Голос ее задрожал.
— Я слышала раньше… рассказы о нем… слухи… что он человек непорядочный, особенно когда дело касается женщин. И когда он ходил вокруг меня в этой гостиной с притушенными лампами, я поняла, что эти слухи не беспочвенны. Когда я попыталась подбежать к двери, он ударил меня, а потом сказал, что я этого заслуживаю, поскольку ударила его тогда в саду. Он попытался сорвать с меня одежду, и я стала сопротивляться. Схватила подсвечник со стола, он был большой и тяжелый, и… ударила его по голове. — Ее глаза превратились в огромные озера сверкающего зеленого света. Уэйд прочел в них глубочайшее потрясение и ужас. — Он… упал. Потекла кровь. Я побежала к дверям, ни разу не оглянувшись. Я задержалась в Филадельфии только для того, чтобы дать телеграмму мистеру Маккейну, что еду на ранчо «Синяя даль», и предупредить Бекки, что уезжаю, потом взяла свои последние деньги и поехала на запад.
— Кэтлин, — хрипло сказал Уэйд. Его захлестнули неведомые раньше чувства к этой женщине, к тому, через что ей пришлось пройти. Это соучастие, сказал он себе, и забота, ничего больше. И все же, когда он смотрел в ее искаженное страхом, помертвевшее лицо, его охватила легкая паника — так сильны были эти чувства.
Она вцепилась в его руку.
— Я не знала, поедет ли он за мной или нет, — пробормотала она. — Знала только, что мне нужно раздобыть много денег, чтобы забрать Бекки, чтобы мы могли начать новую жизнь где-то в другом месте, подальше от Доминика Трента.
— А как же власти? Вы не пробовали подать иск?
— Это было бы бесполезно. Мое слово против его! Да кто я такая? Впавшая в нищету дочь погибшего человека, промотавшего свое состояние. — Кэтлин с горечью усмехнулась. — Доминик Трент обладает властью, имеет связи, друзей. А я оставила его лежать в луже крови. Я знала, что у меня нет никаких шансов.
Уэйд мысленно согласился, что она права, подумав также, что, если Доминик Трент подойдет к Кэтлин или к Бекки на расстояние меньше десяти миль, никакая власть в мире, никакие связи или друзья не спасут жалкую шкуру этого человека.
— Тебе больше не нужно беспокоиться насчет него. — Ему захотелось обнять ее и, прогнав поцелуями мрачные воспоминания, сказать ей, что с ним она всегда может чувствовать себя в безопасности.
Но ведь никакого «всегда» не будет. Кэтлин Саммерз уедет с ранчо «Синяя даль» точно так же, как это сделала ее мать, лишь только пройдет год.
От этой мысли Уэйд ощутил такую нестерпимую боль, точно его внутренности опутала колючая проволока. За болью последовал страх. «Эй, Баркли! Очень уж ты здесь завяз! «
Он выпустил руки Кэтлин и откинулся назад, внимательно глядя ей в лицо при свете заходящей луны.
— Если у Доминика Трента хватит ума показаться здесь, я о нем позабочусь, — сдержанно сказал он.
— Это не твоя проблема, Уэйд, — Кэтлин с трудом удержалась от желания погладить его колючий подбородок, — а моя. И я с ней справлюсь. — Она глубоко вздохнула, сердце у нее заныло, потому что в его глазах она не видела больше ни тепла, ни мягкости, одну только настороженность. Он отгородился от нее, отдалился — после того, как она излила перед ним свое сердце. Что-то в глубине ее души надорвалось, и ей вдруг стало холодно и очень одиноко.
Она закуталась в простыню и хотела было подняться с кровати, чтобы вернуться в свою комнату, но Уэйд схватил ее и толкнул обратно на подушку прежде, чем она успела встать на ноги.
— Куда это ты, интересно, собралась?
— В постель.
— Ты в постели.
— Я имею в виду свою постель. — Она спокойно встретила его взгляд. — Не думайте, что если мы… мы с вами сделали… это… что вы что-то мне должны. Что вы должны попробовать защитить меня от Доминика Тре…
— Что значит «попробовать»? — прорычал он. — Я, черт побери, защищу вас!
— Почему? — Губа у нее задрожала. — Потому что вы дали Ризу это глупое обещание?
— Ты не должна так говорить! Я дал ему слово, Кэтлин!
— А я вас от него освобождаю, — прошептала Кэтлин. — От всяких обязательств вообще. — Она попыталась было слезть с кровати, все еще придерживая на себе простыню, но Уэйд снова толкнул ее на кровать. И прежде чем она успела что-либо сообразить, он уже сел на нее верхом.
