Она обязана любым способом спасти не только Мэлгона, но и его дитя. Она не позволит этому ребенку умереть.
Ее захлестнула ярость, придавшая ей решительности. Не обращая внимания на жестокую ласку Алевенона, королева заговорила:
– Неразумно с твоей стороны взять меня прямо тут. Муж просил не уходить далеко от дома. Если я вскоре не вернусь в Диганви, он пошлет своих воинов на розыски.
– Так ты обо мне заботишься? Как трогательно, – осклабился Алевенон. – Но мне не нужна твоя защита. Моя власть велика. Неужто ты думаешь, что я не ускользну от болванов Мэлгона?
Рианнон поднесла руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. Должен же быть способ отвлечь Алевенона от его жестоких намерений.
– Так почему ты меня хочешь? – прошептала она, нарочито кротким голосом. – Ты ведь уже познал меня, и сам говоришь, что я слишком худа и бледна, чтобы доставить тебе удовольствие. Для чего же тебе все это?
Голос барда превратился в бархатистый шепот:
– Тогда, давно, ты сказала, что хочешь узнать магию любви. Теперь мы изведаем ее вместе.
– Но я не обладаю магической силой. И я уже давно оставила свои мечты о чародействе.
– Лжешь! Весь Гвинедд гудит о том, что ты околдовала своего мужа, что он с трудом отрывается от тебя по утрам. – Скрюченные грязные пальцы поползли вверх и сомкнулись на ее шее. – Ты обладаешь искусством своей матери. Ведь именно с помощью любовного колдовства она с легкостью подчиняла своей воле самых гордых мужчин. И ты научишь меня тому, что узнала от нее, ты поделишься своим секретом!
Рианнон судорожно вдохнула. До сего момента она никак не успевала следить за извилистой ниточкой мыслей Алевенона. Она всегда полагала, что чародей презирает ее за слабость. Но вот он говорит так, словно завидует ей. Может, и впрямь им движет зависть?
– Я научу тебя, – кивнула Рианнон. – Только не здесь.
– Где?
Рианнон выпрямилась, мысленно призывая к себе на помощь Богиню. К ее удивлению, когтистые лапы Алевенона тут же разомкнулись, а сама она наполнилась силой и знакомой невесомостью, которую впервые ощутила в магическом лесном хороводе. Теперь она стала легкой и прозрачной, душа высвободилась из оков земной оболочки и лишь тоненькой нитью соединялась с телом.
Потом Рианнон вновь превратилась в саму себя и поглядела на Алевенона. Он был напуган.
– Кого из богов ты призывала? – спросил бард. – В чем исток твоей силы?
– В нашей Великой Матери Богине.
Глаза Алевенона едва не выскочили из орбит.
– В Богине?! Так ты поклоняешься бабе?
– А откуда же еще мужчина может почерпнуть секрет любовного колдовства?
– Я тебе не верю.
Рианнон усмехнулась:
– А ты никогда не слышал, как Эсилт призывает своих покровителей? Или точно знаешь, кому именно она поклонялась?
Алевенон прищурился:
– И ты поделишься подобными секретами со мною, с мужчиной? Разве это возможно?
Рианнон улыбнулась шире.
– Возможно. Только тогда, когда луна полная, как сегодня.
Бард в изумлении уставился на королеву. Она почувствовала его сомнения. То, что ей почти удалось его убедить, лишний раз доказывало, насколько она изменилась. Но не все сделала за нее Богиня, подумалось Рианнон. Нечто внутри нее самой стало совсем другим. Она больше не боялась.
Тут рука Алевенона грубо обхватила ее за талию, и Рианнон вспомнила, что представлялась ему всего лишь слабой, беспомощной женщиной.
– До самой ночи ты останешься со мной, – предупредил он. – Я не спущу с тебя глаз.
Мэлгон щурился на солнце, хмурился. Ясная погода в Гвинедде была редкой гостьей, и потому даже внушала некоторую тревогу. Король ожидал, что вот-вот разыграется буря. Глаза его внимательно присматривались к оттенкам небосвода над едва зазеленевшими холмами. Ничего особенного он так и не заметил, однако что-то тревожило его. Пора бы уж привыкать к неизбежным расставаниям с Рианнон. В конце концов, ведь теперь он был твердо уверен, что после возвращения обязательно обнаружит ее на месте. Она под надежной охраной, в полной безопасности. Он просто безумец, если так нервничает.
– Что за чудная стоит погода, как раз для путешествия, – многозначительно заметил Гарет, ехавший подле короля.
