Дош почувствовал, как пот стынет на его коже. Он чуть было не повернул назад.
– С одним я, возможно, справлюсь, – выдохнул Д’вард. – Может, даже с двумя.
– Никто не может остановить Жнеца!
– Неправда. Сам убил одного когда-то… камнем…
Невероятно! Однако после этого Д’вард берег дыхание для бега и больше на вопросы не отвечал.
Самый большой храм в Вейлах находился совсем рядом, к северу от Ниола – одного из трех больших городов. Бегуны приближались к нему с юго-запада и, ступив на священную территорию, замедлили ход и пошли шагом. За всю дорогу им не встретилось ни души. Ночь была все такой же до зловещего тихой. Почти полный диск Трумба парил в небе – наверняка до рассвета предстоит затмение. Затмение зеленой луны по народному поверью развязывало руки Жнецам.
– Бывал здесь? – Д’вард прихрамывал, истекал потом и задыхался, но и Дош выглядел не лучше.
– Конечно.
– Опиши.
Между вдохами Дош попытался изложить все, что помнил про храм Висека. Бесчисленные вспомогательные здания, молельни, кельи, библиотеки, школы, трапезные, казармы, обсерватории, разбросанные по необъятному ухоженному парку, испещренному прудами и озерами. Должно быть, здесь обитали три или четыре тысячи жрецов, жриц, монахов, монахинь и прочего подобного люда.
– Главное святилище вон там? – Эдвард вытянул длинную руку.
– Кажется… Да, по-моему, там. Откуда ты знаешь?
– Я умею чувствовать святость. На что оно похоже?
– Колонны. Прямоугольник колонн, поддерживающих фриз, но крыши нет. Совсем не похоже на тот жуткий храм Карзона в Тарге! Храм Висека большой, беломраморный и потрясающе красивый. Одно из чудес света.
Они трусили по широкой аллее, по обе стороны которой тянулись источавшая ночные ароматы живая изгородь. То там, то здесь виднелись высокие статуи. Дошу казалось, будто некоторые из этих таинственных изваяний очень напоминают поджидающих его Жнецов, хотя он все время пытался убедить себя в том, что Зэц не посмеет собирать свою жатву в таком священном месте.
– А что за алтарь? – спросил Д’вард. – Святая святых?
– Не знаю.
– А где тогда бог?
– Они посередине.
Д’вард помолчал минуту, потом усмехнулся:
– Прародитель – Отец и Мать сразу? Знаешь, удобный язык этот джоалийский! Висек – понятие абстрактное, так что его можно понимать как мужского, так и женского рода, как в единственном числе, так и во множественном.
– Это верно для всех языков – суссианского, рэндорианского, нагианского, таргианского…
– Я знаю несколько, где все по-другому, но ладно. Продолжай. Так где они?
– Посередине. На троне, венчающем высокую лестницу. Спина к спине. Если ты входишь с этой стороны, ты видишь Отца. Если с той – Мать. – Дош показал рукой. Они свернули за поворот и увидели главный храм; размер его потрясал – раньше он почему-то казался Дошу не таким огромным… По сравнению с ним деревья выглядели крошечными кустиками.
– Мммф! – восхищенно пробормотал Д’вард. – Ладно, будем иметь дело с Отцом. Или ты подождешь снаружи?
– Ох нет! – Дош слишком боялся мерещившихся ему в саду черных теней. По коже бегали мурашки. Нет, уж лучше с Освободителем! Он продолжал идти молча, стараясь не отставать от Д’варда.
Подойдя ближе к колоннам, он заметил за ними мерцание лампад и неясные очертания человеческих фигур внутри. Должно быть, в храме даже в этот ночной час шла служба, и уж наверняка жрецы смогут вызвать стражу. Стоит им узнать, что самый опасный еретик в Вейлах шагает сейчас по священной земле, – и его сцапают быстрее, чем жаба – неосторожного мотылька. Впрочем, Д’вард должен знать, что делает, так ведь? Ведь наверняка он все спланировал заранее, иначе он не осмелился бы явиться сюда вот так, верно?
– Он знает, что ты придешь? – с трудом прошептал Дош пересохшим ртом.
– Он называет себя Всеведущим, так что я не стал беспокоить его письменным извещением. Ведь у нас нет иного пути, кроме как войти с парадного входа? Почему бы нам не проскользнуть между боковыми колоннами?
– Не стоит, если только ты не совсем спятил. Ничто так не привлекает внимания, как попытка спрятаться.
– По этой части я всецело доверяю твоему опыту, брат Дош.
