Фрэнсис подумала, что, пожалуй, не станет предотвращать вооруженное восстание прислуги, когда все узнают, чего наслушалась от гостьи миссис Дженкинс. Ей и самой хотелось взяться за оружие. Она нарисовала в воображении упоительную картину: Отис, готовый выпалить в Беатрису из пушки, — и внутренне усмехнулась.— Я только хотела узнать, чего ради мой бедный брат… — не унималась Беатриса.— Съешь немного макарон, дорогая! — слегка повысил голос Эдмонд. — И артишоки ты тоже еще не пробовала.Фрэнсис едва не подавилась вином. Ее муж адресовал Фрэнсис многозначительную, неприкрыто интимную улыбку, от которой ее вдруг бросило в жар. Что это с ней? И что задумал на этот раз ее неистощимый на сюрпризы муж?— Белвис рассказал мне, что ты спасла жизнь Летуну Дэви, Фрэнсис, — сказал маркиз. — Он чувствует себя виноватым из-за того, что лошадь отравилась кормом.— Могло же случиться, что она ускользнула из-под наблюдения и съела какой-нибудь ядовитый сорняк, — предположил Эдмонд.— Или гриб, — добавила Беатриса.— Ничего, теперь Белвис будет следить за ним зорко, как ястреб, — сказала Фрэнсис.— Два ястреба сразу в Десборо-Холле? — усмехнулся Хок.— Как оно нелепо, это твое прозвище, братец! — процедила Беатриса с подчеркнутым неудовольствием.— А вот Фрэнсис ничего не имеет против.— Странно, очень странно…Беатриса посмотрела на Фрэнсис с таким видом, словно стояла перед клеткой с какой-нибудь заморской диковиной. Та решила, что сыта по горло дерзостями золовки.— Не пройти ли нам в гостиную, дорогая, и не оставить ли джентльменов за их портвейном? — спросила она голосом приторно-сладким, как мед, разбавленный сахаром.— Я никак не ожидала получить та-ку-ю родственницу, — начала Беатриса, стоило им обеим устроиться в гостиной.— Я тоже.— Филип с детства был помешан на свободной жизни. Мне казалось, он не выносит ограничений…— Его и теперь никто не ограничивает.Несколько секунд Беатриса трепетала ресницами, потеряв нить разговора, затем вновь перешла в наступление:Я была просто поражена, прочитав в колонке брачных объявлений имя никому не известной… особы из Шотландии, на которой вдруг женился брат. Я так и сказала Эдмонду: за этим браком стоит мой отец. Старый проныра!Итак, подумала Фрэнсис, сестра Хока понятия не имеет об истории с клятвой маркиза. Ее немало удивило, что, будучи в Лондоне, тот не поделился с Беатрисой подробностями своего «паломничества».— Дело было так, — сказала она с заговорщицким видом. — Ваш брат проездом был в Шотландии и остановился у озера Лох-Ломонд, чтобы искупаться. Я, прогуливаясь по берегу, разглядела его во всех подробностях и решила, что он устроит меня в качестве мужа.— Вы что же, видели его… голым?!— Не совсем. Он купался в шейном платке. Беатриса издала шокированное «пфф!».— Я была бы вам очень благодарна, — сказала Фрэнсис, окинув золовку пристальным взглядом, — если бы вы перестали давать прислуге какие бы то ни было указания.— Но кому-то нужно присматривать за ними! Вся эта грязь и пыль, и…— Вы моя золовка, Беатриса, но не хозяйка дома. Хозяйка Десборо-Холла я, и только я.— Я так и знала! — воскликнула та торжествующе. — Так вот почему мой бедный брат был вынужден жениться на вас!— Почему же? — с любопытством спросила Фрэнсис.— Чтобы прибрать к рукам поместье, вы воспользовались тем, что брат купался… купался без одежды, соблазнили его и сделали себе ребенка!Фрэнсис от души расхохоталась:— Вот уж не знала, что можно сделать себе ребенка по заказу!— Вы знали, знали, что мой брат — джентльмен, что он вынужден будет жениться, как честный человек! А ваша неуместная веселость неприлична!— Пойду-тко я побренчу немного! — сказала Фрэнсис на простонародном сленге, вытирая увлажнившиеся от смеха глаза. — Чево-нибудь закажете аль так сойдет?Не ожидая ответа, она повернулась спиной к ошарашенной Беатрисе и уселась за пианино. Она играла до тех пор, пока пальцы не одеревенели, и подняла взгляд от клавиш только однажды. Беатриса демонстративно зевала во весь рот. Фрэнсис плавно перешла к продолжительной сонате Моцарта. Закончив, она вздрогнула от звука аплодисментов.— Если бы я знала, джентльмены, что вы здесь, — сказала она, поворачиваясь с сияющей улыбкой, — я предпочла бы поберечь ваши уши.