Понимал, как ты настрадалась. Ведь никто: ни я, ни другие – не мог принести тебе столько горя, как болезнь.– Ты меня не обижал, – потупилась Игрейния.– Очень рад. Хорошо бы ты это сказала пораньше и не притворялась, что относишься ко мне с такой враждебностью.– Но я и в самом деле отношусь к тебе враждебно, – вспыхнула она.Эрик пристально смотрел ей в глаза. Прошедшей ночью он в них читал словно в открытой книге.– Хорошо, миледи, пусть каждый останется при своей гордости. Но ничего назад не вернуть. Твой герб останется, но и мой тоже. А твоя «клетка» станет нашей общей территорией.Игрейния не ответила.– Тебе все понятно?– Да.– Ты не слишком взволнованна. Как, впрочем, и ночью.– А разве это имеет какое-нибудь значение?– Как знать…– Неужели я что-нибудь могла изменить? Ведь здесь нет никакого оружия…– Ну… могла бы воткнуть иголку мне в грудь.– Запомню на будущее.– Запоминай то, что нравится, принимай то, что нравится. Живи с мечтой, которая принесет тебе счастье. Закрой глаза и воображай, что вернулся лорд Афтон. Но не пытайся ничего исправить.Эрик поднялся, взял рубашку, чулки и сапоги. Прежде чем Игрейния заговорила, он успел надеть чулки и уже натягивал сапоги.– Ты, наверное, сам так поступаешь? – мягко спросила она. – В темноте воображаешь, что ты с кем-то еще и где-то в другом месте?Шотландец натянул второй сапог, встал и подошел к кровати.– Боюсь, что мне навсегда суждено оставаться в реальном мире. Игрейния, я никогда ничего не воображаю. И даже в темноте знаю, что со мной происходит. Но не осуждаю тех, кто находит спасение в мечте. А теперь давай поговорим о том, что нам надо с тобой обсудить.– Что же это за предмет? – настороженно спросила она.– У меня есть новости о твоем брате. Глава 15 Его слова настолько поразили Игрейнию, что она чуть не выскочила из постели, но сумела сдержаться – только крепче прижала одеяло к груди.– С Эйданом что-то случилось?– Он в Шотландии, в Шеффингтоне. У хозяина поместья Юэна Дэнби. Очень приличного человека, кстати сказать, что очень большая редкость среди приспешников Эдуарда, которых он отправил в наши земли. Но он верит сплетням, будто бы захватившие Лэнгли варвары дурно обращаются с женой бывшего владельца замка. Среди собравшихся там рыцарей сэр Найлз Мейсон и этот твой Роберт Невилл. До нас дошли сведения, что они строят планы, не отвечая на призыв Эдуарда к оружию, по своей инициативе через несколько недель нагрянуть сюда. С ними около трехсот человек.– Немалое войско, – вскинула глаза Игрейния. – У тебя не наберется и сотни. – Они встретились взглядами. – Я полагаю, что многие из тех, кого ты вооружил и обучил, остались на службе у Роберта Брюса.Игрейния знала, что права, и очень удивилась, что Эрика не тревожил численный перевес противника.– Немалое, но недостаточное, чтобы взять Лэнгли.– Они наверняка привезут с собой осадные орудия.– Непременно.– Тебе лучше уйти из замка.– Может быть, когда-нибудь придется. Но не теперь.– Не понимаю, какого ты ждешь от меня ответа, – покачала головой Игрейния. – С самого начала было ясно, что англичане попытаются вернуть себе замок. И с такими деньгами и с таким количеством людей они вполне могут преуспеть. Очень вероятно, что ты потерпишь поражение.– Ни в коем случае.– Тогда я тем более не понимаю, чего ты хочешь от меня.– Чтобы ты еще раз написала Эйдану.– Думаешь, он в силах удержать Роберта и Найлза?– Конечно, нет.– Тогда для чего?– Просто предупреждаю тебя.– Меня?– Напиши ему, чтобы он не ходил с ними. Он может погибнуть.Игрейния недоверчиво посмотрела на шотландца.– Ты тоже можешь погибнуть. Если стены пробьют и в проломы хлынет поток воинов, замок падет.– Ни в коем случае.