Мэлгон оглянулся с едва заметной улыбкой. И в душе снова заболела свежая рана. Прежде в дипломатических поездках его неизменно сопровождал другой человек, которому Мэлгон теперь уже не мог доверять. Даже если тайну Рианнон выдал не Бэйлин, все-таки он посмел противиться воле короля, а когда у него ничего не получилось, то пустился на обман. Теперь уже никогда между друзьями не будет прежнего доверия.
– Хорошо, что на дороге чисто и сухо, – заметил Мэлгон. – Мы поздно выехали, придется поторопиться.
Гарет с готовностью кивнул, и король вернулся к своим мыслям. Если бы сейчас рядом ехал Бэйлин, то они поговорили бы о Кинане, пытаясь очертить круг его, Мэлгона, обязанностей перед сюзереном и решая, как лучше с ним разговаривать. У прямолинейного Гарета не было дипломатического дара. Король переводил взгляд с одного своего воина на другого. Он скучал по дому. Может быть, с Эл-вином ему было бы спокойнее. Но Гвеназет не любила частых отлучек мужа, поэтому Мэлгон собирался взять его с собой позднее, в середине лета, когда отправится на северо-запад, где Элвин лично знает почти всех вождей.
Король в бессознательном волнении натянул поводья, заставив Кинрайта зафыркать и затрясти головой. Тогда хозяин успокоил жеребца ласковыми словами и попытался расслабиться сам. Его не покидало чувство, что случилось неладное. Он снова оглядел горизонт, отыскивая хотя бы маленькое темное облачко, – намек на близкую непогоду. Но небо было на удивление чистым и прозрачным, и лишь легкий ветерок играл прядями его волос. Значит, непонятный страх, сжимавший его сердце, имел иную природу? Это трудно было объяснить, но Мэлгон точно знал, когда следует довериться внутреннему голосу. Он резко развернул Кинрайта и махнул своим людям.
– Возвращаемся в Диганви. Мне кажется, что там мы нужнее.
Несколько мгновений воины озадаченно смотрели на удаляющегося короля. Затем натянули поводья и поскакали следом, обратно к крепости.
– Так ты хочешь спрятать меня где-нибудь во владениях Роддери, чтобы он мог беспрепятственно напасть на Мэлгона, когда тот отправится за мной?
Глаза Алевенона радостно засверкали, но он снова промолчал. И так весь день. Бард отказывался отвечать на любые вопросы, касающиеся замыслов Роддери. Он предпочитал говорить о прошлом, но был весьма осторожен, чтобы случайно не рассказать, как устроена ловушка для Мэлгона.
«Ну и молчи», – вздохнув, подумала Рианнон. Беспокоилась она совершенно не напрасно. Они шли целый день, и даже при том, что за солнцем трудно было наблюдать сквозь ветви деревьев, королева поняла, что их путь лежит на запад, то есть к землям Роддери. Сколько же у нее времени? Пока в Диганви заметят ее исчезновение, пока гонец, посланный за королем, настигнет отряд и сообщит о похищении королевы, пока наконец Мэлгон додумается, где ее искать, пройдет несколько дней. А ведь может так случиться, что он вовсе не станет беспокоиться, решив, что жена просто покинула его по собственной воле. При этой мысли сердце Рианнон словно сжала холодная рука, но она тут же сообразила, что это можно использовать против Алевенона.
– Знаешь, а ведь Мэлгон, возможно, вообще не станет искать меня, – заявила она своему пленителю. – Я уже однажды исчезала, и королю потребовалось много недель, чтобы обнаружить мой след. Если так же случится и теперь, то тропа успеет зарасти травой и потом покроется снегом, а уж Роддери просто помрет со скуки, сидя в засаде.
– О нет, король пойдет прямехонько за тобой, в этом-то я не сомневаюсь. А о людях Роддери и вовсе нечего беспокоиться. Если они не справятся со своей задачей, то мне-то что за дело? Я все равно получу тебя.
Алевенон крепче ухватил ее за руку, и Рианнон едва не вырвало. Помимо того страха, который вселял в нее этот мерзавец, она смертельно устала, хотела пить и умирала от голода. Последние несколько часов они, не останавливаясь, брели по лесу, и Рианнон не знала, сколько еще сможет тащиться за своим мучителем. Осмелится ли сказать о своем состоянии Алевенону? Но сообразив, насколько она слаба, он может догадаться о ребенке. Тогда в его руках появится новое оружие.
Очередной приступ тошноты заставил Рианнон потребовать привала. Она остановилась и потянула барда за руку.
