Ты придаешь этому слишком большое значение, Кора. Многие девушки по всей Англии потеряли гораздо больше, чем ты.
Он был прав, и с этим спорить она не могла, но горечь утраты от этого не делалась легче. Придерживая покрывало у подбородка, Кора села. В полумраке Люк выглядел гибким и хищным и почему-то напоминал ей волка. Она быстро закрыла глаза, чтобы прогнать это видение.
– Я не могу отвечать за утраты других. Я должна справляться со своими бедами, как только смогу. Если я и ввела тебя в заблуждение, то ты этим удачно воспользовался. Я еще не слышала, чтобы женщина силой принудила мужчину прийти к ней в постель, и мне не пришлось слишком долго тебя уговаривать. Ты сам этого хотел. Разве я не права, милорд? Или ты назовешь меня лгуньей и в этом, как уже назвал во всем другом? Ты не слушал, когда я говорила тебе, что я девственница, так чего же теперь…
Задохнувшись от этой длинной гневной тирады, Кора замолчала, вся дрожа. Люк тоже молчал и не сводил с нее глаз.
– Нет, за это я не назову тебя лгуньей, – наконец заговорил он. – Что правда, то правда – я хотел тебя. И я все еще хочу тебя. Соблазняла ты меня или нет, мои поступки диктовались моей свободной волей. Я не стану этого отрицать. Но и ты не можешь отрицать, что была чувствительна к моим ласкам, Кора. Я ведь не зеленый юнец и чувствую, когда женщина отзывается на ласки мужчины.
Она вспыхнула от негодования.
– Я только притворялась, чтобы ты…
– Нет. – Он взял ее за подбородок. – Не стоит лгать, у тебя это не очень получается. Ты не притворялась, когда я касался тебя здесь… и здесь. – Его рука скользнула вниз, мягко отбросив одеяло, чтобы погладить ее груди и напрягшийся сосок. Кора задрожала, несмотря на все свои усилия никак не реагировать на его прикосновения, и Люк улыбнулся. – Ты не можешь скрыть свои чувства даже теперь. Ты не можешь отрицать, что твоей плоти приятны мои прикосновения, хоть сердце и не признается в этом.
– Оставь мое сердце в покое и… и прекрати…
Она попыталась оттолкнуть его руку от своей груди, но пальцы ее лишь безвольно обхватили его запястье. Люк не убрал руку, его ладонь мягко и нежно скользила по ее коже, а голос понизился, став вкрадчивым и глубоким.
– Ты добилась того, чего хотела, Кора. Уступи теперь и моему желанию.
Трепеща от его ласки и теплого интимного тона его голоса, Кора попыталась все же скрыть, какое он производит на нее действие.
– Я… не могу.
– Нет, можешь. И хочешь, хотя, может быть, и не знаешь почему.
Это загадочное замечание подхлестнуло ее сопротивление, и она отодвинулась от него.
– Ты говоришь какую-то чепуху.
– А ты, моя дорогая, ошибаешься, если думаешь, что этой ночью меня можно остановить. Ты хотела стать моей женой и хозяйкой Вулфриджа – и ты стала ею. Я хотел видеть тебя в своей постели – и вот ты здесь.
– А тебе нет дела до того, что я не хочу тебя?
– Разве? – Он крепко взял ее за запястье и поднес ее руку к губам. Его губы прижались к ее тонкой коже на сгибе локтя и двинулись выше; горячие, мягкие, требовательные, они вызывали трепет во всем ее теле. – Но ведь и тебе нет дела до того, что я не хотел жениться на тебе, дорогая. Но все же мы поженились, и, значит, за тобой должок.
– А если я откажусь?
– Я возьму тебя все равно. – Он медленно стал водить большим пальцем по ее ключице. – Ты сама это выбрала, и наш брак должен стать действительным этой ночью.
Люк встал на колени, и его большое мускулистое тело нависло над ней темным силуэтом на фоне мерцающего пламени свечи. Он был слишком близко. Он слишком подавлял. Он, казалось, заполнял собой не только постель, но всю комнату, и ей пришло на ум, что она в самом деле была глупа, когда думала, что этим мужчиной можно управлять.
– Милорд…
– Люк. – Его пальцы слегка сжали ее руку. – Меня зовут Люк. Я никогда не слышал, чтобы ты называла меня по имени, и я должен услышать это от тебя. А Луве – это моя фамилия, которая станет теперь и твоей тоже. Мое имя Люк. Повтори его, Кора.