— Какой вздор! — воскликнул Эдмонд с энтузиазмом. — Вы чудесно играете, леди Фрэнсис.— О, вы не знаете, сколь многое моя жена делает чудесно, — заметил Хок с невинным видом.— И это очень странно, — завела Беатриса свою обычную песню. — Подобная техника удивительна, учитывая то что вы получили воспитание в Шотландии.У Хока зачесались руки придушить сестру, прямо сей час. Она напоминала ему средневекового рыцаря в боевых доспехах, с копьем, нацеленным на Фрэнсис. Теперь ему была ясна цель ее визита в Десборо-Холл. Эдмонд не сказал прямо, но намекнул за портвейном, что не против ускорить дело с продажей лошадей. Рано или поздно он должен был подступить к разговору вплотную, однако вряд ли в присутствии маркиза. Эдмонд был достаточно умен для того, чтобы понять: маркиз сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать сделке.Его раздумья прервал голос отца, предлагающего молодежи вчетвером сыграть партию в пикет.— Что скажешь, Фрэнсис? — Хок обратил к жене ту же многозначительную улыбку. — Давай выпотрошим эту парочку? Предупреждаю, они играют лучше среднего.— Я принимаю вызов с величайшим удовольствием.— Ты держишься безупречно, дорогая, — прошептал маркиз на ухо Фрэнсис, перед уходом целуя ее в щеку. — Такой невесткой можно гордиться! Не принимай близко к сердцу шпильки Беатрисы, ее язык от рождения с трудом умещался во рту.С этими словами, мало приличествующими отцу, маркиз направился в спальню с чувством выполненного долга, чтобы отойти в объятия Морфея.Фрэнсис была вынуждена признать, что противники попались серьезные. За столом вскоре воцарилась атмосфера битвы не на жизнь, а на смерть. Хок оказался требовательным партнером, но она не возражала, внезапно испытав острую потребность победить во что бы то ни стало. Она призвала на помощь весь свой немалый опыт и играла с такой скоростью и уверенностью, что Эдмонд в конце концов бросил карты со словами:— Этот противник нам не по зубам, дорогая Беатриса! Вы двое так хорошо спелись, что не стоит и пытаться справиться в вами. Жаль, Хок, что вы не можете взять жену в лондонский игорный клуб.— Чтобы она подорвала у его завсегдатаев веру в свои силы? Нет уж, увольте. Я предпочитаю беречь и хранить многочисленные таланты Фрэнсис в Десборо-Холле, под своим присмотром.Фрэнсис слегка сдвинула брови, не зная, как отнестись к словам мужа. Определенно он что-то задумал. Неужели его последняя фраза (довольно двусмысленная, надо признать) означала, что он не собирается возвращаться в Лондон?Подали чай. Унесли чай. Время стремительно двигалось к ночи, но Фрэнсис совершенно не хотелось спать. Был ли тут виной ее долгий дневной отдых или что-то еще, но она чувствовала себя необычно взволнованной. Она подняла голову и встретила внимательный взгляд мужа. Фрэнсис вспыхнула, не зная точно, чего хочет сильнее: бросить карты в нахальное лицо Хока или задушить его поцелуями. Заметив ее смущение, этот негодяй улыбнулся самоуверенной улыбкой. Положительно стоило вставить ему в рот колоду карт вместо кляпа!Хок поднялся из-за стола и как следует потянулся.— Не пора ли нам разойтись по своим комнатам? Ты устала, Фрэнсис?— Да, очень, — солгала она. Фрэнсис не сомневалась в том, что он придет к ней, она хотела этого безмерно!В спальне она вся превратилась в слух в ожидании шагов мужа. Чуть позже он вошел, посмотрел на постель, на которой она лежала в откровенном ожидании, и довольно улыбнулся.Фрэнсис решила, что лучшего момента для допроса, чем этот, не представится.— Что ты собираешься делать, Хок?— А ты не знаешь? Я собираюсь любить свою жену, чувствовать, как она обвивается вокруг меня, как она кричит от счастья и…— Я спрашиваю, что ты задумал? Ты весь день ведешьСебя так странно… раньше ты таким не был. — И это тебя беспокоит, дорогая?— Ты такой скользкий тип, — буркнула Фрэнсис, нахмурившись. — Хотелось бы мне, чтобы ты хоть ненадолго перестал извиваться ужом и дал мне понять, кто ты есть.— Могу я по крайней мере присесть?— Можешь, — сказала она, не имея в виду, что он может сесть на постель.Но Хок, конечно же, сел именно туда, а потом и нагло развалился на спине, положив голову на ее бедра и глядя ей в лицо.