тело, честь и гордость.
Он стал ее хозяином, собственником и владельцем. И наставником в любви. Наставником, который помог ей обнаружить неукротимую, безудержно-пылкую сторону ее натуры, о существовании которой Хизер и не подозревала. И к своему ужасу, она упивалась собственной распущенностью, хотя иногда тайком и ужасалась той, в кого превратилась.
Слоан показал ей, как разнообразны проявления страсти. Хизер и не подозревала, что любовная игра может завершиться медленным, ленивым сплетением тел или ожесточенным поединком характеров. И она бросалась в водоворот наслаждений очертя голову. Безоглядно, упиваясь каждой минутой их слияния. Но на Слоана перемены, казалось, нисколько не повлияли. И в самые бурные мгновения она слышала от него лишь грязные, похотливые непристойности, правда, возбуждавшие ее еще больше. Ни слова о любви. Ни одной нежной фразы.
Да, он хочет ее тело, но и только. Иначе не истолковать этот взгляд опьяненного кровью дикаря! Покорная рабыня — вот кто она в его глазах. Трудно жить с сознанием этого. Хизер честно старалась не оскорбляться, не лелеять сердечную боль. Не обращать внимания на то, что спальня Слоана по-прежнему оставалась запретной территорией. Они не провели там ни одной ночи, хотя для его прихотей подходила любая другая комната: ее спальня, кухня, кабинет, где к их услугам всегда была медвежья шкура перед камином, и даже пустая каморка наверху, служившая комнатой для гостей. И каждый раз она отчаянно боролась с чувствами, которые пробуждал в ней муж. Если она не хочет сойти с ума, следует отрешиться от подобных «мелочей». Не обращать ни на что внимания.
Но Хизер боялась, что все ее усилия заранее обречены на провал.
Правда, к концу весны стало немного легче. В середине мая началось весеннее клеймение, для чего весь скот сгоняли в одно место. Она слышала рассказы о Диком Западе, волнующие истории о вооруженных схватках и смелых ковбоях и совершенно не ожидала столкнуться с унылой повседневной реальностью, где тяжелый, изнуряющий труд и монотонные обязанности напрочь затмевали всю романтику. Слоан со своими людьми трудился с утра до вечера, чтобы собрать скот и поставить на каждом теленке тавро «Бар М».
Хизер вместе с Дженной несколько раз приезжали посмотреть на происходящее с безопасного расстояния. На взгляд постороннего, в загонах царил хаос, в воздухе стояли запахи пыли, дыма и горелого волоса. От непрерывного гомона, песен и пронзительных воплей можно было оглохнуть. Ковбои разделились на несколько групп, в которых каждый выполнял определенные обязанности. Одни отбивали теленка от стада, набрасывали лассо и подтаскивали животное поближе к костру, где бросали на землю и связывали. Потом клеймовщик прижимал раскаленное железо к крупу. Вся операция занимала доли секунды. И наконец, специальным ножом надрезали кончики ушей. Бычков тут же кастрировали, а яички отбрасывали в кучу, чтобы потом поджарить.
Хизер было ужасно жаль бедных животных. Поначалу она просто не могла слышать их жалобный рев. Но Расти заверил, что испытание вовсе не такое уж тяжелое, как кажется на первый взгляд.
— Шкуры у них толстые, и им не столько больно, сколько страшно.
В первый раз Слоан даже нашел несколько минут, чтобы поговорить с женой. Правда, улыбался он Дженне, но и Хизер одарил долгим многообещающим взглядом, без слов напомнившим о прошедшей ночи.
— Рад, что вы сумели приехать.
Слоан подался вперед, и Хизер жадно втянула носом земные запахи пота, солнца, кожи и мужчины. Почему одно это вызывает в ней желание снова очутиться в его власти?
Зачарованная тишина не продлилась и секунды. Слоан взял у нее Дженну и посадил перед собой.
— Поедем, дорогая. Пора тебе полюбоваться на свое наследство.
И к неподдельному восторгу девочки, чуть подхлестнул коня и медленно объехал загоны, то и дело показывая ей на какого-нибудь особенно упрямого бычка.
Если не считать нескольких случайных встреч на ранчо, Хизер почти не видела Слоана. Возвращался он поздно, валился в постель, чтобы подняться чуть свет и вновь исчезнуть.
Постепенно она осознала, что тоскует по нему. Миновали тихие вечера в кабинете, мирные, спокойные ужины и напоенные страстью ночи.
Однако она с головой погрузилась в домашнюю работу и просмотр счетных книг и вовсе не сетовала на свою участь. Новой целью ее существования стало воспитание Дженны, а жизнь в Сент-Луисе казалась полузабытым сном.