Кора напряглась. Его имя было еще непривычно для нее, особенно так, как произнес он: «Льюк Лью-ве». Так оно звучало по-французски. Но он ждал, все так же крепко сжимая ее руку, точно напоминая, что, если она воспротивится, он все равно заставит ее покориться его воле.
– Лук Лу-уве. – Она, нарочно коверкая, произнесла его имя и увидела, как он поморщился. Казалось, Люк хотел поправить ее, но потом передумал и просто пожал плечами.
– Когда-нибудь я научу тебя правильно говорить по-французски, а пока сойдет и так. Есть другие, более важные вещи, которые тебе предстоит узнать этой ночью.
Кора задрожала, когда его рука в замедленной ласке скользнула вверх к ее плечу и крепко придержала его, а другая обхватила ее подбородок. Почему он так смотрит на нее, так пристально, словно пытается заглянуть в самую душу?
Его рука казалась горячей, обжигающей кожу там, где касалась ее. Коре хотелось отодвинуться, вскочить с постели и убежать из комнаты, но ноги не слушались ее, и ей оставалось лишь беспомощно трепетать под его ласками.
Стоя на коленях, так что свеча горела за его спиной и лицо оставалось в тени, Люк неясно вырисовывался, точно нависая над ней, – безжалостный и хищный, он касался ее, где хотел. Его пальцы скользили по ее горлу, по груди, вниз к животу и еще ниже, чтобы коснуться легчайшей лаской там, между ногами, что вызывало жгучее, яростное желание, не подвластное ей самой.
– Я не давала тебе права трогать меня, – начала она, но Люк лишь негромко рассмеялся в ответ и схватил ее руку, которой она уперлась ему в грудь.
– Нет, дорогая, ты дала мне это право, когда поклялась сегодня утром перед священником.
– Но не владеть мной!
– Нет, именно владеть. Это в порядке вещей между супругами. И владеть взаимно.
– А если я не хочу взаимности?
– Что значит не хочешь? – Он слегка улыбнулся, чтобы смягчить резкость своих слов, и крепко придержал ее, когда она попыталась вывернуться. – Я не думаю, что ты полностью осознаешь, что говоришь. В первый раз все было не так, как следовало бы. Но на этот раз… на этот раз страсть захватит тебя, моя дорогая. Если бы я знал прежде, что ты девственница, я бы вел себя иначе.
Говоря это, Люк продолжал гладить ее дрожащее тело, его руки ласкали ее медленными движениями, которые невольно вызывали ее ответный трепет. Даже воздух, казалось, нагрелся в комнате от жара их тел.
Это становилось неизбежным, и, хоть она по-прежнему не хотела уступать, ласки Люка ослабили ее сопротивление. Кора не забыла ту первую ночь, тот огонь, который он тогда зажег в ней. Но, ощущая силу этого желания, которое он и сейчас возбудил в ней, старалась все-таки не показать, какую власть он имеет над ее телом и чувствами.
Но откуда ей было взять силы, чтобы устоять перед его требовательными поцелуями? Перед нежными прикосновениями его рук, вызывающих такой восхитительный трепет?.. Он знал, казалось, каждую клеточку, каждую чувствительную точку на ее теле и использовал это против нее.
Она уперлась ладонями ему в грудь, не в силах признаться в своем поражении. Люк взял ее правую руку за запястье и прижал к себе, насильно заставляя погладить напряженные мышцы его груди и живота. При этом он пробормотал что-то гортанное по-французски, чего она не поняла. Выражение лица его было очень чувственным, а глаза темными и блестящими.
Пальцы Коры задрожали, и она замотала головой, когда он направил ее руку еще ниже.
– Не надо, Люк…
– Ты боишься, дорогая?
«Да. Боюсь. Тебя. Или себя. Или того, что будет иметь значение для меня и не будет для тебя…» – подумала она, а вслух сказала:
– Нет. Я не боюсь… но просто… у меня нет желания.
– Неправда, – тихо пробормотал он. – Ты просто не хочешь поддаться желанию…
Закрыв глаза, Кора пыталась не слушать его тихие вкрадчивые слова, тот нежный шепот, которым он ее убеждал, покрывая поцелуями глаза, щеки, губы. Его губы нашли пульсирующую жилку у нее на шее и двинулись ниже, к мягким округлостям груди, смакуя и дразня, пока она не стала извиваться от невыносимого желания. Она не могла уже бороться ни с Люком, ни с этим желанием, всецело завладевшим ею. Безрассудно допустить это, но и нет сил сопротивляться этому; ей не удавалось сдержать стоны все растущего возбуждения.