– Ну что ж, – вздохнула она, – я могу написать Эйдану и попросить его воздержаться от этого сумасбродного похода. Только вряд ли он меня послушает. Брат прекрасно понимает, какой позор – отказаться от спасения сестры.– Все равно напиши. Я уверен, ты найдешь слова, которые его хотя бы предостерегут, и он поймет, что подвергается смертельной опасности. Как-нибудь объясни, что твой брак в самом деле состоялся – его скрепил священник, и он настоящий во всех отношениях.– Но раньше ты сам говорил, что моим будущим будет распоряжаться король.– Эдуарду сейчас не до Лэнгли – он слишком занят борьбой с Робертом Брюсом. Убеждать следует твоего брата. Напиши ему, что ты вовсе не желаешь, чтобы тебя спасали.– А ты все-таки испугался, что так много воинов идут на Лэнгли, – уколола его Игрейния.– Сказать по правде, я тешу себя надеждой, что мне удастся сразиться с сэром Найлзом Мейсоном. – По его суровому тону она поняла, что шотландец не лукавил, и у нее по спине пробежал холодок. – Пойми, мое предупреждение – любезность тебе. Это я могу для тебя сделать. Я сказал, а там поступай как знаешь. Всего хорошего, миледи. – И Эрик вышел из комнаты.А Игрейния растянулась на постели. Она очень беспокоилась за брата. У нее не было сомнений, что Эйдан бросится на стены в первых рядах наступающих. Да, замок может выдержать суровую осаду, но она отдавала себе отчет, что он может и не устоять.Однако Эрик чувствовал себя вполне уверенно – значит, приготовился к нападению. И то, что он решил ее предупредить, доказывало, что брат в самом деле в опасности. Что ж, она напишет ему письмо – придумает любую ложь, скажет любую правду, только бы удержать его от безрассудства.Но Игрейния не верила в успех.Что, если Эйдан все-таки решится?Что, если англичане одержат верх?Тогда погибнет очень много людей, которых она узнала и полюбила. Они умрут мучительной смертью – сэр Найлз и сэр Роберт проследят, чтобы жестокая расправа свершилась над всеми до последнего предателя.Из глаз Игрейнии хлынули злые слезы; она одинаково сильно ненавидела обоих королей – Эдуарда Плантагенета и Роберта Брюса. Люди в этой войне перебегали от одного короля к другому, и самым главным мотивом их верноподданнических чувств служила алчность. Были и такие, как Эйдан, которые симпатизировали одному монарху, но в то же время признавали власть другого. Короли превратили многих людей в мясников.И разрушили ее жизнь.Игрейния лежала с открытыми глазами, слезы текли по ее щекам – ее мучила вина. Она могла написать брату, что ее брак в самом деле состоялся во всех отношениях. Что она покорилась. Что она…Она скорбела по Афтону и знала, что не полюбит другого мужчину. Но если Роберт Невилл вызывал в ней только неприязнь, то к врагу, захватившему замок и принудившему ее выйти за него замуж, она испытывала весьма теплые чувства.Она предала Афтона. В той самой комнате, где они читали, смеялись и мечтали о будущем. В той самой комнате, где он умер. А теперь смерть грозила Эйдану.Но если победит Эйдан, умрут другие. И умрут долгой мучительной смертью.Угольки в камине потухли. Игрейния замерзла и плотнее закуталась в одеяло. Мысленно она сочиняла письмо брату. А попутно обдумывала, не лучше ли убежать, добраться до Шеффингтона и сдаться лорду Дэнби. Может быть, так ей удалось бы предотвратить кровопролитие.Но сама она никому не нужна.Все они хотят заполучить Лэнгли.Игрейния закрыла глаза. Еще несколько минут мысли не давали ей покоя. А потом она наконец уснула.