– И нам необходимо сделать приношение, ты что, забыл? Почему ты не предупредил меня – я бы захватил немного денег.
– Потому, что деньги собирались не для этого.
– Вот псих! Нельзя без приношений, – пробормотал Дош. Он в кровь сбил ноги, да и усталые мускулы ныли.
Где-то вдалеке слышалось пение. Никакого аккомпанемента, лишь одинокий голос в ночи, выводящий унылую мелодию. То ли женщина, то ли мальчик возносили хвалу величайшему из богов. Или величайшему из злых самозванцев, если верить Д’варду. Дош не стал бы настаивать на этом, особенно здесь, где святость была осязаема, как камни под ногами. Даже воздух казался древним и святым.
Бок о бок поднялись они по длинным, пологим ступеням, не приспособленным под нормальный шаг – Дошу приходилось следить, куда он ставит ногу. Мрамор холодил босые ступни, ночной воздух еще сильнее холодил голую кожу и пропитанные потом волосы. Они миновали огромные колонны и ступили в черную тень. Теперь лампады были видны уже отчетливее – они освещали фигуры в тюрбанах и белых хламидах, поджидавшие их у входа. Гостей допросят или по меньшей мере попросят изложить, что привело их сюда.
Что, если жрецы заподозрят что-нибудь? Что, если они устроят допрос с пристрастием или призовут стражу? Д’вард наверняка назовет вымышленное имя; тогда что, если беднягу Доша попросят подтвердить это? Ему придется выбирать, кому он верит, на чьей он стороне. «На Носокслоупе придут они к Д’варду сотнями, даже Предатель». Может, этой ночью ему предстоит узнать, что он удостоился упоминания в «Филобийском Завете».
Они прошли между двумя мраморными пилонами, каждый размером больше дома и выше дерева. Жрец в белом шагнул в их сторону, прикоснувшись рукой ко лбу. Дош машинально ответил ему таким же жестом. Он не видел, повторил ли его Д’вард, но ему показалось, что движение это не отличалось особой святостью – все равно что бровь почесал. Впрочем, пожилой жрец как ни в чем не бывало протянул в их сторону свою кожаную суму, и выражение его лица оставалось милостивым… пока что.
– Должно быть, велики ваши невзгоды, сыны мои, если вы ищете утешения в такой час.
– Наши дневные труды заставили нас выбрать столь неурочное время, отец.
– Д’вард говорил по-ниолийски, так же, как на сегодняшней вечерней проповеди. Он не замедлил шага, миновав жреца и направившись внутрь, в глубь святилища.
Дош, обливаясь потом, шагал рядом, борясь с искушением оглянуться. Он ни за что не поверил бы, что все окажется так просто!
– Я всего лишь позвонил в звонок, – пробормотал Д’вард по-нагиански, на его любимом диалекте.
– О чем это ты?
– Висек, возможно, слышал, как я прошел мимо этого старикана… Ладно, не обращай внимания. Я так, насвистываю в темноте.
Он вовсе не свистел, и в храме совсем не темно! Впрочем, светлым его тоже нельзя было назвать, хотя Трумб заливал огромное пространство зеленым светом и впереди, у священной фигуры, горели большие свечи. Конечно, на таком расстоянии они казались совсем маленькими, но Дош-то знал, что они большие. Огромное каре белых колонн, на полированном полу посередине подиума – усеченная пирамида примерно в половину ширины храма и чуть выше человеческого роста. На вершине ее восседал Висек – Отец, мраморный бог на мраморном троне. Дошу доводилось видеть богов и побольше – нелепых колоссов Карзона и Зэца в храме Мужа в Тарге, например. Еще в прошлый раз он, помнится, удивился, что Висек ненамного выше человеческого роста; по крайней мере с уровня земли казалось именно так.
Дош не ошибся – действительно пел мальчик, приютившийся на коленях у подножия пирамиды, в углу нижней ступеньки. Еще один мальчик выступил из тени, чтобы преклонить колени у другого угла. Первый встал, почтительно дотронулся пальцами до лба и ушел. Второй начал петь. Детям такого возраста полагалось бы давно уже лежать в постели. Поблизости никого не было видно, но наверняка где-то в тени прятались хормейстер и другие певцы, ожидающие своей очереди. Второй мальчик поначалу изрядно фальшивил.
