От каждого камня веяло древностью.
Оглянувшись, Рэнд заметил, что ни один из туземцев, сопровождавших их сюда, не решился подняться к алтарю. Сбившись в кучку в дальнем конце поляны, они почтительно взирали на путешественников издалека, при этом не выказывая никакого желания последовать за ними.
Тиаре вывела своего сына вперед, и Рэнд выпустил руку Клер. Судя по всему, мальчик только и мечтал о том, чтобы снова укрыться в своем убежище за алтарем. Но Рэнд догадался, что дело тут не только в застенчивости. Похоже, малыш был сильно напуган.
– Тут твой брат, Клер, – тихо шепнул Рэнд жене. – Типу? – Клер протянула вперед руки.
Тиаре подтолкнула малыша к ней.
– Он немного боится. Я рассказала ему, что ты не видишь. Вот он и решил, что злые духи, отнявшие у тебя глаза, не дадут тебе узнать его.
Слезы заблестели в темных глазах Клер. Она опустилась на колени возле самого алтаря.
– Я узнаю тебя! – воскликнула она. – Ты ведь мой брат, Типу! Я бы узнала тебя даже в огромной толпе!
Черные глаза мальчика с сомнением смотрели на Клер. Ему было страшно… и в то же время стыдно – ведь воин не должен показывать страх, да еще перед лицом всех этих папалаги! Как мать посмела так опозорить его! Сказала, что он боится! Наконец любопытство пересилило осторожность, и он медленно шагнул вперед.
Широкая юбка раскинулась вокруг нее на земле. Клер услышала, как она слегка зашуршала, когда маленькие босые ноги коснулись ее подола, и слегка поддернула край юбки, чтобы мальчик мог подойти поближе. И вот он уже совсем рядом. Если бы не ее слепота, они бы смотрели в глаза друг другу. Клер чувствовала его легкое дыхание на своем лице.
– Я тебя не обижу, – ласково прошептала она. – Хочешь, потрогай меня. На мне нет тапу.
К этому времени Клер уже догадалась, чего так боится Типу. Конечно, причина была вовсе не в том, что старшая сестра неизвестно почему вдруг ослепла, – скорее всего малыш до смерти боялся, что поразившее ее проклятие каким-то неведомым образом падет и на него. Вот и сейчас Типу оглянулся на мать в поисках поддержки, но прекрасное лицо Тиаре было по-прежнему бесстрастным. Это решение ты должен принять сам, казалось, говорило оно.
Клер застыла, словно один из гигантских валунов, из которых был сложен языческий алтарь. Естественно, она не могла видеть, как Типу нерешительно поднял руку, но вдруг почувствовала тепло его ладони возле своей щеки. Ей с трудом удалось подавить желание прижать ее к своему лицу.
– Типу? – робко прошептала она.
– Хелло, Клер. – Решившись наконец, Типу с такой силой обхватил шею Клер, что чуть было не повалил ее на землю. Она плечом ударилась об алтарь, но почти не почувствовала боли. Смеясь и плача, Клер прижала малыша к себе, осыпая его поцелуями, и опомнилась лишь тогда, когда почувствовала, что столь бурное изъявление чувств ему неприятно.
– Забавно, как эти мальчишки похожи друг на друга – что в Англии, что в Полинезии, – смеясь, сказала она Рэнду. – Терпеть не могут телячьих нежностей.
– Слава Богу, с этим мы справились, – облегченно вздохнул Рэнд, покосившись на Тиаре. Жрица не сводила глаз с Клер и Типу, на губах ее играла мягкая, почти нежная улыбка.
Выпустив Типу из объятий, Клер ласково взъерошила его темные вьющиеся волосы и невольно вздохнула, вспомнив, какие волосы у Тиаре – иссиня-черные, густые и мягкие. Должно быть, мальчик унаследовал их от матери, подумала она про себя. Смеясь, она слегка дернула малыша за ухо и обрадовалась, услышав знакомое хихиканье.
– Ты так вырос – скоро меня перегонишь, – мечтательно вздохнула она и чуть было не рассмеялась снова, когда почувствовала, как тот, польщенный ее словами, горделиво расправил плечи, выпятил грудь и, сам того не замечая, привстал на цыпочки, чтобы казаться выше.
– Уже перегнал, – фыркнул он.
Клер кивнула, великодушно сделав вид, будто забыла о том, что стоит на коленях. Раньше это была их любимая забава – сравнивать рост. Она украдкой погладила кончиками пальцев его щеку, слегка коснулась упрямого подбородка, провела пальцем по носу, подумав при этом, что личико Типу слегка округлилось за минувший год, а черты лица стали тверже. Увы, в этом мальчишеском лице не было ничего от ее отца – ни знакомой горбинки на переносице, ни глубокой ямки на подбородке. Клер не нужно было смотреть на Типу, чтобы вспомнить теплый медовый тон его кожи, который он унаследовал от матери.