И все катилось по раз и навсегда заведенному порядку, пока Хизер не познакомилась с Куинном Ловеллом.
За последние несколько месяцев она слышала немало разноречивых мнений о политическом противнике мужа, но впервые встретилась с ним как-то утром, когда приехала в Гринбрайер за припасами. И обнаружила, что богатый шахтовладелец уже вступил в борьбу за пост сенатора штата и выступает перед толпой горожан, живописуя безрадостное будущее колорадских скотоводов.
Хизер натянула поводья и, посадив Дженну на колени, с любопытством прислушалась. Назойливые зеваки допрашивали его о намерениях открыть новые серебряные рудники. Несколько человек, по виду ковбои, задиристо наскакивали на Ловелла, но строгий вид здешнего шерифа Лютера Нетерсона, а главное, висевшая на его поясе пара шестизарядных «кольтов» могли усмирить любого драчуна.
Мистер Ловелл оказался крайне убедительным оратором, обладавшим глубоким звучным голосом, которому мог бы позавидовать любой актер шекспировского театра. Он был несколько склонен к полноте, но высокий рост компенсировал заметный животик. Он мог бы посчитаться красивым, но слишком напоминал Хизер Эвана Рэндолфа, особенно темно-каштановыми волосами, бакенбардами и лихо закрученными усиками, не говоря уже о вкрадчивых манерах.
Едва Ловелл призвал голосовать за него, как собравшиеся мгновенно разошлись. Хизер уже хотела подхлестнуть лошадь, но тут к повозке подошел шериф в сопровождении мистера Ловелла. Лютер представил его, и Ловелл почтительно коснулся полей шляпы.
— А, прелестная миссис Маккорд! Насколько я понял, вы супруга моего соперника!
— Как поживаете, сэр? — вежливо кивнула Хизер.
— Счастлив наконец увидеться с вами, — поклонился он, не уступая ей в учтивости. — Кажется, у нас есть общий знакомый. Эван Рэндолф крайне высокого о вас мнения. Он попросил меня передать вам привет.
— Вы знаете мистера Рэндолфа?
— Мы оба в совете директоров «Юнион Пэсифик рейлроуд». Я часто езжу в Сент-Луис по делам. Вы, кажется, недавно покинули этот чудесный город? Здесь, должно быть, вам все кажется иным?
— Возможно, но я восхищена здешними местами.
Ловелл оценивающе оглядел ее, не упустив из виду ни модное жаккардовое платье, ни смуглую малышку, улыбавшуюся мужчинам во весь рот.
— Это и есть крошка-индианочка, о которой я столько слышал?
Хизер инстинктивно прижала к себе Дженну.
— Это моя падчерица, Дженна Маккорд.
— Ее сходство с матерью более заметно, чем я ожидал, — победно заключил Ловелл. Хизер не нуждалась в пояснениях: в здешних краях, где сильны предрассудки, происхождение Дженны может весьма отрицательно повлиять на исход кампании. Добрые граждане Колорадо не забудут, кем была ее мать.
— Да, к счастью, — спокойно ответила Хизер. — Кость у нее узкая, а это означает, что с годами девочка станет настоящей красавицей. А характер! В жизни не встречала ребенка добрее и милее! Всякий, кому выпало счастье узнать ее поближе, немедленно влюбляется!
— Возможно, — снисходительно улыбнулся Ловелл и, казалось, устав от пикировки, решил перейти в наступление: — Жаль, что вы поддерживаете заведомого неудачника, миссис Маккорд.
— Не могу поверить, что мой муж неудачник, сэр, — холодно усмехнулась Хизер.
— Что ж, посмотрим…
Он снова притронулся к шляпе и поспешно откланялся. Хизер облегченно вздохнула. Обычно она никогда не судила о человеке по первой встрече, но отчего-то сразу невзлюбила мистера Ловелла, заподозрив его в тех же безжалостных амбициях, что кипели в душе Рэндолфа.
Сара Бакстер была абсолютно согласна с ее суждением. Она, как всегда, стояла за прилавком и, когда Хизер рассказала о новом знакомстве, без обиняков отрезала:
— Поганый ублюдок, вот он кто!
— Ублюдок?
— Гремучая змея! Этот стервятник готов любой ценой поживиться на несчастье честных людей! Хизер вопросительно подняла брови.
— Ловелл скупает ранчо в округе, — пояснила Сара. — Предлагает владельцам жалкие гроши, но после нынешней зимы цены так упали, что у них не остается иного выхода. И это не самое худшее. Он изрыл всю землю по соседству своими рудниками и шахтами.