А Д’вард все шагал и шагал. Дош старался не отставать, остро сожалея о том, что не имеет ни малейшего представления, что же должно случиться. Он знал, что Освободитель вызывает у богов странную реакцию. Дош собственными глазами видел, как Ирепит появилась, чтобы протянуть ему руку помощи в Носоквейле всего несколько дней назад. В давние, кажущиеся теперь почти незапамятными времена Прилис встречал Д’варда как старого друга. Карзон, Муж собственной персоной, двинул его как-то в зубы. Впрочем, все это вовсе не означало, что Прародитель не поразит его молнией, не выжжет ему язык или не оторвет ему обе руки, что было обычным наказанием за святотатство.
Отец высился над ними – величественная сидящая фигура, руки на коленях, окладистая борода. Если мрамор и раскрашивали когда-то, то краска давным-давно осыпалась, правда, черты не потеряли своей четкости, жесткие, но полные любви в теплом сиянии высоких золотых свечей. Дойдя до нижней ступени, Дош приготовился опуститься на колени… но Д’вард продолжал идти: Дош схватил его за руку и дернул назад.
– Тебе нельзя подниматься! – шепнул он. – Только верховным жрецам…
– Пошли!
Д’вард больно стиснул руку Дошу и потащил его вверх по ступенькам. Певец сбился, пропустил пару тактов, но все-таки продолжил гимн. О боги! Это запрещено! Жрецы, должно быть, уже заметили. Они позовут стражу. Дош попробовал оглянуться и чуть не упал, когда нога не нащупала очередную ступеньку…
Свечи и луна исчезли. Он находился в туннеле. Нет, не в туннеле, ибо под ногами лежал ковер. Нет, все-таки где-то в храме, на уровне земли. Но куда делся бог? Трон? Храм?
– Где мы? – пискнул он.
– Будь я проклят, если знаю, – безмятежно откликнулся Д’вард. – Осторожно!
Дош понял, что они находятся в каком-то большом зале. Единственный свет исходил откуда-то спереди, и Д’вард ослабил свою хватку и пошел первым по узкому проходу в лабиринте разнообразных предметов, угловатых и округлых, больших и маленьких, поставленных друг на друга статуй, столов, непонятных сосудов, канделябров, стульев, котлов, музыкальных инструментов, свитков ткани, кип того, что могло быть одеждой, доспехов и тысяч других предметов, сваленных где попало, – огромные кучи выше человеческого роста. Воздух был сухим и пыльным. Это была огромная кладовая, какая-то сумасшедшая помойка.
– Что это?
– Будь я проклят, если знаю и это. Музей? Тайник клептомана? Скорее всего подношения. Люди ведь несут подарки, за века столько всего можно накопить…
Стараясь не хныкать, бедный Дош тащился за своим провожатым. Ну почему он позволил втянуть себя в то, во что он оказался втянутым сейчас! Ему отчаянно хотелось помочиться.
Из открытой двери струился свет. Д’вард вошел в нее. Дош скользнул следом, стараясь быть как можно незаметнее. Д’вард остановился.
Дош заглянул через его плечо. Свет был слишком слабый, чтобы разглядеть что-нибудь, он не отбрасывал теней, и Дош не мог определить источник этого света. Помещение было большое, по крайней мере не меньше гостиной в доме Бандропса Адвоката, и почти такое же захламленное, как зала. Единственным остававшимся свободным местом был треугольник, в одной вершине которого стоял Д’вард, а в других – два массивных кресла лицом друг к другу. Все остальное пространство было завалено все той же рухлядью: мебелью, статуэтками, коробками, керамикой, птичьими клетками, хрусталем, свитками, оружием и всем остальным, что человек может выдумать или просто захотеть. Из-под слоя пыли тускло мерцало золото и самоцветы. Воздух был затхлый, пахло могилой.
В креслах кто-то сидел. В одном мужчина, в другом женщина, и оба полулежали без движения, сложив на коленях руки. Волосы их ниспадали белыми волнами на плечи, «кожа лица была гладкой, как пергамент, а одежды вылиняли до неопределенного серого цвета. Борода мужчины доходила до пояса. Он опустил подбородок на грудь, глядя, казалось, на ноги женщины, в то время как она, откинув голову, смотрела поверх него. Ни мужчина, ни женщина посетителей не замечали.
Молчание. Доша отчаянно трясло. Конечно, это не могли быть живые люди, это всего лишь образы Отца и Матери, это Висек. Должно быть, они лежат здесь уже много лет, собирая пыль; впрочем, каким-то образом они избежали той завесы из паутины, которая покрывала весь остальной хлам. Но какой скульптор смог изваять столь убедительные изображения и из какого материала? Волосы на его затылке встали дыбом.
– Кто там? – проскрипел мужчина, не поднимая головы. Он даже не пошевелился, только усы едва заметно дрогнули. От долгого молчания его голос словно усох.