Словно дождавшись наконец от нее именно этого, Люк отбросил меховое покрывало и жадным взором окинул ее. Кора вспыхнула от смущения и попыталась натянуть на себя покрывало, но он поймал ее руку и не дал сделать это.
– Нет, нет. Не скрывай свое прекрасное тело. Это было б преступлением закрыть вот это… или это… Разве ты не знала, что твои груди – само совершенство? Такие круглые и нежные… А твои соски словно розовые бутоны… – Люк наклонился и взял в рот ее сосок, отчего она едва не задохнулась. Касаясь губами ее кожи, он пробормотал: – Ты пахнешь лавандой. Сладко. Соблазнительно… Мой бог, ты превращаешь меня в безрассудного идиота. Что ты сделала со мной?.. Как сладка, должно быть, твоя месть, дорогая! Ты ведь добилась своего.
– Я никогда… – Она осеклась, немного покраснев. – Я и не думала, что дойдет до этого.
– Ну, что ж, значит, мы оба попались в эту западню, так воспользуемся этим как можно лучше.
На это Кора ничего не могла ответить, а Люк продолжал ее ласкать. Он гладил ее тело, проводя пальцем по всем изгибам и впадинам, вызывая в ней все больший трепет. Она вся дрожала от возбуждения, распластанная под его тяжелым телом, и давление его бедер на ее бедра буквально сводило Кору с ума.
Приподнявшись, Люк просунул руку между их разгоряченными телами и провел пальцами по шелковистому треугольнику.
– Какие мягкие, – прошептал он и погладил большим пальцем в самой середине, вызвав восхитительный трепет в ее теле. Она судорожно свела ноги вместе, зажав его руку, а Люк прошептал: – Откройся для меня, дорогая. Ну…
Все тело Коры горело от стыда и возбуждения. Она не могла… Но ей и не нужно было ничего решать: он сам мягко раздвинул ее ноги, проводя пальцем по самым чувствительным местам. Не выдержав этой пытки, она изогнулась с протяжным стоном, стремясь руками оттолкнуть его, но вместо этого вдруг почему-то крепко ухватилась за его сильные плечи. Жар распространялся по телу яростными потоками, поглощая ее, оставляя дрожащей, бездыханной и беспомощной в его руках.
Она подняла на него глаза, трепещущая, растерянная, а Люк пристально смотрел на нее, и его бедра двинулись вперед, томительно медленно сближаясь с ее бедрами. Он скользнул внутрь ее, и необычайное чувство овладело ею, нечто среднее между болью и удовольствием. Люк обхватил руками ее ягодицы и приподнял, а потом двинулся снова, проникая в нее все глубже и глубже.
В первое мгновение это ее напугало. Кора напряглась, и Люк приостановился.
– Я делаю тебе больно, дорогая?
Голос у него был совсем низкий и глухой. Она покачала головой, едва слышно выдохнув в ответ:
– Нет, это… не больно.
Его грудь вздымалась и опадала от резкого частого дыхания, и руки дрожали от напряжения, когда он прижимал ее к себе. Было очень странно ощущать его внутри себя. Это присутствие, это все ускоряющееся движение дарило Коре какое-то ни с чем не сравнимое ощущение. Она почти ничего не сознавала вокруг, кроме Люка, его мускулистых плеч, его тяжелого тела, опламеняющего жара, исходящего от него, – и ничего не важно было сейчас, ничего, кроме того, чтобы достичь какой-то ускользающей цели, которая ждала ее впереди… Это ощущение нарастало, захватывало ее все больше и больше, пока не разрядилось вдруг нестерпимым наслаждением, от которого дыхание у нее прервалось…
Кора вскрикнула от потрясения, а он наклонился, чтобы поцеловать ее, и его рот задержался на ее губах, пока напряженные мышцы не ослабли и она не вернула ему поцелуй.
Она чувствовала себя такой слабой, что не могла бы даже двинуть рукой. Ее хватило лишь на то, чтобы поднять ресницы, взглянуть на него с непривычной робостью. В сумрачном свете Люк вытянулся рядом с ней, и его смуглое нагое тело четко выделялось на белизне льняной простыни. Слабая улыбка приподняла уголки его губ, и крохотное пламя свечи отразилось в его черных глазах.
– Вот теперь, дорогая, – прошептал он, проводя кончиком пальца по ее припухшим от поцелуев губам, – ты и в самом деле моя жена. И всякий раз, когда я захочу тебя, я приду к тебе.
Кора напряглась от нотки самодовольства, прозвучавшей в его голосе, но ничего не сказала в ответ. Она лишь мысленно взмолилась о том, чтобы не потерять так же безрассудно свое сердце с этим человеком, как уже потеряла свободу.
