– Моргана поняла, что я заберу его с собой. Она плакала и умоляла не отнимать сына насовсем... – Король снова запнулся. Тяжкая мысль не давала ему покоя: неужто эта женщина победила его хваленую трезвость и расчетливость обыкновенными бабьими слезами? Но одними ли только слезами? Не одолело ли Мэлгона давнее воспоминание о пышном, гостеприимном теле Морганны, о ее роскошных грудях с огромными сосками, похожими на полноцветные розы, воспоминание о светло-каштановых волосах на лобке, блестящих при свете пламени?..
Мэлгон отогнал эти мысли. Морганна ему больше не нужна. После Рианнон эта женщина была словно мягкий пресный хлеб в сравнении с очаровательным пикантным яблочком. Одна была чувственна, но слишком уступчива, другая же дразнила и увлекала его воображение. И все же перед Морганной он до сих пор испытывал чувство вины. Он был обязан этой женщине давними ночами счастья, а также сыном, ставшим плодом тех ночей. И вопреки трезвому расчету он признал за собой этот долг. Теперь же, судя по тому, как напряглась в его руках Рианнон, ему предстоит заплатить новую цену.
– Я привез мать Рина в Пенрин – деревню на востоке отсюда, – решительно проговорил он, – и хочу, чтобы ты узнала об этом от меня, а не из пересудов челяди. Я понимаю, что присутствие Морганны неподалеку может стать для тебя тягостным, но пойми, я обещал ей и не могу теперь отослать ее прочь.
Он замолчал, пытаясь проникнуть в мысли Рианнон. Ревность – страшная штука. Иногда она гнездится где-то в глубине души, понемногу подтачивая внешне благополучные отношения. Но как узнать, о чем думает жена, если она молчит?
– Ты моя королева, Рианнон. Я не покину твое ложе и надеюсь зачать с тобой новых наследников. Обещаю тебе, что каждый из твоих сыновей получит равную долю в моем королевстве наряду с Рином.
Она опять ничего не ответила; она по-прежнему казалась беспокойной, несчастной... Мэлгон не знал, как ее утешить. Как убедить эту женщину в своей искренности? Почему она его не понимает?
Тяжко вздохнув, он отвернулся, словно искал ответ на свой вопрос где-то на лесной поляне. Снова взглянув на Рианнон, король увидел, что она внимательно наблюдает за ним. Прекрасные очи искали его взгляда и притягивали его к себе с какой-то беспомощной жадностью. Мэлгон дотронулся до нежной груди, накрыл ладонью это маленькое крепкое яблочко.
Рианнон почувствовала, как затвердели ее соски от мужниных ласк. И почувствовала свою полную беспомощность. Мэлгон сказал, что не бросит ее и что их общие дети станут наследниками. Почему он так сказал? По своей доброте? Из чувства долга? Или ради эгоистичного намерения успокоить ревнивую женщину, чтоб только она ему не мешала?
Губы Мэлгона между тем ласкали ее шею и спускались все ниже, туда, где скрытая платьем плоть была такой нежной и мягкой – он утешал и соблазнял Рианнон. Потом он опустился на колени, продолжая целовать стройный стан. Затем снял с нее платье и уложил наземь. Королева вздохнула и закрыла глаза. Дольше она не в состоянии была сопротивляться. С томной медлительностью он поцеловал ее губы, и Рианнон растаяла, словно поплыла в волшебном облаке. Мэлгон поднялся на ноги. Звякнула пряжка пояса, на котором висел меч. Потом раздался шорох листьев и глухой удар – клинок упал на землю.
Она почувствовала, как он снова ложится рядом и жарко дышит ей в лицо.
– Я поведал тебе мои тайны, Рианнон, – сказал Мэлгон. – Теперь ты должна рассказать о своих. Это правда, что ты колдунья?
Глаза ее мгновенно распахнулись. Она увидела над собой мужа, смотревшего на нее туманным страстным взором. Он едва заметно улыбнулся:
– Не отпирайся. Гавран сказал мне, что в Манау-Готодин ты училась у местного чародея. Еще он предупредил, что ты можешь меня околдовать. Только я думаю, ты уже сделала это, потому что я не в состоянии думать ни о чем, кроме твоего прелестного тела.
Чары развеялись. Рианнон вырвалась из его объятий и, обхватив руками колени, уселась поодаль. От страха она вся напряглась: Гавран рассказал о Алевеноне – значит, скоро жди расспросов о том, как она училась у этого негодяя, вопросов, на которые она не в состоянии была отвечать.
