Разумеется, ты выглядишь просто потрясающе в этом туалете, но он чертовски некстати в данный момент Придется просто задрать тебе юбки, как крестьянке. Да-да. это будет удобнее всего.— Хок!Он только усмехнулся при виде смущенного лица Фрэнсис, приподнял ее и опустил на спину в густую и сочную прибрежную траву. Запах диких цветов, необычайно сильный, окутал ее свежим облаком.— Приподними бедра, дорогая.Она подчинилась вопреки внутреннему протесту. Руки мужа скользнули снизу вверх, поднимая подол амазонки выше ее талии. За этим последовало возмутительно бессовестное и сладостное прикосновение.— Но ведь сейчас день… — запротестовала она, видя, что Хок расстегивает пуговицы на брюках.Лучше и быть не может, — сказал он своим волнующим, глубоким и бархатным голосом. — Я наконец увижу тебя при свете дня, по крайней мере от талии и ниже. * * * Фрэнсис посмотрела вверх — туда, где солнечный свет лезвиями падал сквозь листву и ветви дерева. Но потом над ней оказалось лицо мужа, и прекраснее этого не было ничего на свете.Среди солнца и шелеста листвы, среди птичьих трелей и запаха цветов он вошел в нее не просто как мужчина — вошел всем существом.— Фрэнсис… — Это прозвучало почти как стон.И она самозабвенно ответила ему. Глава 26 Если устрица способна любить, даже она на это время обретает душу. Ричард Шеридан Фрэнсис ворвалась в кабинет управляющего с пылающими щеками и сильно бьющимся сердцем. Слава Богу, Хок находился там в полном одиночестве. При виде нее он поспешно поднялся и вышел из-за стола.— Добрый день, дорогая! Что слу…— Я нашла их в постели! — воскликнула Фрэнсис, тщательно прикрыв за собой дверь. — В постели, можешь себе представить?— Кого, скажи на милость?— Беатрису и Эдмонда! Я собиралась поговорить с твоей сестрой и вошла к ней в комнату — предварительно постучав, конечно. Они лежали в постели, вдвоем!— Да что ты говоришь! — Хок всплеснул руками, насмешливо улыбаясь.— Но ведь они еще не повенчаны! Не понимаю, как я не сгорела со стыда! Хок, он лежал на ней, совершенно голый!— Они тебя заметили?— Нет, они были так поглощены своим занятием, что даже не повернулись в мою сторону!— Они вскоре поженятся, Фрэнсис, — заверил Хок, сполна наслаждаясь ситуацией.— Да ну! — процедила Фрэнсис, принимая стойку бойцового петушка. — Мы же с тобой не улеглись в постель до венчания!Хок вспомнил ужасное серо-коричневое четырехглазое пугало — и содрогнулся.— Да уж, мы с тобой свято соблюдали божественную заповедь. Вернее, ты соблюдала, а я делил постель с одной симпатичной вдовушкой из Глазго.— Что-о? Что ты сказал?.. — угрожающе начала Фрэнсис, но решила, что над ней подшучивают, и неуверенно улыбнулась.— Я не шучу. Помнится, ее звали Джорджина. Прехорошенькая вертихвостка!— Ах ты развратник! Бесстыдник! Похотливый… похотливый…— Ублюдок? Негодяй? Неужели ты лишилась дара речи, дорогая? Я не смел и надеяться на такой поворот дела. Временная немота идет женщине больше, чем самый элегантный туалет. К тому же, Фрэнсис, тебе не мешает вспомнить, что мы не только не были повенчаны в те дни, но и ненавидели друг друга.— Я до сих пор ненавижу тебя!— О нет, дорогая! — возразил Хок, растягивая слова до невероятной длины. — Ты меня обожаешь, ты жаждешь меня до безумия, до потери сознания. Прошлой ночью (и это после нашего приключения у реки!) ты добилась того, что я совершенно лишился сил, как какой-нибудь…— Я не только ненавижу вас, милорд, вы мне противны Хок по-кошачьи двинулся вдоль стола и через комнатуУлыбка на его губах оставалась, но глаза потемнели.— Хочешь, я докажу тебе, что ты на самом деле обожаешь меня и желаешь безумно?— Н-нет, — прошептала Фрэнсис, прижимаясь спиной к двери кабинета.Хок отнюдь не был уверен, что, приблизившись, не получит хороший удар кулаком. С Фрэнсис — этой строптивой девчонкой — ничего нельзя было знать наверняка. Не спуская глаз со сжатых кулаков, он привлек ее к себе.— Как же ты хорошо пахнешь!Речь не об этом, — буркнула она ему в плечо.— О чем же ты хотела поговорить с моей сестрой? — поинтересовался Хок, оглаживая ее вдоль спины своими большими ладонями.Она едва заметно напряглась — и тотчас расслабилась. Он успел заметить это и отстранил Фрэнсис, внимательно вглядевшись ей в лицо.