Часть 2
12
Сильный ветер пригибал к земле высокие травы, проносясь над мысом, на котором, словно часовой, возвышался замок Вулфридж. Высоко в небе парила морская птица, ее крик доносился из-под самых облаков, вплетаясь в завывания ветра. Был ненастный день, с тяжелым серым небом и моросящим дождем, который заставлял людей и животных понуро прятать голову от непогоды и ежиться.
Сквозь завесу дождя и низко стелющиеся облака серые камни замка были едва видны с противоположной стороны залива.
Чувствуя все возрастающее возбуждение Коры, Люк бросил на нее быстрый взгляд. Сидящая на белоснежной лошади, подаренной ей Вильгельмом, она была закутана в плащ с капюшоном, отороченным горностаем. Это был изумительный плащ, за который Люк заплатил немалые деньги, но ни разу не пожалел об этом, настолько он подходил Коре, оттеняя ее красоту. Покидая Йорк, он накупил для жены множество нарядов, и, хотя не ожидал изъявлений благодарности, она пришла к нему с сияющими глазами и молча поцеловала в щеку.
В тот момент Люк снова ощутил себя зеленым юнцом, неуклюжим и неловким, но постарался не показать это. У него было много других забот, и он не должен был позволять женщине отвлекать себя от них, но все равно, каким-то странным образом Кора все чаще и чаще стала занимать его мысли. Вместо того чтобы думать о планах укрепления замка, о том, сколько людей ему нужно набрать в гарнизон, или о том, как усилить границы своих новых владений, он думал о пахнущей лавандой коже своей жены и о ее волосах цвета спелой пшеницы.
Даже теперь воспоминание о ее мягком теле и страстных ласках возбуждало его, и он заерзал в седле, отведя от нее взгляд и устремив его на волнующийся, неспокойный залив в направлении видневшегося вдали замка.
Выехав на дорогу, что огибала бухту, Люк пустил Драго рысью. Холодный ветер, пахнущий снегом и морем, обжигал уши, колол кожу, пощипывал глаза. Теплый пар поднимался от шкуры Драго; жеребец нетерпеливо фыркал, словно чувствуя конец долгого пути, и его поведение передавалось другим лошадям. Позвякивание удил и скрип кожи почти заглушались ревом прибоя, разбивающегося о прибрежные скалы. В конце цепочки всадников виднелись повозки с багажом; на одной из них была установлена клетка с волчицей. Время от времени из нее доносился вой Шебы, едва слышный из-за морского прибоя, но все же вызывающий беспокойство лошадей.
Кто-то из всадников выругался, сдерживая коня на узкой дороге, участок которой был сильно размыт. Из-за непролазной грязи было нелегко подниматься к замку, но едва со стен его завидели штандарт Люка, как оттуда донеслись приветственные крики, и ворота тут же распахнулись, чтобы выпустить скачущего им навстречу Реми.
– Я вижу, у тебя здесь порядок, – сказал Люк, спешившись во дворе замка и с удовлетворением оглядываясь вокруг. Кое-где раскрошившиеся каменные стены были тщательно починены, а обломки и кучи мусора, загромождавшие двор, исчезли.
– Стараемся, милорд, – ухмыльнулся польщенный капитан. – Как только распогодится, починим и дорогу.
Реми поглядел мимо Люка на женщину, сидящую на благородном белом скакуне, и глаза его расширились от удивления. Он не сразу нашелся что сказать и после паузы обратился к хозяину:
– Я получил ваше послание, милорд, и велел приготовить комнату для вашей жены, как вы приказали.
– Да. – Люк указал на Кору кивком головы. – Миледи устала и, без сомнения, захочет сразу же пройти к себе. А где Поль? Пусть расседлает Драго и покормит его, как и остальных лошадей… Ага, Поль, вот и ты. Драго скучал по тебе – смотри, как он к тебе тянется.
Обветренное лицо Поля просветлело от удовольствия.
– И я скучал по нему, милорд. Мы с ним похожи, не забываем старых друзей. – Взяв поводья коня, Поль прошептал ему на ухо ласковые слова, и Драго заржал, как бы отвечая.
В сопровождении капитана Люк подошел к Коре, все еще сидящей на своей лошади. Она взглянула на него, потом на Реми и улыбнулась:
– Милорд, выпустите мою волчицу из клетки. Шеба так долго сидела в неволе, что ей необходимо хорошенько размяться.
– Пусть еще денек посидит взаперти, – возразил Люк, покачав головой. – Я не могу выпустить зверя разгуливать среди моих людей.
