Он качнул головой, показывая глазами на безбрежную вольную стихию за бортом.– Я только хотел сказать, что ваше путешествие близится к концу. Мы уже недалеко от Банда-Нейры, осталось меньше недели. Вот я и решил сообщить, чтоб во время шторма вам было чуточку повеселее.Произнеся эти слова, маленький согбенный человечек засеменил прочь.Поднявшийся ветер не мог заглушить шум, поднявшийся в ознаменование радостного известия. Сейчас, при распахнутой двери, она слышала все звуки особенно отчетливо. Моряки громко обсуждали новость, звонили в колокол и носились друг за другом в каком-то галопирующем танце. Капитан, и тот, казалось, стряхнул с себя мрачное настроение, почти никогда не покидавшее его, и с улыбкой взирал на веселившийся экипаж.С силой захлопнув дверь, Аннелиза привалилась к ней спиной. Чувствуя пустоту внутри себя, она жадно вдыхала воздух, а в животе ее словно образовалась дыра от выстрела корабельной пушки.И тут послышался какой-то тихий звук, похожий на шепот. Она напрягла слух, пытаясь понять, не зовет ли ее Майкл с нижней палубы. Но нет, это капли падали на стену ее каюты. Начинался шторм, о котором предупреждал Клопсток.Аннелиза с тоской посмотрела на свою постель. Ей хотелось снова залезть под простыни и накрыться с головой, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Но ведь она так давно не видела дождя! Аннелиза просунула голову в вырез платья, потом бросила взгляд на воротник. Чтобы пристегнуть его, потребовалось бы слишком много времени, и она решила обойтись без него. У нее специально был припасен чистый кусок парусины на случай шторма. Она взяла лоскут и вышла за дверь. Страйпс двинулась было за ней, но не пошла дальше порога, видимо, считая это ниже своего достоинства. Свернувшись клубочком, она, жмурясь, смотрела на мокрую палубу.Поеживаясь, Аннелиза привязала один конец паруса к штырю с наружной стороны каюты, а другой заткнула за канат, которым были обвязаны бочки. Затем подставила бадейку под согнутый наподобие желоба парус и стала собирать дождевую воду. Сейчас чистая влага была ценна вдвойне, так как питьевая вода, взятая в Африке, имела солоноватый привкус. В предвкушении предстоящего удовольствия горло ее непроизвольно сжалось.Она опять вспомнила о Майкле. За всю дорогу он ни разу не выпил и чашки дождевой воды. О чем бы она ни думала, даже о самых обыденных вещах, ее мысли всегда возвращались к нему. Ни один здравомыслящий человек не стал бы так маяться из-за этого твердолобого преступника. Бог с ним – пусть уносит в могилу свои тайны, если ему так хочется.Аннелиза собрала все силы, чтобы не поддаться унынию, всегда считавшемуся большим грехом.Она вернулась в свою каморку, разыскала ненавистный воротник и пристегнула к вырезу платья. После стольких месяцев пребывания на море и многочисленных стирок воротник превратился в убогую тряпку, но зато больше не сдавливал горла. Она попыталась энергично расправить его пальцами, чтобы хоть таким образом придать нужную форму, но вскоре оставила это занятие. Чего ради? Скоро корабль прибудет на Банда-Нейру, а там воротник ей больше не понадобится. Как только на горизонте покажется ее новая родина, она переоденется в свадебное платье и вышвырнет старое одеяние в море. Тогда и корабль, и каждый, кто находится на нем, особенно этот доводящий ее до безумия контрабандист, навсегда отойдут в прошлое.В каюту вновь робко постучали. Аннелиза на дюйм приоткрыла дверь и сквозь щель увидела тревожное лицо Клопстока.– Простите, но капитан просит вас никуда не выходить. Ураган приближается слишком быстро.– Не беспокойтесь, я останусь в каюте! – прокричала она.Вряд ли он услышал ее ответ, так как в ту же секунду налетел шквал. Обмотав себя веревкой вокруг пояса, помощник капитана нагнул голову и стал пробираться сквозь завесу брызг к матросам, готовившим корабль к предстоящему испытанию.Аннелиза снова закрылась в каюте, ее знобило. Она стала звать Страйпс, но кошки нигде не было. Вероятно, убежала в одно из своих тайных укрытий. А может, она прошмыгнула в люк и спряталась в темноте на нижней палубе у Майкла? Без кошки каюта выглядела как никогда мрачно. Аннелиза зажгла свечу и, почувствовав, что от нее стало веселее, добавила еще фонарь. Потом она вспомнила о бадейке с дождевой водой.