Роберта на секунду замерла. Голова ее немного кружилась, но она вполне сознавала, что происходит. Ее жених утверждает, что девственность скучна. Тот же самый жених играет шахматную партию, исход которой имеет прямое отношение к потере одежды.
– Давайте посмотрим, что будет, договорились? – улыбнулась она Деймону.
Он с озадаченным видом сел напротив. Все потому, что он мужчина.
Она перевернула все костяшки тыльной стороной и приготовилась выбирать.
– Погодите! – воскликнул он, хитро блестя глазами. – Бьюсь об заклад, вы жульничали и обманывали бедную старую гувернантку, запоминая, где лежат дубли.
Не успела она опомниться, как он смешал костяшки.
Ей едва удалось сдержать снисходительную усмешку, потому что когда мужчина вот-вот потеряет всю одежду, ему потребуется немалая сила воли.
Роберта вытащила «шестерку», получив право первой набирать костяшки. К сожалению, ей не попалось ни одного дубля, что было немного обидно.
Она выложила первую костяшку и пригубила пунш. Деймон протянул ей крошечный ломтик торта с глазурью.
– Попробуйте это, Лютик. Он такой же сладкий, как шампанское.
Торт действительно оказался выше всяких похвал, и Роберта доела все, до последней крошки, после чего вытащила следующую костяшку: дубль-три. Но ничего не сказала Деймону до тех пор, пока через два хода не положила ее поперек.
– Погодите… – даже растерялся он. – Следовало бы с самого начала объявить, что вы вытащили дубль. Вам нужно выпить.
– Я уже пила, – напомнила Роберта. Его бокал все еще был полон, но она допила последние капли из своего и выудила языком ломтик земляники. Он с таким удовольствием наблюдал за ней, что она облизнула край бокала.
Деймон с трудом отвел глаза.
– Итак, вы поставили дубль…
– И это означает, что вам придется что-то снять. – Не так рьяно! На мне довольно много одежды.
– И вовсе нет! Мне просто любопытно!
Он снял камзол и отбросил в сторону. Под камзолом оказались жилет и полотняная сорочка.
– Жилет не совсем подходит к вашему фраку, – заметила она.
– Мой камердинер тоже так посчитал, но было слишком поздно: я уже застегнул все пуговицы.
Он выбрал новую костяшку.
– О нет! Дубль! Теперь я должен выпить.
Он сделал большой глоток и вздрогнул.
– Как вам может не нравиться? – удивилась Роберта. – Восхитительный вкус! Я уже пьяна.
Деймон положил костяшку. Но это был не дубль.
– Пока что я не могу пустить в ход свой дубль, но берегитесь! Все еще впереди.
Тем временем Роберта вытащила еще один дубль и тут же воспользовалась своим преимуществом.
– Вижу, вам действительно везет, – вздохнул он. За камзолом последовал жилет.
Роберта смотрела на него сквозь ресницы. Его сорочка была такой тонкой, что казалась почти прозрачной. А какие у него мускулистые плечи!
Под ее пристальным взглядом он засучил рукава.
– Полагаю, эта рубашка недолго удержится на моей спине. Роберта таинственно улыбнулась. Но, к своей досаде, тут же стала терять одежду. Деймон поставил вытащенный ранее дубль. У Роберты приятно закружилась голова, перед глазами все поплыло, и поэтому вместо того, чтобы нагнуться, она просто протянула Деймону ногу.
– Очень маленькие ножки, – заметил он, сжав ее щиколотку. – И точеные щиколотки.
Он снял ее правую туфлю.
Через минуту она лишилась и левой.
– Пожалуй, мне больше нельзя ничего терять, – пробормотала она, выпрямляясь и кладя дубль.
– Похоже, мне придется снять рубашку, – сообщил Деймон, голосом, таким же сладким, как шампанское с земляникой, только куда более опасным.
Роберта отставила бокал. В конце концов, это первая мужская грудь, которую она видит обнаженной. И ей хочется все как следует рассмотреть.
Он словно старался угодить ей и улыбался так, словно каждый день демонстрировал себя молодым дамам. Чересчур долго вытаскивал рубашку из панталон и медленно стягивал через голову.
Роберта тихо охнула. Он так красив! Мощные мышцы буграми заходили под кожей, когда сорочка полетела на пол. У нее зудели пальцы от желания коснуться его.
– Ваш ход, – мягко напомнил Деймон.
Роберта с трудом отвела от него взгляд и потянулась за приятно холодившей ладонь костяшкой. И, не глядя, поняла, что это дубль.
Она перевернула костяшку, думая о том, что ему придется сбросить панталоны…
Три-пусто.