– Если ты немедленно не дашь мне отдохнуть, то у меня недостанет сил, чтобы показать тебе обряд в честь Богини, – сказала она. – Ведь сам ты всегда спишь целый день перед тем, как приниматься за чародейство. Так как же ты можешь требовать от меня, от женщины, чтобы я в таком состоянии колдовала?
Алевенон нахмурился, но не решился подгонять свою пленницу. Под его леденящим взглядом Рианнон отчаянным усилием заставила себя выпрямиться и расправить плечи, но так и не сумела скрыть выступивший на лбу пот и бледность лица. Оставалось только надеяться, что бард сочтет это проявлением страха. Он медленно кивнул головой.
– Мы будем идти, пока не найдем поляну, на которой нас достаточно хорошо будет освещать луна. И там останемся до ночи.
Глава 32
– Боже праведный, Мэлгон, да откуда же ты знал, что у нас будут гости?
Король не обратил внимания на суеверный страх, написанный на лице Гарета, и жестом приказал людям подтянуться; Всадники наблюдали за небольшой кавалькадой, двигавшейся им навстречу по прибрежному тракту. Ало-зеленый стяг развевался над передовым воином, возвещая о том, что отряд прибыл из земли бригантов.
Мэлгон нахмурился. Всю зиму он не получал известий от северных соседей. Неужто и до них дошли слухи об исчезновении Рианнон или, что еще хуже, о скандальном разоблачении их родства? В любом случае политический союз оказался под угрозой. Может, это и есть причина его дурных предчувствий? За плечом короля облегченно вздохнул Гарет:
– Хороший знак, что их возглавляет Гавран. Он славный малый. Не думаю, чтобы из-за всей этой чепухи касательно Эсилт и Рианнон он изменил свое отношение к нам.
И тут бриганты наконец заметили их и пришпорили своих коней. В нескольких ярдах от кимрского отряда Гавран вдруг издал воинственный крик и направил коня прямо на Мэлгона. Король не знал, обнажить ли ему меч и приготовиться к защите или лучше обождать. Поэтому остался неподвижен. Гавран же поравнявшись с ним, резко осадил лошадь. И вдруг расплылся в радостной улыбке:
– Хо, Мэлгон, и кто же это выдумал, что ты незаконнорожденный? У тебя что, дар предвидения? Ведь мы ни словом не обмолвились о своем визите, а ты все-таки выехал нам навстречу. Невероятно!..
Мэлгон расплылся в улыбке.
– Гавран! – сердечно поприветствовал он друга. – Рад видеть тебя. Что привело к нам храбрых бригантов?
– Что? Так ты ничего не знаешь?! – воскликнул воин, и брови его взлетели в веселом изумлении. – А я-то был уверен, что ты уже успел расспросить свой волшебный горшочек обо всех событиях минувшей зимы. – Гавран выпятил грудь и снова широко улыбнулся. – По справедливости, ты должен склонить голову в знак уважения ко мне. Смотрите же, милорд, перед вами новый король бригантов.
– Ты? – Мэлгон рот открыл от удивления. Да-а, похоже было на то, что северяне не поссорятся с Гвинеддом.
Гавран хохотнул и замотал головой.
– Надо бы мне вызвать тебя на поединок за нанесенное оскорбление, но, скажу тебе по правде, я не меньше твоего удивился, когда избрали меня. – Он указал рукой на крепость, возвышавшуюся на холме. – Так приглашай же нас к своему очагу, и я с радостью расскажу тебе обо всем.
Алевенон остановился наконец на поляне, окруженной дубами. Следом за ним на поляну вышла Рианнон; она шла пошатываясь, держась за живот. За весь день они всего один раз остановились, чтобы напиться из ручья, но с самого утра у нее не было во рту ни крошки. Рухнув на землю, бедняжка испустила вздох облегчения. Потом поглядела вверх и увидела над собой Алевенона. Он, прищурясь, разглядывал свою пленницу.
– Да, должно быть, Богиня – слабоватое создание, если выбирает таких беззащитных и ничтожных, чтобы делиться с ними своей тайной. Я уж начинаю думать, что на самом деле у тебя нет никаких особенных познаний. Может, секрет твоей власти над мужем – лишь в простом любовном влечении слабовольного мужчины к покорной женщине?
Рианнон промолчала. Если Алевенон сомневается в ее магической власти, то это может оказаться только ей на руку. В любом случае у нее не осталось ни капли сил, чтобы вступать с ним в спор.
Бард оторвал глаза от женщины и посмотрел на небо. Только начинало смеркаться, и луна была еще слишком бледна. Рианнон заметила, что он сжал кулаки, и почувствовала, как все тело ее напряглось. «Нет ничего удивительного в том, что подлинная власть все время ускользала из этих когтистых лап, – подумала королева. – Боги не уважают нетерпеливых».
