это переносит Коннор. Каждый раз, когда он уходил из штаба, она внутренне напрягалась и начинала тихо сходить с ума, если он задерживался. Беатрис попробовала приставить к нему Диппера и Шоти. Все трое возвращались со ссадинами, ранами, уставшие от драк. Тогда она попросила Диппера и Шоти, чтобы те наняли нескольких парней, которые будут силой поддерживать порядок во время выступлений Коннора. Это помогло, но ненадолго. Хулиганы вернулись в большем количестве, и в результате произошла грандиозная свалка.
– Где же была полиция? – спросила Беатрис, пока они с Присциллой и Элис врачевали раны, нанесенные телохранителям.
– В кармане у Крокера, – мрачно ответил Коннор. Беатрис с дрожью всматривалась в его лицо, осознавая, насколько весь город подчинен «Таммани». Не существовало ни одной конторы, ни одного административного органа, где бы не ощущалось их влияние... даже полицию они подчинили себе. Неудивительно, что Коннор так колебался, прежде чем согласился продолжить борьбу. Он знал лучше кого бы то ни было, какая битва им предстоит.
Потом, ко всеобщему удивлению, поступило предложение от Присциллы.
– Тетя Биби... помните этого молодого человека... детектива... мистера Блэквела? Может быть, он в состоянии помочь нам?
Беатрис изумленно посмотрела на нее. После разрыва с Джеффри девушка часто бывала в плохом настроении. Это проявление интереса к кампании Коннора и желание помочь вселяло надежду.
– Превосходная идея, – сказала Беатрис, одной рукой обнимая племянницу. – Почему бы вам с Диппером не навестить детектива и не пригласить его к нам в гости?
На следующий день поутру детектив Джеймс Блэквел и два подчиненных ему патрульных прибыли в штаб-квартиру.
Когда он узнал, что происходит, то перевел взгляд с Беатрис на Коннора, затем на Присциллу и улыбнулся.
– Ну что ж, это в интересах городского управления, чтобы во время политических кампаний соблюдался порядок. Думаю, что смогу убедить моего капитана выделить для этих целей несколько человек.
Присцилла выпрямилась, улыбнувшись ему в ответ, и Беатрис могла поклясться, что девушка покраснела.
Вечером дюжина полицейских в форме появилась на митинге, где собирался выступать Коннор. При первой же попытке учинить беспорядки они подавили их и забрали зачинщиков. Впервые за неделю Коннор смог закончить свою речь.
Судя по репортажам в газетах и усиливающемуся противостоянию «Таммани Холла», они продвигались вперед. Потом, после того как две ведущие газеты предложили подтвердить участие Коннора в выборах, обстановка накалилась еще больше. Продавцы, в окнах которых красовались плакаты «Барроу – в конгресс», обнаружили, что эти окна разбивают. Газеты, поддерживавшие Коннора, были украдены с улиц, и их вырывали из рук мальчишек-газетчиков. Здание пансиона «Вудхалл» облили краской, а там, где выступал Коннор, бандиты по ночам учиняли погромы.
Посетив владельца склада товаров, которого терроризировали и предупреждали, чтобы он держался подальше от урн для голосования, Коннор признал, что в день выборов им потребуются дополнительные силы. Надо было убедиться, что его избиратели смогут пройти в кабинки для голосования мимо громил «Таммани». Он отправил Диппера и Шоти на поиски помощников.
За шесть дней до выборов, ясным морозным утром они прочитали в газетах, что при попытке выкрасть избирательные бюллетени была задержана некая банда. Все ее члены, ирландские иммигранты, хорошо известные в местном полицейском участке, были пойманы на месте преступления. Они утверждали, что не знают того, кто их нанял, но Коннору было ясно, что это работа «Таммани». Газеты, казалось, с ним согласились. Впервые за долгое время главные редакторы лично выступили на страницах своих изданий, призывая провести реформу в системе выборов и положить конец тирании «Таммани» на избирательных участках.
Партия «Таммани» купила в газетах место для рекламы и напечатала там обращения, в которых отказывалась нести ответственность за подлые попытки саботировать выборы. Коннор заявил, что они – банда лицемеров, и призвал провести проверку избирательных бюллетеней, чтобы убедиться в том, что они отпечатаны правильно. Но Херст Барроу, зашедший осмотреть их штаб-квартиру, увидел негодование на лице внука и отозвал его в сторону.
– Никаких проверок, бюллетени в полном порядке, – убеждал он Коннора.