— Да, я слышала его сегодняшнюю речь. Но что тут плохого?
— Вы когда-нибудь видели рудничные отвалы? Они, как проказа, уродуют эту прекрасную землю.
— Если это так, думаю, Ловелл не наберет много голосов.
Сара презрительно хмыкнула и покачала головой.
— Ошибаетесь. Поддержка у него есть, и немалая. Добрую треть доходов в этом городке составляют шахтерские денежки. Здешние предприниматели нуждаются в человеке, который станет защищать их интересы. Кроме того, обанкротившиеся ранчеро всегда могут рассчитывать на работу у Ловелла. Так что у него очень много шансов на победу. Но мы должны остановить его, Хизер, — горячо заключила Сара. — Нужно сделать все возможное для избрания Слоана!
Вечером, когда она рассказала мужу о знакомстве с Ловеллом, тот лишь кивнул с угрюмым смирением, но промолчал.
— Пойми, Ловелл времени не теряет, — не отставала Хизер. — Если не поторопишься, выборы закончатся, еще не начавшись, и он победит.
— Даже если ты права, сейчас я не могу тратить время зря. Нужно закончить клеймение. Еще есть время вступить в гонку!
— Но ты можешь на время передоверить дела управляющему. Нанять еще несколько ковбоев себе на замену, не так ли?
— Денег нет.
— Ты просто обязан сделать что-то! Слоан раздраженно вздохнул.
— Для того чтобы бороться с людьми, подобными Ловеллу, нужны наличные. То, чего мне как раз и не хватает.
Хизер съежилась, отлично понимая, на что намекает муж, и сочла за лучшее оставить в покое щекотливую тему, хотя продолжала мучиться сознанием собственного бессилия.
Придется спросить Вернона Уитфилда, есть ли в городе какие-то вакансии для женщины с ее образованием. Может, она сумеет найти место учительницы на неполный день. Но сейчас для этого неподходящее время: скоро начнутся школьные каникулы. Ну а пока придется усердно заняться предвыборной кампанией. И не нужно ей рассказывать, кто из двоих кандидатов более достойный. Слоан не ищет ни богатства, ни власти и мечтает лишь улучшить жизнь ранчеро.
Клеймение завершилось на второй неделе июня. Слоан со своими ковбоями отправились в Денвер со стадом бычком. Перегон был относительно коротким по сравнению с теми, что пришлось выдерживать владельцам отдаленных ранчо. Все дела на время отсутствия он поручил Расти.
Слоан был намерен использовать свое пребывание в Денвере для встреч с политиками, заинтересованными в поражении Ловелла. Он пообещал пробыть в отлучке всего три дня, но Хизер истосковалась по нему куда больше, чем ожидала. Собирая белье в стирку, она наткнулась на сорочку, которая была на Слоане во время их первой встречи.
Хизер задумчиво потерлась лицом о мягкую ткань, вдыхая знакомый запах. Ощущение одиночества, беззащитности, бурного желания разом нахлынули на нее. Господи, она просит так немного! Всего-навсего мужа, который преданно любил бы ее! Такого, как… Слоан.
Хизер растерянно покачала головой. Только последняя дурочка мечтает о невозможном! Сколько же раз убеждаться, что Слоану ни к чему ее любовь! Этот человек всегда останется недосягаем для нее! Слишком ревностно охраняет тайники своей души. Жалкий скряга!
И все же, глядя в его больные, измученные глаза, она почти прощала мужа. Что поделать, сердцу не прикажешь! Он так и не пережил гибели жены. Как это ужасно — любить призрак! Призрак, с которым нельзя ни бороться, ни тягаться. Но Хизер не в силах была отказаться от попытки достучаться до Слоана. Возможно, все кончится тем, что сердце ее будет разбито и Слоан отбросит ее, как сломанную игрушку.
Муж вернулся домой в четверг днем. Хизер как раз уложила Дженну спать и, войдя на кухню, в изумлении остановилась при виде Слоана. Сердце ее бешено забилось.
Он, похоже, ждал ее, полусидя на деревянном столе. И при этом выглядел, как всегда, зловещим и опасным, со своими чуть взъерошенными волосами и засученными рукавами, обнажавшими загорелые руки. С поясного ремня, низко обхватывающего бедра, свисали револьверы. Щеки покрывала рыжеватая щетина, оттеняя смуглую кожу. Он буквально излучал неодолимое мужское притяжение.
Хизер невольно вздрогнула. Воздух пронизывали темные щупальца страсти и желания.