Казалось, минуло всего несколько мгновений, в течение которых можно было отдохнуть, когда Алевенон вдруг заявил:
– Время пришло. Тебе лучше встать и приготовиться.
Рианнон действительно поднялась. «Нет, это ты приготовься», – подумала она.
Забыв о страхе, она заставила себя выпрямиться и воздеть руки к небу. При этом она чувствовала сильные боли в спине; голова шла кругом. Но королева сумела преодолеть боль и сосредоточилась. Ах, как же она неопытна, как не готова!
По лицу и шее Рианнон струился пот; ее преследовали ужасные воспоминания. Другая лунная ночь... Алевенон хватает ее и бросает наземь. Боль и кровь между ног...
На сей раз, напомнила она себе, это может быть не ее кровь, а младенца, живущего во чреве. При мысли об этом ярость охватила Рианнон, ярость, наполнившая ее тело неведомо откуда взявшимися силами. Она не допустит, чтобы этот негодяй убил дитя Мэлгона! Сейчас Великая Прародительница пошлет к ней Морриган, богиню мести и войны. Алевенон заплатит за все!
Тут разум Рианнон прояснился окончательно, и ее наполнила истинная мощь, заставившая затрепетать ее члены и разогнавшая кровь по жилам. Королева открыла глаза. Алевенон смотрел прямо на нее. Она отвернулась и запрокинула голову, подставив лицо лунному свету. Рука ее дотронулась до маленького кинжала у пояса. Лезвие было короткое и изогнутое. Если быть поаккуратнее, то его можно спрятать в руке.
– Довольно! – Голос Алевенона дрожал нетерпением. – Снимай свои тряпки сейчас же. Я хочу видеть твою наготу.
Рианнон набрала полную грудь воздуха. Мысль о том, чтобы обнажиться и остаться такой уязвимой перед этим ничтожеством, ужасала ее. Королева крепче сжала нож.
Повернувшись к врагу лицом и спрятав руку с ножом в складках платья, она сказала:
– Ты тоже должен раздеться. – Ее глаза непреклонно смотрели на Алевенона. – Хочешь, чтобы я раскрыла тебе свои секреты? Так вот. Это один из них.
Алевенон замялся, но все-таки начал развязывать шнурок на штанах. Сбросив их, он поднял над животом подол рубахи. Рианнон передернуло от отвращения. Она отвернулась.
– Чего ты ждешь? – прорычал бард.
Рианнон стянула верхнее платье через голову, оставшись, однако, в белоснежной льняной рубашке, и твердо поглядела в лицо врага.
– Твоя рубаха, – потребовала она.
Губы его скривились в усмешке.
– Сначала ты.
Рианнон выполнила это требование и снова решительно посмотрела на Алевенона. Он ликовал.
– О Рианнон, – ухмыльнулся бард, – ты больше не похожа на тот мешок с костями, каким была прежде. Богиня сделала из тебя женщину. Я даже начинаю думать, что испытаю с тобой что-то вроде удовольствия. Впрочем, я только начинаю так думать.
Королева растянула губы в улыбке, напоминавшей оскал хищника. Она крепче сжала в ладони острое лезвие, когда он шагнул к ней. Мерзкая ухмылка застыла на его лице, а тень от нечесаной головы пала ей на бедра. Он подошел так близко, что Рианнон почувствовала запах давно не мытого тела.
– Твоя одежда, – произнесла она. – Снимай сейчас же.
По-прежнему ухмыляясь, Алевенон задрал подол длинной грязной рубахи и поднял его над головой. Грудь и шея мерзкого существа обнажились. Бард замешкался, стягивая рубаху через голову. Рука Рианнон почти бессознательно сделала выпад, и острие ножа впилось в шею Алевенона.
И тут рубаха слетела с его головы наземь, и бард замер, в изумлении глядя на королеву. У Рианнон перехватило дыхание. Неужели она наяву проткнула эту глотку? Или ей только показалось? Из горла Алевенона потекла алая струя. Глаза его вылезли из орбит, он схватился рукой за рану.
Рианнон не отрываясь наблюдала за ним. Ничто уже не остановило бы алый поток жизни, стремительно покидавшей это гнусное тело. Бард захлебывался собственной кровью, постепенно отдаваясь смерти. Она ожидала, что сейчас на нее нахлынет чувство жалости, но ничего подобного не случилось. Сила, вселенная в нее Богиней, как молотом по наковальне стучала в висках, наполняя Рианнон ликованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Ее захлестнула ярость, придавшая ей решительности. Не обращая внимания на жестокую ласку Алевенона, королева заговорила:
– Неразумно с твоей стороны взять меня прямо тут. Муж просил не уходить далеко от дома. Если я вскоре не вернусь в Диганви, он пошлет своих воинов на розыски.