Большую часть дня Эрик провел с Джейми и Алланом. Они осматривали окрестности Лэнгли и изучали дорогу на Шеффингтон, заезжая в каждый перелесок и осматривая естественные рубежи обороны.К вечеру он явился в главный зал и обнаружил там встревоженного Ангуса.– Игрейния до сих пор не вставала, – сообщил он Эрику. – Один из нас постоянно дежурил у ее двери. Ей принесли завтрак, но она не открыла. И не потребовала ванны и воды.Ангусу это показалось самым подозрительным. Хотя он сам не против был время от времени помыться, но не уставал повторять, что леди Лэнгли наверняка давно стерла с себя и кожу и мясо.– Я уже собирался ломать дверь, но потом понял, что она не могла утонуть, раз ей не приносили ванну. Даже заглянул в ров – уж не решила ли она броситься в воду…Эрик чуть не рассмеялся, но, видя, как искренне озабочен Ангус, положил руку ему на плечо.– Сейчас пойду посмотрю.Поднимаясь по лестнице, Эрик размышлял, уж не подтолкнул ли он ее к какому-нибудь безумству? Но тут же отбросил эту мысль. Время – удивительная штука; жизнь и инстинкт – тоже. Шотландец почти не сомневался, что не оскорбил Игрейнию. Ему казалось, что она давно ждала подобного решения.Игрейния была пленницей в Лэнгли, Игрейнию заставили выйти замуж, но прошлой ночью ее никто ни к чему не принуждал. У Эрика сложилось впечатление, что ей оказалось гораздо труднее справиться со своими желаниями, нежели смириться с его требованиями.Размышляя так, он обнаружил, что несется вверх через две ступени. Пролетев мимо Джаррета, Эрик так саданул по двери, что она едва не слетела с петель.Оказавшись в спальне, он огляделся. На кровати под ворохом шкур скрючилась женская фигурка. У Эрика сдавило сердце и напряглись мышцы. Быстро подойдя к кровати и откинув одеяло, он коснулся спутанных прядей черных волос.Игрейния вскрикнула и начала слепо молотить руками по кровати.– Что такое?Облегчение было настолько сильным, что Эрик не удержался и рассмеялся. И в изнеможении привалился к спинке кровати.– Ничего. Извини, что разбудил. – Он улыбнулся и вышел из комнаты. Не к чему ей было знать, что шотландцы подняли переполох, решив, будто он довел ее до такого отчаяния, что она сама наложила на себя руки. Ему хотелось задержаться. Созерцание Игрейнии в таком сонном виде взбудоражило кровь, но он не мог себе позволить потратить на любовь светлое время суток.Всему свое время. Скоро наступит ночь.Вождь вышел в коридор и аккуратно закрыл за собой дверь.Проснувшись, Игрейния очень удивилась, обнаружив, что ее дверь открыта, а рядом с ней на полу сидит Ангус. Увидев, что она открыла глаза, он вскочил на ноги, готовый немедленно услужить или идти за ней, куда бы она ни пожелала.Но идти ей никуда не хотелось. Игрейния попросила принести ей еды, но в первую очередь – ванну. Она даже растрогалась, когда Ангус, торопясь исполнить ее просьбу, не стал отдавать приказ, а сам бросился вниз по лестнице с удивительным проворством.Подкрепившись и выкупавшись, Игрейния села за стол и принялась сочинять письмо брату. Написала, что с ней обращаются уважительно и по-доброму и Эйдану не следует тревожиться, воображая, будто она в опасности. Понимая, что это не удержит юношу, который жаждал доказать себе и другим, какой он доблестный воин, Игрейния стала описывать положение в целом. Напомнила, что англичане в Шотландии понесли большие потери, и предположила, что лучше всего для молодого рыцаря – откликнуться на призыв короля Эдуарда и продемонстрировать отвагу в королевских войсках.Игрейния не стала запечатывать письмо, понимая, что каждое ее слово будет подвергнуто цензуре. Она откинулась на спинку стула и решила, что настало время посетить могилы. За дверью поджидал Джаррет и, как повелось у стражей в отсутствие Эрика, лишь коротко поздоровался и молча пошел следом.В главном зале никого не было, кроме нескольких драивших пол слуг и лежавших у очага собак.