Не спуская глаз с жены, он медленно отстегнул «кольты» и бросил на стол. В горле у Хизер мгновенно пересохло.
— Дженна спит? — тихо спросил Слоан.
— Да. Только что уложила ее в постель.
— Хорошо. Иди сюда, — коротко приказал Слоан.
Дальнейших приглашений не потребовалось. Почти задыхаясь от возбуждения, Хизер шагнула к нему. Слоан грубо притянул ее к себе, в стальной капкан своих бедер. Хватило одного прикосновения, чтобы прежний голод ожил в ней. Жар его тела обжигал даже сквозь одежду.
Хизер закрыла глаза, наслаждаясь смешанными запахами мужского и конского пота, и с готовностью подставила губы.
Слоан не медлил ни мига, хотя все это время твердил себе, что не станет набрасываться на нее в ту же минуту, как переступит порог. Ничего не вышло. Перед глазами упорно всплывало ее обнаженное тело. Только бы дотерпеть, пока он ее разденет и услышит знакомые стоны! Пусть бьется, рыдает, царапает ему спину и высоко поднимает бедра. Для него.
Ширинка натянулась почти до неприличия. Плоть терлась о грубую ткань штанов. Боль-наслаждение…
— Я постоянно хожу в этом состоянии. С тех пор как уехал отсюда, — пробормотал он. — И весь сегодняшний день… — Он прижал ее ладонь к взбухшему кому. — У меня там все ноет. Хочу оказаться в тебе.
— Да, — выдохнула Хизер.
Договорить он ей не дал, закрыв рот требовательным поцелуем. Его пальцы уже путались в складках ее блузки, стремясь сорвать с нее все до последнего. Сейчас он окажется между ее длинных ног и заставит почувствовать то, что она никогда не испытывала раньше. Но пусть сначала изголодается по нему так же сильно, как он — по ней!
Ему удалось стащить блузку с плеч Хизер, ослабить корсет и высвободить упругие груди. Пальцы сами сомкнулись вокруг светлых высоких холмиков. Она так чертовски красива, что при одном взгляде на нее глаза ломит!
Он теребил ее соски, пока они не затвердели, а сама Хизер не подалась вперед, прижимаясь к его ладоням.
— Хочу попробовать, какова ты на вкус, — шепнул он и, уложив ее на стол, приник губами к нежным маковкам, возбуждая их языком, лаская каждую сморщенную изюминку по очереди. Жадные губы впивались в нежную плоть, словно желая высосать сладкий плод. Наконец-то он утолит жажду!
Но этого оказалось недостаточно для обоих. Не отнимая рта, Слоан задрал ее юбки до талии и потрясенно обнаружил, что на ней нет панталон. Она была совсем голой ниже пояса, открытой для его удовольствия. Когда ее стройные ноги разошлись, до Слоана донесся сладостный запах женщины.
Оглушающее желание ударило его, словно копыта взбесившегося скакуна. Глаза застлала серебристо-голубая дымка.
— Такая услужливая жена, — едва выдавил он. Длинный палец скользнул в глубокую расщелину. О, как она хочет его, истекая влагой! Хизер резко дернулась, как от удара, и, что-то простонав, потянулась к мужу, но Слоан сжал зубы и отстранился.
Он весь дрожал от желания внедриться в нее и пролить жаркое семя. Но еще рано. Пусть молит его о ласках!
Твердые губы снова сомкнулись на соске, пальцы продолжали бесстыдные ласки. Он был жесток в своем безумном порыве, подвергая ее любовным пыткам.
— Слоан-н-н-н!.. — тонко вскрикнула она, сотрясаемая мгновенным, иссушающим, счастливым трепетом.
Слоан не шевелился, пока последние волны не пробежали по ее великолепному телу, хотя исступленная похоть все сильнее вгрызалась в него. Исстрадавшаяся плоть все сильнее вжималась в ее лоно. Еще миг — и он утонет в ней…
Слоан резко отстранился и, поднявшись над ней, стал лихорадочно рвать пояс брюк, пока вздыбленная плоть не вырвалась наружу. Он должен взять ее, иначе сойдет с ума.
Наконец застежка подалась, и его меч вошел в тесные ножны. Когда Хизер снова вскрикнула и обвила его ногами, Слоан стиснул ее голые ягодицы и подтянул ближе. Он никогда еще не жаждал женщину с такой силой. Никогда не испытывал столь испепеляющей, сокрушительной страсти.