– Шеба бродила по этому замку задолго до того, как здесь появились ваши люди, и покинула его только по моему приказу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Он был прав, и с этим спорить она не могла, но горечь утраты от этого не делалась легче. Придерживая покрывало у подбородка, Кора села. В полумраке Люк выглядел гибким и хищным и почему-то напоминал ей волка. Она быстро закрыла глаза, чтобы прогнать это видение.
– Я не могу отвечать за утраты других. Я должна справляться со своими бедами, как только смогу. Если я и ввела тебя в заблуждение, то ты этим удачно воспользовался. Я еще не слышала, чтобы женщина силой принудила мужчину прийти к ней в постель, и мне не пришлось слишком долго тебя уговаривать. Ты сам этого хотел. Разве я не права, милорд? Или ты назовешь меня лгуньей и в этом, как уже назвал во всем другом? Ты не слушал, когда я говорила тебе, что я девственница, так чего же теперь…
Задохнувшись от этой длинной гневной тирады, Кора замолчала, вся дрожа. Люк тоже молчал и не сводил с нее глаз.
– Нет, за это я не назову тебя лгуньей, – наконец заговорил он. – Что правда, то правда – я хотел тебя. И я все еще хочу тебя. Соблазняла ты меня или нет, мои поступки диктовались моей свободной волей. Я не стану этого отрицать. Но и ты не можешь отрицать, что была чувствительна к моим ласкам, Кора. Я ведь не зеленый юнец и чувствую, когда женщина отзывается на ласки мужчины.
Она вспыхнула от негодования.
– Я только притворялась, чтобы ты…
– Нет. – Он взял ее за подбородок. – Не стоит лгать, у тебя это не очень получается. Ты не притворялась, когда я касался тебя здесь… и здесь. – Его рука скользнула вниз, мягко отбросив одеяло, чтобы погладить ее груди и напрягшийся сосок. Кора задрожала, несмотря на все свои усилия никак не реагировать на его прикосновения, и Люк улыбнулся. – Ты не можешь скрыть свои чувства даже теперь. Ты не можешь отрицать, что твоей плоти приятны мои прикосновения, хоть сердце и не признается в этом.
– Оставь мое сердце в покое и… и прекрати…
Она попыталась оттолкнуть его руку от своей груди, но пальцы ее лишь безвольно обхватили его запястье. Люк не убрал руку, его ладонь мягко и нежно скользила по ее коже, а голос понизился, став вкрадчивым и глубоким.
– Ты добилась того, чего хотела, Кора. Уступи теперь и моему желанию.
Трепеща от его ласки и теплого интимного тона его голоса, Кора попыталась все же скрыть, какое он производит на нее действие.
– Я… не могу.
– Нет, можешь. И хочешь, хотя, может быть, и не знаешь почему.
Это загадочное замечание подхлестнуло ее сопротивление, и она отодвинулась от него.
– Ты говоришь какую-то чепуху.
– А ты, моя дорогая, ошибаешься, если думаешь, что этой ночью меня можно остановить. Ты хотела стать моей женой и хозяйкой Вулфриджа – и ты стала ею. Я хотел видеть тебя в своей постели – и вот ты здесь.
– А тебе нет дела до того, что я не хочу тебя?
– Разве? – Он крепко взял ее за запястье и поднес ее руку к губам. Его губы прижались к ее тонкой коже на сгибе локтя и двинулись выше; горячие, мягкие, требовательные, они вызывали трепет во всем ее теле. – Но ведь и тебе нет дела до того, что я не хотел жениться на тебе, дорогая. Но все же мы поженились, и, значит, за тобой должок.
– А если я откажусь?
– Я возьму тебя все равно. – Он медленно стал водить большим пальцем по ее ключице. – Ты сама это выбрала, и наш брак должен стать действительным этой ночью.
Люк встал на колени, и его большое мускулистое тело нависло над ней темным силуэтом на фоне мерцающего пламени свечи. Он был слишком близко. Он слишком подавлял. Он, казалось, заполнял собой не только постель, но всю комнату, и ей пришло на ум, что она в самом деле была глупа, когда думала, что этим мужчиной можно управлять.
– Милорд…
– Люк. – Его пальцы слегка сжали ее руку. – Меня зовут Люк. Я никогда не слышал, чтобы ты называла меня по имени, и я должен услышать это от тебя. А Луве – это моя фамилия, которая станет теперь и твоей тоже. Мое имя Люк. Повтори его, Кора.
Кора напряглась. Его имя было еще непривычно для нее, особенно так, как произнес он: «Льюк Лью-ве». Так оно звучало по-французски. Но он ждал, все так же крепко сжимая ее руку, точно напоминая, что, если она воспротивится, он все равно заставит ее покориться его воле.