– Так ты обо мне заботишься? Как трогательно, – осклабился Алевенон. – Но мне не нужна твоя защита. Моя власть велика. Неужто ты думаешь, что я не ускользну от болванов Мэлгона?
Рианнон поднесла руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. Должен же быть способ отвлечь Алевенона от его жестоких намерений.
– Так почему ты меня хочешь? – прошептала она, нарочито кротким голосом. – Ты ведь уже познал меня, и сам говоришь, что я слишком худа и бледна, чтобы доставить тебе удовольствие. Для чего же тебе все это?
Голос барда превратился в бархатистый шепот:
– Тогда, давно, ты сказала, что хочешь узнать магию любви. Теперь мы изведаем ее вместе.
– Но я не обладаю магической силой. И я уже давно оставила свои мечты о чародействе.
– Лжешь! Весь Гвинедд гудит о том, что ты околдовала своего мужа, что он с трудом отрывается от тебя по утрам. – Скрюченные грязные пальцы поползли вверх и сомкнулись на ее шее. – Ты обладаешь искусством своей матери. Ведь именно с помощью любовного колдовства она с легкостью подчиняла своей воле самых гордых мужчин. И ты научишь меня тому, что узнала от нее, ты поделишься своим секретом!
Рианнон судорожно вдохнула. До сего момента она никак не успевала следить за извилистой ниточкой мыслей Алевенона. Она всегда полагала, что чародей презирает ее за слабость. Но вот он говорит так, словно завидует ей. Может, и впрямь им движет зависть?
– Я научу тебя, – кивнула Рианнон. – Только не здесь.
– Где?
Рианнон выпрямилась, мысленно призывая к себе на помощь Богиню. К ее удивлению, когтистые лапы Алевенона тут же разомкнулись, а сама она наполнилась силой и знакомой невесомостью, которую впервые ощутила в магическом лесном хороводе. Теперь она стала легкой и прозрачной, душа высвободилась из оков земной оболочки и лишь тоненькой нитью соединялась с телом.
Потом Рианнон вновь превратилась в саму себя и поглядела на Алевенона. Он был напуган.
– Кого из богов ты призывала? – спросил бард. – В чем исток твоей силы?
– В нашей Великой Матери Богине.
Глаза Алевенона едва не выскочили из орбит.
– В Богине?! Так ты поклоняешься бабе?
– А откуда же еще мужчина может почерпнуть секрет любовного колдовства?
– Я тебе не верю.
Рианнон усмехнулась:
– А ты никогда не слышал, как Эсилт призывает своих покровителей? Или точно знаешь, кому именно она поклонялась?
Алевенон прищурился:
– И ты поделишься подобными секретами со мною, с мужчиной? Разве это возможно?
Рианнон улыбнулась шире.
– Возможно. Только тогда, когда луна полная, как сегодня.
Бард в изумлении уставился на королеву. Она почувствовала его сомнения. То, что ей почти удалось его убедить, лишний раз доказывало, насколько она изменилась. Но не все сделала за нее Богиня, подумалось Рианнон. Нечто внутри нее самой стало совсем другим. Она больше не боялась.
Тут рука Алевенона грубо обхватила ее за талию, и Рианнон вспомнила, что представлялась ему всего лишь слабой, беспомощной женщиной.
– До самой ночи ты останешься со мной, – предупредил он. – Я не спущу с тебя глаз.
Мэлгон щурился на солнце, хмурился. Ясная погода в Гвинедде была редкой гостьей, и потому даже внушала некоторую тревогу. Король ожидал, что вот-вот разыграется буря. Глаза его внимательно присматривались к оттенкам небосвода над едва зазеленевшими холмами. Ничего особенного он так и не заметил, однако что-то тревожило его. Пора бы уж привыкать к неизбежным расставаниям с Рианнон. В конце концов, ведь теперь он был твердо уверен, что после возвращения обязательно обнаружит ее на месте. Она под надежной охраной, в полной безопасности. Он просто безумец, если так нервничает.
– Что за чудная стоит погода, как раз для путешествия, – многозначительно заметил Гарет, ехавший подле короля.
