Он смотрел на нее умоляющим взглядом, желая, чтобы она поняла.
– Я понимаю, – сказала Шарлотта, тронутая его преданностью делу и сочувствующая тому, что создалось столь трудное положение. – Все понимаю. И должна признаться, что меня радует тот факт, что в этом вопросе наши взгляды полностью совпадают.
Монах выпрямился и повернулся к ней всем телом.
– Что вы имеете в виду?
– Я намерена поехать вместо миссис Малгрю.
Он округлил глаза от удивления. Даже рот у него приоткрылся на дюйм.
– Что? Я должен запретить это, – прошептал он. Монах лицемерил.
– Брат Туссен, – тихо сказала она, – разве не для этого вы назначили мне встречу? Ведь вы хотели попросить меня подыскать замену миссис Малгрю? А кто, как не я, сможет заменить ее?
Его глаза обиженно округлились.
– Я... я не был уверен... То есть я не думал, что вы... Ей стало жаль его.
– Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы я это делала. Я и сама от этого не в большом восторге. Но вы знали, что я являюсь единственной возможной заменой. Стыдно притворяться, что это не так. Прошу вас, позвольте мне закончить, – сказала она, заметив, что он намерен возражать. – Вы приняли нелегкое решение предложить мне это, но потом, когда я пришла, испугались, что я слишком молода и неопытна. Поэтому вы передумали, изменив свое невероятное решение. Но первоначальный импульс вас не обманул.
Он больше не пытался разубедить ее и сказал:
– Но как вы надеетесь сыграть эту роль? – Его физиономия неожиданно зажглась вдохновением. – Я мог бы...
– Вам не нужно ничего делать, брат Туссен, – заверила его она. – Я уговорю Дэнда Росса помочь мне.
– Дэнд? Здесь? Сейчас? – пробормотал он. У нее создалось впечатление, что она его очень смутила. Он поморгал, как будто стал плохо видеть. – Боже мой... Значит, это рука судьбы, – пробормотал он, перекрестив свое сердце. – Это суждено самой судьбой.
– Мне кажется, что судьба едва ли распоряжается приездами и отъездами Дэнда Росса, – сдержанно заметила Шарлотта. – Он прибыл, чтобы сообщить о пропавшем письме. Через несколько недель он должен вернутся во Францию. Но к тому времени мне больше не будет нужна его помощь.
– Он придет сюда? Чтобы увидеться со мной? – спросил Туссен.
– Нет. – Шарлотта покачала головой. – Он не знает даже, что вы являетесь его посредником.
Туссен смущенно улыбнулся.
– Ну конечно, не знает. Я... Просто мне... Видите ли, я помогал ему формироваться. – Последние слова он произнес с трогательной гордостью.
Шарлотта с интересом взглянула на него.
– Каким он был? – не удержавшись, спросила она. – Когда был мальчиком?
– Дэнд? – Туссен на мгновение задумался, погрузившись в воспоминания, которые были, наверное, приятными, судя по улыбке, блуждавшей на его губах. – Монахи называли его дьявольским отродьем. Он вечно делал то, что не должен был делать, удирал из спальни в поисках приключений, подбивал других мальчишек на всякие шалости, а потом, если их поймают, умел благодаря своему бойкому языку ускользнуть от наказания. Старый знаток целебных трав брат Фиделис обычно говорил, что для таких мальчиков, как Дэнд Росс, у Господа имеется специальный хлыст.
Да уж. В это ей было совсем не трудно поверить.
– А другие мальчики? – спросила она.
Туссен улыбнулся, и Шарлотта впервые заметила намек на тепло в его холодном взгляде.
– Рэм был таким же изысканным и сдержанным мальчиком, каким стал мужчиной. А Кит, – он наморщил лоб, – был так же силен в своих убеждениях, как и физически.
– Там был еще и четвертый, – сказала Шарлотта. – Тот, которого убили во Франции.
– Дуглас Стюарт, – кивнул Туссен, и на лице его отразилась невыразимая печаль.
– Кит сказал однажды, что Дуглас был их сердцевиной. Он цементировал их всех. Он, должно быть, был незаурядным человеком.
Туссен нахмурился, как будто вызывая в памяти образ, который соответствовал бы такому определению.
– Незаурядным? Ну-у, не знаю. Он был довольно умным мальчиком. Спортивным, как все они, но не самым лучшим в спорте. Гордым. Искренним. Правда, искренность едва ли является важным качеством для того, чтобы быть лидером.
Шарлотта никогда не слышала, чтобы Рэм или Кит говорили о Дугласе Стюарте иначе, чем с глубоким уважением.