– Лук Лу-уве. – Она, нарочно коверкая, произнесла его имя и увидела, как он поморщился. Казалось, Люк хотел поправить ее, но потом передумал и просто пожал плечами.
– Когда-нибудь я научу тебя правильно говорить по-французски, а пока сойдет и так. Есть другие, более важные вещи, которые тебе предстоит узнать этой ночью.
Кора задрожала, когда его рука в замедленной ласке скользнула вверх к ее плечу и крепко придержала его, а другая обхватила ее подбородок. Почему он так смотрит на нее, так пристально, словно пытается заглянуть в самую душу?
Его рука казалась горячей, обжигающей кожу там, где касалась ее. Коре хотелось отодвинуться, вскочить с постели и убежать из комнаты, но ноги не слушались ее, и ей оставалось лишь беспомощно трепетать под его ласками.
Стоя на коленях, так что свеча горела за его спиной и лицо оставалось в тени, Люк неясно вырисовывался, точно нависая над ней, – безжалостный и хищный, он касался ее, где хотел. Его пальцы скользили по ее горлу, по груди, вниз к животу и еще ниже, чтобы коснуться легчайшей лаской там, между ногами, что вызывало жгучее, яростное желание, не подвластное ей самой.
– Я не давала тебе права трогать меня, – начала она, но Люк лишь негромко рассмеялся в ответ и схватил ее руку, которой она уперлась ему в грудь.
– Нет, дорогая, ты дала мне это право, когда поклялась сегодня утром перед священником.
– Но не владеть мной!
– Нет, именно владеть. Это в порядке вещей между супругами. И владеть взаимно.
– А если я не хочу взаимности?
– Что значит не хочешь? – Он слегка улыбнулся, чтобы смягчить резкость своих слов, и крепко придержал ее, когда она попыталась вывернуться. – Я не думаю, что ты полностью осознаешь, что говоришь. В первый раз все было не так, как следовало бы. Но на этот раз… на этот раз страсть захватит тебя, моя дорогая. Если бы я знал прежде, что ты девственница, я бы вел себя иначе.
Говоря это, Люк продолжал гладить ее дрожащее тело, его руки ласкали ее медленными движениями, которые невольно вызывали ее ответный трепет. Даже воздух, казалось, нагрелся в комнате от жара их тел.
Это становилось неизбежным, и, хоть она по-прежнему не хотела уступать, ласки Люка ослабили ее сопротивление. Кора не забыла ту первую ночь, тот огонь, который он тогда зажег в ней. Но, ощущая силу этого желания, которое он и сейчас возбудил в ней, старалась все-таки не показать, какую власть он имеет над ее телом и чувствами.
Но откуда ей было взять силы, чтобы устоять перед его требовательными поцелуями? Перед нежными прикосновениями его рук, вызывающих такой восхитительный трепет?.. Он знал, казалось, каждую клеточку, каждую чувствительную точку на ее теле и использовал это против нее.
Она уперлась ладонями ему в грудь, не в силах признаться в своем поражении. Люк взял ее правую руку за запястье и прижал к себе, насильно заставляя погладить напряженные мышцы его груди и живота. При этом он пробормотал что-то гортанное по-французски, чего она не поняла. Выражение лица его было очень чувственным, а глаза темными и блестящими.
Пальцы Коры задрожали, и она замотала головой, когда он направил ее руку еще ниже.
– Не надо, Люк…
– Ты боишься, дорогая?
«Да. Боюсь. Тебя. Или себя. Или того, что будет иметь значение для меня и не будет для тебя…» – подумала она, а вслух сказала:
– Нет. Я не боюсь… но просто… у меня нет желания.
– Неправда, – тихо пробормотал он. – Ты просто не хочешь поддаться желанию…
Закрыв глаза, Кора пыталась не слушать его тихие вкрадчивые слова, тот нежный шепот, которым он ее убеждал, покрывая поцелуями глаза, щеки, губы. Его губы нашли пульсирующую жилку у нее на шее и двинулись ниже, к мягким округлостям груди, смакуя и дразня, пока она не стала извиваться от невыносимого желания. Она не могла уже бороться ни с Люком, ни с этим желанием, всецело завладевшим ею. Безрассудно допустить это, но и нет сил сопротивляться этому; ей не удавалось сдержать стоны все растущего возбуждения.
Словно дождавшись наконец от нее именно этого, Люк отбросил меховое покрывало и жадным взором окинул ее. Кора вспыхнула от смущения и попыталась натянуть на себя покрывало, но он поймал ее руку и не дал сделать это.