Ни звука.
– Пришелец, – наконец пробормотала женщина. – Полагаю, пришел искать работу. – Она продолжала слепо смотреть в пустоту.
Молчание.
– У нас есть вакантные места?
Молчание затянулось.
– Не помню. – Очень медленно она повернула голову, чтобы взглянуть на Д’варда. На лице ее не было ни морщинки, и все же на нем отражался возраст, древнее древнего. Глаза ее не были подернуты пленкой катаракты, как это бывает у стариков. Просто две безжизненные стекляшки.
– Уходи… мы заняты… зайди лет через сто.
– Я Д’вард Освободитель, предсказанный в «Филобийском Завете».
Голова женщины опять откинулась, а глаза уставились в одну ей известную точку.
Даже Д’вард казался растерянным. Когда никто так и не сказал больше ни слова, он вспыхнул, уперев руки в бедра.
– Я Освободитель! Предсказано, что я принесу смерть Смерти.
– Реформатор, – пробормотала женщина.
– Что, еще один? Ничего не выйдет. Гони его прочь.
Зубы Доша стучали. Он вцепился в челюсть обеими руками и держал рот открытым. Мочевой пузырь готов был лопнуть от ужаса.
– Я Д’вард Освободитель. Вы двое и есть Висек? Как давно вы сидите здесь?
– Уходи, – пробормотала женщина.
– Вы же умираете от скуки! Я предлагаю для разнообразия немного развлечься. Ну же, кое-что новенькое! Я собираюсь убить Зэца.
Мужчина вздохнул – усы опять едва заметно дрогнули.
– Кого?
– Зэца! – Д’вард даже не пытался скрыть своего раздражения. – Того, кто называет себя богом смерти. Он пьет ману из человеческих жертвоприношений. Это зло, это позор для Вейлов и вашей религии.
Долгая, долгая пауза… С медлительностью ледника мужчина поднял голову; глаза его оказались такими же до смерти безразличными, как и у женщины.
– Тогда ступай, и сделай это, и не тревожь нас понапрасну.
– У меня пока мало силы. Мне нужно больше маны. Я перехожу с узла на узел. Вербую последователей, проповедую, но мне нужна помощь. Вы поможете мне? Вы одолжите мне ману?
Новый вздох.
– Нет.
– Но вы хотя бы можете обещать мне покровительство на то время, пока я здесь, в Ниолвейле, чтобы миньоны Зэца не могли…
– Нет. Ты лезешь не в свое дело. Играй в Игру так, как остальные, или плати. Ступай прочь. – Мужчина закрыл глаза и снова уронил голову на грудь.
– Тьфу! – возмутился Д’вард. – Играть в вашу Игру? Да у Зэца больше маны, чем у вас! Возможно, у него больше сил, чем у всего Пентатеона, вместе взятого! Что, если ему захочется побыть Висеком? Он убьет вас и займет ваше место! Как вам понравится такой ход? Или вам уже все равно?
Жуткая, вонючая комната поплыла у Доша перед глазами. Кровь барабанным боем пульсировала в ушах. Эти говорящие мумии не могут быть богами, значит, Д’вард все это время говорил правду и боги – всего лишь смертные фокусники, сумевшие растянуть свои жизни на несчетные столетия. Пауки, запутавшиеся в собственной паутине, умирающие от скуки! Все, во что он верил до сих пор, оказалось совершенной ложью, преступным вздором. Его живот свело судорогой.
Женщина первой отреагировала на колкости Д’варда, хотя неохотно. Она посмотрела на него.
– Ты богохульствуешь, оскорбляя Висека.
– Но это правда! Поговорите с Карзоном, или с Эльтианой, или с Астиной! Черт, да поговорите хоть с сумасшедшим Тионом, если доверяете ему! Люди погибают каждую ночь, чтобы Зэц мог сосать ману из их смертей. Прилис говорил мне, что это Висек три тысячи лет назад запретил по всем Вейлам человеческие жертвоприношения. Так это были вы или кто-то из ваших предшественников?
– Кажется, это были мы, – пробормотал мужчина, в первый раз выказав слабые признаки хоть какого-то интереса. – Не так ли, дорогая?
– Значит, Зэц нарушил ваш запрет! – фыркнул Д’вард. – Он – зло, смерть и опасность для вас. Пророчество…
– Мы – бог пророчества. Помимо всего прочего.
– Другие тоже пророчествуют. Пророчество гласит, что я принесу смерть Смерти. Если тот, кто зовет себя Зэцем, станет Висеком, он не будет больше Смертью и окажется в безопасности, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53