– Не понимаю, – сказала она.
– Ну что ж, Рэм имел хорошие манеры и самообладание. Кит обладал силой и решительностью.
– А Дэнд?
– Дэнд был самым сообразительным. И имел обаяние. Но он имел и более темную сторону также, которую даже самые лучшие из них находили привлекательной. Дуглас же не имел... ничего. – Трудно сказать, что за странное настроение заставило Туссена разговориться, но оно так же внезапно прошло, как и появилось. – Ну довольно. Все это было и прошло и едва ли теперь имеет значение. Сейчас имеет значение то, что, судя по вашим словам, Дэнд готов помочь вам в осуществлении вашего плана. Каким образом?
При этих словах у Шарлотты вспыхнули щеки, и она была рада тому, что в душной комнатушке довольно темно.
– Брат Туссен, – сказала она – у вас и без того уже совесть неспокойна. Давайте не будем подвергать ее дальнейшему испытанию. Будьте уверены, что помощь Дэнда не причинит мне никакого вреда и лишь придаст правдоподобие тому, что я принадлежу к числу женщин, которых можно скомпрометировать, ничем не рискуя.
Туссен сердито нахмурился.
– Но, дитя мое...
– Я говорю о правдоподобии, брат Туссен, а не о достоверности.
Глава 6
Северная Шотландия,
Рождество 1788 года
– Не для того я спас тебя и не дал перерезать тебе горло, чтобы тебя пристрелила милиция. Не имеет значения, что говорит Джефф. Я своими глазами видел, как по большому северному тракту движутся походным маршем красные мундиры. – Человек с бычьей шеей и сальными волосами, приподнявшись на цыпочки, выглянул из-за густой живой изгороди, обрамлявшей дорогу. Ничего не увидев, он снова опустился на полную ступню и, оглянувшись, с двойственным чувством взглянул на мальчика. – Пора смываться отсюда, а я едва ли смогу далеко убежать, таща за собой парнишку. Было очень приятно быть твоим наставником и компаньоном, молодой джентльмен, но пришло время расстаться. – Он близоруко щурился и как будто улыбался. Только после месяца пребывания в обществе Тревора мальчик понял, что эта гримаса на его физиономии была самым сильным внешним проявлением привязанности, на которое был способен этот вор, контрабандист и, вполне возможно, убийца. – У тебя весьма ловкая рука для воровства и вскрытия замков, а это может пригодиться в будущем. Но не сейчас. Такие юные и деликатные парнишки, как ты... – Он не закончил фразу и покачал головой. – Жизнь грабителя с большой дороги тебе придется не по вкусу. Нет. Лучше отправляйся-ка ты в монастырь Сент-Брайд, чем ловить удачу здесь. Настоятель монастыря раз в две недели по средам проезжает этой дорогой из города. Скоро он должен появиться.
– Не хочу я идти в монастырь. Тревор кивнул:
– Ясное дело, не хочешь. Но тебе больше некуда идти, а отец настоятель не самый плохой из людей Божьих. К тому же в монастыре есть и другие мальчишки вроде тебя. Тоже сироты.
Мальчик не сказал ни слова.
– Знаешь, – задумчиво произнес Тревор, – ты мог бы сказать мне, кто ты такой, а я, возможно, отыскал бы людей, которые разыскивают тебя.
– Я уже говорил, – сказал, вздохнув, мальчик, – что я из династии Бурбонов, но поскольку твой приятель утопил всех, кто мог бы подтвердить мою личность, и оста вил меня без гроша и без документов, подтверждающих мои слова, мне придется еще долго оставаться в числе пропавших без вести.
– Ну ты и нахал, – фыркнул Тревор. – Именно это тебя и спасло. Ты смешил Черного Сэма своими россказнями о благородных джентльменах и дворцах, и он решил оставить тебя в живых. А что касается того, кто ты такой... ну что ж, если ты думаешь, что существует человек, которого ты сможешь найти, то ты, наверное, сделаешь это и без моей помощи.
– Ты хорошо ко мне относился, Тревор, – сказал парнишка. – Спасибо, что не убил меня.
Тревор снова пристально посмотрел на него и вздохнул.
– Таким мог бы быть мой собственный сын: умелые руки и упрямство, как у грешника, вымаливающего прощение. И конечно, умение поддержать компанию. Я не считаю себя умным человеком. Но кое-чему в этой жизни я научился. Хочу поделиться с тобой тем, чему научился. Можешь воспользоваться этим, а можешь плюнуть и растереть, но ты это выслушаешь. Не имеет никакого значения то, кем ты был до того, как тебя море выбросило на эти скалы, где я тебя нашел. Кем бы ты ни был во Франции, тот человек умер на этом берегу.