Он объезжал эту неукрощенную кобылку жестко, резко, безжалостно. Врезался в нее, огромный и твердый, охваченный огнем желания. Хизер отдавалась ему с таким же неистовством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Он стал ее хозяином, собственником и владельцем. И наставником в любви. Наставником, который помог ей обнаружить неукротимую, безудержно-пылкую сторону ее натуры, о существовании которой Хизер и не подозревала. И к своему ужасу, она упивалась собственной распущенностью, хотя иногда тайком и ужасалась той, в кого превратилась.
Слоан показал ей, как разнообразны проявления страсти. Хизер и не подозревала, что любовная игра может завершиться медленным, ленивым сплетением тел или ожесточенным поединком характеров. И она бросалась в водоворот наслаждений очертя голову. Безоглядно, упиваясь каждой минутой их слияния. Но на Слоана перемены, казалось, нисколько не повлияли. И в самые бурные мгновения она слышала от него лишь грязные, похотливые непристойности, правда, возбуждавшие ее еще больше. Ни слова о любви. Ни одной нежной фразы.
Да, он хочет ее тело, но и только. Иначе не истолковать этот взгляд опьяненного кровью дикаря! Покорная рабыня — вот кто она в его глазах. Трудно жить с сознанием этого. Хизер честно старалась не оскорбляться, не лелеять сердечную боль. Не обращать внимания на то, что спальня Слоана по-прежнему оставалась запретной территорией. Они не провели там ни одной ночи, хотя для его прихотей подходила любая другая комната: ее спальня, кухня, кабинет, где к их услугам всегда была медвежья шкура перед камином, и даже пустая каморка наверху, служившая комнатой для гостей. И каждый раз она отчаянно боролась с чувствами, которые пробуждал в ней муж. Если она не хочет сойти с ума, следует отрешиться от подобных «мелочей». Не обращать ни на что внимания.
Но Хизер боялась, что все ее усилия заранее обречены на провал.
Правда, к концу весны стало немного легче. В середине мая началось весеннее клеймение, для чего весь скот сгоняли в одно место. Она слышала рассказы о Диком Западе, волнующие истории о вооруженных схватках и смелых ковбоях и совершенно не ожидала столкнуться с унылой повседневной реальностью, где тяжелый, изнуряющий труд и монотонные обязанности напрочь затмевали всю романтику. Слоан со своими людьми трудился с утра до вечера, чтобы собрать скот и поставить на каждом теленке тавро «Бар М».
Хизер вместе с Дженной несколько раз приезжали посмотреть на происходящее с безопасного расстояния. На взгляд постороннего, в загонах царил хаос, в воздухе стояли запахи пыли, дыма и горелого волоса. От непрерывного гомона, песен и пронзительных воплей можно было оглохнуть. Ковбои разделились на несколько групп, в которых каждый выполнял определенные обязанности. Одни отбивали теленка от стада, набрасывали лассо и подтаскивали животное поближе к костру, где бросали на землю и связывали. Потом клеймовщик прижимал раскаленное железо к крупу. Вся операция занимала доли секунды. И наконец, специальным ножом надрезали кончики ушей. Бычков тут же кастрировали, а яички отбрасывали в кучу, чтобы потом поджарить.
Хизер было ужасно жаль бедных животных. Поначалу она просто не могла слышать их жалобный рев. Но Расти заверил, что испытание вовсе не такое уж тяжелое, как кажется на первый взгляд.
— Шкуры у них толстые, и им не столько больно, сколько страшно.
В первый раз Слоан даже нашел несколько минут, чтобы поговорить с женой. Правда, улыбался он Дженне, но и Хизер одарил долгим многообещающим взглядом, без слов напомнившим о прошедшей ночи.
— Рад, что вы сумели приехать.
Слоан подался вперед, и Хизер жадно втянула носом земные запахи пота, солнца, кожи и мужчины. Почему одно это вызывает в ней желание снова очутиться в его власти?
Зачарованная тишина не продлилась и секунды. Слоан взял у нее Дженну и посадил перед собой.
— Поедем, дорогая. Пора тебе полюбоваться на свое наследство.
И к неподдельному восторгу девочки, чуть подхлестнул коня и медленно объехал загоны, то и дело показывая ей на какого-нибудь особенно упрямого бычка.
Если не считать нескольких случайных встреч на ранчо, Хизер почти не видела Слоана. Возвращался он поздно, валился в постель, чтобы подняться чуть свет и вновь исчезнуть.
Постепенно она осознала, что тоскует по нему. Миновали тихие вечера в кабинете, мирные, спокойные ужины и напоенные страстью ночи.
Однако она с головой погрузилась в домашнюю работу и просмотр счетных книг и вовсе не сетовала на свою участь. Новой целью ее существования стало воспитание Дженны, а жизнь в Сент-Луисе казалась полузабытым сном.
