А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR Roland; Spellcheck Yalo
«Неотразимый обольститель»: АСТ; Москва; 2002
ISBN 5-17-011003-0
Аннотация
Решительная и независимая Беатрис фон Фюрстенберг привыкла отрицать все, что связывает мужчину и женщину, – не только брак и любовь, но даже силу красоты. Однако когда Беатрис понадобилась помощь, она вынуждена была обратиться к молодому адвокату Коннору Барроу, известному своим неуважением к слабому полу...
Итак, женщина, ненавидящая мужчин, и мужчина, презирающий женщин?.. Война, не признающая правил, – или страстная любовь, сметающая все преграды?..
Возможно, любовь-война! Ведь только на войне и в любви хороши ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА!..
Бетина Крэн
Неотразимый обольститель
Глава 1
Нью-Йорк , 1892 год
Лето было на исходе. Темный пурпур ночей прятал их в своей тени, заглушал шуршание ее юбки, скрип гравия у него под ногами и стук молодых горячих сердец. Она нашла его в дальней части сада, где он ждал ее среди пышных кустов отцветающих роз.
– Джеффри?
– Присси... сюда!
Увидев его, она остановилась, любуясь своим избранником. Высокий, светловолосый, красивый – в нем было все, о чем только может девушка мечтать.
– Я боялся, что ты не придешь, – прошептал он, обнимая ее.
– Ничто не могло помешать мне встретиться с тобой, – ответила Присцилла, прильнув к нему. – Даже если бы меня заперли, я бы все равно что-нибудь придумала.
– Заперли? – Джеффри, ужаснувшись, еще крепче обнял девушку. – От этой старой ведьмы всего можно ожидать. Она же просто деспот какой-то – приказывает тебе, запрещает нам...
Присцилла коснулась его губ кончиками пальцев.
– Давай не будем терять драгоценное время, обсуждая мою бедную, несчастную тетю. Что она может знать о любви? Она такая старая, одинокая – ей, должно быть, уже лет тридцать...
– Да уж никак не меньше, – пробормотал юноша.
Присцилла благоговейно провела ладонью по его щеке.
– Ты – счастье моей жизни, Джеффри.
– Ты – моя единственная звезда, Присси. – Он глубоко вздохнул, чувствуя стеснение в груди. Знакомая боль, зарождавшаяся где-то внизу живота, заставила его тихо застонать. – Милая, если бы мы могли пожениться! – Юноша прижал ее голову к своей груди и закрыл глаза. – Всегда быть вместе – что может быть прекраснее?
– Всегда, – словно эхо, печально повторила Присцилла и тоже закрыла глаза.
– Я мог бы прикасаться к твоим... рукам... когда захочу, и обнимать тебя вот так... – Другие, более откровенные желания выразились в страстном поцелуе, когда Джеффри горячо прильнул к ее прохладным нежным пальчикам. – Мы как Ромео и Джульетта – нам запрещают любить.
– И как мои родители! Им тоже запрещали любить, но они нашли выход. – Теперь девушка смотрела на него сияющими глазами. – Мы тоже его найдем, Джеффри.
– Твои родители? – Юноша отодвинулся, чтобы лучше видеть ее лицо.
– Дедушка с бабушкой не позволяли им встречаться, поэтому они сбежали в Италию. – Голос Присциллы дрожал от переполнявших ее чувств. – Мама рассказывала, что они были абсолютно свободны и вначале кочевали как цыгане, не имея ничего, кроме своей любви и вина. Мы тоже можем так поступить.
– Как? Не иметь ничего, кроме любви и вина?
– Нет. Сбежать, как мои родители.
– Сбежать? – На какое-то мгновение эта идея захватила Джеффри, но потом, трезво все обдумав, он остыл. – И скрыться из страны?
– Нет, нам не придется этого делать. – С пылающими щеками девушка проговорила: – Мы могли бы... пожить у тебя, пока не купим собственный дом.
– Пожить у меня? С моей мамой? – Джеффри представил себе эту ситуацию и невольно поморщился. – Мама ни за что не станет поощрять подобную затею. То есть... она всегда собиралась устроить для меня пышную свадьбу с гостями из высшего общества... Это разобьет ей сердце.
– Ты не хочешь бежать со мной? – возмутилась Присцилла, обескураженная его отказом.
– Нам надо позаботиться о будущем. – Нотки беспокойства зазвучали в его голосе. – Нет, нужно что-нибудь другое.
– Но что? – Теребя рукава Джеффри, она продолжала: – Мы состаримся и одряхлеем, прежде чем тетя Беатрис передумает. – Тут девушка замолчала, обдумывая новую идею. – Лучше мы сами заставим ее пересмотреть свое решение.