И тут ей пришло в голову, что то, чего так боялся Типу, чуть было не произошло: случись ей вернуться на остров несколькими годами позже, вряд ли она смогла бы узнать брата. Конечно, он одинаково хорошо владел и туземным наречием, на котором говорил народ его матери, и английским, однако теперь в его речи ясно слышался певучий туземный акцент. Впрочем, так и должно было случиться, с грустью подумала она, снова крепко прижимая Типу к себе. На мальчике была лава-лава, туго облегавшая его бедра. Обнаженная спина и грудь не боялись жгучих поцелуев солнца.
– Тиаре! – окликнула Клер. – Да?
– Спасибо тебе, – хриплым, взволнованным шепотом проговорила Клер, позволив Типу вывернуться из ее рук. – Мне так важно было узнать, что с ним все в порядке. Благодарю тебя за это. Я… так боялась за него… все это время.
Тиаре кивнула.
– Что ж, это понятно. Мне никогда и в голову не приходило сомневаться, что ты любишь его. Куда меньше мне было известно о твоих намерениях.
Рэнд помог Клер подняться на ноги, заметив при этом, что Типу украдкой наблюдает за ним. Рэнд обернулся и с вопросительным видом посмотрел на мальчика.
Типу, уже не скрываясь, разглядывал его – судя по всему, этот новый папалаги смущал его меньше, чем слепая сестра.
– А этот огромный корабль в бухте… он твой? – наконец не выдержал он.
Тиаре, недовольно покачав головой, тронула сына за плечо.
– Все в порядке, – успокоил ее Рэнд. – Да, это мой корабль. Я назвал его «Цербером».
Типу удивленно вытаращился на него, услышав незнакомое слово.
– А что, так звали твою мать?
– Нет, – расхохотавшись, покачал головой Рэнд, – так звали трехглавого пса, охранявшего вход в преисподнюю.
Малыш широко распахнул глаза.
– Да?! Нет… тики мне нравятся больше.
– Мне тоже. – Рэнд указал рукой в сторону каменных фигурок тики, венчавших колонны по всем четырем сторонам алтаря. – Может, расскажешь мне об этих?
Типу только рад был случаю уйти. Схватив Рэнда за руку, он подтащил его к ближайшей фигурке и принялся что-то с жаром рассказывать.
Проводив их взглядом, Тиаре одобрительно кивнула.
– Твой муж дал нам возможность поговорить наедине, – пробормотала она, взяв Клер за руку. Потом подозрительно покосилась через плечо на Маколея. – А этот… лжец, все еще здесь… вынюхивает что-то! – Властным движением руки она приказала ему отойти. А сама тем временем отвела Клер в дальний конец возвышения, на котором стоял алтарь.
Конец тросточки Клер слабо звякнул о черный камень. Нащупав край, она немного отодвинулась назад.
– Я не собираюсь сталкивать тебя вниз, – успокоила ее Тиаре Клер улыбнулась.
– Я и не думала, но так доктору будет спокойнее. Пусть видит, что я больше не веду себя так легкомысленно, как раньше.
– А что, раньше вела? – спросила Тиаре.
Ее нарочито равнодушный тон подсказал Клер, что в душе этой дикарки вновь зашевелились подозрения.
– Немного, – улыбнулась она.
– Да неужели? Клер вздохнула.
– Да нет, на самом деле нет. – Она отвернулась, чтобы Маколей не мог читать у нее по губам. – Он по-прежнему следит за нами?
– Да.
Именно этого Клер и ожидала.
– Он сам вызвался пойти с нами, – созналась она. – Рэнд ни за что бы не согласился. Вот мне и пришлось придумать какую-то причину, чтобы он взял его с собой.
– А почему ты была против этого?
Клер рассеянно пожала плечами. «К чему упоминать об украденном заклятии?» – подумала она. К тому же тогда непременно всплывет вопрос о спрятанном сокровище, а Клер меньше всего хотелось бы, чтобы это произошло, тем более что прежде ни она, ни Тиаре никогда не говорили между собой об этом.
– Просто я хотела сохранить мир, – объяснила она. – К несчастью, капитан Гамильтон и доктор Стюарт не ладят между собой.
Тиаре понимающе кивнула.
– Ясно. Ну а теперь, когда ты увидела Типу, могу я спросить, какие у тебя планы?