И все катилось по раз и навсегда заведенному порядку, пока Хизер не познакомилась с Куинном Ловеллом.
За последние несколько месяцев она слышала немало разноречивых мнений о политическом противнике мужа, но впервые встретилась с ним как-то утром, когда приехала в Гринбрайер за припасами. И обнаружила, что богатый шахтовладелец уже вступил в борьбу за пост сенатора штата и выступает перед толпой горожан, живописуя безрадостное будущее колорадских скотоводов.
Хизер натянула поводья и, посадив Дженну на колени, с любопытством прислушалась. Назойливые зеваки допрашивали его о намерениях открыть новые серебряные рудники. Несколько человек, по виду ковбои, задиристо наскакивали на Ловелла, но строгий вид здешнего шерифа Лютера Нетерсона, а главное, висевшая на его поясе пара шестизарядных «кольтов» могли усмирить любого драчуна.
Мистер Ловелл оказался крайне убедительным оратором, обладавшим глубоким звучным голосом, которому мог бы позавидовать любой актер шекспировского театра. Он был несколько склонен к полноте, но высокий рост компенсировал заметный животик. Он мог бы посчитаться красивым, но слишком напоминал Хизер Эвана Рэндолфа, особенно темно-каштановыми волосами, бакенбардами и лихо закрученными усиками, не говоря уже о вкрадчивых манерах.
Едва Ловелл призвал голосовать за него, как собравшиеся мгновенно разошлись. Хизер уже хотела подхлестнуть лошадь, но тут к повозке подошел шериф в сопровождении мистера Ловелла. Лютер представил его, и Ловелл почтительно коснулся полей шляпы.
— А, прелестная миссис Маккорд! Насколько я понял, вы супруга моего соперника!
— Как поживаете, сэр? — вежливо кивнула Хизер.
— Счастлив наконец увидеться с вами, — поклонился он, не уступая ей в учтивости. — Кажется, у нас есть общий знакомый. Эван Рэндолф крайне высокого о вас мнения. Он попросил меня передать вам привет.
— Вы знаете мистера Рэндолфа?
— Мы оба в совете директоров «Юнион Пэсифик рейлроуд». Я часто езжу в Сент-Луис по делам. Вы, кажется, недавно покинули этот чудесный город? Здесь, должно быть, вам все кажется иным?
— Возможно, но я восхищена здешними местами.
Ловелл оценивающе оглядел ее, не упустив из виду ни модное жаккардовое платье, ни смуглую малышку, улыбавшуюся мужчинам во весь рот.
— Это и есть крошка-индианочка, о которой я столько слышал?
Хизер инстинктивно прижала к себе Дженну.
— Это моя падчерица, Дженна Маккорд.
— Ее сходство с матерью более заметно, чем я ожидал, — победно заключил Ловелл. Хизер не нуждалась в пояснениях: в здешних краях, где сильны предрассудки, происхождение Дженны может весьма отрицательно повлиять на исход кампании. Добрые граждане Колорадо не забудут, кем была ее мать.
— Да, к счастью, — спокойно ответила Хизер. — Кость у нее узкая, а это означает, что с годами девочка станет настоящей красавицей. А характер! В жизни не встречала ребенка добрее и милее! Всякий, кому выпало счастье узнать ее поближе, немедленно влюбляется!
— Возможно, — снисходительно улыбнулся Ловелл и, казалось, устав от пикировки, решил перейти в наступление: — Жаль, что вы поддерживаете заведомого неудачника, миссис Маккорд.
— Не могу поверить, что мой муж неудачник, сэр, — холодно усмехнулась Хизер.
— Что ж, посмотрим…
Он снова притронулся к шляпе и поспешно откланялся. Хизер облегченно вздохнула. Обычно она никогда не судила о человеке по первой встрече, но отчего-то сразу невзлюбила мистера Ловелла, заподозрив его в тех же безжалостных амбициях, что кипели в душе Рэндолфа.
Сара Бакстер была абсолютно согласна с ее суждением. Она, как всегда, стояла за прилавком и, когда Хизер рассказала о новом знакомстве, без обиняков отрезала:
— Поганый ублюдок, вот он кто!
— Ублюдок?
— Гремучая змея! Этот стервятник готов любой ценой поживиться на несчастье честных людей! Хизер вопросительно подняла брови.
— Ловелл скупает ранчо в округе, — пояснила Сара. — Предлагает владельцам жалкие гроши, но после нынешней зимы цены так упали, что у них не остается иного выхода. И это не самое худшее. Он изрыл всю землю по соседству своими рудниками и шахтами.