— Так ты знала, плутовка, что Эдмонд в это время был у невесты? Неужели ты за тем и вошла к ней, чтобы увидеть?..Фрэнсис яростно помотала головой, но ее выдала виноватая краска на щеках. Хока очень позабавила мысль о том, что жене хотелось посмотреть, как кто-то другой занимается любовью.— И как же это выглядело? Они вели себя так же, как и мы? Надеюсь, ты сполна удовлетворила свое любопытство?— Я не знаю, как мы с тобой выглядим со стороны! Это было ужасно, ужасно, и мне не следовало слушать Гертруду!..— При чем тут зануда Гертруда? Ответь мне, Фрэнсис!— Она пожаловалась мне, что нигде не могла найти Эд-монда и решила заглянуть в комнату своей хозяйки. Но оттуда были слышны какие-то странные звуки, которые ее встревожили… и она… она…— Ты ведь знала, что там происходит? Ты только сделала вид, что потрясена до глубины души?Фрэнсис попробовала запротестовать, но потом опустила голову и слабо кивнула:— Я подозревала… что-то. Ладно, ладно, я признаюсь, что знала заранее!— Зачем же ты прибежала сюда изображать оскорбленную добродетель? Слаб человек, не так ли, Фрэнсис? Я в восторге от того, что ты небезупречна, дорогая.— Я ничуть не лучше Гертруды!Фрэнсис умирала от стыда. Как же так? Он что же, уже научился видеть ее насквозь? Так быстро? Это было пугающее открытие.— Может быть, мне следует наказать тебя за этот проступок? Я бы с удовольствием… — Хок с надеждой бросил взгляд на обширный стол Маркуса Карутерса, но тот был сплошь завален книгами, бумагами и Бог знает чем еще. — Увы, дорогая, твое наказание откладывается. Зато я могу по радовать тебя хорошей новостью.Фрэнсис настороженно на него покосилась.— Я уже предупредил Эдмонда, что не продам лошадей ни ему, ни кому бы то ни было.— Хок! — Фрэнсис ахнула от радости, бросилась мужу на шею и так стиснула его в объятиях, что у него перехватило дыхание.— Сколько счастья, любовь моя! Доставлять тебе удовольствие — моя первейшая обязанность.«Любовь моя». Это заставило Фрэнсис притихнуть. Почему он назвал ее так? Неужели это было одно из тех нежных словечек, которое джентльмен произносит не задумываясь?— Так ты не поедешь в Лондон, я правильно поняла? — осторожно спросила она и задержала дыхание в ожидании ответа.— Все зависит от того, хочешь ли ты этого, — ответил Хок, пытливо вглядываясь в ее лицо.— Мне казалось, тебе не терпится там оказаться. В конце концов, твоя любовница…— Ах да, любовница. А тебе известно, Фрэнсис, что почти каждый джентльмен имеет любовницу? Как ты смотришь на это?Она пропустила мимо ушей серьезность этого вопроса, расслышав только насмешку в голосе.— Я смотрю на это сквозь пальцы! Если бы тебе пришлось отказаться от любовницы, то и я была бы вынуждена бросить своих многочисленных любовников!— Неприятная перспектива. — На этот раз в голосе Хока не осталось ничего, кроме насмешки.— Так ты остаешься?— Допустим, да.— Только потому, что здесь гостят твоя сестра и Эдмонд?— Частично поэтому. Обязанности хозяина дома, сама понимаешь.— Не правда! Ты остаешься потому, что я еще не успела тебе наскучить!— Фрэнсис, дорогая, — сказал Хок, поймав в ладонь ее выпяченный подбородок и подняв ее лицо к своему, — ты можешь привести меня в ярость, можешь вызвать во мне желание придушить тебя, можешь пробить брешь в панцире, защищающем мою мужскую гордость, но наскучитьМне ты не можешь.— Не ты ли сам говорил, что хочешь заставить меня размякнуть? Когда я стану послушной дурочкой, ты сразу потеряешь ко мне интерес.— Ну и память у тебя, дорогая! Я так говорил, точно? Ну и как далеко мы продвинулись по этой дороге? Достаточно ты размякла? Достаточно поглупела?— Этому не бывать!.. — начала Фрэнсис и больно прикусила язык, когда дверь чувствительно хлопнула ее по спине.В дверях появился Маркус. Увидев их вдвоем, он покраснел до корней волос:— Милорд, миледи! Я не знал… я… э-э… я пришел за…— Полно, Маркус! — Хок благодушно прервал лепет управляющего и отпустил локоть Фрэнсис. — Ее светлость и я всего лишь обсуждали загадку исчезнувших купчих. Удалось ли вам раскрыть новые детали этого дела?Маркус рванул воротничок, который не впервые показался ему слишком тесным в присутствии хозяина. Лишь несколько минут спустя ему удалось обрести часть апломба, который он обычно выказывал на своем рабочем месте.