– Нет, нет. Не скрывай свое прекрасное тело. Это было б преступлением закрыть вот это… или это… Разве ты не знала, что твои груди – само совершенство? Такие круглые и нежные… А твои соски словно розовые бутоны… – Люк наклонился и взял в рот ее сосок, отчего она едва не задохнулась. Касаясь губами ее кожи, он пробормотал: – Ты пахнешь лавандой. Сладко. Соблазнительно… Мой бог, ты превращаешь меня в безрассудного идиота. Что ты сделала со мной?.. Как сладка, должно быть, твоя месть, дорогая! Ты ведь добилась своего.
– Я никогда… – Она осеклась, немного покраснев. – Я и не думала, что дойдет до этого.
– Ну, что ж, значит, мы оба попались в эту западню, так воспользуемся этим как можно лучше.
На это Кора ничего не могла ответить, а Люк продолжал ее ласкать. Он гладил ее тело, проводя пальцем по всем изгибам и впадинам, вызывая в ней все больший трепет. Она вся дрожала от возбуждения, распластанная под его тяжелым телом, и давление его бедер на ее бедра буквально сводило Кору с ума.
Приподнявшись, Люк просунул руку между их разгоряченными телами и провел пальцами по шелковистому треугольнику.
– Какие мягкие, – прошептал он и погладил большим пальцем в самой середине, вызвав восхитительный трепет в ее теле. Она судорожно свела ноги вместе, зажав его руку, а Люк прошептал: – Откройся для меня, дорогая. Ну…
Все тело Коры горело от стыда и возбуждения. Она не могла… Но ей и не нужно было ничего решать: он сам мягко раздвинул ее ноги, проводя пальцем по самым чувствительным местам. Не выдержав этой пытки, она изогнулась с протяжным стоном, стремясь руками оттолкнуть его, но вместо этого вдруг почему-то крепко ухватилась за его сильные плечи. Жар распространялся по телу яростными потоками, поглощая ее, оставляя дрожащей, бездыханной и беспомощной в его руках.
Она подняла на него глаза, трепещущая, растерянная, а Люк пристально смотрел на нее, и его бедра двинулись вперед, томительно медленно сближаясь с ее бедрами. Он скользнул внутрь ее, и необычайное чувство овладело ею, нечто среднее между болью и удовольствием. Люк обхватил руками ее ягодицы и приподнял, а потом двинулся снова, проникая в нее все глубже и глубже.
В первое мгновение это ее напугало. Кора напряглась, и Люк приостановился.
– Я делаю тебе больно, дорогая?
Голос у него был совсем низкий и глухой. Она покачала головой, едва слышно выдохнув в ответ:
– Нет, это… не больно.
Его грудь вздымалась и опадала от резкого частого дыхания, и руки дрожали от напряжения, когда он прижимал ее к себе. Было очень странно ощущать его внутри себя. Это присутствие, это все ускоряющееся движение дарило Коре какое-то ни с чем не сравнимое ощущение. Она почти ничего не сознавала вокруг, кроме Люка, его мускулистых плеч, его тяжелого тела, опламеняющего жара, исходящего от него, – и ничего не важно было сейчас, ничего, кроме того, чтобы достичь какой-то ускользающей цели, которая ждала ее впереди… Это ощущение нарастало, захватывало ее все больше и больше, пока не разрядилось вдруг нестерпимым наслаждением, от которого дыхание у нее прервалось…
Кора вскрикнула от потрясения, а он наклонился, чтобы поцеловать ее, и его рот задержался на ее губах, пока напряженные мышцы не ослабли и она не вернула ему поцелуй.
Она чувствовала себя такой слабой, что не могла бы даже двинуть рукой. Ее хватило лишь на то, чтобы поднять ресницы, взглянуть на него с непривычной робостью. В сумрачном свете Люк вытянулся рядом с ней, и его смуглое нагое тело четко выделялось на белизне льняной простыни. Слабая улыбка приподняла уголки его губ, и крохотное пламя свечи отразилось в его черных глазах.
– Вот теперь, дорогая, – прошептал он, проводя кончиком пальца по ее припухшим от поцелуев губам, – ты и в самом деле моя жена. И всякий раз, когда я захочу тебя, я приду к тебе.
Кора напряглась от нотки самодовольства, прозвучавшей в его голосе, но ничего не сказала в ответ. Она лишь мысленно взмолилась о том, чтобы не потерять так же безрассудно свое сердце с этим человеком, как уже потеряла свободу.