— А теперь расскажи, что именно тебя беспокоит. С Беатрисой ты справляешься, ко всеобщему восхищению. К Отису вернулся естественный цвет лица, миссис Дженкинс отказалась от намерения подсыпать яду в чай моей сестрицы.— Я не нравлюсь Беатрисе, — пожаловалась Фрэнсис.— Ты права, но со временем это пройдет. Она волнуется за меня… по крайней мере я надеюсь, что ей не безразлична моя участь. Когда она поймет, что я едва могу держать руки на привязи в твоем присутствии…— Хватит, Хок! Твои шуточки способны вывести из себя даже кроткую голубицу!— Я не шучу, дорогая.— У меня отнимаются ноги, — мстительно заявила Фрэнсис. — Ты тяжелый.— Да, я знаю, — улыбнулся Хок.Одним быстрым движением он оказался рядом с ней, поверх покрывала. Кончики его пальцев коснулись ее лба, скользнули вниз вдоль носа и замерли возле губ.— Хок…— Ты самая красивая женщина в мире, Фрэнсис.Он сказал это очень серьезно, без малейшего оттенка насмешки. Скорее даже в его голосе слышалась тревога. В сумерках его зеленые глаза казались темными, очень глубокими.— Ты… ты тоже очень красивый, Хок.Странная тревога исчезла из его глаз, сменившись тем же смущающим, знающим огоньком. Фрэнсис слегка выгнулась навстречу руке, ласкающей грудь.— Раньше я бы ни за что не поверила, что от простого прикосновения может потемнеть в глазах.Еще более странно то, что у мужчины темнеет в глазах от прикосновения женской груди к его ладони.Хок закрыл глаза. Ладонь продолжала скользить по ее телу, словно он хотел узнать и запомнить ее не на взгляд, а на ощупь, как слепой.— Не продавай перстень, Фрэнсис, — вдруг сказал он, открывая глаза.— Я не желаю слепо подчиняться тебе в чем бы то ни было! Я не желаю становиться твоей покорной рабыней!— Я твой муж, — сказал он просто.Это означало, что дальнейший спор, по его мнению, не имел никакого смысла. Фрэнсис не стала настаивать: в данный момент ей меньше всего хотелось ссориться. Впрочем, если бы у нее и были доводы в защиту своей точки зрения, они бы испарились по мере того, как нарастало сладостное ощущение между бедер.— Хок, — прошептала она, коснувшись висков мужа кончиками пальцев обеих рук. — Хок, я хочу тебя.Это было сказано так естественно, с таким неприкрытым желанием, что привело его в полное неистовство. Фрэнсис ответила со всей недавно обретенной пылкостью. Ему нравилось, как она кричит от счастья, и она кричала, наслаждаясь прикосновением ладони ко рту. Ему нравилось, как она стонет, и она стонала, смутно угадывая, что этим только сильнее распаляет его. Его губы были влажные, мягкие и сладкие, и сила его толчков была бешеной и прекрасной.— Боже милостивый… — выдохнул Хок, не в силах даже освободить Фрэнсис от тяжести своего тела. — Вы не дадите мне дожить до тридцати, мадам!— Нас похоронят вместе, милорд, и мне будет даже обиднее, потому что я младше вас!Минут через пять Хок пошевелился и без особенного удивления заметил, что готов продолжать. Он засмеялся.— Я превращаюсь в какое-то ненасытное животное, — сказал он, весьма, впрочем, довольный.— Вот и хорошо, — искренне одобрила Фрэнсис.Она проснулась глубокой ночью от ощущения губ, движущихся вниз по шее, и рук, движущихся вниз по животу. Она лежала на боку, и муж прижимался к ней сзади. Фрэнсис счастливо улыбнулась в темноте.— Согни ногу в колене, — прошептал Хок ей на ухо, и она подчинилась более чем охотно.Она закусила губу, чувствуя, как он входит в нее. Это было так же сладостно — и совсем по-иному.— Да… вот так хорошо… очень хорошо, милый…Она не почувствовала его оргазма, потерявшись в собственном наслаждении, но когда очнулась, Хок уже засыпал, по-прежнему прижимаясь к ее спине. Она уснула через несколько минут.Рано утром Хок проснулся и готов был в одиночку выйти покорять весь мир. Фрэнсис свернулась клубочком у него под боком и так крепко спала, что у него не хватило духу ее разбудить.Со вздохом сожаления Хок направился в свою спальню. Позже, входя в комнату для завтраков, он чувствовал себя счастливейшим из смертных. Оттого, что за столом сидел только Эдмонд, настроение его только улучшилось.— Доброе утро, Хок, — приветствовал его гость своим хорошо поставленным голосом. — Я полагаю, леди еще в постелях.