Мальчик кивнул. Даже если он испытывал враждебность по отношению к этим людям – в том числе и к Тревору, – которые лишили его блестящего будущего, он это тщательно скрывал.
– Не будь дураком, парень. Их и без тебя слишком много на свете. Шевели мозгами. Можно провести всю жизнь, оплакивая то, чего никогда не получишь, а можно взять свое. У тебя хорошо подвешен язык, и ты, если захочешь, умеешь добиться своего. Распорядись с умом тем, что имеешь и чего не отобрали у тебя ни море, ни контрабандисты. Не забывай о том, чему я тебя научил. Ты... – Услышав ржание лошади, Тревор остановился, не договорив фразу. Он присел за изгородью, крепко сжимая плечо мальчика. – Это повозка настоятеля. Давай. Выходи на дорогу и помаши рукой, чтобы он остановился.
– Но...
– Ради Бога, парень, – в отчаянии прервал его Тревор. – Я совершил одно доброе дело в жизни, когда подобрал тебя на берегу. А теперь дай мне совершить второе. Кто знает, может быть, в день Страшного суда этого будет достаточно, чтобы я смог проскользнуть в ворота.
По лицу мальчика расплылась широкая улыбка.
– По правде говоря, я сильно сомневаюсь в этом, – сказал он и, больше ни разу не оглянувшись, выбрался на грязную дорогу, посигналил приближающейся повозке.
Калхолланд-сквер, Мейфэр,
18 июля 1806 года
– Что за вздор! – воскликнул Дэнд, стоявший рядом с Шарлоттой, которая, уютно устроившись в кресле, вышивала фиалки на новенькой наволочке.
Ее дворецкий провел его в маленький, обнесенный стеной садик. Как она и предполагала, Дэнд возвратился утром с запиской для Туссена. Как она и ожидала, его совсем не обрадовало, когда она сказала об изменениях в плане. Она не ожидала лишь, что его реакция будет столь бурной и будет столь сильно отличаться от его обычного сдержанного поведения. По правде говоря, она с трудом узнавала в этом незнакомце самоуверенного и невозмутимого проказника, которого, как ей казалось, она знала. Обычное ироничное выражение его лица стало угрожающим, а поза воинственной.
– Это не вздор, – спокойным тоном ответила она. – И перестань вести себя по отношению ко мне словно чересчур заботливый старший братец.
– Смею тебя заверить, – сказал он низким бархатистым голосом, который заставлял ее нервничать, – что мои эмоции сейчас очень далеки от братских.
Она судорожно глотнула воздух, не желая поддаваться запугиванию.
– Было бы намного легче для всех нас, если бы ты напомнил себе, что у нас есть цель, которой мы должны добиться.
– Нет, – заявил он. – Легче нам не будет. А вот в смешное положение мы можем попасть. Этот безумный план родился в головах двоих людей, у одного из которых лихорадочный бред, а у другого разыгралось романтичекое воображение. Сама выбирай, какая роль больше подходит тебе, а другую оставь миссис Малгрю.
– Неужели ты и впрямь считаешь меня романтичной? – просила Шарлотта.
– Вчера, возможно, я бы так не сказал, но сейчас твои намерения едва ли позволяют дать другое толкование. Ты решила во что бы то ни стало стать героиней.
– Так распорядилась не я, а судьба.
– Судьба или миссис Малгрю? – недоверчиво спросил Дэнд. – Кстати, где сейчас эта миссис Малгрю, с которой происходят несчастные случаи?
Она задумчиво покачала головой.
– Я не перестаю удивляться, что ты вырос среди монахов бенедиктинцев, которые славятся своим гостеприимством и сочувственным обращением с больными и ранеными.
– Я спал на уроках милосердия. Я спрашиваю еще раз: где она находится?
– Если хочешь знать, она наверху, в постели. – Она призвала на помощь всю свою храбрость. Раз ... два...
– Боже милосердный! – Он закрыл глаза, изо всех сил стараясь не произносить бранных слов, которые были готовы слететь с его языка. Она видела это, хотя и не понимала, зачем ему так беспокоиться теперь, когда ж уже угостил ее впечатляющим перечнем разных богохульств. – Скажи мне, Лотти, – произнес он, едва шевеля губами, – неужели твое представление о жизни в качестве изгоя общества вдруг показалось тебе столь заманчивым, что ты не смогла и подумать ни о каком другом образе жизни? Или твоя способность мыслить здраво исчезала постепенно?
Она осторожно отложила пяльцы с вышиванием.