– Заставим фон Фюрстенберг? – Джеффри хмыкнул. – Нам больше повезет, если мы, прыгнув с Бруклинского моста, попытаемся взлететь. Она презирает меня, Присси... обращается со мной как с ребенком. Когда я попросил отца замолвить за нас словечко, она его даже не приняла.
Обсуждать больше было нечего. Они знали, что деньги и власть в руках Беатрис фон Фюрстенберг, опекунши и тети девушки, – оружие, пострашнее меча и дубины.
– Если бы она знала тебя так же хорошо, как я... знала, какой ты щедрый, благородный и умный... – Выпустив его рукав, Присцилла принялась гладить руки юноши и, понизив голос, добавила: – И каким смелым и мужественным ты можешь быть. Надо заставить ее признать это. Джеффри, необходимо доказать ей, что ты – человек, с которым нельзя не считаться... что, несмотря на молодость, ты настоящий мужчина!
– И что для этого нужно сделать?
Присцилла нахмурилась, а потом логично завершила начатую мысль:
– Я думаю... она должна увидеть, как ты совершаешь что-нибудь героическое.
– Смелое? Ты имеешь в виду... что-то вроде дуэли? Или как я спасаю тебя из горящего дома? Или отбиваю у банды грабителей?
– Точно. – Присцилла просияла. Джеффри же, наоборот, помрачнел.
– Дуэль – это противозаконно, уже не говоря о том, что смертельно опасно. С пожаром должны бороться пожарные, а грабители не ходят поодиночке, да вдобавок еще носят оружие.
– Ну а если бы дом и вправду загорелся, ты бы спас меня?
Джеффри недоуменно захлопал глазами.
– К-конечно.
– Тогда именно это ты и должен сделать – «спасти» меня. – Глаза Присциллы восторженно заблестели, и она предложила новую идею: – Нет, ты должен спасти ее!
– Спасти – ее? – ужаснулся он.
– Джеффри! – Высвободившись из его объятий, девушка скрестила руки на груди.
– Ну подумай сама, дорогая. Каким образом твоя тетушка может попасть в горящий дом или в лапы грабителей?
– Я не знаю, но... – Присцилла выпалила первое, что ей пришло з голову: – Наверняка это можно как-то подстроить.
Джеффри остолбенел.
– Присси! Ты хочешь подстроить так, чтобы твоя тетя попалась каким-нибудь головорезам, а я бы ее спасал?
Услышав свой собственный план в таком трезвом изложении, Присцилла на секунду растерялась.
– Да, похоже на безумие. – И снова фамильная решительность взяла верх над благоразумием. – И все-таки давай взвесим все, Джеффри. Если ты избавишь ее от опасности, она будет у тебя в долгу. А ты знаешь, как фанатично она относится к долгам: возвращать их для нее – еще важнее, чем собирать одолженное. Она позволила бы нам встречаться. А потом, после ухаживания, мы смогли бы добиться от нее разрешения на свадьбу.
– Но грабители, Присси...
Девушка еще раз обдумала свое предложение, и опять ее живой ум подсказал очередное решение.
– Ну, это не должны быть настоящие грабители или бандиты. Конечно, при твоем знании игорных домов и прочих мест мужских развлечений ты без труда найдешь кого-нибудь, кто только притворится, будто хочет ее ограбить. Нам нужны двое или трое.
Джеффри уставился на нее, сообразив наконец, что его любимая говорит серьезно. Он с уважением относился к ее острому уму, а потому решил пока не отвергать идею.
– Значит, это будет не настоящая опасность. – Он потер подбородок, жалея о том, что не может находить слабые места в плане так же быстро, как Присцилла предлагает новые варианты.
– Конечно, нет. – Глаза девушки возбужденно блестели. – Но ведь тетя Беатрис об этом не узнает. Она будет считать тебя самым храбрым молодым человеком из всех, кого она когда-либо встречала. – И, не сводя с юноши помрачневшего взгляда, Присцилла продолжила: – Никогда больше она не станет упоминать об этой противной монастырской школе во Франции.
– Монастырской школе? Во Франции? – Притянув девушку к себе, Джеффри обнял ее. – Но я не вынесу, если она разлучит нас.
– Я тоже этого не вынесу, – дрогнувшим голосом проговорила Присцилла. – Если нам придется расстаться, моя жизнь будет кончена.
Несколько секунд они молчали, тесно прижавшись друг к другу, освещаемые бледным лунным светом. Потом, когда желание стеснило Джеффри грудь и стало невыносимым, юноша откашлялся и неуверенно произнес:
– Хорошо, я все выполню.
