— Он пожал плечами. — Если Доминик навел о тебе справки, то уже выяснил это и без моей помощи.
— Да, наверное, ты прав.
— Вы не желаете сообщить мне что-нибудь разоблачительное, госпожа Холланд? Какую-нибудь незначительную подробность, которой я воспользуюсь для того, чтобы отправить вас с этого острова назад, в ваше маленькое уютное гнездышко в Бостоне?
— Нет. К тому же вряд ли можно считать Бостон маленьким уютным гнездышком. Брось, Маркус. Мне нечего скрывать.
— Конечно, ведь и свиньи летают. Спокойной ночи, госпожа Холланд.
— Поспорим, ты все еще мечтаешь о Дарлин.
— Тринадцатилетнему мальчишке она казалась самой лучшей и самой красивой…
— Отправляйся лучше спать, Маркус.
Маркус постарался устроиться поудобнее, и это ему удалось, но сон все не шел. Чувство беспокойства не покидало Маркуса, вдобавок он поймал себя на мысли, что ему нравится острый язычок Рафаэллы. Та крепко спала, ее дыхание было ровным и глубоким. «Надо спросить у нее, не разлюбила ли она ходить в походы». Возможно, в один прекрасный день, когда его жизнь снова станет принадлежать только ему, он сможет задать ей этот вопрос.
Маркус поднялся на ноги и вытер ладони о грязные брюки.
— Не знаю, — проговорил он. — Просто не знаю. Нам нужен специалист, найти его здесь, к сожалению, сейчас невозможно.
— А как же Меркел?
— До Меркела я надеюсь скоро добраться, но он просто любитель, как и я, а не специалист. Ну, хватит, нам пора двигаться в путь. Ты готова к долгой прогулке?
На самом деле прогулка оказалась не такой уж и долгой. Они добрались до курорта в половине восьмого утра, взмокшие от пота, грязные, в порванной одежде. Однако, по мнению Маркуса, они скорее напоминали любовную парочку, слишком увлекшуюся своими чувствами, и никак не парочку, которая шла пешком от сломанного вертолета, рухнувшего посередине горной гряды.
Рафаэлла уже собиралась свернуть на дорожку, ведущую к ее вилле, когда Маркус сказал:
— Ты отличная спортсменка. Кстати, от меня так же несет сыростью, как и от тебя?
— От тебя несет, как от горного козла. Господи, ну и жара. Кажется, что влага проникает даже под кожу.
Закрыв за собой входную дверь, Рафаэлла первым делом бросилась в ванную. Через минуту она уже стояла на белом с золотистыми прожилками мраморном полу, наливая в ванну пену. Затем она до отказа отвернула золотые краны. Еще через две минуты Рафаэлла уже погрузилась в горячую воду, держа в руке дневник матери, и принялась читать запись, сделанную в сентябре 1986 года.
* * *
Я всегда обожалa Рождество. Часто в счастливых воспоминаниях я вижу нас с тобой в рождественское утро: я — с кофе и булочкой, ты — с кукурузными хлопьями и горячим какао. Помнишь тот год, когда я подарила тебе такого громадного плюшевого жирафа? Кажется, это было в семидесятом. Если память мне не изменяет, ты назвала его Элвин.
С тех пор как я вышла замуж за Чарльза, Рождество стало немного сложнее, если можно так выразиться. Нет, не богаче — наши тоже были не бедными; просто этот праздник стал более сложным и непредсказуемым. Мой приемный сын Бенджи в 1982 году — ты как раз закончила школу — женился на Сьюзан Клэвер. В следующем году, на Рождество, у них родился ребенок. Ты очень давно не видела малышку Дженнифер. Сейчас она уже не кажется такой хорошенькой, какой была тогда.
И чего я увлеклась рассказами о Рождестве? Кому это интересно, в самом деле? На то Рождество, в 1982 году, Чарльз подарил мне кольцо необычайной красоты с рубинами и бриллиантами по пять каратов каждый. Я не люблю надевать это кольцо. Всякий раз боюсь, что его потеряю. Чарльз недоволен, потому что пропади оно — он не станет сердиться. Это правда. Просто ему так хочется сделать меня счастливой.
И я уверяю Чарльза, что ему это удается. Все время повторяю, как люблю его. Он уже устал от постоянных демонстраций моей любви к нему. Иногда, когда мы с ним занимаемся любовью, доходит до смешного. Чарльз считает меня викторианской девственницей, которая не признает оральный секс. Однажды я решила попробовать, думая, что Чарльз не выдержит и тут же взорвется. А он смотрел на меня так, как будто ждал, что я скорее упаду в обморок, чем буду любить его таким способом. Странно, не правда ли? Доминик всегда… Нет, больше ни слова о нем!