За своей спиной Клер слышала, как Типу взволнованно рассказывал Рэнду о духах, поселившихся в предках, и в его мальчишеском голосе звенела гордость. Да, за время ее отсутствия малыш не только вырос и стал шире в плечах, он заметно повзрослел.
– Ты хочешь, чтобы он стал жрецом, – догадалась Клер.
– Это его кровь.
– У него это в крови, – поправила ее Клер. Тиаре покачала головой.
– Нет, я не то хотела сказать. О таких вещах часто говорил твой отец. Вы, англичане, любите все делать слабее, чем оно есть на самом деле, – даже чай разбавляете молоком. А это… это и есть его кровь.
– И твоя. – Да, и моя.
Клер кивнула, впервые поняв, что имеет в виду Тиаре. Ее голос упал до едва слышного шепота:
– Я не собираюсь отбирать его у тебя, Тиаре. Конечно, я помню, что хотел для него отец, но это… это было бы неправильно.
– Как трудно идти против желания отца – все равно, чей он, верно?
Слегка нахмурившись, Клер кивнула, решив, что Тиаре намекает на то, как сама однажды ослушалась отца.
– Этот ребенок не должен был появиться на свет, – чуть слышно проговорила Тиаре. – Меня учили, как не допустить этого, но я… я забыла все, чему учила меня мать, пошла против воли отца. Гриффин мечтал о ребенке, и я решила подарить его ему. – Заметив, как потемневшее было лицо Клер вдруг прояснилось, Тиаре решилась наконец. – Что тебе известно? – напрямик спросила она.
– Видишь ли… теперь я все чаще спрашиваю себя, действительно ли Типу мой брат? И мне кажется…
– Нет, он тебе не брат, – оборвав ее на полуслове, отрезала Тиаре. – Отец Типу – Трентон.
У Клер от удивления отвисла челюсть. Подобного признания она никак не ожидала.
– Не понимаю, – пробормотала она запинаясь. – А отец… сэр 2Гриффин знал об этом?
Тиаре помялась.
– Ты и вправду ничего не помнишь, да? Это случилось в последний вечер, там, на Пулоту…
Глава 15
Вечер выдался душный. Развязав тесемки, Клер откинула полог палатки и высунулась наружу. Тянувший с моря ветер обжег ей лицо. Стоя у входа, она вслушивалась в неясные отголоски грома. Приближалась гроза, и ночное небо над горизонтом разрезали зигзаги молний. Вздохнув, Клер вернулась в палатку и снова устроилась за своим рабочим столом. Склонившись над микроскопом, она вглядыкалась в лежавшее перед ней стекло. Потом поправила лампу, чтобы лучше видеть крохотное пятнышко крови, размазанное по нему.
Узкие плечи Клер устало поникли.
– Никаких изменений, – прошептала она, делая пометку в журнале. Убрав стекло, она положила на его место следующее. Ничего нового она не увидела. В душе ее росло разочарование – Клер так надеялась, что на этот раз кровь свернется.
Надо сказать об этом сэру Гриффину. Вряд ли он будет так уж сильно огорчен. Отец мало внимания уделял экспериментам Клер. Но он будет наверняка разочарован. Это уж точно. И первым делом спросит, точно ли она следовала его указаниям.
Клер пододвинула к себе тетрадь, в которой вела записи. Перелистывая страницы, она восстановила в памяти все, что делала. Каждый шаг был зафиксирован здесь ее мелким, убористым почерком – время, способ и так далее. Между страницами был заложен высушенный цветок – один из тех, на основе которых она делала сыворотку. Записи сопровождались ее рисунками. Она отметила и точное место, где рос именно этот сорт гибискуса. Клер снова вздохнула – нет, она не могла ошибиться.
Оторвал ее от работы голос сэра Гриффина. Вначале Клер даже показалось, что она ослышалась, и она попыталась снова углубиться в работу, но это ей не удалось. Мешал гнев, который она ясно слышала в голосе отца, когда он кого-то распекал. А меньше всего Клер хотелось испытать это на себе.
В последнее время сэр Гриффин стал еще более странным – рассеяннее, чем обычно, однако не так, как случалось, когда он с головой погружался в работу. Теперь он почти все исследования переложил на плечи Клер, а сам бродил по острову в поисках новых видов растений. Он тоже делал какие-то заметки, но всю черновую работу выполняла Клер. Впрочем, ей нравилось часами сидеть за микроскопом, и даже присутствие Трентона в хижине, служившей им лабораторией, ее не особенно раздражало. Самой большой наградой для нее было бы одобрение отца, если ее эксперимент удастся. Все чаще бывало, что, не обнаружив ни одной ошибки в расчетах, он подсказывал ей новое направление поисков, как если бы она была его коллегой и помощником.