— Фрэнсис в постели, это я знаю точно, — ответил Хок. — У нее была довольно утомительная… день.Он не догадывался, насколько его лицо отражает чувство глубочайшего удовлетворения, которое он испытывал. Это, однако, не укрылось от зорких глаз Эдмонда.— Я вижу, дружище, семейная жизнь действует на вас благотворно.— Не буду спорить, я в ладу с самим собой. Правда, поначалу все казалось очень необычным, даже нервировало… но стоило отказаться от борьбы, как наступила гармония. А вы, виконт, уже обсудили с Беатрисой дату венчания?— В сентябре милости просим на нашу свадьбу. Надеюсь, и вы, и леди Фрэнсис осчастливите наше торжество своим присутствием.— Можете рассчитывать на это. — Хок дождался, пока Рози подаст ему затрак, и отпустил ее. — Вот что, Эдмонд, скажу вам прямо: я решил ничего не продавать.Тот издал невольный возглас удивления. Он был поражен до глубины души. Не дать ему даже возможности привести доводы в пользу сделки, ни даже шанса уговорить себя! Пропади он пропадом, этот будущий зять!— Понимаю.. — протянул он, лихорадочно выискивая хоть какой-то способ воздействия на Хока.— Дело в том, что племенной завод, скаковые конюшни и лошади в целом значат для Фрэнсис очень много, — объяснил Хок, задумчиво пережевывая каперс и рассеянно глядя перед собой. — Сама идея продажи родилась из того, что я подсознательно старался избежать ответственности. Все это принадлежало Невилу и в моих глазах осталось его собственностью даже после его смерти. Возможно, я боялся оказаться его бледной, не способной ни к чему тенью.— А теперь ваш взгляд на вещи изменился. Окончательно? —Да.— Что ж, тогда не стоит более возвращаться к этому вопросу, — протянул Эдмонд.— Совершенно с вами согласен. Надеюсь, это не помешает вам и Беатрисе погостить у нас некоторое время?— С удовольствием принимаю ваше приглашение. Боюсь только, скоро терпение вашей жены истощится, и она вцепится Беатрисе в волосы.Эти слова, сказанные в шутку, оказались почти пророческими.После завтрака, прогуливаясь по выгонам, Хок наткнулся на Фрэнсис и Беатрису. Его сестра с надменным видом читала лекцию на тему тренировки скаковых лошадей, в частности Тамерлана. У Фрэнсис подозрительно поблескивали глаза, а губы были сложены так, словно она собиралась плюнуть лекторше в физиономию. Хок мысленно застонал.Белвис в сторонке явно забавлялся происходящим, зато один из младших тренеров, Генри, в испуге разинув рот, переводил взгляд с одной леди на другую.— Ваш метод никуда не годится, — пренебрежительно заявила Беатриса, как раз когда Хок оказался в пределах слышимости. — Неужели я должна напоминать вам, что…— Доброе утро вам, леди, и вам, Белвис и Генри! — Хок ловко вклинился между женщинами и начал оглаживать морду Тамерлана. — Перед нами будущий чемпион, не правда ли, сестра? Фрэнсис, дорогая, ты до сих пор не в амазонке? Разве мы не договорились выехать на прогулку ровно в одиннадцать? Поторопись же!Та бросилась прочь так поспешно, словно за ней гнались. Беатриса только и делала, что выводила ее из себя, но нельзя было закрывать глаза на то, что сестра мужа разбиралась в скаковых лошадях и методах их тренировки.Не прошло и получаса, как Фрэнсис вернулась в элегантнейшей амазонке цвета морской волны и кокетливой шляпе с вуалеткой, дерзко сдвинутой на лоб. К тому моменту Хок остался в одиночестве. Она помедлила, почему-то очень смущенная, но муж обратился к ней с самым непринужденным видом. Интимности в его манере держаться не было и в помине. Одним движением он забросил Фрэнсис в седло, вскочил на Эбонита и сделал приглашающий жест.— Ты будешь сегодня ведомой, малышка, — обратилась Фрэнсис к своей кобыле Фиалке и послала ее в галоп.Хок не проронил ни слова до тех пор, пока они не достигли его любимого уголка в долине реки Уз. Там он спешился, привязал Эбонита к нижней ветке тисового дерева и помог Фрэнсис спрыгнуть с дамского седла.— Мы здесь одни, — сообщил он, привлекая ее к себе в продолжительном поцелуе.Ненадолго отстранив Фрэнсис, он с удовольствием отметил ее учащенное дыхание и лихорадочный румянец на щеках.— Однако как же нам избавиться от всех этих неподходящих тряпок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44