— Увы, милорд, ничего нового обнаружить не удалось. Среди бумаг имеются только купчие на лошадей возрастом свыше четырех лет. Трех-и четырехлетки словно свалились в Десборо-Холл с неба.По правде сказать, Хоку было глубоко безразлично, откуда они свалились, но он постарался принять заинтересованный вид. Фрэнсис тоже успела обрести привычное самообладание, и он обратился к ней, как бы продолжая прерванную беседу:— Так вот, дорогая, лорд Чалмерс рассказал мне много неаппетитных подробностей о скаковом мире. Оказывается, там все насквозь прогнило, кругом продажность, подкуп, несчастные случаи происходят то с одной лошадью, то с другой. Например, призовой жеребец лорда Демерли (претендент на чемпионский титул в прошлом году) был отравлен накануне скачек. Виновным признан жокей, который сразу после этого сбежал на континент. Должно быть, в его карманах было не пусто после такой дьявольской проделки.— Какой кошмар! — воскликнула Фрэнсис. — Я и не подозревала, что такое случается.— Там, где дело касается денег, случается все, что угод-Но, — сухо заметил Хок. — Деньги и мошенничество всегда идут рука об руку.— Если на жокеев нельзя полагаться, — начала Фрэнсис, — то нельзя ли мне участвовать в скачках. В седле я держусь отлично и вешу немного…— Леди не имеют права участвовать в скачках. Если судьи узнают, нас исключат из числа участников. Но ты можешь не волноваться: у Белвиса есть молодой племянник, который будет в Десборо-Холле к концу недели. Поскольку он родня тренеру, вряд ли его удастся уговорить отравить лошадей.За обедом выяснилось, что Беатриса заготовила достаточно словесных снарядов, способных поколебать сопротивление почти любого противника.— Филип, ты же абсолютно ничего не смыслишь в скаковых лошадях! Конечно, каждый может выращивать племенных кобыл, но чистокровные скаковые лошади другое дело! Разве ты не знаешь, что Эдмонд владеет в Девоншире целой конюшней! У него больше скаковых лошадей, чем у всех дворян графства, вместе взятых. А ты никогда не проявлял интереса к делам Десборо.— Не ходи вокруг да около, Беатриса, — поощрил сестру Хок. — Скажи напрямик, чего ты добиваешься.— Я считаю, что продажа в твоих же интересах, братец. Кроме того, этим ты доставишь огромную радость и мне, и Эдмонду.Хок промолчал, зная, что это, как ничто другое, подзадорит Беатрису. И в самом деле, та бросилась в бой со всем пылом своего темперамента.— Ты же понимаешь, что, будь я мужского пола, по праву наследования все перешло бы ко мне. В отличие от тебя я горжусь и восхищаюсь заводом Десборо, свято чту семейную традицию…— Неужели тебе будет недостаточно конюшен Эдмонда, чтобы бродить по колено в навозе? — мягко прервал ее маркиз, который до этого момента хранил задумчивое молчание. — Оставь Хока в покое, сделай милость. Неужели тебе до сих пор не ясно, что он принял решение?— Это все ее рук дело! — процедила Беатриса, бросая на Фрэнсис ненавидящий взгляд.— Отчасти это так, — согласился Хок.Я бы предпочла, чтобы она убралась назад в Шотландию, там ей самое место! Как ты мог жениться на каком-то ничтожестве и…Маркиз, не говоря ни слова, швырнул в дочь тяжелую серебряную ложку. Она попала Беатрисе в грудь, и та ахнула от боли:— Отец!Эдмонд, нимало не смущенный этой сценой, от души расхохотался. Он взял руку невесты, которую та прижимала к груди, и снисходительно похлопал по ней:— Ты зашла слишком далеко, дорогая. К чему было устраивать весь этот шум? Возможно, Хок со временем передумает. Скаковой мир отнимает время и деньги, заставляет сталкиваться с худшими из человеческих пороков, а это не каждому по плечу. Заканчивай обед и давай-ка проедемся верхом.Часом позже Фрэнсис сидела в своей комнате, уставившись невидящим взглядом в угол, на ширму. Когда Хок вошел через внутреннюю дверь, она выдавила из себя натянутую улыбку.— Как поживает мое шотландское ничтожество? — спросил тот легко.— Странно, что ты не рассказал сестре о том, при каких странных обстоятельствах женился.— Если бы я даже намекнул ей на эти странные обстоятельства, и часа бы не прошло, как весь лондонский свет обсасывал бы пикантную новость. Меня бы жалели, смеялись надо мной — словом, потешались бы от души, а я не привык к такой роли. Я боюсь даже предположить, как отнесся бы к этой новости регент.