Удовлетворенно кивнув, француз откинулся на спинку кресла, размышляя вслух:
— Некоторое время в Алжире будет сохраняться военное правление, но уверен, через несколько лет его сменит гражданская администрация. Я надеюсь даже, что придет день, когда арабы и берберы будут мирно жить рядом с французами и другими европейскими колонистами.
Подняв бокал, Бурмон вновь обратился к гостю:
— Давайте выпьем за то, чтобы этот день поскорее пришел.
Джафар медленно последовал примеру хозяина.
— Хорошие манеры, привитые мне дедом, не позволяют отказаться, — кивнул он, — но позвольте, однако, повторить слова Абдель Кадера о французах:
«Вы всего лишь временные гости. И можете оставаться здесь триста лет, совсем, как турки, однако в конце концов покинете эту страну».
Полковник ответил ему печальной улыбкой.
— Тогда выпьем за этот день, месье.
Глава 27
Жажда мести так и не была удовлетворена, однако…
Джафар стоял на погруженной во мрак террасе, куда выходили ярко освещенные окна, и наблюдал за человеком, которого когда-то клялся убить. Но сейчас Эрве де Бурмон веселился на очередном балу, живой и здоровый, единственная причина безумной ревности, бушевавшей в груди Джафара.
Однако он был рад, что отказался от кровной мести, ведь иначе никогда не получил бы того, что желал больше всего на свете. Вернее всего это было бы смертельным ударом всем его надеждам. Надеждам, которым Джафар до сих пор не смел окончательно довериться.
Взгляд Джафара в который раз устремился на молодую женщину, стоявшую рядом с полковником. Глаза его мгновенно загорелись тоскливой нежностью. Алисон… Она говорила о чем-то со своими дядюшками, как всегда, лучась анергией и жизненной силой. Глядя на эту веселую красавицу, никак не скажешь, что она мучается любовью к нему или какому-то другому мужчине.
Именно ее беззаботная жизнерадостность и помешала Джафару появиться на балу, который давал в своей резиденции сам генерал-губернатор. Он боялся, что Бурмон мог ошибиться относительно глубины чувств Алисон. Боялся до потери рассудка.
Джафар мрачно улыбнулся, хотя не находил ничего смешного в том, что бесстрашный берберский воин страшится приблизиться к обыкновенной женщине. Но Алисон Викери никогда нельзя было назвать обыкновенной женщиной. С самого начала, со дня похищения, она, не задумываясь, проявляла страстную, независимую натуру, несгибаемую силу духа, как могла, сопротивлялась и противоречила Джафару, возбуждая его гнев и восхищение, ярость и свирепое желание. Она пленила его сердце, его душу. И теперь Джафар боялся узнать правду, услышать жестокий ответ, понять, что женщина, которая значит для него больше, чем сама жизнь, любит другого. Поэтому Джафар продолжал стоять в темноте, обуреваемый страхом и отчаянием.
А в это время Алисон, стоя в бальной зале, продолжала бороться с собственными призраками. За прошедший день тоска ее ничуть не уменьшилась. С той минуты, когда стало известно о появлении Джафара в городе, Алисон жила в постоянном напряжении, рисуя в воображении мрачные картины. Неужели его обличат как предателя, бросят в тюрьму или казнят?!
Она отправилась на этот бал по настоянию Эрве и потому, что не могла оставаться дома наедине с мучительными размышлениями об ужасной судьбе, грозящей Джафару. И лишь ради дядюшек притворялась веселой и счастливой, молясь про себя, чтобы опасения оказались беспочвенными. Джафар, конечно, уже успел скрыться. У него нет причин оставаться в Алжире. Переговоры закончены, участь султана решена. Сегодня утром Абдель Кадер с семьей и ближайшими последователями отправился во Францию.
Алисон с крыши дома наблюдала за легендарным вождем берберов, царственно-величественным в своем алом бурнусе, проезжавшим по улицам под оглушительные крики тысяч арабов. Его ссылка означала конец эры насилия, однако Алисон могла испытывать лишь глубочайшую скорбь из-за его поражения. Эмир Абдель Кадер показал себя прирожденным вождем, храбрым воином, способным правителем, прекрасным оратором и великодушным противником. Пятнадцать лет он мужественно сражался с французскими завоевателями, и вот теперь его заставили платить за непокорность.