— Да, я слышала его сегодняшнюю речь. Но что тут плохого?
— Вы когда-нибудь видели рудничные отвалы? Они, как проказа, уродуют эту прекрасную землю.
— Если это так, думаю, Ловелл не наберет много голосов.
Сара презрительно хмыкнула и покачала головой.
— Ошибаетесь. Поддержка у него есть, и немалая. Добрую треть доходов в этом городке составляют шахтерские денежки. Здешние предприниматели нуждаются в человеке, который станет защищать их интересы. Кроме того, обанкротившиеся ранчеро всегда могут рассчитывать на работу у Ловелла. Так что у него очень много шансов на победу. Но мы должны остановить его, Хизер, — горячо заключила Сара. — Нужно сделать все возможное для избрания Слоана!
Вечером, когда она рассказала мужу о знакомстве с Ловеллом, тот лишь кивнул с угрюмым смирением, но промолчал.
— Пойми, Ловелл времени не теряет, — не отставала Хизер. — Если не поторопишься, выборы закончатся, еще не начавшись, и он победит.
— Даже если ты права, сейчас я не могу тратить время зря. Нужно закончить клеймение. Еще есть время вступить в гонку!
— Но ты можешь на время передоверить дела управляющему. Нанять еще несколько ковбоев себе на замену, не так ли?
— Денег нет.
— Ты просто обязан сделать что-то! Слоан раздраженно вздохнул.
— Для того чтобы бороться с людьми, подобными Ловеллу, нужны наличные. То, чего мне как раз и не хватает.
Хизер съежилась, отлично понимая, на что намекает муж, и сочла за лучшее оставить в покое щекотливую тему, хотя продолжала мучиться сознанием собственного бессилия.
Придется спросить Вернона Уитфилда, есть ли в городе какие-то вакансии для женщины с ее образованием. Может, она сумеет найти место учительницы на неполный день. Но сейчас для этого неподходящее время: скоро начнутся школьные каникулы. Ну а пока придется усердно заняться предвыборной кампанией. И не нужно ей рассказывать, кто из двоих кандидатов более достойный. Слоан не ищет ни богатства, ни власти и мечтает лишь улучшить жизнь ранчеро.
Клеймение завершилось на второй неделе июня. Слоан со своими ковбоями отправились в Денвер со стадом бычком. Перегон был относительно коротким по сравнению с теми, что пришлось выдерживать владельцам отдаленных ранчо. Все дела на время отсутствия он поручил Расти.
Слоан был намерен использовать свое пребывание в Денвере для встреч с политиками, заинтересованными в поражении Ловелла. Он пообещал пробыть в отлучке всего три дня, но Хизер истосковалась по нему куда больше, чем ожидала. Собирая белье в стирку, она наткнулась на сорочку, которая была на Слоане во время их первой встречи.
Хизер задумчиво потерлась лицом о мягкую ткань, вдыхая знакомый запах. Ощущение одиночества, беззащитности, бурного желания разом нахлынули на нее. Господи, она просит так немного! Всего-навсего мужа, который преданно любил бы ее! Такого, как… Слоан.
Хизер растерянно покачала головой. Только последняя дурочка мечтает о невозможном! Сколько же раз убеждаться, что Слоану ни к чему ее любовь! Этот человек всегда останется недосягаем для нее! Слишком ревностно охраняет тайники своей души. Жалкий скряга!
И все же, глядя в его больные, измученные глаза, она почти прощала мужа. Что поделать, сердцу не прикажешь! Он так и не пережил гибели жены. Как это ужасно — любить призрак! Призрак, с которым нельзя ни бороться, ни тягаться. Но Хизер не в силах была отказаться от попытки достучаться до Слоана. Возможно, все кончится тем, что сердце ее будет разбито и Слоан отбросит ее, как сломанную игрушку.
Муж вернулся домой в четверг днем. Хизер как раз уложила Дженну спать и, войдя на кухню, в изумлении остановилась при виде Слоана. Сердце ее бешено забилось.
Он, похоже, ждал ее, полусидя на деревянном столе. И при этом выглядел, как всегда, зловещим и опасным, со своими чуть взъерошенными волосами и засученными рукавами, обнажавшими загорелые руки. С поясного ремня, низко обхватывающего бедра, свисали револьверы. Щеки покрывала рыжеватая щетина, оттеняя смуглую кожу. Он буквально излучал неодолимое мужское притяжение.
Хизер невольно вздрогнула. Воздух пронизывали темные щупальца страсти и желания.