Она не сумела сдержать разочарованного вздоха, и он весело хмыкнул:
– Одно из качеств, которые мне так нравятся в вас, Лютик, – это неумение скрывать свои эмоции. Я без труда читаю ваши мысли.
– Вовсе нет, – уязвленно буркнула она. – Если понадобится, я могу быть настоящим Макиавелли!
– Да неужели? – удивился он, весело блестя глазами. – Бьюсь об заклад, вы и соврать как следует не умеете! Воплощенная наивность, которая в жизни никому не смогла солгать.
– Ничего подобного! – запротестовала Роберта. – Да я постоянно твержу миссис Гроуп, что ее прическа на редкость элегантна.
Деймон поморщился:
– Ну, это белая ложь. А вот солгали вы когда-нибудь насчет того, что вам действительно небезразлично?
– Да! Мне вовсе не безразлична прическа миссис Гроуп!
– И я прекрасно вас понимаю. А теперь, глядя на меня, солгите о том, что действительно вас волнует. О том, к чему вы не можете остаться равнодушной. Чего отчаянно хотите.
К чему она не может остаться равнодушной? От выпитого шампанского ей так весело, что ни о каком отчаянии не может идти речи. Разве что… разве что ей ужасно хочется видеть Деймона без панталон…
Должно быть, вид у нее был такой недоумевающий, что он поспешно подсказал:
– Поклянитесь, что не влюблены в Вильерса. Давайте же!
– Я не влюблена в Вильерса, – медленно произнесла она.
– Ужасно! – воскликнул Деймон. – При одном упоминании его имени ваш взгляд становится нежным и мечтательным.
По мнению Роберты, взгляд ее стал нежным и мечтательным, потому что – о ужас! – на какую-то долю секунды она не могла вспомнить, кто такой Вильерс. Шампанское – напиток опасный.
– Я не хочу вытаскивать еще один дубль, – твердо заявила она. – Ни за что. Я просто упаду в обморок, если вытащу еще один дубль.
Что-то вспыхнувшее в его глазах зажгло ответный огонь внизу живота Роберты.
– Но почему, Лютик? – спросил он, вытаскивая две костяшки из целой груды и играя ими.
– Боюсь, вы слишком серьезно воспринимаете эту игру, – с деланной небрежностью заметила она. – И что могли неверно меня понять.
– Что?!
Очевидно, ее заявление застало его врасплох.
– По-моему, вы считаете меня кем-то вроде тех молодых женщин, преследующих вас в надежде поймать мужа.
– Я могу отличить гору от кротовой кочки, Роберта!
– Да, пока мы сосуществуем в полном согласии. А сейчас, если бы я только могла вытянуть двойку…
Она перевернула костяшку.
– Дубль-два! – радостно вскрикнула она. – Какая удача! Теперь я могу поставить ее поперек, к той двойке, которую вы только что выложили.
Взгляд Деймона был непроницаемым.
– Похоже, я потерял нить разговора. Либо я не прав и вы блестяще врете, либо действительно опасаетесь, что я посчитаю вас охотницей за мужьями.
– Последний вариант весьма сомнителен. Я люблю другого и даже помолвлена с ним.
Деймон нагнулся и снял туфлю.
– В таком случае почему вы здесь?
– Хотите пари на то, что вы не сможете с уверенностью сказать, лгу я или нет?
Деймон покачал головой:
– Я потерял всякую веру в свои способности читать ваши мысли.
Роберта отпила глоток шампанского и даже зажмурилась от удовольствия.
– У нас будет современный брак. Так сказал мне жених, – призналась она.
– Современный?
Роберта кивнула:
– Это означает, что нам не придется быть чопорными, лицемерными и хранить верность, потому что это ужасно скучно. Сами понимаете, я не жена какого-то пекаря!
Она очень широко раскрыла глаза.
Деймон снял вторую туфлю, хотя была его очередь делать ход. Но Роберта решила сделать вид, будто ничего не заметила: все ее внимание занимала его обнаженная грудь.
– У вас такие чудесные мускулы, – пробормотала она. Вы тренируетесь?
Он, похоже, не слышал ее. Наверное, потому, что укладывал чулки рядом с туфлями.
Сердце Роберты тревожно заколотилось.
– Сейчас мы абсолютно откровенны друг с другом, – медленно улыбнулся Деймон. – Я не опасаюсь, что вы охотитесь за моим богатством и ценными качествами…
Девушка усмехнулась.
– И, насколько я понял, вы оказались здесь, движимая похвальным желанием набраться опыта, перед тем как встретиться с Вильерсом в интимной обстановке. В конце концов, столь немолодой мужчина…
– Он вовсе не стар! – запротестовала она.