Мэлгон оглянулся с едва заметной улыбкой. И в душе снова заболела свежая рана. Прежде в дипломатических поездках его неизменно сопровождал другой человек, которому Мэлгон теперь уже не мог доверять. Даже если тайну Рианнон выдал не Бэйлин, все-таки он посмел противиться воле короля, а когда у него ничего не получилось, то пустился на обман. Теперь уже никогда между друзьями не будет прежнего доверия.
– Хорошо, что на дороге чисто и сухо, – заметил Мэлгон. – Мы поздно выехали, придется поторопиться.
Гарет с готовностью кивнул, и король вернулся к своим мыслям. Если бы сейчас рядом ехал Бэйлин, то они поговорили бы о Кинане, пытаясь очертить круг его, Мэлгона, обязанностей перед сюзереном и решая, как лучше с ним разговаривать. У прямолинейного Гарета не было дипломатического дара. Король переводил взгляд с одного своего воина на другого. Он скучал по дому. Может быть, с Эл-вином ему было бы спокойнее. Но Гвеназет не любила частых отлучек мужа, поэтому Мэлгон собирался взять его с собой позднее, в середине лета, когда отправится на северо-запад, где Элвин лично знает почти всех вождей.
Король в бессознательном волнении натянул поводья, заставив Кинрайта зафыркать и затрясти головой. Тогда хозяин успокоил жеребца ласковыми словами и попытался расслабиться сам. Его не покидало чувство, что случилось неладное. Он снова оглядел горизонт, отыскивая хотя бы маленькое темное облачко, – намек на близкую непогоду. Но небо было на удивление чистым и прозрачным, и лишь легкий ветерок играл прядями его волос. Значит, непонятный страх, сжимавший его сердце, имел иную природу? Это трудно было объяснить, но Мэлгон точно знал, когда следует довериться внутреннему голосу. Он резко развернул Кинрайта и махнул своим людям.
– Возвращаемся в Диганви. Мне кажется, что там мы нужнее.
Несколько мгновений воины озадаченно смотрели на удаляющегося короля. Затем натянули поводья и поскакали следом, обратно к крепости.
– Так ты хочешь спрятать меня где-нибудь во владениях Роддери, чтобы он мог беспрепятственно напасть на Мэлгона, когда тот отправится за мной?
Глаза Алевенона радостно засверкали, но он снова промолчал. И так весь день. Бард отказывался отвечать на любые вопросы, касающиеся замыслов Роддери. Он предпочитал говорить о прошлом, но был весьма осторожен, чтобы случайно не рассказать, как устроена ловушка для Мэлгона.
«Ну и молчи», – вздохнув, подумала Рианнон. Беспокоилась она совершенно не напрасно. Они шли целый день, и даже при том, что за солнцем трудно было наблюдать сквозь ветви деревьев, королева поняла, что их путь лежит на запад, то есть к землям Роддери. Сколько же у нее времени? Пока в Диганви заметят ее исчезновение, пока гонец, посланный за королем, настигнет отряд и сообщит о похищении королевы, пока наконец Мэлгон додумается, где ее искать, пройдет несколько дней. А ведь может так случиться, что он вовсе не станет беспокоиться, решив, что жена просто покинула его по собственной воле. При этой мысли сердце Рианнон словно сжала холодная рука, но она тут же сообразила, что это можно использовать против Алевенона.
– Знаешь, а ведь Мэлгон, возможно, вообще не станет искать меня, – заявила она своему пленителю. – Я уже однажды исчезала, и королю потребовалось много недель, чтобы обнаружить мой след. Если так же случится и теперь, то тропа успеет зарасти травой и потом покроется снегом, а уж Роддери просто помрет со скуки, сидя в засаде.
– О нет, король пойдет прямехонько за тобой, в этом-то я не сомневаюсь. А о людях Роддери и вовсе нечего беспокоиться. Если они не справятся со своей задачей, то мне-то что за дело? Я все равно получу тебя.
Алевенон крепче ухватил ее за руку, и Рианнон едва не вырвало. Помимо того страха, который вселял в нее этот мерзавец, она смертельно устала, хотела пить и умирала от голода. Последние несколько часов они, не останавливаясь, брели по лесу, и Рианнон не знала, сколько еще сможет тащиться за своим мучителем. Осмелится ли сказать о своем состоянии Алевенону? Но сообразив, насколько она слаба, он может догадаться о ребенке. Тогда в его руках появится новое оружие.
Очередной приступ тошноты заставил Рианнон потребовать привала. Она остановилась и потянула барда за руку.