— Черт побери, да ведь я обязан сдержать обещание, — сказал он. Она широко раскрыла глаза и попробовала сесть. Уэйд опрокинул ее на спину и прижал к кровати всем своим телом. — Не только перед Ризом, но перед самим собой. После сегодняшней ночи, я полагаю, мы больше не враги, верно? Теперь мы… друзья. А я всегда стою горой за своих друзей.
Друзья. Оказывается, теперь они друзья! Она сглотнула и заговорила со всем самообладанием, на какое была способна сейчас, когда боль разрывала ее:
— Мне не нужны ваши благодеяния. И я их не хочу. Если и существует одна вещь, которую я поняла после всего, что произошло, — это то, что мне нужно полагаться только на самое себя. Так что когда дойдет до Доминика Трента…
— В жизни не видывал таких упрямых женщин! — взорвался Уэйд.
— Благодарю вас, а теперь будьте любезны отпустить меня!
Уэйд скрипнул зубами.
— Разумеется. Идите.
Он перекатился через нее, и Кэтлин поднялась, но в спешке, пытаясь одновременно удержать на себе простыню и слезть с кровати, потеряла равновесие и упала ему на грудь. Уэйд тут же обнял ее.
Следующее, что Кэтлин поняла, — что она лежит, распростертая, на спине, а он снова наклоняется над ней, но на этот раз его глаза сверкают не только от возмущения. В ней зародился ответный жаркий трепет, потому что она прочла в этих глазах страсть, желание и нечто вроде насмешки. Вдруг до ее сознания дошло, что простыня сползла до уровня талии и что грудь прикрыта только прядями распущенных волос.
Уэйд тоже это осознал. Осознал всем своим телом, почувствовала Кэтлин, извиваясь под ним.
— Уэйд…
— Ты ведь не взаправду хочешь уйти, верно, Кэтлин? — Он прижался к ней крепче, его губы коснулись ее век. Его улыбка опалила ее душу.
— Что, если… я скажу, что хочу? — Но голова у нее уже закружилась, сердце забилось. Кэтлин едва дышала, потому что он провел губами по ее шее, заставив все тело напрячься от желания.
— Тогда я бы сказал, что нужно узнать наверняка.
— И… — Кэтлин не удержалась и застонала, когда Уэйд снова запечатлел обжигающий поцелуй около ямочки на ее шее. — Как же мы это сделаем? Вы… м-м-м… вроде бы не поверили мне, когда я сказала…
— Есть только один способ все узнать. — Его блестящие глаза смотрели ей в глаза, и Кэтлин задрожала от желания, подавить которое у нее недоставало сил.
— И что же… это за способ? — прошептала она, как зачарованная. Он приблизил к ней свои губы.
— Поцелуй, принцесса. — Уэйд усмехнулся. — Помните, поцелуи не лгут.
О, как ждали ее груди его прикосновения, а тело от вожделения было словно охвачено огнем. Его губы все приближались и приближались.
Он медленно припал к ней губами, и Кэтлин превратилась в средоточие наслаждения, ничего больше не чувствуя и не желая.
Она забыла обо всем, кроме этого человека. Этого мгновения. Этого поцелуя.
Ночь окутала их, руки Кэтлин обвились вокруг его шеи, и опять были и страсть, и нежность…
Глава 21
Дрю Рейли был в отвратительном настроении. Лежавшая рядом с ним молодая девица пошевелилась и сладострастно потянулась всем телом, голым под влажными простынями. Она была потрясающе горяча и в меру глупа, с маленьким личиком, полными красными губами и волосами черными как вороново крыло. Но он больше не хотел ее. Они провели вместе всю ночь, и он все еще не был удовлетворен.
Впервые хорошая еда, дорогие сигары, соблазнительная женщина из городского борделя не могли снять напряжение из-за тревоживших его проблем.
Пожалуй, их так и не удастся разрешить.
— Провались все к чертям!
Рейли встал с кровати и быстро оделся при смутном свете луны, проникавшем в окно.
Девица только перевернулась на другой бок, простыня сбилась в сторону. Он вышел из комнаты и направился на улицу.
Ему нужно было пройтись, подумать. Была середина ночи, самое темное время. Время, когда ему думается лучше всего.
Дрю Рейли, как всегда безупречно выглядевший, в отличном костюме, на котором, казалось, никогда не бывает ни единой складочки, в модном котелке, с сигарой в уголке рта, шел по главной улице Хоупа.
Город, темный и безмолвный, словно вымер. Он шел и шел по улице, поворачивал и шел обратно, все время думая о ранчо «Синяя даль».