– Возможно, у него просто такой стиль. Он всегда производил на меня впечатление утомленного жизнью человека. Загорается энтузиазмом, только когда речь идет о шахматах. Впрочем, возможно, все изменится, когда вы останетесь в спальне одни. Видит Бог, хотя мы не в спальне, я с трудом удерживаюсь, чтобы не наброситься на вас подобно дикому псу.
Усевшись, он вытащил костяшку.
По спине Роберты пробежал озноб. Не может быть и речи о том, чтобы Вильерс когда-нибудь сравнил себя с одичавшей дворняжкой. Он никогда не усядется напротив Роберты полуголым, в одних панталонах, с таким видом, будто от рождения ходил в таком костюме.
Деймон положил костяшку и взглянул на нее. При виде выражения его глаз сердце Роберты едва не остановилось.
– Я бросаю вам вызов, требуя вытащить дубль из «казны», – заявил он.
– Может, мне следует подняться к себе? – пробормотала она. – Уже поздно.
– Пора спать?
Роберта не совсем понимала, почему так себя ведет. Дразнит его, хотя вовсе не собиралась этого делать. Или собиралась? Похоже, стоит ей увидеть Деймона, и она теряет разум. И не то чтобы кто-то считал, что ей действительно не стоит быть здесь. Вильерс сказал… сказал…
– Наверное, вы правы. Стоит закончить партию, раз мы ее начали, – пробормотала она. Сердце глухо бухало в ребра.
– Я всегда заканчиваю начатую партию.
Вряд ли Деймон имеет в виду домино. Готова ли она к этому?
– Мир оказался совершенно иным, чем представлялся мне в юности, – вздохнула она, поднимая костяшку.
Одним из самых привлекательных качеств Деймона был искренний интерес к ее мнению.
– В самом деле?
Он вынул дубль-пусто.
– А каким вы представляли себе этот мир? Должно быть, вы получили весьма необычное воспитание, если вспомнить о постоянном присутствии миссис Гроуп.
– Тут вы правы, – признала Роберта, попавшая в безвыходное положение: ей нечем было сделать ход. Он подлил шампанского в ее бокал.
– Здесь нужно снова положить костяшку поперек.
Роберта неожиданно смутилась, но беспрекословно послушалась.
– Видите ли, миссис Гроуп была подругой моего отца лишь последние несколько лет.
– А до того? – допытывался Деймон.
– До того была некая Селина… актриса.
Деймон пораженно уставился на нее:
– Вы говорите о Селине Триммер? Ведущей актрисе «Друри-Лейн» и возлюбленной самого принца Уэльского?!
Роберта снова кивнула.
– Знаете, я начинаю уважать вашего отца, – объявил Деймон. – Селина необычайно красива. Интересно, в жизни она так же темпераментна, как на сцене?
– О да! – воскликнула Роберта. – Ей было очень трудно жить в деревне, и, боюсь, такое существование дурно влияло на ее характер.
– Так почему же… – пробормотал он, но осекся.
– Она пылала страстью к моему отцу, – пояснила Роберта, чувствуя некоторую гордость за родителя. – Они встретились, когда бродячая труппа «Друри-Лейн» завернула в наше поместье. Отец убедил ее остаться и немного погостить.
– «Немного» – это сколько?
– Два года.
– Вы прожили в обществе Селины Триммер два года?!
– Тогда она носила другую фамилию. И вообще, Деймон, эта игра ужасно меня раздражает. Мне нечем ходить.
– Есть чем. Поставьте костяшку вот сюда, – велел Деймон.
– Мы знали ее как Селину Ла Фэй. Но Селина посчитала, что добьется большего успеха с английской фамилией. Поэтому, когда она решила ехать в Лондон, мы выбрали фамилию Триммер.
– Хотите сказать, расставание было дружеским?
– Во всяком случае, они не ссорились. Правда, мой отец проливал реки слез.
– Моя дорогая Роберта, – удивился Деймон, – почему же вы в таком случае удивлены происходящим в этом доме? Откровенно говоря, вы сами выросли в семье, где уделялось крайне мало внимания общепринятым правилам поведения.
Роберта на секунду задумалась, что было даже к лучшему, потому что Деймон вытащил костяшку, с которой, похоже, не знал, что делать.
– Видите ли, внебрачные интимные отношения вовсе меня не шокируют, – выговорила она наконец. – Но мой отец безумно любил Селину, а потом и миссис Гроуп. Обеих. Селина разбила ему сердце, объявив, что не сможет и дальше быть счастлива в столь отдаленном от столицы месте.
– Но ведь он же возил ее в Лондон!