Джаррет проводил ее в подземелье и, когда она опустилась на колени перед стеной, в которой навеки упокоился Афтон, деликатно остановился в отдалении. Игрейния старалась подобрать слова раскаяния. Она с легкостью поклялась мужу, что всем сердцем любит его, но не знала, как сказать, что жизнь продолжается. Она любила Афтона за его поразительную способность понимать жизнь и человеческую натуру. И хотя ее по-прежнему терзали сомнения, в душе ее наступил удивительный покой, и Игрейния поняла, что, пока она будет терзать себя, ей никогда не избавиться от чувства вины. И, молитвенно склоняя голову, она гадала, понимал ли Афтон, что они проводили дни словно дети – такая радостная и красивая жизнь дана не многим людям их положения. А их брак был почти немыслимым счастьем. Таким, какое наверняка не может продолжаться долго.Прежде чем подняться, Игрейния снова попросила у Афтона прощения, пожелала вечного покоя и поклялась, что он навсегда останется в ее сердце.Поднявшись в зал, она увидела, что день клонится к закату, и, хотя людей в замке было не много, ближайшие советники вождя уже его ждут. Только Эрика не было. Игрейния еще не решила, выйдет ли она к ужину. Но, подойдя к дверям спальни, услышала шум внутри – шотландец был в ее комнате.Она растерянно замерла на пороге. Не надо себя обманывать – она хотела, чтобы Эрик вернулся. Но она не желала, чтобы он жил в ее комнате. И, не войдя в спальню, она повернулась и, возвратившись в зал, приняла из рук Джейми кубок с элем и заняла свое место за столом.Джейми и Аллан шутливо спорили, чья добыча вкуснее. И пока отсутствовал вождь, Джейми попытался втянуть ее в разговор, заметив, кстати, что их все-таки неплохо снабжают провизией.Она согласилась и, в свою очередь, спросила:– Вам здесь не тоскливо? Ведь у вас есть дом, жена, дети.И очень удивилась, обнаружив, что затронула больную тему. Джейми помолчал, посмотрел в свой кубок и ответил:– Дом, да – недалеко от Стерлинга. Но слишком близко от англичан, чтобы радоваться жизни. Была и жена, но она умерла.– Извините.– А в Лэнгли совсем неплохо, – продолжал он. – Ведь ни для кого не секрет, что мы тут все вне закона. После поражения при Фалкирке наступили мрачные дни, и многим из нас пришлось прятаться в горах. Закон там, знаете ли, не очень соблюдают: все подчиняются вождям. А вожди передают кланы тому, кого больше ценят. Но часто они абсолютно независимы и поэтому открыты призывам к свободе. Вот и наш клан таков. Он широко распространился в Шотландии. Когда короновали Брюса, война для нас – для многих из нас – вспыхнула с новой силой. Мы готовы умереть за него и там, где англичане не в силах разорять наши дома, грабить нашу собственность и убивать наших людей, объединиться в единую нацию. Я настоящий бродяга, вот так-то, мадам. Есть такое место, которым я по праву владею. Сейчас оно в запустении. Однако я надеюсь, что когда-нибудь оно снова станет моим домом.Джейми говорил так тихо, что Игрейния все ниже и ниже склоняла к нему голову и вдруг почувствовала кого-то за спиной. Она резко обернулась – это был Эрик.– Мы здесь поспорили, – произнес Джейми, – на каком блюде мясо нежнее. Я утверждаю, что могу свалить нежнейшего кролика, а Аллан охотится на таких старых животных, которые и ноги-то по лесу едва таскают.– Прикажете судить ваш спор? – улыбнулся вождь. – Нет, брат, я не решаюсь.За столом рассмеялись. Ужин продолжался своим чередом, но Игрейния больше не смотрела на Эрика, она уставилась в свою тарелку, хотя не чувствовала вкуса еды. Ее тревожило, что она так остро ощущала физическое присутствие мужа рядом с собой. Нервировало, что никак не удавалось забыть его прикосновений. И хотелось новых.Но вот он заговорил с ней.– Твое письмо, Игрейния, образец превосходной дипломатии. Тебе бы писать послания королям. Может быть, тогда удалось бы избежать многих кровопролитий.– Все ясно. Ты его уже прочитал.– Ты же знала, что так будет.– Но я не верю, что мое письмо способно хоть что-то изменить.– Посмотрим.Игрейния чувствовала, что вождь смотрит на нее, но по-прежнему отводила глаза.