Часть 2
12
Сильный ветер пригибал к земле высокие травы, проносясь над мысом, на котором, словно часовой, возвышался замок Вулфридж. Высоко в небе парила морская птица, ее крик доносился из-под самых облаков, вплетаясь в завывания ветра. Был ненастный день, с тяжелым серым небом и моросящим дождем, который заставлял людей и животных понуро прятать голову от непогоды и ежиться.
Сквозь завесу дождя и низко стелющиеся облака серые камни замка были едва видны с противоположной стороны залива.
Чувствуя все возрастающее возбуждение Коры, Люк бросил на нее быстрый взгляд. Сидящая на белоснежной лошади, подаренной ей Вильгельмом, она была закутана в плащ с капюшоном, отороченным горностаем. Это был изумительный плащ, за который Люк заплатил немалые деньги, но ни разу не пожалел об этом, настолько он подходил Коре, оттеняя ее красоту. Покидая Йорк, он накупил для жены множество нарядов, и, хотя не ожидал изъявлений благодарности, она пришла к нему с сияющими глазами и молча поцеловала в щеку.
В тот момент Люк снова ощутил себя зеленым юнцом, неуклюжим и неловким, но постарался не показать это. У него было много других забот, и он не должен был позволять женщине отвлекать себя от них, но все равно, каким-то странным образом Кора все чаще и чаще стала занимать его мысли. Вместо того чтобы думать о планах укрепления замка, о том, сколько людей ему нужно набрать в гарнизон, или о том, как усилить границы своих новых владений, он думал о пахнущей лавандой коже своей жены и о ее волосах цвета спелой пшеницы.
Даже теперь воспоминание о ее мягком теле и страстных ласках возбуждало его, и он заерзал в седле, отведя от нее взгляд и устремив его на волнующийся, неспокойный залив в направлении видневшегося вдали замка.
Выехав на дорогу, что огибала бухту, Люк пустил Драго рысью. Холодный ветер, пахнущий снегом и морем, обжигал уши, колол кожу, пощипывал глаза. Теплый пар поднимался от шкуры Драго; жеребец нетерпеливо фыркал, словно чувствуя конец долгого пути, и его поведение передавалось другим лошадям. Позвякивание удил и скрип кожи почти заглушались ревом прибоя, разбивающегося о прибрежные скалы. В конце цепочки всадников виднелись повозки с багажом; на одной из них была установлена клетка с волчицей. Время от времени из нее доносился вой Шебы, едва слышный из-за морского прибоя, но все же вызывающий беспокойство лошадей.
Кто-то из всадников выругался, сдерживая коня на узкой дороге, участок которой был сильно размыт. Из-за непролазной грязи было нелегко подниматься к замку, но едва со стен его завидели штандарт Люка, как оттуда донеслись приветственные крики, и ворота тут же распахнулись, чтобы выпустить скачущего им навстречу Реми.
– Я вижу, у тебя здесь порядок, – сказал Люк, спешившись во дворе замка и с удовлетворением оглядываясь вокруг. Кое-где раскрошившиеся каменные стены были тщательно починены, а обломки и кучи мусора, загромождавшие двор, исчезли.
– Стараемся, милорд, – ухмыльнулся польщенный капитан. – Как только распогодится, починим и дорогу.
Реми поглядел мимо Люка на женщину, сидящую на благородном белом скакуне, и глаза его расширились от удивления. Он не сразу нашелся что сказать и после паузы обратился к хозяину:
– Я получил ваше послание, милорд, и велел приготовить комнату для вашей жены, как вы приказали.
– Да. – Люк указал на Кору кивком головы. – Миледи устала и, без сомнения, захочет сразу же пройти к себе. А где Поль? Пусть расседлает Драго и покормит его, как и остальных лошадей… Ага, Поль, вот и ты. Драго скучал по тебе – смотри, как он к тебе тянется.
Обветренное лицо Поля просветлело от удовольствия.
– И я скучал по нему, милорд. Мы с ним похожи, не забываем старых друзей. – Взяв поводья коня, Поль прошептал ему на ухо ласковые слова, и Драго заржал, как бы отвечая.
В сопровождении капитана Люк подошел к Коре, все еще сидящей на своей лошади. Она взглянула на него, потом на Реми и улыбнулась:
– Милорд, выпустите мою волчицу из клетки. Шеба так долго сидела в неволе, что ей необходимо хорошенько размяться.
– Пусть еще денек посидит взаперти, – возразил Люк, покачав головой. – Я не могу выпустить зверя разгуливать среди моих людей.
– Шеба бродила по этому замку задолго до того, как здесь появились ваши люди, и покинула его только по моему приказу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35