Иногда я чувствую на себе взгляд Чарльза, и мне кажется, что он не верит мне. Я понимаю, Чарльз не мог ничего узнать о Доминике. А сама я ни за что не скажу ему. Мои журналы спрятаны в надежном месте. Он никогда не узнает о них.
Время от времени мне в голову приходит мысль, что я много отдала бы за то, чтобы в те годы провести хоть одно Рождество с Домиником. Но Рождества вдвоем у нас не получилось. Правда, было четвертое июля, мне было двадцать лет, и он признался, что любит меня, но на этом все заканчивается. Разумеется, когда я носила тебя, Доминик все время ездил навещать меня, но он не остался со мной на Рождество. Он проводил его со своей женой. Ты, моя дорогая, единственный подарок, преподнесенный мне за все время Домиником. Ты и чек на пять тысяч долларов. Ублюдок.
* * *
Рафаэлла заснула прямо в ванне, а тем временем из кранов вовсю хлестала вода. Внезапно раздался какой-то шум, и она моментально раскрыла глаза.
Рядом с ванной стоял Маркус.
Соседка по комнате в Колумбийском университете говорила, что ей действует на нервы умение Рафаэллы просыпаться мгновенно и полностью. Так произошло и на этот раз. Глаза Рафаэллы слегка сузились при виде Маркуса, но больше она ничем не выдала свой гнев. Она не позволит ему в очередной раз вывести ее из себя.
— Зачем ты пришел?
— Взглянуть, все ли с тобой в порядке. Я постучал, но мне никто не ответил. Тогда я начал беспокоиться. — Маркус уставился на книгу, лежавшую на полочке возле ванны. Эту же книгу он заметил в руках у Рафаэллы во время их первой встречи на пляже.
— Со мной все в порядке. А теперь уходи.
— Я никогда не говорил тебе, что мне нравится твоя фигура? Правда, ты совсем не загорелая, но это не страшно.
От пены в воде уже не осталось и следа.
— Ты уберешься отсюда к черту или нет?!
— Ты сердишься. И я не могу взять в толк почему. Я ведь проявляю интерес исключительно из вежливости и не делаю никаких выводов. Просто я заметил, что ты мало загорела, но мне очень нравится твой белый животик.
Рафаэлла, пожав плечами, бесстрастно взглянула на Маркуса.
— Что я слышу? Не думала, что ты опустишься до такого. Тебе же нравится подчинять, унижать, доказывать свою сексуальную притягательность.
— В этот раз я собираюсь сделать исключение, — проговорил Маркус, не сводя с нее глаз. — Кроме того, у нас позади уже есть несколько свиданий. Просто мне не хотелось, чтобы ты сочла меня чересчур доступным. Видишь ли, мужчине нужно, чтобы его уважали.
Большими пальцами рук Маркус взялся за ремень. Потом улыбнулся Рафаэлле и начал стягивать с себя шорты.
— Ладно, прекрати это, ты, ненормальный!
Маркус остановился, помедлил, затем натянул шорты обратно.
— До чего же не люблю, когда женщины дразнят меня. Просто я подыграл тебе.
— Если не хочешь, чтобы я окатила тебя с головы до ног водой, убирайся отсюда, Маркус. Немедленно!
— Но я уже все видел и…
Рафаэлла не выдержала и хлестнула его по лицу мокрой мочалкой.
— Рафаэлла? Ты здесь?
Рафаэлла в ужасе застонала. Это был голос Коко. Маркус спокойно вытирал лицо одним из ее полотенец и застегивал ремень. Рафаэлла пулей выскочила из ванны, не обращая внимания на Маркуса, и обернулась мягчайшей банной простыней из египетского хлопка.
— Минуточку, Коко!
— Привет, Коко. Мы сейчас выйдем. Воцарилась напряженная тишина. Затем раздался голос Коко:
— Маркус? Это ты? Там? С Рафаэллой?
— Я как раз вытираю лицо, Коко. Не входи сюда. Ты можешь смутить госпожу Холланд. Она уже и так красная как рак.
— Я тебя убью, — пообещала Рафаэлла Маркусу. — Камнем, я уже решила. Я забью тебя камнем до смерти. Потом выпотрошу тебя, как желтохвостого окуня. Потом очищу от костей и…
— Коко страшно любопытна. Советую тебе надеть халат. Можешь воспользоваться тем, что здесь висит. Он почти все закрывает, но выглядит все равно очень сексуально. На курорте выдают халаты всевозможных цветов. У тебя он должен быть либо темно-зеленый, либо светло-желтый.
— Потом я сдеру с тебя кожу…
— С помощью языка или ножа?
— Маркус? Рафаэлла? Что вы?.. Вы в ванной?
— Да, Коко, — ответила Рафаэлла. — Пожалуйста, располагайся. Я сейчас выйду.