Нужно найти способ, чтобы заставить парней Баркли и Кэтлин Саммерз продать его. Если этого не сделать, ему придется снова отправиться в эти бескрайние унылые равнины, поросшие полынью, полные диких зверей, и уже больше не возвращаться. Его деятельность в одном из самых могущественных синдикатов на востоке страны подвергается опасности, очень серьезной опасности, и ему грозит потеря всего, что он наработал в течение своей жизни, — репутации, богатства и уважения, с которым к нему относятся короли с Уолл-стрит. Его партнеры вместе с Э. М. Пидмонтом моментально разнесут весть о его неудаче, и тогда все, чего он достиг, превратится в прах.
Если бы только он не был таким излишне уверенным, если бы не убедил партнеров по синдикату, что принесет им ранчо «Синяя даль» на блюдечке с голубой каемочкой!..
А теперь Эдвард Пидмонт и все остальные не удовольствуются каким-либо иным ранчо. На собрании совета синдиката, которое состоялось несколько месяцев назад, они выбрали только два скотоводческих хозяйства, достаточно крупных и рентабельных, чтобы на них стоило потратиться. Это оказалась именно та собственность, которая была им нужна.
Но другой синдикат только что опередил их, купив ранчо «Валашская равнина», что в Монтане, и теперь остается только ранчо «Синяя даль». Когда они узнали, что его владелец Риз Саммерз недавно умер, то решили, что это имение нужно приобрести. Дрю гарантировал им, что заключит эту сделку.
А если он этого не сделает…
Пидмонт уволит его быстрее, чем волк настигает ослабевшего теленка. А его репутация среди покупателей и продавцов недвижимости не будет стоить и ломаного гроша.
На краю города Рейли остановился, швырнул на мостовую окурок сигары и уставился вверх.
— Кто бы мог подумать, что это окажется таким сложным делом? — пробормотал он, обращаясь к темному небу.
Кэтлин Саммерз не может продать свою долю. Уэйд Баркли и его братья не хотят продавать свою.
Но Рейли не зря потратил время, расспрашивая жителей города, пока не вызнал все детали завещания. Он понял, что значение имеет только голос Уэйда Баркли — если тот захочет продать свою долю синдикату, у него хватит влияния и юридических прав, чтобы заставить остальных поступить так же.
Проблема в том, чтобы создать условия, при которых Баркли захотел бы продать ранчо. Этот человек не часто играет в карты, а если и играет, то не проигрывает. Он не принимает участия в попойках, врагов у него нет, только друзья. Весь этот дурацкий городишко уважает его, жители даже хотят, чтобы он стал следующим председателем здешней Ассоциации скотоводов. Как же можно воздействовать на такого человека?
«Думай, черт побери, — сердито приказал себе Рейли. — Ты прекрасно знаешь, что при определенных обстоятельствах всякий может продать свою собственность или поджать хвост и броситься наутек. И ты должен либо вызнать, что это за обстоятельства, либо сложить их именно таким образом», — думал он, и глаза его блестели в темноте.
Он пошел обратно в город. Поглощенный своими мыслями, он не заметил неясной фигуры, сидящей на деревянной скамье на крыльце гостиницы «Глори». Он никак не предполагал, что кто-то еще бодрствует в этот ночной час, но вдруг из темноты до него донесся вкрадчивый голос:
— Дорогой мой Рейли, каким планом вы заняты теперь?
— Какого черта!.. — Дрю чуть было не подпрыгнул, рука его автоматически потянулась к пистолету, спрятанному под жилетом, как вдруг узнал и голос, и его обладателя.
— Трент! Что это вы здесь делаете? И давно приехали? — Рейли внимательно вглядывался в высокого широкоплечего человека, сидящего в тени крыльца. Сердце у него все еще сильно билось.
— Полагаю, я здесь по той же причине, что и вы. Мне кое-что нужно.
— Здесь, в Хоупе?
Трент кивнул. Рейли разглядел в полутьме, как блеснули его почти бесцветные глаза, и по спине его пробежал озноб. Из всех его знакомых в Нью-Йорке, Филадельфии и Чикаго — городах, где бурно развивалась промышленность и где у него был широкий круг знакомых, — только Доминик Трент из Филадельфии, как знал Рейли, был более жестоким, чем он сам.
Трент мог погубить бизнесмена из-за ничтожного спора или какого-то вымышленного оскорбления, а когда речь шла о женщинах, говорили, что он может преследовать тех, кто привлек его внимание, упорно и совершенно безжалостно.