К счастью, ветер на время стих. Воспользовавшись этой передышкой, Аннелиза открыла дверь и втащила бадейку внутрь, затем зачерпнула полную чашку и всласть напилась. Вода была прохладна и вкусна… Но вдруг ее рука с чашкой остановилась сама собой. Майкл опять завладел ее мыслями. Он сидел один в темноте, не видя, как их корабль, подобно соломинке, мечется по волнам, и не ведая, что до высадки остается всего несколько дней.Ветер, будто проникшись сочувствием к ее тревогам, дал ей еще одну передышку. «Остров сокровищ» взлетел на гребень, а затем осел в утихшие волны. И тогда воздух огласился неистовыми криками матросов. Она высунулась из двери и увидела, что все они собрались на корме. Одни наверху занимались снастями, другие, задрав головы, с палубы наблюдали за их работой. «Не повредило ли ветром мачту», – с тревогой подумала Аннелиза.И тут ее взгляд упал на дополнительный люк. Зияющее отверстие находилось менее чем в дюжине ярдов от двери, у которой она стояла. Матросы не стали задраивать его, видимо, для того, чтобы во время шторма в случае необходимости самим укрыться внизу. Незаметно проникнуть в эту черную пасть представлялось ей пустячным делом.Но зачем? Дать Майклу напиться, изворотливо подсказал внутренний голос. Попрощаться, поправила она себя.Наверное, будет ужасно неудобно держать фонарь и бадейку одновременно, но другого выхода у нее не было. К счастью, вскоре она убедилась, что можно нести фонарь и воду в одной руке, а другую освободить, чтобы держаться за перила.Снова задул ветер, а низкие стонущие звуки предвещали дальнейшее ухудшение погоды.Не оставив себе времени на перемену решения, Аннелиза пересекла палубу и проникла в люк. Глава 7 Едва лестница осталась позади, Аннелиза остановилась и на секунду привалилась к стене. Ей пришлось потратить слишком много сил на спуск, потому что корабль бросало то вверх, то вниз, да еще и болтало из стороны в сторону. Она понимала, что ее необдуманный поступок может обернуться для нее крупными неприятностями. Если Фербек увидит ее здесь, он посчитает своим долгом доложить Питеру Хотендорфу, что его жена, «благочестивая дщерь компании», тайком бегала в трюм навещать преступника.Если бы у нее была хоть капелька благоразумия, ей следовало стремглав бежать наверх и тут же запереться в каюте. Коль скоро она собиралась занять достойное место в обществе и снискать уважение, то ей и вести себя нужно было соответственно. Теперь она могла оказаться в положении не лучшем, чем кошка, неспособная без посторонней помощи выбраться наверх.Тем не менее бадейка с водой постоянно напоминала ей, что поблизости находится человек, долгое время лишенный даже глотка свежей воды. Аннелиза еще раз быстро взглянула вверх на открытый люк и, повернувшись, пошла дальше вглубь темноты.Некоторое время до нее еще доносилось эхо шторма, но постепенно звуки становились глуше, и, когда она прошла через весь грузовой трюм, снаружи уже совсем ничего не было слышно. Лишь накрепко привязанные грузы поскрипывали, словно стремясь сдвинуться со своих мест. Аннелиза прокладывала дорогу между возвышающимися грудами всевозможной поклажи, стараясь держать спину как можно ровнее, чтобы не потерять равновесия.Наконец корзины и тюки остались позади, и луч фонаря выхватил из темноты стойла. Единственная уцелевшая овца, привязанная за ноги во избежание падения во время качки, с тупым смирением смотрела на Аннелизу из своего угла. Клети с курами опустели. Последняя птица сидела на насесте и суматошно хлопала крыльями, чтобы не свалиться.Повернув голову, курица сдавленно закудахтала.Этот невнятный звук, видимо, насторожил пленника. Из темноты тотчас послышался его голос:– Убирайся к черту! Все вам мало, никак не натешитесь!Очевидно, он принял ее за кого-то из матросов. Она поставила бадейку и крепче сжала фонарь. Пучок света заплясал во мраке, выдавая дрожь ее рук.– Это я, – тихо сказала она. – Я, Аннелиза.Сначала она подумала, что Майкл не услышал ее, тем более что под боком у него квохтала рассерженная птица и все вокруг раскачивалось вместе с судном. Однако в следующий миг до нее донеслись звон цепей и шуршание кожаных подошв по соломе.