— Я тоже, — проговорил Маркус и бросил Рафаэлле полотенце для рук.
Маркус вышел из ванной первым, и Рафаэлла услышала его спокойный голос:
— Доброе утро, Коко. А почему ты не пошла на мою виллу? Почему пришла к Рафаэлле?
— Дом рассказал мне о вертолете. Я решила узнать, в порядке ли вы. И вначале отправилась к тебе. А потом зашла в зал и поговорила с Оторвой. Ты видел эту прядь в ее волосах? Она теперь ярко-зеленая.
— Да, банкиру из Чикаго не понравилась желтая, и она попросила Сисси перекрасить ее. Значит, Коко, ты решила, что я здесь, с нашей дорогой Рафаэллой?
— Что ты здесь делал?
— Подглядывал за мной, — выпалила Рафаэлла, врываясь в гостиную и потуже затягивая поясок у бледно-желтого халатика.
— Тебе бы больше пошел темно-зеленый цвет, — заметил Маркус, задумчиво потирая подбородок. — Хотя желтый тоже ничего.
— Маркус? Подглядывал за тобой? — Отсутствующее выражение на лице Коко говорило само за себя. Конечно же, Коко не поверила Рафаэлле, напротив, она еле-еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
— Рафаэлла очень даже ничего, — обратился Маркус к Коко, кивая с самым серьезным видом. — Немного слишком властная, но все равно она мне нравится. Ты что, разозлилась?
Рафаэлла повернулась спиной к Маркусу.
— То, что произошло с вертолетом, это?..
— Мне ничего не известно. Маркус позвонил Доминику какое-то время назад. Меркел на другом вертолете полетел сюда, на курорт, чтобы взять какие-то инструменты. Я полетела с ним. Он собирается поехать на мотороллере к месту аварии, чтобы осмотреть вертолет.
— Авария произошла не случайно, — проговорила Рафаэлла. — Маркус считает, что, возможно, кто-то ослабил болт в системе хвостового винта.
— Это я и сказал Доминику, — вмешался Маркус. — Еще одна попытка запугать меня, — добавил он, обращаясь к Коко. — И, не скрою, вполне удачная. Но это чертовски странно.
— Что именно?
— Ваша репортерская кровь уже забурлила, госпожа Холланд? Нет, не бросайтесь на меня. Странным мне кажется то, что кто-то именно сейчас начал запугивать меня. Это лишено всякого смысла. Я здесь уже два года. Почему именно сейчас?
— Очевидно, какой-то твой недавний поступок очень сильно кого-то напугал, — нашла объяснение Коко. — Что ты мог такого сделать?
— Не знаю, но это неплохое объяснение. Рафаэлла посмотрела на обоих, затем покачала головой:
— Я просто не верю своим ушам. Вы говорите так, словно обсуждаете прогноз погоды, а не вопрос жизни и смерти. Нас могли убить. Кто-то пытался убить нас! А это крайне серьезно, по крайней мере для меня. Неужели, друзья мои, вас совершенно ничего не волнует?
— Разумеется, это очень серьезно, — согласилась Коко. Она замолчала, нахмурившись. — Или, — продолжила Коко со значительным видом, — кто-то пытается запугать Рафаэллу. Ведь она оба раза была с Маркусом.
— Мы считаем, что это Делорио, — проговорила Рафаэлла, обращаясь к Коко.
Коко задумчиво уставилась прямо перед собой.
— Давайте подумаем. Делорио терпеть не может Маркуса, это точно. Он ревнует к нему. — Коко помолчала немного, затем накрыла ладонью руку Маркуса. — И не потому, что Паула так открыто пытается залезть тебе в штаны. Это связано с Домиником и его искренней привязанностью к тебе. Я постоянно слышу, что создание собственной династии — единственное желание Доминика. Все, что у него есть для исполнения этой мечты, — Делорио, чья мать была… — Коко запнулась, затем продолжила: — На самом деле он не особенно любит своего сына, хотя и старается. Доминик считает, что любить Делорио — его обязанность. Его долг. И тебе, Маркус, это известно. Если выяснится, что Делорио скрывается и за аварией с вертолетом, и за выстрелами на пляже прошлой ночью, я ни капельки не удивлюсь. Он мечтает, чтобы ты уехал с острова. Ты представляешь для него угрозу. Возможно, Делорио увидел угрозу и в Рафаэлле.
Маркус изумленно смотрел на Коко. Вот и она начала раскрывать душу в присутствии Рафаэллы, как и все остальные. Просто необъяснимо! Он открыл было рот, но Коко перебила его:
— Рафаэлла! На тебе лица нет. Неужели эта авария в самом деле настолько потрясла тебя?