– Что это ты вдруг так притихла? – спросил он.– Сказать нечего.– Не поверю, мадам, у вас всегда найдется что сказать. Вот и когда я вошел, вы что-то весьма увлеченно обсуждали с Джейми.– Он умный человек. С ним интересно поговорить.– Согласен.Кто-то в конце стола затренькал на лютне. Зазвучала тоскливая мелодия, и Игрейнии внезапно захотелось уйти. Но стоило ей подняться, как ее остановила тяжелая рука.– Так рано уходишь? – спросил Эрик.– Да, если можно.– А если я скажу, что нельзя?– Тогда мне придется остаться.– Я бы многое отдал, чтобы проникнуть в твои мысли.Игрейния повернулась к нему, недоумевая, почему ей вдруг так сильно захотелось уйти.– Ты способен ко многому меня принудить. Но я тебе уже говорила: мои мысли и чувства принадлежат только мне, и тебе не удастся в них влезть. И хотя… – Она запнулась, но тут же продолжила: – Хотя я со многим смирилась, включая тебя, это еще не значит, что мне это нравится.– Интересно, почему ты меня так ненавидишь? – Тон Эрика безошибочно говорил, что этот предмет ему совершенно безразличен.– Почему? Мне странно, что ты способен ко мне прикасаться и успешно перебарываешь желание отшвырнуть меня в сторону, как надоевшую вещь.– Ты ошибаешься, – хмыкнул он. – Я не испытываю к тебе антипатии.Его замечание показалось Игрейнии обиднее откровенного признания в ненависти. Потому что ненависть – это хоть какое-то чувство.– В таком случае, будь добр, прояви милосердие – позволь мне уйти.Эрик разжал пальцы.– Ступай.Игрейния направилась к двери, пожелала Джейми спокойной ночи, улыбнулась остальным и покинула зал, высоко подняв голову и гордо развернув плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Большую часть дня Эрик провел с Джейми и Алланом. Они осматривали окрестности Лэнгли и изучали дорогу на Шеффингтон, заезжая в каждый перелесок и осматривая естественные рубежи обороны.К вечеру он явился в главный зал и обнаружил там встревоженного Ангуса.– Игрейния до сих пор не вставала, – сообщил он Эрику. – Один из нас постоянно дежурил у ее двери. Ей принесли завтрак, но она не открыла. И не потребовала ванны и воды.Ангусу это показалось самым подозрительным. Хотя он сам не против был время от времени помыться, но не уставал повторять, что леди Лэнгли наверняка давно стерла с себя и кожу и мясо.– Я уже собирался ломать дверь, но потом понял, что она не могла утонуть, раз ей не приносили ванну. Даже заглянул в ров – уж не решила ли она броситься в воду…Эрик чуть не рассмеялся, но, видя, как искренне озабочен Ангус, положил руку ему на плечо.– Сейчас пойду посмотрю.Поднимаясь по лестнице, Эрик размышлял, уж не подтолкнул ли он ее к какому-нибудь безумству? Но тут же отбросил эту мысль. Время – удивительная штука; жизнь и инстинкт – тоже. Шотландец почти не сомневался, что не оскорбил Игрейнию. Ему казалось, что она давно ждала подобного решения.Игрейния была пленницей в Лэнгли, Игрейнию заставили выйти замуж, но прошлой ночью ее никто ни к чему не принуждал. У Эрика сложилось впечатление, что ей оказалось гораздо труднее справиться со своими желаниями, нежели смириться с его требованиями.Размышляя так, он обнаружил, что несется вверх через две ступени. Пролетев мимо Джаррета, Эрик так саданул по двери, что она едва не слетела с петель.Оказавшись в спальне, он огляделся. На кровати под ворохом шкур скрючилась женская фигурка. У Эрика сдавило сердце и напряглись мышцы. Быстро подойдя к кровати и откинув одеяло, он коснулся спутанных прядей черных волос.Игрейния вскрикнула и начала слепо молотить руками по кровати.– Что такое?Облегчение было настолько сильным, что Эрик не удержался и рассмеялся. И в изнеможении привалился к спинке кровати.