Нахмурившись, Клер захлопнула тетрадь. Нет, голос отца не был плодом ее фантазии, решила она, только он, как и раскаты грома, слышался вдалеке от палатки. Снова откинув полог, Клер высунулась наружу. Теперь она ясно слышала каждое слово.
В других палатках было темно. В одной из них жил ее отец вместе с Тиаре, другая принадлежала Трентону. Типу, часто вместе с Клер, проводил ночи на берегу. Вот и теперь он мирно посапывал в некоем подобии пещеры, которую сам же и выкопал вечером, позаботившись выстлать ее свежими листьями папоротника. Мать предупреждала, что ночью будет гроза; она оставила ему одеяла и долго сидела возле него, пока малыш не уснул. Типу даже не проснулся, когда Клер на цыпочках прокралась мимо него.
Ничего не слышал и человек, который нес стражу возле лагеря, – свернувшись калачиком возле палатки, он спал так же крепко, как и его товарищи внутри. Впрочем, Клер догадывалась, что такое случается нередко. И в очередной раз отругала себя за глупость и доверчивость – ну с чего она взяла, что эти люди станут беспрекословно выполнять приказы сэра Гриффина?
Клер бесшумно пересекла берег лагуны – густой песок поглощал все звуки. Естественно, ей и в голову не пришло бы скрывать свое присутствие или подслушивать – она всего лишь хотела выяснить, что происходит. К тому времени, как она добралась до опушки леса, ей без труда удалось узнать, кому принадлежит второй голос – с отцом был Трентон. Вдруг Клер услышала, как он разразился проклятиями. К ее величайшему удивлению, сэр Гриффин ответил ему в том же духе. Ошеломленная и встревоженная, Клер замедлила шаги. Сэр Гриффин был учителем Трентона. До сего дня ей никогда не приходилось слышать, чтобы тот позволил себе дерзость огрызнуться – Трентон всегда относился к сэру Гриффину с неизменным почтением.
Вдали глухо зарокотал гром. Прокатившись у них над головой, он заставил содрогнуться ветки пальм, заглушив и желание Клер вмешаться. Она было робко откашлялась, чтобы дать им знать о своем присутствии, но из-за грохота грома те ничего не услышали.
– Проклятый идиот! – прорычал Трентон, обращаясь к сэру Гриффину. – Тут ничего нет! Пора убираться отсюда!
– Это только твое предположение, – отрезал сэр Гриффин. – В конце концов, нам удалось обследовать только треть острова.
– И при этом не нашли ничего, на что бы стоило посмотреть! – Повернувшись, Трентон указал на пирогу, наполовину вытащенную на берег. – Что ж, не хотите ехать – можете сидеть тут хоть до скончания века! В таком случае я отправлюсь один.
– Не пытайся меня напугать. Кроме того, есть еще Клер. И ее работа.
Горький и в то же время презрительный смех Трентона, словно ножом, разрезал горячий ночной воздух, и желание Клер вмешаться окончательно улетучилось. Бесшумно сойдя с тропинки, она юркнула за ствол ближайшей пальмы и прижалась к ней, сгорая от желания услышать, что на это ответит отец.
– Она единственная, кто еще не забыл, для чего мы здесь! – прогремел сэр Гриффин.
– Вот как? А может, это потому, что бедняжка не имеет ни малейшего понятия, для чего на самом деле мы здесь? Вам ведь удавалось годами держать ее в неведении. И вашей жене тоже.
– Клер тогда была еще ребенком. К чему ей было об этом знать?
– А теперь? Какой предлог вы придумаете теперь? – Презрительный смех Трентона полоснул по сердцу Клер. – Боитесь, что тогда она пошлет подальше и вас, и ту работу, что вы свалили на нее? И вся ваша научная карьера тогда пойдет прахом?
– Отправляйся обратно в лагерь, – оборвал наглеца сэр Гриффин. – Проклятие, ты и сам не понимаешь, о чем толкуешь! Конечно, я не особенно верю в то, что в голове у тебя прояснится, когда ты к утру протрезвеешь, но тогда по крайней мере мне не придется вдыхать ту отраву, которой ты дышишь. А ну отдай мне бутылку, Трентон!
Клер осторожно высунулась из-за дерева. Небо было сплошь затянуто тучами, и поначалу ей показалось, что она ничего не увидит. Но вот в небе полыхнула очередная молния, и ей удалось разглядеть Трентона, крепко прижимавшего к груди бутылку с виски. За его спиной у самого берега слегка покачивалась пустая пирога. Однако вода в лагуне уже не была гладкой как зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47