— Конечно же, нет! Хочешь позавтракать, Коко? Я закажу что-нибудь, и мы вдвоем сможем сесть на веранде и насладиться красотой раннего утра…
— Мне, пожалуйста, тосты, — вмешался Маркус, — и побольше кофе.
Рафаэлла подошла к двери, раскрыла ее и проговорила:
— Мое колено так и чешется, Маркус, я не шучу. Так что предлагаю тебе убраться отсюда, пока ты еще цел и невредим.
— Она не любит поболтать после секса, — как бы между прочим заметил Маркус Коко. — Ни ласки, ни милых бессмысленных словечек на ухо и признаний в том, что ей было так же хорошо, как и мне, ни выкуренной напоследок сигареты…
— Вон. Немедленно, Маркус.
Маркус кивнул Коко и подошел было к двери, но в последнюю секунду вернулся, схватил Рафаэллу в объятия и страстно поцеловал; только после этого он вышел.
Рафаэлла с силой захлопнула за ним дверь. Через открытое окно до нее донеслось посвистывание Маркуса.
— Таким я его еще не видела, — призналась Коко. — Ты задела парня за живое.
— Я задела его? Ах нет, Коко, это все обыкновенный спектакль: Маркусу просто нравится дразнить меня. Но я готова признать — он точно знает, на чем меня можно поймать.
— Ладно тебе, Рафаэлла, ты ведь уже спала с ним. Я вижу, как вы смотрите друг на друга. Глаза выдают тебя… этот интимный взгляд. — Она пожала плечами — типично французский жест. — Маркус не слишком любезен с женским полом, но в нем есть что-то притягивающее женщин. Это… Черт возьми! — Коко порочно улыбнулась Рафаэлле, повела плечами (еще один французский жест), завела глаза и усмехнулась. — «Un homme avec, ah, un certain, Je-ne-sais-quol» . — Коко снова пожала плечами. Рафаэлла не верила своим ушам.
— А у тебя неплохое произношение.
— Разумеется. Ведь мое имя Коко Вивро, и я родилась и воспитывалась в Гренобле.
— Да, прекрасное место для катания на лыжах. Но, кроме шуток, Коко, — ты ошибаешься. Я не спала с Маркусом. Клянусь.
Рафаэлла говорила с такой правдивой интонацией, что Коко поверила. Но ненадолго.
— Хорошо, я верю тебе. Но… — Она покачала головой. — Все это очень странно. Кстати, моя милая девочка, я приехала сюда, чтобы пригласить тебя в резиденцию. Доминик просил передать, что он разрешает тебе писать его биографию.
Просто. До чего же все оказалось просто… Рафаэлла не могла в это поверить. И что ей теперь делать? «А теперь ты должна добиться, чтобы он рассказал тебе все о себе, ты заставишь его показать тебе свои бумаги, показать те вещи, которых еще никто никогда не видел. Ты заставишь его доверять тебе, а потом издашь книгу и в ней разнесешь проклятого ублюдка в пух и прах».
Нет, ублюдком будет она сама. А Доминик — отец ублюдка. Рафаэлла собирается отомстить: книгу напечатают, и мистер Джованни будет разоблачен. Действительно, у мести сладкий вкус.
Рафаэлла не сомневалась: Доминик отправлял оружие в Иран. Она разоблачит его деятельность, обязательно разоблачит. Возможно, он посылал русские автоматы Калашникова и гранатометы РПГ-7 в Северную Корею. Она даже не удивится, если Доминик отправлял ручные пулеметы Калашникова и эти тяжелые пулеметы калибра 38/46 Муамару Каддафи в Ливию: в ходе своего расследования Рафаэлла выяснила, что большинство торговцев оружием отказывались иметь дело с этим маньяком. Она обрадовалась, что пока еще не забыла названия некоторых разновидностей оружия. Неожиданно Рафаэлла вообразила себе, как она станет представлять Доминика Чарльзу Ратледжу.
«Я хочу познакомить тебя со своим настоящим отцом, Чарльз. Он торгует оружием. Говорит, что занимается этим легально, но это ложь. Этот человек очень умен и изворотлив, поэтому людям о нем известно немного. Однако почти все знают, что он нечист на руку. Это слишком неопределенно. Из моей книги ты узнаешь много подробностей. Знать его — значит любить его. Спроси у моей матери, спроси у своей жены».
Да, Рафаэлла была уверена, что Госдепартамент давал Доминику согласие по крайней мере на шесть жульнических сделок сразу. Она прижмет его к стене, так ему и надо. Он сможет продолжать жить на своем проклятом острове, но уже никогда не осмелится покинуть его. Надо выяснить, существует ли между Соединенными Штатами и Антигвой соглашение о выдаче преступников.
— Рафаэлла? — Коко щелкнула пальцами перед лицом девушки. — Где ты витаешь?