– А если в день выборов мы зайдем в кабинки для голосования и не обнаружим в бюллетенях моего имени? – возмущенно спросил Коннор.
– Да есть там твое имя, есть. Сейчас. – Глаза старика блеснули лукавством, и Коннор, уловив это, внимательно на него посмотрел.
– Что ты имеешь в виду?
– Полиция никогда не обращает внимания, если что-то кладут в охраняемую комнату. Они замечают, только если кто-то пытается что-то оттуда забрать.
Больше он ничего не стал объяснять, но и этого было достаточно. Херст Барроу исполнил свое обязательство позаботиться о бюллетенях. Коннор встретился с ним взглядом, и они долго не отводили глаз, как люди, которые знают друг друга настолько хорошо, что не нуждаются в словах. Только тогда Коннор поверил, что старик действительно хочет, чтобы он победил. В этот момент они оба начали избавляться от боли, обиды и напряженности, возникших между ними много лет назад.
Наступил день выборов, ясный и неожиданно холодный, но только снежная буря могла бы помешать избирателям побить рекорды. К десяти часам утра улицы являли собой яркую иллюстрацию демократии в действии. Все группировки в городе, имеющие что сказать согражданам, в день выборов собрали всех своих представителей – от благотворительных организаций до странствующих евангелистов, от сторонников трезвости до профсоюзных деятелей, от иммигрантских культурных обществ до коренных жителей, протестующих против иммиграции.
Еще больше накаляли атмосферу пиво и ирландское виски, бесплатно раздаваемые избирателям, которые уже выполнили или только собирались выполнить свой гражданский долг. После того как избиратели покидали затянутые полотнищем кабинки, их направляли к тележкам с пивом, припаркованным поблизости, и многие, опрокинув несколько кружек, возвращались в очередь к кабинкам. В растущей толпе шныряли карманники, к ней присоединялись прохожие, демонстрировали свое искусство фокусники, бродили зеваки и шумные группки молодежи. Неудивительно, что, видя такую разномастную толпу, владельцы магазинов вокруг избирательных участков заперли все двери и опустили на окнах ставни.
Всеамериканская женская ассоциация суфражисток планировала свой традиционный марш в день выборов закончить у дверей избирательного участка, где должен был голосовать сам Коннор. Утром женщины собрались в «Вудхалле» и стали прикреплять ленты и разбирать лозунги и плакаты, поддерживающие как их кандидата, так и их общее дело. Коннор смотрел на их приготовления, а потом повернулся к Беатрис, которая только что приколола поперек своего темно-синего шерстяного жакета красно-белую перевязь с надписью «Барроу – в конгресс».
– Ты уверена, что это хорошая идея? Я хочу сказать, что может начаться потасовка. Маклоски голосует на том же участке, и там, без сомнения, появятся люди «Таммани».
– Думаю, тебе не стоит беспокоиться за эту группу. Они не новички в том, что касается маршей протеста или выборных празднеств, – убедила его Беатрис, поправляя ему галстук и замерев, чтобы полюбоваться им. Он выглядел настоящим конгрессменом в этом черном пиджаке-визитке и брюках в тончайшую полоску. – Кроме того, детектив Блэквел собрал всех свободных патрульных на этой территории, а Диппер и Шоти поставили своих людей у каждой урны для голосования, так что твои сторонники смогут пройти. Все, кто нам понадобится, будут на месте.
Коннор повел ее по коридору в кабинет Ардис Герхардт, где обнял. Минуту он просто смотрел на нее с напряженным лицом. Последние две недели у них было так мало свободного времени. Он мог только молиться, чтобы все эти жертвы не оказались напрасными.
– Я хочу, чтобы ты знала, Биби, – скованно проговорил он, – что бы ни случилось, я всегда буду благодарен тебе за твою любовь, за помощь и веру в меня. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.
– Я тоже люблю тебя, – сквозь подступающие слезы ответила она. – И ты победишь.
– Я знаю, – ощутив мгновенную неловкость, сказал Коннор, – но если нет...
Беатрис поцеловала его, чтобы не дать договорить. Мы вместе – вот что выражал ее поцелуй. Они были и любовниками, и деловыми партнерами. Несколько минут они не разжимали объятий... Она прислушивалась к такому родному стуку его сердца возле ее щеки... Коннор вдыхал аромат ее волос. Потом раздался осторожный стук в дверь, и они отпустили друг друга... до боли остро понимая, что в следующий раз, когда они обнимутся, их надежды либо воплотятся в жизнь, либо разобьются вдребезги.