— Значит, знаем только мы с тобой и твой отец… я имею в виду, во всей Англии?Щеки Хока покрылись темным румянцем.— Кто еще знает, милорд? — спросила Фрэнсис, выпятив подбородок.— Хок, — поправил он механически, стараясь выиграть время.— Так кто же, Хок?— Моя любовница, — признался он смущенно.— Ты рассказал про нас любовнице?!— На твоем месте я молился бы за нее, — усмехнулся он, стараясь скрыть неловкость под бравадой. — Это ведь Амалия посоветовала мне любить жену так, как любят любовницу.Фрэнсис зажмурилась. Перед ней тотчас возникла картина: Хок в постели с другой женщиной, соблазнительной и прекрасной. Слава Богу, хоть ее лицо оставалось милосердно туманным. Хок, целующий и ласкающий ее… о-о! Ей показалось, что она никогда в жизни не испытывала такой болиФрэнсис повернулась и слепо пошла к двери.— Не смей уходить, Фрэнсис! Если ты не остановишься немедленно, я тебя… С каких это пор ты ударилась в деликатность чувств? Роль жеманницы тебе не к лицу.— Меня сейчас нельзя трогать, — бросила она бездумно и взялась за ручку двери.— Еще шаг — и мы посмотрим, можно или нет!Внезапно Фрэнсис сообразила, что именно сказала несколько секунд назад, и слегка побледнела. Она выпрямилась, чуть ли не поднявшись на цыпочки, и заявила тонким голосом:— Нельзя, потому что как раз сегодня утром я узнала. что не беременна!На лице Хока выразилось горькое разочарование.— Думаю, милорд, сегодня вам придется посетить какую-нибудь доступную леди в Йорке.— Нет уж, мадам, на сегодня леди с меня достаточно! Я остановлюсь на ком-нибудь попроще.Фрэнсис уставилась на рисунок ковра.— Что с тобой? Ты чувствуешь боль?— Вовсе нет! — отрезала она, не поднимая взгляда.— Тогда почему ты ведешь себя, как деревенская простушка? Мнешься, жмешься… что это на тебя нашло, скажи на милость?— Я не простушка! Я не жмусь и не мнусь. Просто ты только что сказал… ты проговорился…— Да что такого я сказал, Господи Боже? Говори же. я не знаю, что и подумать!— Ты проговорился, что другие мужья не… не делают так в постели! — воскликнула Фрэнсис в совершеннейшем смущении. — Значит, это все-таки неприлично, гадко, непристойно?!Несколько секунд Хок смотрел на нее во все глаза, потом зашелся в приступе неуправляемого смеха. Разумеется, он смеялся над самим собой, но Фрэнсис это было невдомек. Он понял свою ошибку только тогда, когда в грудь ему с размаху ударился подсвечник.— Видоятый змей!— Видоятый? И как по-твоему, что это значит?— Ну, ядовитый, какая разница? Как бы я тебя ни назвала, этого все равно будет мало! У тебя нет сердца, вот в чем все дело!— Фрэнсис, я тебя л…Хок прикусил язык. Он почти признался жене в любви, вот незадача! Менее подходящего момента было не выбрать. Он что же, совсем выжил из ума?— Я уезжаю верхом! — заявила Фрэнсис, распахнула дверь и сделала жест королевы, отпускающей пажа. — Оставьте меня, милорд, мне нужно переодеться.— Ничего другого мне, как видно, не остается, — вздохнул Хок.Когда дверь спальни Фрэнсис с треском захлопнулась за ним, он покачал головой не то с досадой, не то с сожалением.Вечером наконец прибыло передвижное стойло. Его появление вызвало массу споров среди заинтересованных лиц. Кузнец сумел приспособить к передней стенке сиденье для кучера. Было также предусмотрено устройство, которое позволяло впрячь двух тягловых лошадей.— Умно придумано, — заметил Эдмонд, осмотрев повозку.— За время дороги лошади разленятся, — возразила Беатриса.— Надеюсь, Летуну Дэви понравится такой экипаж, — забеспокоилась Фрэнсис. — Что, если он испугается?— Давайте сразу и проверим, — предложил маркиз. Белвис сходил на конюшню и подвел лошадь к повозке.Конюхи натаскали внутрь свежего сена и наклонно прислонили широкую доску ко входу.— Ну, наш чистокровный друг, твоя карета подана, — провозгласил Белвис.Летун Дэви недоверчиво оглядел замкнутое пространство на колесах, недовольно всхрапнул и попятился.Фрэнсис устремилась вперед. Хок слушал, как она уговаривает жеребца, объясняя, что повозка — это знак оказываемого ему почета (не всякому королю делают карету на заказ, говорила она) и что к приезду в Ньюмаркет он отдохнет и отоспится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44