Рафаэлла попыталась улыбнуться.
— В не слишком приятном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Да, наверное, ты прав.
— Вы не желаете сообщить мне что-нибудь разоблачительное, госпожа Холланд? Какую-нибудь незначительную подробность, которой я воспользуюсь для того, чтобы отправить вас с этого острова назад, в ваше маленькое уютное гнездышко в Бостоне?
— Нет. К тому же вряд ли можно считать Бостон маленьким уютным гнездышком. Брось, Маркус. Мне нечего скрывать.
— Конечно, ведь и свиньи летают. Спокойной ночи, госпожа Холланд.
— Поспорим, ты все еще мечтаешь о Дарлин.
— Тринадцатилетнему мальчишке она казалась самой лучшей и самой красивой…
— Отправляйся лучше спать, Маркус.
Маркус постарался устроиться поудобнее, и это ему удалось, но сон все не шел. Чувство беспокойства не покидало Маркуса, вдобавок он поймал себя на мысли, что ему нравится острый язычок Рафаэллы. Та крепко спала, ее дыхание было ровным и глубоким. «Надо спросить у нее, не разлюбила ли она ходить в походы». Возможно, в один прекрасный день, когда его жизнь снова станет принадлежать только ему, он сможет задать ей этот вопрос.
Маркус поднялся на ноги и вытер ладони о грязные брюки.
— Не знаю, — проговорил он. — Просто не знаю. Нам нужен специалист, найти его здесь, к сожалению, сейчас невозможно.
— А как же Меркел?
— До Меркела я надеюсь скоро добраться, но он просто любитель, как и я, а не специалист. Ну, хватит, нам пора двигаться в путь. Ты готова к долгой прогулке?
На самом деле прогулка оказалась не такой уж и долгой. Они добрались до курорта в половине восьмого утра, взмокшие от пота, грязные, в порванной одежде. Однако, по мнению Маркуса, они скорее напоминали любовную парочку, слишком увлекшуюся своими чувствами, и никак не парочку, которая шла пешком от сломанного вертолета, рухнувшего посередине горной гряды.
Рафаэлла уже собиралась свернуть на дорожку, ведущую к ее вилле, когда Маркус сказал:
— Ты отличная спортсменка. Кстати, от меня так же несет сыростью, как и от тебя?
— От тебя несет, как от горного козла. Господи, ну и жара. Кажется, что влага проникает даже под кожу.
Закрыв за собой входную дверь, Рафаэлла первым делом бросилась в ванную. Через минуту она уже стояла на белом с золотистыми прожилками мраморном полу, наливая в ванну пену. Затем она до отказа отвернула золотые краны. Еще через две минуты Рафаэлла уже погрузилась в горячую воду, держа в руке дневник матери, и принялась читать запись, сделанную в сентябре 1986 года.
* * *
Я всегда обожалa Рождество. Часто в счастливых воспоминаниях я вижу нас с тобой в рождественское утро: я — с кофе и булочкой, ты — с кукурузными хлопьями и горячим какао. Помнишь тот год, когда я подарила тебе такого громадного плюшевого жирафа? Кажется, это было в семидесятом. Если память мне не изменяет, ты назвала его Элвин.
С тех пор как я вышла замуж за Чарльза, Рождество стало немного сложнее, если можно так выразиться. Нет, не богаче — наши тоже были не бедными; просто этот праздник стал более сложным и непредсказуемым. Мой приемный сын Бенджи в 1982 году — ты как раз закончила школу — женился на Сьюзан Клэвер. В следующем году, на Рождество, у них родился ребенок. Ты очень давно не видела малышку Дженнифер. Сейчас она уже не кажется такой хорошенькой, какой была тогда.
И чего я увлеклась рассказами о Рождестве? Кому это интересно, в самом деле? На то Рождество, в 1982 году, Чарльз подарил мне кольцо необычайной красоты с рубинами и бриллиантами по пять каратов каждый. Я не люблю надевать это кольцо. Всякий раз боюсь, что его потеряю. Чарльз недоволен, потому что пропади оно — он не станет сердиться. Это правда. Просто ему так хочется сделать меня счастливой.
И я уверяю Чарльза, что ему это удается. Все время повторяю, как люблю его. Он уже устал от постоянных демонстраций моей любви к нему. Иногда, когда мы с ним занимаемся любовью, доходит до смешного. Чарльз считает меня викторианской девственницей, которая не признает оральный секс. Однажды я решила попробовать, думая, что Чарльз не выдержит и тут же взорвется. А он смотрел на меня так, как будто ждал, что я скорее упаду в обморок, чем буду любить его таким способом. Странно, не правда ли? Доминик всегда… Нет, больше ни слова о нем!