– Если ты немедленно не дашь мне отдохнуть, то у меня недостанет сил, чтобы показать тебе обряд в честь Богини, – сказала она. – Ведь сам ты всегда спишь целый день перед тем, как приниматься за чародейство. Так как же ты можешь требовать от меня, от женщины, чтобы я в таком состоянии колдовала?
Алевенон нахмурился, но не решился подгонять свою пленницу. Под его леденящим взглядом Рианнон отчаянным усилием заставила себя выпрямиться и расправить плечи, но так и не сумела скрыть выступивший на лбу пот и бледность лица. Оставалось только надеяться, что бард сочтет это проявлением страха. Он медленно кивнул головой.
– Мы будем идти, пока не найдем поляну, на которой нас достаточно хорошо будет освещать луна. И там останемся до ночи.
Глава 32
– Боже праведный, Мэлгон, да откуда же ты знал, что у нас будут гости?
Король не обратил внимания на суеверный страх, написанный на лице Гарета, и жестом приказал людям подтянуться; Всадники наблюдали за небольшой кавалькадой, двигавшейся им навстречу по прибрежному тракту. Ало-зеленый стяг развевался над передовым воином, возвещая о том, что отряд прибыл из земли бригантов.
Мэлгон нахмурился. Всю зиму он не получал известий от северных соседей. Неужто и до них дошли слухи об исчезновении Рианнон или, что еще хуже, о скандальном разоблачении их родства? В любом случае политический союз оказался под угрозой. Может, это и есть причина его дурных предчувствий? За плечом короля облегченно вздохнул Гарет:
– Хороший знак, что их возглавляет Гавран. Он славный малый. Не думаю, чтобы из-за всей этой чепухи касательно Эсилт и Рианнон он изменил свое отношение к нам.
И тут бриганты наконец заметили их и пришпорили своих коней. В нескольких ярдах от кимрского отряда Гавран вдруг издал воинственный крик и направил коня прямо на Мэлгона. Король не знал, обнажить ли ему меч и приготовиться к защите или лучше обождать. Поэтому остался неподвижен. Гавран же поравнявшись с ним, резко осадил лошадь. И вдруг расплылся в радостной улыбке:
– Хо, Мэлгон, и кто же это выдумал, что ты незаконнорожденный? У тебя что, дар предвидения? Ведь мы ни словом не обмолвились о своем визите, а ты все-таки выехал нам навстречу. Невероятно!..
Мэлгон расплылся в улыбке.
– Гавран! – сердечно поприветствовал он друга. – Рад видеть тебя. Что привело к нам храбрых бригантов?
– Что? Так ты ничего не знаешь?! – воскликнул воин, и брови его взлетели в веселом изумлении. – А я-то был уверен, что ты уже успел расспросить свой волшебный горшочек обо всех событиях минувшей зимы. – Гавран выпятил грудь и снова широко улыбнулся. – По справедливости, ты должен склонить голову в знак уважения ко мне. Смотрите же, милорд, перед вами новый король бригантов.
– Ты? – Мэлгон рот открыл от удивления. Да-а, похоже было на то, что северяне не поссорятся с Гвинеддом.
Гавран хохотнул и замотал головой.
– Надо бы мне вызвать тебя на поединок за нанесенное оскорбление, но, скажу тебе по правде, я не меньше твоего удивился, когда избрали меня. – Он указал рукой на крепость, возвышавшуюся на холме. – Так приглашай же нас к своему очагу, и я с радостью расскажу тебе обо всем.
Алевенон остановился наконец на поляне, окруженной дубами. Следом за ним на поляну вышла Рианнон; она шла пошатываясь, держась за живот. За весь день они всего один раз остановились, чтобы напиться из ручья, но с самого утра у нее не было во рту ни крошки. Рухнув на землю, бедняжка испустила вздох облегчения. Потом поглядела вверх и увидела над собой Алевенона. Он, прищурясь, разглядывал свою пленницу.
– Да, должно быть, Богиня – слабоватое создание, если выбирает таких беззащитных и ничтожных, чтобы делиться с ними своей тайной. Я уж начинаю думать, что на самом деле у тебя нет никаких особенных познаний. Может, секрет твоей власти над мужем – лишь в простом любовном влечении слабовольного мужчины к покорной женщине?
Рианнон промолчала. Если Алевенон сомневается в ее магической власти, то это может оказаться только ей на руку. В любом случае у нее не осталось ни капли сил, чтобы вступать с ним в спор.
Бард оторвал глаза от женщины и посмотрел на небо. Только начинало смеркаться, и луна была еще слишком бледна. Рианнон заметила, что он сжал кулаки, и почувствовала, как все тело ее напряглось. «Нет ничего удивительного в том, что подлинная власть все время ускользала из этих когтистых лап, – подумала королева. – Боги не уважают нетерпеливых».