– Я просто пошутил, – успокоил ее Мэлгон. – Я ведь все равно не верю в эту чертовщину. Однако совсем неплохо было бы иметь под рукой знахаря. Бледдрин, конечно, достойный военный лекарь, но он ничего не смыслит в обычных хворях, в повивальном искусстве. А у тебя рука легкая. Я уверен, что ты была бы неплохим врачевателем.
Рианнон покачала головой:
– Я так мало знаю, почти совсем ничего. Мое обучение не завершено.
– Да нет, я тебя, конечно, не заставляю, – сказал Мэлгон. – Я просто подумал, что ты могла бы помочь.
Ужасные образы осаждали Рианнон. Ей виделось, как она собирает травы в лесу с Алевеноном. Она вспомнила разглядывавшие ее серые глаза, руку лекаря, ложащуюся на ее руку, когда он показывал ей, как правильно накладывать припарки, и услышала вкрадчивый голос, шепчущий ей в ухо рецепт снотворного зелья.
Рианнон вскочила на ноги, бросила на Мэлгона отчаянный взгляд и метнулась в чащу.
Глава 13
Изумленный Мэлгон стоял посреди лесной прогалины. Ведь только что Рианнон, податливая и нежная лежала рядом – и вдруг, не сказав ни слова, стремительно исчезла. Точь-в-точь пугливый сказочный эльф, как назвал ее Гавран. Что он такого сказал? Чего она так испугалась?
Совершенно сбитый с толку, он отправился на поиски беглянки. В панике прорываясь сквозь заросли, она непременно должна была оставить некое подобие следа, который легко обнаружить в сухой листве, укрывающей землю.
Он нашел Рианнон в густых зарослях молоденьких березок. Забившись в самую чащу, она сидела на земле, обхватив колени руками, уткнувшись в них лицом. Король пробрался к жене, обнял ее за плечи и попытался вытащить из сплетения ветвей и тонких стволов.
– Нет, стой! Не надо! – пронзительно вскрикнула она и отчаянно вцепилась в дерн.
– Рианнон, это я, Мэлгон.
Но жена, казалось, не слышала его. Она отчаянно сопротивлялась и при этом даже глядела в сторону.
Муж выругался в сердцах и принялся отдирать пальцы Рианнон от травы и сучьев. Наконец, вытащил ее из зарослей и заключил в объятия. Но и тут она продолжала сопротивляться, извиваясь всем своим гибким телом.
Король боролся с насмерть перепуганной женой, и сердце его гулко ухало в груди. Ему казалось, он поймал в силки подраненную птицу, которая билась в них так отчаянно, что могла всерьез повредить свои хрупкие крылья. Все же он не выпускал тоненькие запястья из своих крепких, но осторожных рук и одновременно нашептывал слова утешения:
– Успокойся, Рианнон, успокойся. Это я, Мэлгон.
Мало-помалу она стихла, и тогда, крепко держа ее подле себя, он заглянул в ее глаза, полные неизъяснимого страдания.
Король глубоко вздохнул и обнял жену, прижав милое бледное лицо к своей груди.
– Все хорошо, Рианнон, – прошептал он. – Ты в безопасности. Никто не причинит тебе зла, я обещаю.
Наконец женщина замерла, успокоилась. Но Мэлгон слышал, как колотится ее сердце, и терпеливо ждал. Через несколько минут она тихонько вздохнула, словно изгоняя этим вздохом последние остатки наваждения.
– Пожалуйста, Рианнон, скажи мне, что случилось. Объясни, что тревожит тебя?
Она упрямо покачала головой.
– Но если ты не хочешь говорить со мной, то, наверное, есть кто-то, с кем ты делишься своими секретами. Может быть, это Гвеназет?
Она опять покачала головой. Мэлгон почувствовал свою полную беспомощность. Ведь если Рианнон откажется говорить о причинах своих страданий, то как же он сможет ей помочь?
– Но почему? Разве она тебе не нравится?
Жена внезапно подняла глаза и удивленно взглянула на Мэлгона.
– Конечно, нравится, – прозвучал ответ. – Она всегда была очень добра ко мне. Я действительно хорошо к ней отношусь.
– Но я не о том, Рианнон. Я хочу сказать... ты разве не считаешь ее своей подругой?
В глазах королевы промелькнула тревога.
– Я просто чувствую, что иногда она недовольна мною, что я ее разочаровываю.
Так вот оно что! Он и не подозревал, как одинока и уязвима его жена.
– Ну а на родине? В Манау-Готодин у тебя, наверное, был близкий человек?
Рианнон минутку подумала и ответила:
– Да, однажды у меня была хорошая подруга, но она умерла.