Иногда я чувствую на себе взгляд Чарльза, и мне кажется, что он не верит мне. Я понимаю, Чарльз не мог ничего узнать о Доминике. А сама я ни за что не скажу ему. Мои журналы спрятаны в надежном месте. Он никогда не узнает о них.
Время от времени мне в голову приходит мысль, что я много отдала бы за то, чтобы в те годы провести хоть одно Рождество с Домиником. Но Рождества вдвоем у нас не получилось. Правда, было четвертое июля, мне было двадцать лет, и он признался, что любит меня, но на этом все заканчивается. Разумеется, когда я носила тебя, Доминик все время ездил навещать меня, но он не остался со мной на Рождество. Он проводил его со своей женой. Ты, моя дорогая, единственный подарок, преподнесенный мне за все время Домиником. Ты и чек на пять тысяч долларов. Ублюдок.
* * *
Рафаэлла заснула прямо в ванне, а тем временем из кранов вовсю хлестала вода. Внезапно раздался какой-то шум, и она моментально раскрыла глаза.
Рядом с ванной стоял Маркус.
Соседка по комнате в Колумбийском университете говорила, что ей действует на нервы умение Рафаэллы просыпаться мгновенно и полностью. Так произошло и на этот раз. Глаза Рафаэллы слегка сузились при виде Маркуса, но больше она ничем не выдала свой гнев. Она не позволит ему в очередной раз вывести ее из себя.
— Зачем ты пришел?
— Взглянуть, все ли с тобой в порядке. Я постучал, но мне никто не ответил. Тогда я начал беспокоиться. — Маркус уставился на книгу, лежавшую на полочке возле ванны. Эту же книгу он заметил в руках у Рафаэллы во время их первой встречи на пляже.
— Со мной все в порядке. А теперь уходи.
— Я никогда не говорил тебе, что мне нравится твоя фигура? Правда, ты совсем не загорелая, но это не страшно.
От пены в воде уже не осталось и следа.
— Ты уберешься отсюда к черту или нет?!
— Ты сердишься. И я не могу взять в толк почему. Я ведь проявляю интерес исключительно из вежливости и не делаю никаких выводов. Просто я заметил, что ты мало загорела, но мне очень нравится твой белый животик.
Рафаэлла, пожав плечами, бесстрастно взглянула на Маркуса.
— Что я слышу? Не думала, что ты опустишься до такого. Тебе же нравится подчинять, унижать, доказывать свою сексуальную притягательность.
— В этот раз я собираюсь сделать исключение, — проговорил Маркус, не сводя с нее глаз. — Кроме того, у нас позади уже есть несколько свиданий. Просто мне не хотелось, чтобы ты сочла меня чересчур доступным. Видишь ли, мужчине нужно, чтобы его уважали.
Большими пальцами рук Маркус взялся за ремень. Потом улыбнулся Рафаэлле и начал стягивать с себя шорты.
— Ладно, прекрати это, ты, ненормальный!
Маркус остановился, помедлил, затем натянул шорты обратно.
— До чего же не люблю, когда женщины дразнят меня. Просто я подыграл тебе.
— Если не хочешь, чтобы я окатила тебя с головы до ног водой, убирайся отсюда, Маркус. Немедленно!
— Но я уже все видел и…
Рафаэлла не выдержала и хлестнула его по лицу мокрой мочалкой.
— Рафаэлла? Ты здесь?
Рафаэлла в ужасе застонала. Это был голос Коко. Маркус спокойно вытирал лицо одним из ее полотенец и застегивал ремень. Рафаэлла пулей выскочила из ванны, не обращая внимания на Маркуса, и обернулась мягчайшей банной простыней из египетского хлопка.
— Минуточку, Коко!
— Привет, Коко. Мы сейчас выйдем. Воцарилась напряженная тишина. Затем раздался голос Коко:
— Маркус? Это ты? Там? С Рафаэллой?
— Я как раз вытираю лицо, Коко. Не входи сюда. Ты можешь смутить госпожу Холланд. Она уже и так красная как рак.
— Я тебя убью, — пообещала Рафаэлла Маркусу. — Камнем, я уже решила. Я забью тебя камнем до смерти. Потом выпотрошу тебя, как желтохвостого окуня. Потом очищу от костей и…
— Коко страшно любопытна. Советую тебе надеть халат. Можешь воспользоваться тем, что здесь висит. Он почти все закрывает, но выглядит все равно очень сексуально. На курорте выдают халаты всевозможных цветов. У тебя он должен быть либо темно-зеленый, либо светло-желтый.
— Потом я сдеру с тебя кожу…
— С помощью языка или ножа?
— Маркус? Рафаэлла? Что вы?.. Вы в ванной?
— Да, Коко, — ответила Рафаэлла. — Пожалуйста, располагайся. Я сейчас выйду.
— Я тоже, — проговорил Маркус и бросил Рафаэлле полотенце для рук.