О нем рассказывали всякие истории…
Но сейчас это не имело значения. Он, разумеется, не боится Трента — они провернули вместе несколько дел с полным взаимопониманием. Просто он совсем не ожидал обнаружить его в этом крохотном городишке.
Он поднялся на крыльцо.
— Хотите сигару?
— Благодарю.
Вскоре оба они курили, глядя друг на друга сквозь все еще густую темноту. Трент оставался сидеть на скамье, а Дрю Рейли прислонился к столбу, пытаясь упорядочить свои мысли.
— И что же привело вас сюда? Дело или удовольствие? — спросил наконец Рейли.
— Можете не сомневаться — удовольствие.
— Понятно. — «Значит, женщина», — отметил про себя Рейли.
— О вас я и не спрашиваю. — Трент улыбнулся в темноте. — Я приехал сюда только сегодня и провел вечером час в салуне. И за это короткое время узнал, что вы собираете сведения насчет одного из самых крупных скотоводческих имений в этих местах.
— Да, о ранчо «Синяя даль».
— Значит, — тихо сказал Трент, — вы встречались с леди, которая недавно унаследовала часть этого ранчо?
— Конечно. Кэтлин Саммерз, из Филадельфии. — Внезапно Рейли выпрямился — все начинало становиться на свои места. — Полагаю, вы были с ней знакомы еще в Филадельфии?
Последовавшее молчание было очень долгим, и Рейли решил, что Трент его не расслышал. Он собирался уже повторить свой вопрос, как вдруг его собеседник снова заговорил, голос его-был тихим, но в нем отчетливо слышалась едва заметная угроза.
— Мне кажется, что мы можем быть полезны друг другу, Рейли. Каждому из нас кое-что очень нужно — и эта леди стоит в центре того, что нам нужно.
— Это, может быть, и так, но, к сожалению, не во власти леди распоряжаться тем, что мне нужно. — Он с отвращением сплюнул на мостовую. — Я готов предложить целое состояние за это чертово ранчо, но большая его часть принадлежит этим Баркли, а старший ковбой, Уэйд Баркли, единственный, кто мог бы убедить остальных продать ранчо. Сложность в том, что его никак нельзя сдвинуть с места.
— Слушайте. — В голосе Трента послышалось легкое презрение. — Вам известно не хуже, чем мне, что «сдвинуть с места», как вы выражаетесь, можно любого. Нужно только найти нужный рычаг.
— Ну, мне не удастся поджечь дом или похитить его скот так, чтобы он разорился, и поэтому я в растерянности. Баркли упрямый болван, его не волнуют деньги, но он привязан к своей земле, и больше ни к чему, разве только…
— Да?
— К своим братьям, насколько я слышал. Они очень близки, хотя двое остальных живут не здесь… но я думал не об этом.
Доминик смотрел на светящийся кончик его сигары.
— Рассказывайте, дорогой мой Рейли.
— Эта девушка — Кэтлин Саммерз. Я видел ее с Баркли несколько дней назад. Она получила какие-то дурные вести о своей сестре, и мне показалось…
Он сделал паузу. Трент не двигался, но Рейли вдруг почудилось, будто мрачная улыбка искривила его губы. Рейли снова уставился в темноту, и у него засосало под ложечкой от странного блеска этих бесцветных глаз. Может быть, такое впечатление создавал всего лишь неверный свет луны, но взгляд этот казался таким жутким, словно принадлежал сумасшедшему.
— Дальше.
— Ну вот. — Рейли откашлялся. — Мне вдруг стало ясно, что она ему нравится… больше обыкновенного, — думаю, вы понимаете, что я имею в виду. А ей нравится он. Кое-кто в городе заметил это, и здесь уже начали болтать насчет свадебных колоколов, — добавил он немного небрежно.
— Вот как! — В мягком голосе Трента появились зловещие нотки.
— Конечно, я могу и ошибиться. Вы же знаете, как в таких городишках быстро распространяются сплетни вроде этой…
— Вы считаете, что Баркли любит мисс Саммерз настолько, что это может послужить… рычагом? — Теперь Рейли показалось, что в голосе собеседника зазвучало легкое волнение. Было в нем что-то нервирующее, но Рейли, несмотря на это, понял, о чем идет речь.
Рычаг. Разумеется. Все дело в рычаге! Баркли не станет продавать ранчо ни ради выгоды, ни вообще по какой-либо причине, какая только могла прийти в голову Рейли, но если дело коснется этой девушки, если она захочет, чтобы он согласился на продажу, или вынудит его к этому…
— Я думаю, что наша сегодняшняя встреча может оказаться полезной нам обоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33