– Стойте, не подходите!Столь неожиданный приказ мгновенно отрезвил ее. Аннелиза и не предполагала, что он может отвергнуть ее общество. В ней заговорили чувства, составлявшие слабую и всегда тщательно скрываемую часть ее души. Это потаенное начало призывало ее вернуться в безопасное место, на палубу, и не рисковать будущим ради нового свидания. Для этого не требовалось больших усилий. Однако если она могла облегчить свою участь, то Майкл – нет.– Я принесла воду! – крикнула Аннелиза. – Дождевую воду. Свежую, холодную как лед.Слова ее были встречены продолжительным молчанием.– Уходите. Я ничего не хочу, – раздалось наконец из темноты.– Глупости. – Она приблизилась к его загону, но Майкл, быстро отодвинувшись вглубь, скрылся в темноте у задней стенки.Удивленная и обиженная его отказом, Аннелиза приподняла фонарь. Майкл рывком опустил голову, но спрятать ее от качающегося пучка света было невозможно. Не окажись у нее во второй руке бадейки, она, наверное, зажала бы себе рот рукой, чтобы не закричать. Майкл с ног до головы был покрыт инеем.Аннелиза ничего не понимала. Откуда здесь взялся иней? Изо всех сил пытаясь успокоиться, она стала внимательно присматриваться к пленнику. Его кожа вплоть до последнего дюйма была затянута тусклой белой пленкой. От этого его черные волосы выглядели седыми, борода словно смерзлась, на кончиках бровей образовались белые кристаллики. Одежда Майкла превратилась в хрупкую скорлупу, напоминая заиндевелыми складками выстиранное белье, вывешенное на холодное зимнее солнце, на лбу у него проступали капельки пота. Они скатывались по щекам на бороду и дальше к шее, и после них на коже оставались дорожки телесного цвета. Аннелиза почувствовала, как у нее самой над верхней губой проступила испарина и, невольно проведя по губе языком, ощутила солоноватый привкус.И тогда она все поняла. Фербек не только не поскупился на воду, но даже перевыполнил обещание. Теперь Майкл Роуленд ежедневно получал душ из морской воды. Они устраивали ему обливания соленой водой, и соль вытягивала соки из его кожи, оставляя на ней после высыхания раздражающую жесткую корку. В тех местах, где кожа соприкасалась с воротником, образовались воспаленные красные бляшки. Можно было только догадываться, какие страдания причиняли Майклу эти ванны. Собственный пот, растапливая засохшую соль, разъедал его раны.Майкл отвернулся, и на его скулах вздулись желваки. Несомненно, он стыдился своего жалкого вида, и Аннелиза прекрасно понимала его – она по собственному опыту знала, каково ощущать превосходство других и собственное бессилие. Пока она подвешивала фонарь на крюк, оба хранили молчание; но уже в следующую секунду, не раздумывая, не опасаясь, что Майкл легко может схватить ее, она побежала к нему, на ходу отстегивая воротник. Даже этот слабый свет, не способный пробить темноту, на миг ослепил Майкла, и он скорее почувствовал, чем увидел ее быстрый бросок через разделявшую их запретную зону. Обнаружив ее около себя стоящей на коленях, Майкл растерянно заморгал. Аннелиза окунула воротник в дождевую воду и затем, не отжимая, приложила прохладную ткань к его лицу, потом еще и еще.Чудесная свежая вода просачивалась через соль к его коже. Пленник прикрыл глаза и только слегка подрагивал под ее чудодейственными прикосновениями.– Отчего вы так заботитесь обо мне? – прошептал он.Аннелиза на секунду прервала свое занятие.– Я делаю это из гуманных побуждений, не более. Все, кому плохо, нуждаются в сострадании. Не имеет значения, кто это – ослепший осел, которого ведут на живодерню, или беззубый пес, вынужденный умирать от голода.Она произнесла свою маленькую речь с видом человека, которого давно занимали подобные проблемы, как будто много часов вынашивала эти мысли и подбирала слова для их выражения.– Я польщен. Очень почетная компания. Что может быть прекраснее замечательного трудяги осла – самого преданного из всех животных.Она моментально пресекла его остроты:– Перестаньте, а то как бы ваши вопли не привлекли сюда кого-нибудь похуже.– Слушаюсь, госпожа учительница! – Он постарался через силу улыбнуться.