– Прости. – Мэлгон опасался выспрашивать дальше. Все же не удержался, спросил: – Как же это случилось? Как она умерла?
– Ее унесла лихорадка. Прошлой зимой.
Король в смущении кивнул. О чем же еще спросить? Совершенно очевидно, что смерть подруги была для Рианнон большим горем, но все же... Казалось, к ее страхам это не имеет отношения. Ее охватил ужас, когда он заговорил о целительстве. Да, о целительстве... Как странно... Гавран утверждает, что Рианнон достаточно опытна в этом деле, что она долго занималась с магом и знахарем по имени Алевенон. Однако сама она отрицает свое умение. Значит, то, что ее беспокоит... Значит, в этом разгадка?
Мэлгон испытующе посмотрел на жену. Ее прекрасные глаза блуждали где-то далеко-далеко, словно смотрели в прошлое и страшились того, что видели. В груди Мэлгона вскипел вулкан. Кто-то... или что-то в прошлом глубоко ранило его юную супругу, так искалечив хрупкую душу, что теперь даже его любовь и терпение бессильны излечить ее. Было ли то смертельное оскорбление? Или даже изнасилование, как предположила Гвеназет? Но кто же осмелился надругаться над дочерью вождя? Разве только очень могущественный человек, уверенный в том, что сможет пережить гнев Фердика. Значит, или другой вождь, или... – Мэлгон похолодел, – или шаман!
Оголенная правда явилась его сознанию; казалось, все встало на свои места. Значит, этот самый Алевенон овладел Рианнон против ее воли? Это объясняет и ее отвращение к искусству врачевания, которому обучал принцессу именно он, и прежнюю боязнь совокупления. И тогда понятно, почему Фердик изгнал из племени уважаемого барда и знахаря.
Мэлгон заскрипел зубами и метнул взгляд на жену. Но тут же снова отвернулся. Ему хотелось немедленно выяснить все до конца, найти подтверждение своим догадкам, но он не смел. Рана в душе Рианнон слишком глубока и болезненна, нельзя бередить ее. Он не мог допустить, чтобы она снова в ужасе бежала от него. Как-нибудь потом, позднее, он сумеет пролить свет на эти тайны, но только не теперь. Мэлгон погладил ее прекрасные волосы.
– Ах, cariad, все хорошо, моя дорогая, моя любимая. Я никому не позволю тебя обидеть.
– Он здесь, – прошептал Гавран.
Мэлгон проследил за его указательным пальцем, стараясь проникнуть взглядом сквозь плотный туман, висевший между деревьями. Наконец, глаза «выловили» в густой дымке силуэт огромного оленя. Он стоял в каких-нибудь тридцати шагах. Темно-рыжая шкура кровавым пятном выделялась на коричневом фоне осенней листвы.
– Господи, ты только посмотри, какой он огромный!
– Ну, на севере я видел и побольше, – не преминул похвастать Гавран. – Однако, признаться, подобных красавцев и у нас немного.
Охотники благоговейно разглядывали добычу, которую они преследовали уже несколько часов. Каждый дюйм оленьего тела свидетельствовал о силе и грациозности животного: и величественное древо рогов, и гладкая умная морда, и могучие плечи. Перед ними стоял настоящий владыка леса – король, и вошедшие в его царство люди, признавая это, смотрели на него восхищенно.
Олень беспокойно повел головой. Темные глаза высматривали малейшее движение в близлежащих кустах, ноздри настороженно ловили лесные запахи.
Мэлгон зашептал в самое ухо Гаврана:
– Целимся одновременно. Двумя хорошими стрелами мы сможем уложить его. Не то придется гоняться за ним по всему лесу, а это не самое приятное занятие.
Гавран молча кивнул. Они отправились на охоту одни, не взяв с собой даже собак, не говоря уж о лошадях или помощниках. Это походило на увлекательную игру и вместе с тем на серьезное испытание. Но теперь они поняли, что допустили ошибку. Ведь если поразить животное с первого выстрела, то придется прекратить охоту, и многочасовые поиски оленя окажутся напрасными. Если же, наоборот, им удастся завалить оленя, то встанет новая проблема: как дотащить тушу до Диганви?
Друзья молча переглянулись и приладили стрелы. Несмотря на холодный воздух поздней осени, по их лицам струился пот. Олень вновь поднял голову, принюхался.
– По твоему знаку, – едва шевельнул губами Мэлгон. Гавран кивнул.
– Давай.
Стрелы, взвизгнув, рванулись вперед, и олень в прыжке взмыл в воздух. Охотники едва успели разглядеть туманный силуэт, отскочивший на дюжину шагов и рухнувший на землю, с громким треском ломая ветки и сухие сучья. Мужчины издали победный клич:
– Мы сразили его!