Однако больше всего Алисон беспокоилась не о низложенном повелителе арабов, а о Джафаре. Что станет делать он теперь, когда его султан капитулировал? Смирится с поражением или будет продолжать бесплодную борьбу? А может, уже оказался пленником? И узнает ли она когда-нибудь, что с ним случилось?
Неопределенность безжалостно терзала ее. Господи, неужели этот ужасный вечер никогда не кончится?
Алисон нервно сжимала затянутые в перчатки руки, чтобы скрыть, как они дрожат. И в этот момент, заметив мрачный взгляд Эрве, девушка поняла, что больше не может притворяться, и, пробормотав что-то неразборчивое относительно духоты и необходимости подышать свежим воздухом, быстро направилась к широким дверям, протискиваясь через толпы безликих, незнакомых людей.
Оказавшись наконец в одиночестве и прохладе террасы, Алисон глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Залитый лунным светом двор внизу был наполнен благоуханием цветущих кустов бугенвиллей, роз, магнолий и бесчисленных цветов, названий которых девушка не знала. Сладостные ароматы воскресили воспоминания о других запахах, других экзотических ночах, проведенных в объятиях Джафара.
Снова и снова переживая боль и тоску безнадежной любви, Алисон облокотилась на перила и наклонила голову, стараясь скрыть непрошенные слезы.
Должно быть, прошла вечность, прежде чем Джафар выступил из тени и тихо окликнул ее. Алисон с бешено колотящимся сердцем обернулась и увидела, что он стоит совсем близко. Как во время их первой встречи почти три месяца назад, Джафар был одет в элегантный вечерний костюм, сшитый у парижского портного.
— Джафар… — еле слышно прошептала Алисон прерывающимся голосом, выдающим робкую радость. Задыхаясь, почти не смея верить тому, что видит, девушка не сводила глаз с напряженного застывшего лица Джафара. Они долго, бесконечно долго смотрели друг на друга, прежде чем Джафар наконец осмелился прервать молчание:
— Я думал, что к этому времени ты уже успела уехать из Алжира, Эхереш.
Едва сознавая, что он говорит по-английски, Алисон покачала головой, не в силах думать ни о чем другом, когда на карту поставлена его жизнь.
— Джафар… пожалуйста… ты не должен находиться здесь. Слишком велика опасность. Тебе нужно скрыться.
— Что это, cherie? Неужели я различаю в твоем голосе нотки тревоги?
— Да! Да, я волнуюсь за тебя! Если Эрве обнаружит, что ты здесь…
— Нет причин беспокоиться, Алисон. Сам полковник пригласил меня на бал.
Алисон недоуменно подняла брови.
— Не понимаю… Ты говорил с ним?
— Да, и довольно долго. Он считает себя обязанным отплатить добром за добро.
Алисон снова покачала головой, окончательно отказываясь понять, в чем дело. Но Джафар не собирался ничего объяснять. Он снова замолчал и, казалось, пытался подобрать нужные слова.
— Я должен спросить тебя кое о чем, Эхереш, — с трудом выговорил он. — Полковник почему-то считает… что ты любишь меня. И я больше всего на свете хочу узнать, правда ли это.
Алисон смотрела в глаза Джафара, такие уязвимые и беспомощные, не в силах отвести взгляд. Сейчас он совсем не был похож на человека, который когда-то клялся отомстить убийцам родителей.
— А если это правда? — прошептала она.
И в это мгновение на лице Джафара сменилось множество эмоций — нежность, желание, страсть и самая сильная из них — неуверенность. Алисон понимала каждую так ясно, как свои собственные чувства, потому что они и были ее собственными.
— Если так оно и есть, — хрипло ответил он, — тогда и я могу признаться в любви к женщине… которой уже давно восхищаюсь, перед которой благоговею.
Алисон открыла рот, но слова не сорвались с языка. Безумная надежда бурлила в ней, но горло было сжато настолько, что она не могла говорить. И тогда она ответила единственным возможным способом — бросилась в объятия Джафара. Почувствовав, что его руки обвили ее стальным кольцом, девушка, почти теряя сознание, прислонилась к Джафару и спрятала лицо на его груди.
Джафар почувствовал, как она трепещет, ощутил влагу ее слез на щеке и молча укачивал ее, как младенца. Только через несколько минут, слегка отстранив Алисон, он осторожно сжал ладонями ее щеки.
— Только ты можешь успокоить бурю, бушующую в моем сердце, Алисон. Скажи, что не питаешь ко мне ненависти… Подари надежду, что когда-нибудь полюбишь меня.