Пока она обтирала ему веки, Майкл наслаждался ее прикосновениями, легкими, как крылышки мотылька, а едва у него появилась возможность открыть глаза, принялся наблюдать за ней. Когда она забирала материю в горсть и отчищала ему бороду, от усердия между бровями у нее появлялись весьма милые складочки. Снова обмакнув воротник в прохладную воду, Аннелиза раскатала его во всю длину и тут заметила, что он рассматривает ее.– Сейчас будем вытирать вам рот, – сказала она почти шепотом, отводя взгляд.Всего один слой ткани отделял кончики тонких пальцев от его губ. О Боже! Он ощущал ее тепло. Когда она дотронулась до верхней губы, рот его невольно приоткрылся, и из него вырвался шумный вздох. Прохладная вода потекла в горло, но эти несколько капель не могли устранить страшной сухости после длительной жажды.Аннелиза снова опустила воротник в воду и прижала к его губам. Смоченная ткань перестала быть барьером – ее будто вовсе не существовало. Биение крови в кончиках пальцев передалось пленнику, и его нижняя губа дрогнула в унисон другой, еще более чувствительной части тела, пребывавшей дотоле в безмятежном покое. Теперь разбуженная плоть недвусмысленно напоминала ему, что он все еще мужчина.Аннелиза погрузила свободную руку в воду, откинула голову назад и открыла рот, чтобы напиться из пригоршни. Несколько крупных капель упали мимо и потекли по ее гладкой шее, оставляя мокрые блестящие следы. Ненароком оброненная влага так и просила приблизиться и слизнуть ее, словно бесценную добычу. Если бы на Майкле не было оков, вероятно, ему трудно было бы справиться с этим желанием.Поймав устремленный на нее пристальный взгляд, Аннелиза вспыхнула.– Я просто хотела попробовать воду, – сказала она. – Убедиться, не слишком ли она просолилась от воротника.Но Майкл ничего не замечал, он сгорал от безумной страсти. Погасить этот жар могло разве что омовение в ледяной купели вскрывшейся полыньи.Он попытался умерить свой пыл и привести в порядок мысли. Проклятый голландец! Наверняка специально подослал ее, чтобы дать ей возможность выведать то, что ему нужно. Майкл набычился, словно готовясь к нападению, и подался вперед.Только тут Аннелиза осознала свою незащищенность. Воротник выскользнул у нее из рук, и она, быстро отойдя назад, беспомощно остановилась, подобно завороженному еноту перед хитрой ловушкой. Ее широко раскрытые карие глаза настороженно поблескивали в тусклом свете, а одежда на груди натягивалась от участившегося дыхания.Майкл тут же сделал шаг назад. Он хотел попросить, чтобы она снова подошла, но усилием воли подавил в себе это желание.– Мне надо идти, – прошептала Аннелиза. Она жестом показала на бадейку. – Я только хотела принести вам воды и сказать, что мы попали в шторм.Она попятилась еще дальше и, когда ее спина уперлась в ограждение, протянула руку за фонарем.– Постойте. – Майкл презирал себя за жалобные нотки в голосе. – Какой смысл возвращаться наверх, если разыгралась непогода? Что вы будете там делать?– Молиться за вас, Майкл Роуленд, молиться даже после того, как узнаю, что вас нет в живых. Буду просить Бога, чтобы он ниспослал свое прощение тому, кто погубил себя из-за каких-то ничтожных орехов.– Ну тогда уж точно моя душа обретет спасение, – хмыкнул Майкл, переходя на прежний шутовской тон, не желая показать, насколько его задели ее слова. Она будет молиться за него, когда он будет мертв! – Аннелиза!Это имя звучало у него в голове. Бесподобные, ласкающие слух звуки. И оно так подходит ей. Майкл прикрыл глаза. Его губы задрожали при воспоминании об ощущениях от прикосновения ее пальцев.– Уходите, если хотите. Не в моей власти задержать вас.Майкл достаточно хорошо знал женщин и не очень удивился тому, что последовало за этими его словами. Едва он отпустил ее, как Аннелиза тут же вернулась и повесила фонарь обратно на крюк. Сцепив руки, она воздела их к небу, словно собираясь тут же помолиться за него. Потом прижала стиснутые кулачки к губам, но лишь на миг, потому что корабль качнуло и она была вынуждена схватиться за перегородку, чтобы не упасть. Все это время широко раскрытые, полные тревоги глаза пытались пробиться сквозь маску его безразличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32