Казалось, минуло всего несколько мгновений, в течение которых можно было отдохнуть, когда Алевенон вдруг заявил:
– Время пришло. Тебе лучше встать и приготовиться.
Рианнон действительно поднялась. «Нет, это ты приготовься», – подумала она.
Забыв о страхе, она заставила себя выпрямиться и воздеть руки к небу. При этом она чувствовала сильные боли в спине; голова шла кругом. Но королева сумела преодолеть боль и сосредоточилась. Ах, как же она неопытна, как не готова!
По лицу и шее Рианнон струился пот; ее преследовали ужасные воспоминания. Другая лунная ночь... Алевенон хватает ее и бросает наземь. Боль и кровь между ног...
На сей раз, напомнила она себе, это может быть не ее кровь, а младенца, живущего во чреве. При мысли об этом ярость охватила Рианнон, ярость, наполнившая ее тело неведомо откуда взявшимися силами. Она не допустит, чтобы этот негодяй убил дитя Мэлгона! Сейчас Великая Прародительница пошлет к ней Морриган, богиню мести и войны. Алевенон заплатит за все!
Тут разум Рианнон прояснился окончательно, и ее наполнила истинная мощь, заставившая затрепетать ее члены и разогнавшая кровь по жилам. Королева открыла глаза. Алевенон смотрел прямо на нее. Она отвернулась и запрокинула голову, подставив лицо лунному свету. Рука ее дотронулась до маленького кинжала у пояса. Лезвие было короткое и изогнутое. Если быть поаккуратнее, то его можно спрятать в руке.
– Довольно! – Голос Алевенона дрожал нетерпением. – Снимай свои тряпки сейчас же. Я хочу видеть твою наготу.
Рианнон набрала полную грудь воздуха. Мысль о том, чтобы обнажиться и остаться такой уязвимой перед этим ничтожеством, ужасала ее. Королева крепче сжала нож.
Повернувшись к врагу лицом и спрятав руку с ножом в складках платья, она сказала:
– Ты тоже должен раздеться. – Ее глаза непреклонно смотрели на Алевенона. – Хочешь, чтобы я раскрыла тебе свои секреты? Так вот. Это один из них.
Алевенон замялся, но все-таки начал развязывать шнурок на штанах. Сбросив их, он поднял над животом подол рубахи. Рианнон передернуло от отвращения. Она отвернулась.
– Чего ты ждешь? – прорычал бард.
Рианнон стянула верхнее платье через голову, оставшись, однако, в белоснежной льняной рубашке, и твердо поглядела в лицо врага.
– Твоя рубаха, – потребовала она.
Губы его скривились в усмешке.
– Сначала ты.
Рианнон выполнила это требование и снова решительно посмотрела на Алевенона. Он ликовал.
– О Рианнон, – ухмыльнулся бард, – ты больше не похожа на тот мешок с костями, каким была прежде. Богиня сделала из тебя женщину. Я даже начинаю думать, что испытаю с тобой что-то вроде удовольствия. Впрочем, я только начинаю так думать.
Королева растянула губы в улыбке, напоминавшей оскал хищника. Она крепче сжала в ладони острое лезвие, когда он шагнул к ней. Мерзкая ухмылка застыла на его лице, а тень от нечесаной головы пала ей на бедра. Он подошел так близко, что Рианнон почувствовала запах давно не мытого тела.
– Твоя одежда, – произнесла она. – Снимай сейчас же.
По-прежнему ухмыляясь, Алевенон задрал подол длинной грязной рубахи и поднял его над головой. Грудь и шея мерзкого существа обнажились. Бард замешкался, стягивая рубаху через голову. Рука Рианнон почти бессознательно сделала выпад, и острие ножа впилось в шею Алевенона.
И тут рубаха слетела с его головы наземь, и бард замер, в изумлении глядя на королеву. У Рианнон перехватило дыхание. Неужели она наяву проткнула эту глотку? Или ей только показалось? Из горла Алевенона потекла алая струя. Глаза его вылезли из орбит, он схватился рукой за рану.
Рианнон не отрываясь наблюдала за ним. Ничто уже не остановило бы алый поток жизни, стремительно покидавшей это гнусное тело. Бард захлебывался собственной кровью, постепенно отдаваясь смерти. Она ожидала, что сейчас на нее нахлынет чувство жалости, но ничего подобного не случилось. Сила, вселенная в нее Богиней, как молотом по наковальне стучала в висках, наполняя Рианнон ликованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44