Не спуская глаз с жены, он медленно отстегнул «кольты» и бросил на стол. В горле у Хизер мгновенно пересохло.
— Дженна спит? — тихо спросил Слоан.
— Да. Только что уложила ее в постель.
— Хорошо. Иди сюда, — коротко приказал Слоан.
Дальнейших приглашений не потребовалось. Почти задыхаясь от возбуждения, Хизер шагнула к нему. Слоан грубо притянул ее к себе, в стальной капкан своих бедер. Хватило одного прикосновения, чтобы прежний голод ожил в ней. Жар его тела обжигал даже сквозь одежду.
Хизер закрыла глаза, наслаждаясь смешанными запахами мужского и конского пота, и с готовностью подставила губы.
Слоан не медлил ни мига, хотя все это время твердил себе, что не станет набрасываться на нее в ту же минуту, как переступит порог. Ничего не вышло. Перед глазами упорно всплывало ее обнаженное тело. Только бы дотерпеть, пока он ее разденет и услышит знакомые стоны! Пусть бьется, рыдает, царапает ему спину и высоко поднимает бедра. Для него.
Ширинка натянулась почти до неприличия. Плоть терлась о грубую ткань штанов. Боль-наслаждение…
— Я постоянно хожу в этом состоянии. С тех пор как уехал отсюда, — пробормотал он. — И весь сегодняшний день… — Он прижал ее ладонь к взбухшему кому. — У меня там все ноет. Хочу оказаться в тебе.
— Да, — выдохнула Хизер.
Договорить он ей не дал, закрыв рот требовательным поцелуем. Его пальцы уже путались в складках ее блузки, стремясь сорвать с нее все до последнего. Сейчас он окажется между ее длинных ног и заставит почувствовать то, что она никогда не испытывала раньше. Но пусть сначала изголодается по нему так же сильно, как он — по ней!
Ему удалось стащить блузку с плеч Хизер, ослабить корсет и высвободить упругие груди. Пальцы сами сомкнулись вокруг светлых высоких холмиков. Она так чертовски красива, что при одном взгляде на нее глаза ломит!
Он теребил ее соски, пока они не затвердели, а сама Хизер не подалась вперед, прижимаясь к его ладоням.
— Хочу попробовать, какова ты на вкус, — шепнул он и, уложив ее на стол, приник губами к нежным маковкам, возбуждая их языком, лаская каждую сморщенную изюминку по очереди. Жадные губы впивались в нежную плоть, словно желая высосать сладкий плод. Наконец-то он утолит жажду!
Но этого оказалось недостаточно для обоих. Не отнимая рта, Слоан задрал ее юбки до талии и потрясенно обнаружил, что на ней нет панталон. Она была совсем голой ниже пояса, открытой для его удовольствия. Когда ее стройные ноги разошлись, до Слоана донесся сладостный запах женщины.
Оглушающее желание ударило его, словно копыта взбесившегося скакуна. Глаза застлала серебристо-голубая дымка.
— Такая услужливая жена, — едва выдавил он. Длинный палец скользнул в глубокую расщелину. О, как она хочет его, истекая влагой! Хизер резко дернулась, как от удара, и, что-то простонав, потянулась к мужу, но Слоан сжал зубы и отстранился.
Он весь дрожал от желания внедриться в нее и пролить жаркое семя. Но еще рано. Пусть молит его о ласках!
Твердые губы снова сомкнулись на соске, пальцы продолжали бесстыдные ласки. Он был жесток в своем безумном порыве, подвергая ее любовным пыткам.
— Слоан-н-н-н!.. — тонко вскрикнула она, сотрясаемая мгновенным, иссушающим, счастливым трепетом.
Слоан не шевелился, пока последние волны не пробежали по ее великолепному телу, хотя исступленная похоть все сильнее вгрызалась в него. Исстрадавшаяся плоть все сильнее вжималась в ее лоно. Еще миг — и он утонет в ней…
Слоан резко отстранился и, поднявшись над ней, стал лихорадочно рвать пояс брюк, пока вздыбленная плоть не вырвалась наружу. Он должен взять ее, иначе сойдет с ума.
Наконец застежка подалась, и его меч вошел в тесные ножны. Когда Хизер снова вскрикнула и обвила его ногами, Слоан стиснул ее голые ягодицы и подтянул ближе. Он никогда еще не жаждал женщину с такой силой. Никогда не испытывал столь испепеляющей, сокрушительной страсти.
Он объезжал эту неукрощенную кобылку жестко, резко, безжалостно. Врезался в нее, огромный и твердый, охваченный огнем желания. Хизер отдавалась ему с таким же неистовством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32