– Ничего. Извини, что разбудил. – Он улыбнулся и вышел из комнаты. Не к чему ей было знать, что шотландцы подняли переполох, решив, будто он довел ее до такого отчаяния, что она сама наложила на себя руки. Ему хотелось задержаться. Созерцание Игрейнии в таком сонном виде взбудоражило кровь, но он не мог себе позволить потратить на любовь светлое время суток.Всему свое время. Скоро наступит ночь.Вождь вышел в коридор и аккуратно закрыл за собой дверь.Проснувшись, Игрейния очень удивилась, обнаружив, что ее дверь открыта, а рядом с ней на полу сидит Ангус. Увидев, что она открыла глаза, он вскочил на ноги, готовый немедленно услужить или идти за ней, куда бы она ни пожелала.Но идти ей никуда не хотелось. Игрейния попросила принести ей еды, но в первую очередь – ванну. Она даже растрогалась, когда Ангус, торопясь исполнить ее просьбу, не стал отдавать приказ, а сам бросился вниз по лестнице с удивительным проворством.Подкрепившись и выкупавшись, Игрейния села за стол и принялась сочинять письмо брату. Написала, что с ней обращаются уважительно и по-доброму и Эйдану не следует тревожиться, воображая, будто она в опасности. Понимая, что это не удержит юношу, который жаждал доказать себе и другим, какой он доблестный воин, Игрейния стала описывать положение в целом. Напомнила, что англичане в Шотландии понесли большие потери, и предположила, что лучше всего для молодого рыцаря – откликнуться на призыв короля Эдуарда и продемонстрировать отвагу в королевских войсках.Игрейния не стала запечатывать письмо, понимая, что каждое ее слово будет подвергнуто цензуре. Она откинулась на спинку стула и решила, что настало время посетить могилы. За дверью поджидал Джаррет и, как повелось у стражей в отсутствие Эрика, лишь коротко поздоровался и молча пошел следом.В главном зале никого не было, кроме нескольких драивших пол слуг и лежавших у очага собак.Джаррет проводил ее в подземелье и, когда она опустилась на колени перед стеной, в которой навеки упокоился Афтон, деликатно остановился в отдалении. Игрейния старалась подобрать слова раскаяния. Она с легкостью поклялась мужу, что всем сердцем любит его, но не знала, как сказать, что жизнь продолжается. Она любила Афтона за его поразительную способность понимать жизнь и человеческую натуру. И хотя ее по-прежнему терзали сомнения, в душе ее наступил удивительный покой, и Игрейния поняла, что, пока она будет терзать себя, ей никогда не избавиться от чувства вины. И, молитвенно склоняя голову, она гадала, понимал ли Афтон, что они проводили дни словно дети – такая радостная и красивая жизнь дана не многим людям их положения. А их брак был почти немыслимым счастьем. Таким, какое наверняка не может продолжаться долго.Прежде чем подняться, Игрейния снова попросила у Афтона прощения, пожелала вечного покоя и поклялась, что он навсегда останется в ее сердце.Поднявшись в зал, она увидела, что день клонится к закату, и, хотя людей в замке было не много, ближайшие советники вождя уже его ждут. Только Эрика не было. Игрейния еще не решила, выйдет ли она к ужину. Но, подойдя к дверям спальни, услышала шум внутри – шотландец был в ее комнате.Она растерянно замерла на пороге. Не надо себя обманывать – она хотела, чтобы Эрик вернулся. Но она не желала, чтобы он жил в ее комнате. И, не войдя в спальню, она повернулась и, возвратившись в зал, приняла из рук Джейми кубок с элем и заняла свое место за столом.Джейми и Аллан шутливо спорили, чья добыча вкуснее. И пока отсутствовал вождь, Джейми попытался втянуть ее в разговор, заметив, кстати, что их все-таки неплохо снабжают провизией.Она согласилась и, в свою очередь, спросила:– Вам здесь не тоскливо? Ведь у вас есть дом, жена, дети.И очень удивилась, обнаружив, что затронула больную тему. Джейми помолчал, посмотрел в свой кубок и ответил:– Дом, да – недалеко от Стерлинга. Но слишком близко от англичан, чтобы радоваться жизни. Была и жена, но она умерла.