— Да. О, Джафар, да…
Но, прежде чем Алисон успела договорить, Джафар начал осыпать легкими отчаянными поцелуями ее подбородок, щеки, снимая губами катившиеся из глаз слезы. Алисон льнула к нему, смеясь, всхлипывая, забыв обо всем, пока Джафар наконец не поднял голову. Она никогда не видела его таким торжественно-серьезным.
— Ты станешь моей женой, Алисон?
— Ж-женой? Хочешь, чтобы я стала твоей женой?
— Да, сердце мое. Я прошу тебя выйти за меня замуж, разделить мою жизнь и дом, стать матерью моих детей, состариться рядом со мной.
Алисон потрясенно смотрела на Джафара, пока внезапная тоска не стерла улыбку на губах.
— Но твое племя… Джафар… они никогда не примут меня… неверную, англичанку…
— Неправда, Алисон. Они примут тебя без всяких условий. Женщина, способная убить льва, достойна носить в своем чреве детей вождя. Именно так говорят о тебе мои люди.
Сознание того, что берберы могут обсуждать, пригодна ли она в жены вождю, должно было взволновать Алисон, но вместо этого она почувствовала лишь безграничное облегчение. И счастье. Мысль об их детях наполняла Алисон бурной радостью.
Но Джафар, должно быть, посчитал, что она колеблется, потому что тихо продолжил:
— Если скажешь, что не можешь жить здесь, со мной, в моей стране, я пойму. Мы поедем куда захочешь — в Англию, Францию, Индию… мне все равно. Главное, что ты будешь рядом.
Глаза Алисон вновь наполнились слезами. Она знала, как много значит для Джафара его родина, однако он готов покинуть Алжир, отречься от своей жизни, страны, борьбы. И все ради нее.
— Не плачь, любимая, — молил он на своем языке. — Не могу вынести твоих слез.
— Я не плачу, — всхлипнула она. — И мы будем жить здесь, Джафар.
— Значит… ты станешь моей женой?
— Да. Да, я выйду за тебя замуж.
Но Джафар, очевидно, не веря, робко, нерешительно, едва прикасаясь, вытер соленые капли.
— Я не буду таким неумолимым, каким всегда казался, Алисон. И не хочу отнимать у тебя твою свободу, независимость, не попытаюсь изменить твою страстную натуру. Больше всего я люблю в тебе эту силу духа. И не попрошу отказаться от своей религии. Коран не запрещает мусульманину жениться на христианке. Мы можем обвенчаться дважды — в церкви и по мусульманским обычаям, чтобы доставить радость твоим родственникам и моему деду.
Джафар замолчал, пристально вглядываясь в ее лицо. Ее трепетная улыбка, должно быть, вселила в него надежду, потому что его собственный взгляд мгновенно смягчился.
— Что же до наших будущих детей, мы сможем, надеюсь, достичь справедливого компромисса. Они будут воспитываться в вере ислама, но изучать и Библию, а когда станут достаточно взрослыми, смогут выбрать сами. Ты согласишься на это?
— Да, это, наверное, будет справедливо, но… ты уверен, что хочешь взять в жены англичанку?
Джафар сухо усмехнулся, но все же это была улыбка, первая с момента их встречи.
— Если я пал так низко, что согласился сотрудничать с французами, особенно с человеком, которому поклялся мстить, английскую жену уж как-нибудь стерплю.
— Что ты имеешь в виду под «сотрудничать с французами»? Ты говоришь об Эрве?
— Похоже, полковник хочет, чтобы я стал советником Бюро по делам арабов.
Джафар подвел Алисон к мраморной скамейке, усадил и, сев рядом, рассказал о предложении Бурмона. Он постепенно убеждался в том, что самым правильным решением будет согласиться работать с Эрве. К тому же шансы получить поддержку совета достаточно велики.
— Что ты об этом думаешь, сердце мое? — спросил он в заключение.
Алисон молча погладила его по щеке, не в силах поверить, что это не сон, что Джафар действительно здесь и говорит все это.
— Поверь, я счастлива, безмерно счастлива. Ты сможешь сделать так много хорошего для своего народа, Джафар, особенно если займешь высокую должность в правительстве. Может, ты сумеешь забыть на время о своих разногласиях с французами.
Джафар глубоко, с еле заметной горечью вздохнул.
— Не так-то легко смириться с тем, что вынужден сотрудничать с врагом.
Алисон поняла, что он думает об Эрве.
— Значит, ты по-прежнему его ненавидишь?