– О да! Два превосходных выстрела.
Они обменялись восторженными взглядами, потом радостно обнялись, молотя друг друга по спине.
Наконец, отпраздновав победу, они поспешили к убитому зверю. Олень неуклюже развалился на земле, ноги подломились под ним. Величественная голова, увенчанная роскошными рогами, откинулась в сторону. Одна из стрел насквозь пронзила шею, другая же вошла глубоко в грудь, поразив сердце. Остекленевшие глаза животного были уже безжизненны, но бока все еще слегка подрагивали, и ноги бились в последних судорогах.
– Король, – прошептал Мэлгон.
– Да, – согласился Гавран.
Они говорили шепотом, – но как же иначе? Ведь было очевидно, что где-то неподалеку, в густом утреннем тумане, витает душа поверженного оленя.
С нечеловеческими усилиями мужчины перевернули огромную тушу на бок, и Мэлгон проворно вспорол оленье брюхо. Вынув внутренности, от которых еще шел пар, он засунул руку глубоко в грудную клетку и вытащил сердце. Потом принялся охотничьим ножом рыть яму в сырой холодной земле.
– Что ты делаешь? – удивился Гавран, пытавшийся вытащить стрелу из шеи оленя.
Мэлгон почти с детской серьезностью ответил:
– Совершаю жертвоприношение в честь этого великого короля.
– А я думал, ты христианин.
– Отчасти, – отозвался Мэлгон. – Но не только.
Гавран показал крупные белые зубы, какими гордились все бриганты.
– Тогда помолись и за меня почтенному Керунносу. Попроси, чтобы я благополучно добрался до дому.
Мэлгон важно кивнул и снова занялся своим делом – захоронением сердца жертвы. Закончив, он прошептал несколько слов благодарственной молитвы. Почему он сделал это – он не смог бы объяснить. Нет сомнения, что монахи из Лландудно сочли бы его богохульником, но здесь, в глухом лесу, та дань уважения, которую один король отдавал другому, казалась совершенно естественной.
Друзья закончили разделывать тушу и прикрыли большую ее часть дерном и листьями. Потом взвалили по четверти ляжки себе на плечи.
– Эх, надо было все таки взять лошадей, – закряхтел Гавран, согнувшись под своей пошей.
– Да, но только тогда уж пришлось бы вести с собой собак и других охотников, а это совсем другая охота.
– Верно, совсем другая, – согласился Гавран. – Наша – настоящая, благородная охота. Я теперь всю жизнь буду хвастать.
– Ах, так вот почему ты так торопишься домой – тебе просто хочется поскорее рассказать свои байки, – ухмыльнулся Мэлгон, но бригант неожиданно серьезно ответил:
– Да, мне действительно не терпится попасть домой, но совсем не для того, чтобы сидеть возле очага и болтать об охоте. Я ведь скучаю по жене... и по трем маленьким сыновьям.
– Так ты не нашел здесь подходящей женщины?
– Сам знаешь, я перепробовал почти всех девчонок в твоей крепости, – улыбнулся Гавран. – Но ведь это не то же самое. Нет ничего на свете, что могло бы сравниться с бригантской женщиной. У моей Тангвил самые густые и мягкие волосы на свете и прекраснейшая в мире белая грудь...
– Постой! – взмолился Мэлгон. – Замолчи, а то я отправлюсь к ней вместо тебя.
– О! Но у тебя у самого бригантская жена, Мэлгон, твоя волшебница Рианнон.
Король тотчас помрачнел.
– Рианнон едва ли похожа на настоящую бригантку – так она миниатюрна и хрупка. Скажи-ка мне, Гавран, тебе известно что-нибудь о ее матери или хотя бы о том, из какого племени она родом?
Приятель покачал головой.
– Лишь по слухам. Я знаю, что Фердик, едва успев стать мужчиной, привез из похода младенца и заявил, что это его дитя от иностранной принцессы. Рианнон выросла под присмотром матери Фердика, а потом его жены.
– Странная история.
– Да уж, особенно для такого человека, как мой король. Он мало интересовался Рианнон, по крайней мере пока она не превратилась в женщину. Тут-то он понял, что может с ее помощью найти хорошего зятя.
– Так ты считаешь, что Фердик не очень заботился о своей дочери, – задумчиво молвил король. – А я подозреваю, что девочкой вовсе никто не интересовался. – Мэлгон пристально взглянул на Гаврана. – Помнишь, ты упоминал человека по имени Алевенон, барда и целителя, у которого училась Рианнон? Что бы ты еще мог рассказать о нем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44