На улице суфражистки стали в колонну по пять человек позади огромного лозунга, провозглашавшего: «Изберите Барроу в конгресс, чтобы он добился права голоса для женщин!» Коннор занял место как раз за лозунгом, вместе с Беатрис, Элис, Лейси, Франни, Эстер Роуз и Кэрри Чапмен Кэтт. Более пятидесяти женщин выстроились за ними, и они пошли по улице к избирательному участку.
Через пять кварталов улица, как и следовало ожидать, сузилась из-за повозок, карет и прибывающих толп народа. Колонне пришлось сплотиться теснее и временами ждать, пока освободится проход. Примерно в это время к ним присоединились дамочки в кричащих нарядах, несущие плакаты в поддержку Коннора. Когда Беатрис обернулась, чтобы посмотреть, как обстоят дела в тылу, она увидела махавших ей Мэри Кейт, Пэнси, Милли, Энни и Элеонора.
К тому моменту, когда их группа достигла избирательного участка, массивного старого здания из кирпича, называемого «Ветеране Холл», за ними тянулся большой «хвост». Некоторые улыбались и махали им, другие улюлюкали и кричали, чтобы они убирались домой присматривать за детьми. Коннор поприветствовал тех, кто его поддерживал, потом взял Беатрис за руку и повел ее за собой по заполненным ступеням к входу для избирателей.
Со всех сторон на них напирали, их толкали подвыпившие избиратели, и под давлением толпы Беатрис споткнулась и выпустила его руку. Когда она выпрямилась и осмотрелась, то не увидела Коннора. Она слышала, что он зовет ее по имени, но не могла определить откуда... а потом шум и движение вокруг нее внезапно затихли. Став на цыпочки, она разглядела огромную пивную повозку, в которую были запряжены массивные тяжеловозы. На этой повозке восседали босс Крокер, Чарлз Мерфи и еще несколько человек, которые, как решила Беатрис, тоже были не последними людьми в «Таммани»... Они, как и Коннор, красовались в элегантных цилиндрах и фраках.
– Вот наш парень... Берт Маклоски! Пришел, чтобы выполнить свой долг и проголосовать, – проревел Крокер, явно заводя толпу, жаждущую развлечений. – Интересно, кому он отдаст свой голос! – Сторонники «Таммани» разразились приветственными криками. Потом Крокер заметил Коннора, стоящего как раз на середине лестницы. – Посмотрите на это, – фыркнув, он указал на Коннора. – В наши дни позволяют голосовать кому попало!
– Не кому попало, Крокер, – перекрикивая хорошо поддавшую толпу, возразил Коннор. – Здесь множество людей, которые хотят голосовать и имеют на это право, но не могут.
Суфражистки единодушно поддержали это заявление. Стоя во главе группы, Франни подняла кулачок и принялась скандировать лозунг, быстро подхваченный остальными дамами:
– Мы не успокоимся, пока не получим голос! Зеваки в толпе кричали им в ответ:
– А мы не успокоимся, если вы его получите!
У дверей Коннора остановили несколько громил, перекрывших единственный вход. Он попросил их отодвинуться, но они скрестили руки и отказались. Из толпы появились Диппер и Шоти, знаками подозвавшие своих помощников. Несколько крепких портовых грузчиков протиснулись сквозь толпу и стали позади Коннора. Шансы противников были практически равны, и перспектива трудной битвы заставила бандитов «Таммани» замешкаться.
Ситуация казалась неразрешимой, пока наконец Крокер, пыхтя и отдуваясь, не взобрался по ступеням.
– Ну, ну... – Он остановился неподалеку от Коннора, уставившись на него своими заплывшими жабьими глазками. – Здесь мусор на лестнице.
– Полным-полно, – ответил Коннор, не отводя от него взгляда. – Как низко ты пал, Крокер. Даже не позволяешь своему противнику самому проголосовать.
Через секунду напряженного молчания Крокер кивнул загораживавшим проход громилам, и те освободили Коннору дорогу. Крокер повернулся к толпе с комментариями:
– Еще один голос ему не поможет.
– Еще один голос может принести тебе поражение! – раздался женский голос из толпы.
Франни Эксцельсиор отделилась от делегации суфражисток и с плакатом в руках стала подниматься по лестнице. Но не успела она дойти и до середины, как перед ней предстал один из громил и начал вырывать у нее из рук плакат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34