– Может, она посчитала, что пора начать новую жизнь?
– Прекрасно сказано! – ухмыльнулся Деймон.
– Если уж быть честной до конца, должна признаться, что кое-что знаю о том, как бывает между мужчиной и женщиной, – выпалила Роберта, чувствуя, что краснеет. – Конечно, до вечера бала я ничего такого не видела, но…
Она замолчала, увидев зачарованный взгляд Деймона.
– Но?.. – повторил он.
– Видите ли, я обладаю совершенно уникальными знаниями о том, как ублажить мужчину. Уникальными, разумеется, для таких, как я.
– То есть девственниц?
– Именно.
Деймон положил костяшку.
– Роберта, я вытащил дубль-четыре, который и кладу поперек цепочки.
Роберта тихо охнула. Сердце снова забилось сильнее.
– Что вы снимете? – осведомился он с абсолютно дьявольской ухмылкой.
Но Роберта уже успела все продумать. Встав, она подняла верхнюю юбку сзади, чтобы он не увидел ничего неприличного, и дернула за ленту, удерживавшую на месте нижнюю юбку на обручах. Она упала на пол, и Роберта спокойно переступила через груду ткани и китового уса.
Лицо Деймона омрачилось.
– Вы схитрили! – упрекнул он и, прежде чем Роберта опомнилась, подхватил ее и опять уселся на стул.
– Что это с вами? – взвизгнула она.
– Обожаю держать в объятиях женщину, на которой нет железных доспехов, – объяснил Деймон.
– Мои обручи вовсе не из железа, – проворчала Роберта. От него так божественно пахло, что у нее путались мысли. Поэтому она просто прижалась к его груди и уткнулась носом в удивительно гладкую для мужчины кожу. Глубоко вздохнула и провела пальцем по мощным мышцам.
– Лютик, – хрипло пробормотал он, – сейчас ваш ход.
– Еще минуту.
Но он стал целовать ее ушко, и Роберта уперлась ладонями ему в грудь, теплую, даже горячую. И очень гладкую.
– А в старости у вас вырастут волосы? – спросила она, снова проводя ладонью по его коже. Странно… она не думала, что у мужчин тоже бывают соски.
Роберта потеребила его сосок. Еще раз. Еще…
– Я так не думаю, – пробормотал он слегка сдавленным голосом. – А в чем дело? Вам нравится волосатая мужская грудь?
– Нет. – Роберта улыбнулась. – Единственная мужская грудь, которую я видела до вашей, принадлежала коню у и вся заросла седыми волосами.
– Уверен, что у Вильерса все тело заросло седыми волосами, – съязвил Деймон, но тут же, раскаявшись, добавил: – Простите, Роберта. Это гнусно с моей стороны.
– Что вы делаете? – снова взвизгнула Роберта.
– Пытаюсь загладить свою грубость, – совершенно серьсзно объяснил он. – Это наименьшее, что я могу сделать для вас.
Роберта попыталась возражать, но с каждой минутой тела силы, потому что его пальцы скользили по ее ноге все выше и выше… Она словно ощущала свою кожу так, как ощущал он: гладкую, нежную, упругую…
Его дыхание участилось, а пальцы…
Она откашлялась.
– Да?
Его пальцы снова поползли вверх.
Боже, как хорошо! Как хорошо!
Роберта порывисто вскочила.
– Моя очередь тянуть костяшки! – воскликнула она и поспешно села, избегая его взгляда. Он приподнялся, подался вперед и напряг мышцу.
Она выхватила костяшку из груды и взглянула на нее. Он вытянул костяшку из ее пальцев.
– Еще один дубль.
Его глаза улыбались, и Роберта неожиданно почувствовала, что тает, хотя он даже не дотронулся до нее.
– Кладите костяшку поперек, – велел он спокойно, словно это было обыденным советом.
Роберта с восхищением воззрилась на него. В сиянии свечей кожа Деймона казалась золотистой. Ее отец часто твердил, что есть только одна причина действовать порывисто и импульсивно: если страстно чего-то желаешь. Тогда Роберта облила его презрением, напомнив о том, что из-за своих капризов он часто поступал вопреки законам общества.
Но сейчас она поняла всю мудрость подобного высказывания.
Больше всего на свете ей хотелось потерять никому не нужную девственность в объятиях Деймона. Потом она выйдет за Вильерса и станет вести жизнь утонченную, неподвластную законам морали.
– Вижу, что вы застенчивы, – улыбнулась она.
– Я?!
– Конечно, трудно впервые раздеваться перед женщиной.
– Впервые…
Но Роберта встала, и остальные слова застряли у него в горле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31