Маркус вышел из ванной первым, и Рафаэлла услышала его спокойный голос:
— Доброе утро, Коко. А почему ты не пошла на мою виллу? Почему пришла к Рафаэлле?
— Дом рассказал мне о вертолете. Я решила узнать, в порядке ли вы. И вначале отправилась к тебе. А потом зашла в зал и поговорила с Оторвой. Ты видел эту прядь в ее волосах? Она теперь ярко-зеленая.
— Да, банкиру из Чикаго не понравилась желтая, и она попросила Сисси перекрасить ее. Значит, Коко, ты решила, что я здесь, с нашей дорогой Рафаэллой?
— Что ты здесь делал?
— Подглядывал за мной, — выпалила Рафаэлла, врываясь в гостиную и потуже затягивая поясок у бледно-желтого халатика.
— Тебе бы больше пошел темно-зеленый цвет, — заметил Маркус, задумчиво потирая подбородок. — Хотя желтый тоже ничего.
— Маркус? Подглядывал за тобой? — Отсутствующее выражение на лице Коко говорило само за себя. Конечно же, Коко не поверила Рафаэлле, напротив, она еле-еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
— Рафаэлла очень даже ничего, — обратился Маркус к Коко, кивая с самым серьезным видом. — Немного слишком властная, но все равно она мне нравится. Ты что, разозлилась?
Рафаэлла повернулась спиной к Маркусу.
— То, что произошло с вертолетом, это?..
— Мне ничего не известно. Маркус позвонил Доминику какое-то время назад. Меркел на другом вертолете полетел сюда, на курорт, чтобы взять какие-то инструменты. Я полетела с ним. Он собирается поехать на мотороллере к месту аварии, чтобы осмотреть вертолет.
— Авария произошла не случайно, — проговорила Рафаэлла. — Маркус считает, что, возможно, кто-то ослабил болт в системе хвостового винта.
— Это я и сказал Доминику, — вмешался Маркус. — Еще одна попытка запугать меня, — добавил он, обращаясь к Коко. — И, не скрою, вполне удачная. Но это чертовски странно.
— Что именно?
— Ваша репортерская кровь уже забурлила, госпожа Холланд? Нет, не бросайтесь на меня. Странным мне кажется то, что кто-то именно сейчас начал запугивать меня. Это лишено всякого смысла. Я здесь уже два года. Почему именно сейчас?
— Очевидно, какой-то твой недавний поступок очень сильно кого-то напугал, — нашла объяснение Коко. — Что ты мог такого сделать?
— Не знаю, но это неплохое объяснение. Рафаэлла посмотрела на обоих, затем покачала головой:
— Я просто не верю своим ушам. Вы говорите так, словно обсуждаете прогноз погоды, а не вопрос жизни и смерти. Нас могли убить. Кто-то пытался убить нас! А это крайне серьезно, по крайней мере для меня. Неужели, друзья мои, вас совершенно ничего не волнует?
— Разумеется, это очень серьезно, — согласилась Коко. Она замолчала, нахмурившись. — Или, — продолжила Коко со значительным видом, — кто-то пытается запугать Рафаэллу. Ведь она оба раза была с Маркусом.
— Мы считаем, что это Делорио, — проговорила Рафаэлла, обращаясь к Коко.
Коко задумчиво уставилась прямо перед собой.
— Давайте подумаем. Делорио терпеть не может Маркуса, это точно. Он ревнует к нему. — Коко помолчала немного, затем накрыла ладонью руку Маркуса. — И не потому, что Паула так открыто пытается залезть тебе в штаны. Это связано с Домиником и его искренней привязанностью к тебе. Я постоянно слышу, что создание собственной династии — единственное желание Доминика. Все, что у него есть для исполнения этой мечты, — Делорио, чья мать была… — Коко запнулась, затем продолжила: — На самом деле он не особенно любит своего сына, хотя и старается. Доминик считает, что любить Делорио — его обязанность. Его долг. И тебе, Маркус, это известно. Если выяснится, что Делорио скрывается и за аварией с вертолетом, и за выстрелами на пляже прошлой ночью, я ни капельки не удивлюсь. Он мечтает, чтобы ты уехал с острова. Ты представляешь для него угрозу. Возможно, Делорио увидел угрозу и в Рафаэлле.
Маркус изумленно смотрел на Коко. Вот и она начала раскрывать душу в присутствии Рафаэллы, как и все остальные. Просто необъяснимо! Он открыл было рот, но Коко перебила его:
— Рафаэлла! На тебе лица нет. Неужели эта авария в самом деле настолько потрясла тебя?
— Конечно же, нет! Хочешь позавтракать, Коко? Я закажу что-нибудь, и мы вдвоем сможем сесть на веранде и насладиться красотой раннего утра…
— Мне, пожалуйста, тосты, — вмешался Маркус, — и побольше кофе.