– Правда? – Взглянув на него, Присцилла вытерла мокрые шеки.
– Раз ты считаешь, что это поможет ей переменить мнение обо мне, я все сделаю. – Джеффри глубоко вздохнул, пытаясь представить себе, как начнет осуществляться их план. – У меня есть родственник, двоюродный брат мамы. Так вот – он ирландец и связан со всякими отщепенцами, отбросами общества. Я с ним поговорю Может быть, он подыщет нам таких, которые согласятся на несколько часов побыть «грабителями».
– Ой, Джеффри, я знала, что у тебя все получится! – Сияя Присцилла обняла его за шею. – Ты самый смелый, самый умный на свете!
Сверху, из темного окна, за неясными силуэтами молодых людей и за садовой беседкой, где они скрывались, кто-то следил. Через мгновение влюбленные расстались, и легкая фигурка девушки заспешила по аллее к террасам дома. Еще через секунду Беатрис фон Фюрстенберг присоединилась к своей секретарше у окна и, прищурившись, взглянула на часы.
– Как долго на этот раз? – резко спросила она.
– Чуть более десяти минут, – ответила Элис Генри, захлопывая крышечку своих часов и отпуская цепочку.
– Проклятие! – Беатрис встревоженно вглядывалась в темноту. – С каждым разом они все больше и больше пренебрегают приличиями и все больше и больше испытывают мое терпение. Они думают, что никто ничего не знает. Я бы спустилась и поймала их на месте преступления, да опасаюсь, что потом они придумают еще какую-нибудь хитрость, чтобы встречаться и удовлетворять свою жажду романтики. – Она откинула шлейф платья и, приподняв юбки, величественно поплыла к лестнице, ведущей в холл. – Несносные подростки! «Но мы же лю-у-у-бим друг друга, тетя Беатрис, – писклявым голосом протянула она. – Но он же такой чуде-е-е-сный, тетя Беатрис. Такой у-у-мный, такой тонко чу-у-у-вствующий...» – Она внезапно остановилась у винтовой лестницы из красного дерева, которая соединяла два этажа огромного загородного дома. Элис чуть было не налетела на хозяйку. – Он избалованный, перекормленный, прыщавый идиот, – в запальчивости провозгласила Беатрис, – и вдобавок восемнадцатилетний. – Спускаясь по лестнице, она продолжала говорить, убеждая не только Элис, которая спешила следом, но и саму себя. – Какого черта он может знать, этот юнец? Он не имеет ни малейшего представления о реальной жизни. Как пробиваться в этом жестоком и опасном мире... как собирать в кулак силу воли, выдержку и ум, чтобы противостоять неудачам и недругам... вот о чем речь. Надо уметь поймать свой шанс и воспользоваться любым преимуществом. И тогда, возможно – всего лишь возможно, – что тебе очень повезет и ты сумеешь создать что-нибудь или что-нибудь изменить к лучшему и оставить свой след на земле. Откуда восемнадцатилетний мальчишка может знать о таких вещах? – На середине лестницы Беатрис опять остановилась, чтобы до конца разъяснить ситуацию. – И откуда изнеженная шестнадцатилетняя девчонка узнает об испытаниях и трудностях, которые преподносит жизнь? Или хотя бы о той ответственности, которую налагает брак? Как занять свое место в огромном доме, вести хозяйство, как добиться признания в обществе, и это при необходимости постоянно иметь дело с настроением мужа, его привычками и потребностями? Даже я в семнадцать лет... – Она не закончила.
Спустившись в зал, они услышали торопливые шаги Присциллы, которая вошла со стороны восточной террасы и теперь спешила в гостиную. Беатрис остановилась между лестницей и дверями гостиной и сложила руки на груди. Девушка появилась в зале, поддерживая колышущиеся шелковые юбки, и замерла, увидев тетю. Племянница слегка покраснела и виновато опустила большие карие глаза, хотя на лице ее появилось непокорное выражение.
– И где это вы были, юная леди? – поинтересовалась Беатрис.
– Х-ходила гулять. Захотелось подышать свежим воздухом перед сном.
Беатрис напряженно улыбнулась.
– В последние дни ты очень полюбила свежий воздух.
– «Свежий воздух и упражнения полезны для молодых девушек», – парировала племянница. – Разве это не ваши собственные слова?
Беатрис поняла, что, цитируя ее, Присцилла выказывает неповиновение.
– Ночной воздух тем не менее может быть весьма опасен. – Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. – Я слышала, что воздух во Франции намного здоровее.