– Извините.– А в Лэнгли совсем неплохо, – продолжал он. – Ведь ни для кого не секрет, что мы тут все вне закона. После поражения при Фалкирке наступили мрачные дни, и многим из нас пришлось прятаться в горах. Закон там, знаете ли, не очень соблюдают: все подчиняются вождям. А вожди передают кланы тому, кого больше ценят. Но часто они абсолютно независимы и поэтому открыты призывам к свободе. Вот и наш клан таков. Он широко распространился в Шотландии. Когда короновали Брюса, война для нас – для многих из нас – вспыхнула с новой силой. Мы готовы умереть за него и там, где англичане не в силах разорять наши дома, грабить нашу собственность и убивать наших людей, объединиться в единую нацию. Я настоящий бродяга, вот так-то, мадам. Есть такое место, которым я по праву владею. Сейчас оно в запустении. Однако я надеюсь, что когда-нибудь оно снова станет моим домом.Джейми говорил так тихо, что Игрейния все ниже и ниже склоняла к нему голову и вдруг почувствовала кого-то за спиной. Она резко обернулась – это был Эрик.– Мы здесь поспорили, – произнес Джейми, – на каком блюде мясо нежнее. Я утверждаю, что могу свалить нежнейшего кролика, а Аллан охотится на таких старых животных, которые и ноги-то по лесу едва таскают.– Прикажете судить ваш спор? – улыбнулся вождь. – Нет, брат, я не решаюсь.За столом рассмеялись. Ужин продолжался своим чередом, но Игрейния больше не смотрела на Эрика, она уставилась в свою тарелку, хотя не чувствовала вкуса еды. Ее тревожило, что она так остро ощущала физическое присутствие мужа рядом с собой. Нервировало, что никак не удавалось забыть его прикосновений. И хотелось новых.Но вот он заговорил с ней.– Твое письмо, Игрейния, образец превосходной дипломатии. Тебе бы писать послания королям. Может быть, тогда удалось бы избежать многих кровопролитий.– Все ясно. Ты его уже прочитал.– Ты же знала, что так будет.– Но я не верю, что мое письмо способно хоть что-то изменить.– Посмотрим.Игрейния чувствовала, что вождь смотрит на нее, но по-прежнему отводила глаза.– Что это ты вдруг так притихла? – спросил он.– Сказать нечего.– Не поверю, мадам, у вас всегда найдется что сказать. Вот и когда я вошел, вы что-то весьма увлеченно обсуждали с Джейми.– Он умный человек. С ним интересно поговорить.– Согласен.Кто-то в конце стола затренькал на лютне. Зазвучала тоскливая мелодия, и Игрейнии внезапно захотелось уйти. Но стоило ей подняться, как ее остановила тяжелая рука.– Так рано уходишь? – спросил Эрик.– Да, если можно.– А если я скажу, что нельзя?– Тогда мне придется остаться.– Я бы многое отдал, чтобы проникнуть в твои мысли.Игрейния повернулась к нему, недоумевая, почему ей вдруг так сильно захотелось уйти.– Ты способен ко многому меня принудить. Но я тебе уже говорила: мои мысли и чувства принадлежат только мне, и тебе не удастся в них влезть. И хотя… – Она запнулась, но тут же продолжила: – Хотя я со многим смирилась, включая тебя, это еще не значит, что мне это нравится.– Интересно, почему ты меня так ненавидишь? – Тон Эрика безошибочно говорил, что этот предмет ему совершенно безразличен.– Почему? Мне странно, что ты способен ко мне прикасаться и успешно перебарываешь желание отшвырнуть меня в сторону, как надоевшую вещь.– Ты ошибаешься, – хмыкнул он. – Я не испытываю к тебе антипатии.Его замечание показалось Игрейнии обиднее откровенного признания в ненависти. Потому что ненависть – это хоть какое-то чувство.– В таком случае, будь добр, прояви милосердие – позволь мне уйти.Эрик разжал пальцы.– Ступай.Игрейния направилась к двери, пожелала Джейми спокойной ночи, улыбнулась остальным и покинула зал, высоко подняв голову и гордо развернув плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38