Рафаэлла подошла к двери, раскрыла ее и проговорила:
— Мое колено так и чешется, Маркус, я не шучу. Так что предлагаю тебе убраться отсюда, пока ты еще цел и невредим.
— Она не любит поболтать после секса, — как бы между прочим заметил Маркус Коко. — Ни ласки, ни милых бессмысленных словечек на ухо и признаний в том, что ей было так же хорошо, как и мне, ни выкуренной напоследок сигареты…
— Вон. Немедленно, Маркус.
Маркус кивнул Коко и подошел было к двери, но в последнюю секунду вернулся, схватил Рафаэллу в объятия и страстно поцеловал; только после этого он вышел.
Рафаэлла с силой захлопнула за ним дверь. Через открытое окно до нее донеслось посвистывание Маркуса.
— Таким я его еще не видела, — призналась Коко. — Ты задела парня за живое.
— Я задела его? Ах нет, Коко, это все обыкновенный спектакль: Маркусу просто нравится дразнить меня. Но я готова признать — он точно знает, на чем меня можно поймать.
— Ладно тебе, Рафаэлла, ты ведь уже спала с ним. Я вижу, как вы смотрите друг на друга. Глаза выдают тебя… этот интимный взгляд. — Она пожала плечами — типично французский жест. — Маркус не слишком любезен с женским полом, но в нем есть что-то притягивающее женщин. Это… Черт возьми! — Коко порочно улыбнулась Рафаэлле, повела плечами (еще один французский жест), завела глаза и усмехнулась. — «Un homme avec, ah, un certain, Je-ne-sais-quol» . — Коко снова пожала плечами. Рафаэлла не верила своим ушам.
— А у тебя неплохое произношение.
— Разумеется. Ведь мое имя Коко Вивро, и я родилась и воспитывалась в Гренобле.
— Да, прекрасное место для катания на лыжах. Но, кроме шуток, Коко, — ты ошибаешься. Я не спала с Маркусом. Клянусь.
Рафаэлла говорила с такой правдивой интонацией, что Коко поверила. Но ненадолго.
— Хорошо, я верю тебе. Но… — Она покачала головой. — Все это очень странно. Кстати, моя милая девочка, я приехала сюда, чтобы пригласить тебя в резиденцию. Доминик просил передать, что он разрешает тебе писать его биографию.
Просто. До чего же все оказалось просто… Рафаэлла не могла в это поверить. И что ей теперь делать? «А теперь ты должна добиться, чтобы он рассказал тебе все о себе, ты заставишь его показать тебе свои бумаги, показать те вещи, которых еще никто никогда не видел. Ты заставишь его доверять тебе, а потом издашь книгу и в ней разнесешь проклятого ублюдка в пух и прах».
Нет, ублюдком будет она сама. А Доминик — отец ублюдка. Рафаэлла собирается отомстить: книгу напечатают, и мистер Джованни будет разоблачен. Действительно, у мести сладкий вкус.
Рафаэлла не сомневалась: Доминик отправлял оружие в Иран. Она разоблачит его деятельность, обязательно разоблачит. Возможно, он посылал русские автоматы Калашникова и гранатометы РПГ-7 в Северную Корею. Она даже не удивится, если Доминик отправлял ручные пулеметы Калашникова и эти тяжелые пулеметы калибра 38/46 Муамару Каддафи в Ливию: в ходе своего расследования Рафаэлла выяснила, что большинство торговцев оружием отказывались иметь дело с этим маньяком. Она обрадовалась, что пока еще не забыла названия некоторых разновидностей оружия. Неожиданно Рафаэлла вообразила себе, как она станет представлять Доминика Чарльзу Ратледжу.
«Я хочу познакомить тебя со своим настоящим отцом, Чарльз. Он торгует оружием. Говорит, что занимается этим легально, но это ложь. Этот человек очень умен и изворотлив, поэтому людям о нем известно немного. Однако почти все знают, что он нечист на руку. Это слишком неопределенно. Из моей книги ты узнаешь много подробностей. Знать его — значит любить его. Спроси у моей матери, спроси у своей жены».
Да, Рафаэлла была уверена, что Госдепартамент давал Доминику согласие по крайней мере на шесть жульнических сделок сразу. Она прижмет его к стене, так ему и надо. Он сможет продолжать жить на своем проклятом острове, но уже никогда не осмелится покинуть его. Надо выяснить, существует ли между Соединенными Штатами и Антигвой соглашение о выдаче преступников.
— Рафаэлла? — Коко щелкнула пальцами перед лицом девушки. — Где ты витаешь?
Рафаэлла попыталась улыбнуться.
— В не слишком приятном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46