Девушка смотрела на нее широко распахнутыми глазами.
– Я не поеду. Меня не удастся спровадить во французский монастырь. Я лучше утоплюсь в утином пруду!
Страшная угроза! В самом глубоком месте пруда было не больше трех футов.
– Ты отправишься туда, куда я тебя пошлю, – с непоколебимым спокойствием заявила Беатрис, – и будешь держаться скромно, целомудренно, довольствуясь тем крошечным умишком, которым наградила гебя природа.
– Я не поеду во Францию, – с заалевшими щеками провозгласила Присцилла. – Если вы отправите меня туда, то я... я сбегу и найду своего отца. Он поймет. Он разрешит мне выйти замуж за Джеффри!
– Выйти замуж? Тебе всего шестнадцать лет. – Беатрис теряла терпение.
– Вам тоже было шестнадцать, когда вы вышли замуж, – стараясь не замечать грозного блеска в глазах тети, ответила девушка.
Подойдя поближе к подопечной, Беатрис попыталась убедить ее:
– Я выходила замуж в тот день, когда мне исполнялось семнадцать. И не по собственному желанию. Я не позволю тебе испортить свою жизнь союзом с похотливым мальчишкой, который и сам не знает, на что употребить свою праздную и пресыщенную жизнь. Я уже объясняла тебе: когда ты поймешь, кто ты есть в этом мире, и приобретешь достаточно опыта, чтобы рассуждать здраво, тогда, и только тогда, я позволю тебе выйти замуж. – Ее глаза сверкали, как драгоценные камни. – Если, узнав, что собой представляют мужчины, ты все-таки захочешь это сделать.
Румянец на лице Присциллы поблек, а се дерзость растаяла без следа, когда она наконец уловила нотки едва сдерживаемого гнева в голосе тети. Подбородок девушки задрожал.
– Но я люблю его, тетя Беатрис! – Слезы навернулись ей на глаза. – Я всегда буду любить его! Что бы вы ни делали, это чувство не изменится. – Сдерживая рыдания, Присцилла подхватила юбки и кинулась к лестнице.
Беатрис смотрела вслед своей подопечной. Когда вдалеке хлопнула дверь, она закрыла глаза и попыталась выбросить из головы мысли о любовных страданиях племянницы. На мгновение в больших карих глазах Присциллы – как эти глаза напоминали ей взгляд любимой сестры! – она увидела боль, настоящую боль. И на мгновение Беатрис, отбросив все расчеты, позволила своему сердцу раскрыться навстречу этому чувству. А что, если она ошибается? Что, если это действительно составит счастье... Она приказала себе остановиться и тут заметила, что Элис уже давно с пониманием смотрит на нее.
– Кажется, я догадываюсь, – сказала секретарша. – Мы возвращаемся в город.
– Умница. Я давно повышала тебе зарплату?
– В прошлом месяце.
– Ну что ж, в этом жди еще одной прибавки. – Беатрис снова нетерпеливо откинула шлейф и направилась в библиотеку. – И вели готовить чемоданы. Мне все равно через несколько дней надо было появиться в городе – просмотреть квартальный отчет корпорации до того, как он попадет в газеты, а заодно посетить заседание исполнительного комитета ассоциации суфражисток. Отправляемся рано утром. Завтра к этому времени я хочу снова быть на Пятой авеню, подальше от садов, залитых лунным светом, и прочей дребедени.
Распахнув двери библиотеки, она включила электричество и направилась к столу, где были аккуратными стопками сложены документы, громоздились гроссбухи и папки. Задумчиво глядя на эту кипу бумаг, Беатрис заметила листок с памфлетом, который она составляла для Всеамериканской женской организации суфражисток. Она наконец успокоилась. Здесь ее мир, ее мечта и то наследие, которое она оставит на земле.
– Любовь, – бормотала она, собирая и складывая документы. – Какое отношение ко всему этому имеет любовь?
Глава 2
Все в Нью-Йорке знали – чтобы найти какого-нибудь ирландца, надо отправиться к О'Тулу. Ресторан, расположенный посредине разросшегося Восемнадцатого округа, был одним из трех мест в городе, где встречались ирландские буржуа и начинающие политики. Рано или поздно любой из бывших жителей Зеленого острова, оказавшийся в Нью-Йорке, открывал эти тяжелые двери из стекла и красного дерева, замирал на этом полу из пестрого мрамора, восхищаясь панелями из полированного дерева, огромным зеркалом в золоченой раме, висящим над баром, и поражался тому, каких высот может достичь ирландец в Америке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34