— Нет, теперь уже не так сильно. И если быть честным, готов признаться, что ненависть по большей части была рождена ревностью. Все это время я думал, что ты любишь его.
— Нет. Просто не хотела, чтобы ему зря причинили зло. Это ты… только тебя… я люблю.
Они снова замолчали, и Джафар, взяв руки Алисон, прижал их к своей груди, к тому месту, где гулко и ровно билось сердце.
— И я люблю тебя, Алисон, так сильно, что не могу выразить.
Алисон вскинула на него вопрошающие глаза.
— Если это правда, почему ты отпустил меня?
— Я думал, ты будешь счастливее с Бурмоном, — просто ответил Джафар. — В любом случае следовало предоставить тебе возможность выбора. Ты должна была прийти ко мне сама, по собственной воле. Если бы я вынудил тебя остаться, тогда мало чем отличался бы от дикаря, которым ты меня считала. Я повторял себе, что, если бы ты любила меня по-настоящему, наверняка захотела бы остаться.
— Я хотела остаться, Джафар, но боялась… за тебя. Не желала становиться между тобой и твоим племенем, служить причиной бед и неприятностей. Подумай только, в чем тебя обвиняли, и это всего лишь за милосердие к Эрве! Не могу вынести мысли о том, чтобы снова причинить тебе боль. Ты уверен, что племя не станет возражать против твоей женитьбы на мне? Я всегда считала, что ты должен жениться по политическим соображениям.
— Совершенно верно. Однако ты не совсем разбираешься в политических воззрениях берберов. До сих пор я не мог предложить тебе руку, не изменив своему долгу. Но теперь, когда я заключил мир с Бурмоном, такой брак означает, что у меня появились сильные союзники. По закону берберов вождю дозволяется взять в жены даже дочь врага, если это поможет укрепить межплеменные союзы. В этом случае мне крайне выгодно жениться на женщине, к просьбам и советам которой прислушивается сам глава «Арабского Бюро».
— Именно поэтому ты хочешь жениться на мне? — нерешительно спросила Алисон. — Чтобы использовать меня в качестве могущественного союзника?
Голос звучал небрежно, почти весело, но Джафар уловил в нем нотки неуверенности и мрачно улыбнулся.
— Подойди ко мне, — приказал он и, не дожидаясь, пока Алисон подчинится, притянул ее к себе, стиснул в объятиях. Лишь потом, медленно наклонив голову, Джафар завладел ее губами и обжег страстными поцелуями, кружившими голову и окончательно убедившими Алисон в правдивости его слов. Джафар продолжал целовать ее, властно, с прежней неукротимой свирепостью, заставляя окончательно терять рассудок.
И когда он наконец отстранился, давая Алисон возможность вздохнуть, щеки девушки пылали, а губы распухли и болели. Но ей было все равно. Она хотела снова и снова испытать его неумолимую жестокость, ревность и жажду обладания и даже втайне надеялась, что буйная природа их любовных игр не изменится.
Джафар удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за словно одурманенной Алисон. Глаза его жарко, почти зловеще блеснули:
— Я не целую своих союзников, Эхереш, и не укладываю их в постель.
— Надеюсь, — робко усмехнулась Алисон. — Это… это было очень убедительно.
И, безуспешно пытаясь взять себя в руки, начала разглаживать складки помятого платья. Взгляд Джафара скользнул к скромному вырезу, прикрывавшему изгиб соблазнительных грудей, но оставлявшему на виду островок шелковистой кожи. Желание, острое и пылкое, мгновенно вспыхнуло в нем при воспоминании о вкусе этих тугих вершинок, этой сладостной плоти.
Но тут до него вновь донеслись шум, веселые голоса и звуки музыки из бальной залы, и Джафар мгновенно опомнился. Неохотно отпустив Алисон, он отступил, стараясь воспротивиться искушению вновь коснуться ее.
— Больше всего на свете мне хотелось бы умчать тебя отсюда, Эхереш, — гортанно выдохнул он — сорвать с тебя одежду, обнажить ослепительное тело и любить всю ночь напролет, но думаю, будет лучше, если я найду твоих дядюшек и попрошу разрешения жениться на тебе.
Алисон так увлеклась заманчивой перспективой второго похищения, что едва нашла в себе силы возразить ему:
— Это совершенно необязательно, Джафар. Я не нуждаюсь ни в чьем разрешении, чтобы выйти за тебя замуж.
— Пусть так, но я предпочел бы получить их благословение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46