– Совсем не обязательно оскорблять меня.
– Ишь чего захотела! А как же иначе, если сталкиваешься с таким упорным греховным саморазрушением? – воскликнул он.
– Перестань кричать. Слуги услышат. Джинни находится здесь, потому что у нее в нескольких местах сломана нога, – объяснила она, ожидая увидеть у него хоть какие-то признаки раскаяния в том, что не проявил сочувствия. Их не было. Она попыталась еще раз: – Возможно, она никогда уже не сможет ходить. Конечно, если вообще выживет. – Не заметив и намека на сострадание, она продолжала: – Ей очень плохо. Доктор дал ей что-то, чтобы облегчить боль, но она не может позаботиться о себе. Вот почему она находится здесь.
– Для этого у человека есть слуги.
– Нет, – возразила она, – для этого у человека есть друзья, А я считаю Джинни своим другом. И товарищем. Тебе тоже следовало бы так считать.
– Я не знаю миссис Малгрю и не верю ей. Мы с ней работаем на разных хозяев. Слуга двух господ встречается крайне редко. – Он сделал многозначительную паузу. – А это означает, как мне кажется, что я должен похвалить тебя с успехами в этой области.
Она мило улыбнулась.
– Пристыдив, ты намерен заставить меня делать то, что ты хочешь. Или отказаться от того, чего хочу я.
– Пропади все пропадом!
– Ладно, – спокойно сказала она. – В таком случае предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию и возможности спасения первоначального плана изъятия этого письма.
– Боже милосердный, – пробормотал он себе под нос и в отчаянии взъерошил волосы. – Она даже не может произнести слова «кража», но тем не менее намерена... Нет. – Он покачал головой, сердито глядя на нее. – Нет!
– Да, – твердо сказала она. – И может быть, ты все-таки присядешь?
Его взгляд стал еще более сердитым. Она чуть наклонилась вперед, голос ее стал мягче.
– Прошу тебя, Дэнд, присядь. Мы можем обсудить это разумно, спокойно. Я ведь не дурочка. Раньше ты никогда не относился ко мне как к дурочке.
– Раньше ты не вела себя как дурочка.
Она уселась поглубже в кресле и отмахнулась.
– Ладно. Болтай что хочешь, – сказала она тоном гувернантки, которую утомил приступ раздражения у ее подопечного. – Мы это обсудим, когда ты остынешь.
Он уставился на нее, обманутый ее покровительственным тоном.
– Ну, будь по-твоему, – заявил он, усевшись в плетеное кресло рядом с ней. – Говори.
Она терпеть не могла, когда он был в таком настроении: высокомерный, неприступный. Но он был нужен ей. Он был нужен им. Осуществление их плана зависело от его помощи.
Она соскользнула с кресла и опустилась перед ним на колени в густую, сочную траву. Он удивленно взглянул на нее. Она схватила его за руки и сразу же почувствовала, как они напряжены. Пальцы у него были мозолистые, натруженные, но изящные, кожу на тыльной стороне запястий покрывали золотистые волоски. У ее знакомых мужчин руки были безволосые, белые и мягкие. Только не у Дэнда Росса. У него руки были сильные, жилистые и явно мужские. Все в нем было безошибочно, вызывающе мужским. Мужским, напомнила она себе. А ведь она была признанным экспертом в искусстве заставлять мужчин делать то, что ей хотелось.
– Дэнд, – спокойно сказала она, – тебе лучше, чем мне, известно, что поставлено на карту.
Губы его дрогнули в усмешке, и он схватил ее за запястья и дернул так, что она упала к нему на колени. Она удивленно взглянула на него.
– Не смей. Никогда не пытайся применять ко мне свои женские уловки. – В голосе его чувствовалось грозное предупреждение. – Я не джентльмен. Я ведь отреагирую не так, как отреагировал бы джентльмен.
Она отклонилась назад, но он, вместо того чтобы выпустить ее из рук, резко поставил ее на ноги и только после этого отпустил. Она ошеломленно отступила на шаг, как будто любимая собака неожиданно оскалила на нее зубы. Он уже дважды пугал ее своими непредсказуемыми действиями. Ей казалось, что она знает его. Но возможно, она очень сильно ошибалась.
– Есть другой способ. Обязательно должен быть другой способ проникнуть в замок, – пробормотал он.
Она почувствовала, как глаза защипало от близких слез, и рассердилась. Она рассердилась на сложившуюся ситуацию, на этот проклятый эпизод с экипажем, на Дэнда, который имеет наглость спорить с ней, когда она готова пожертвовать собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Я понимаю, – сказала Шарлотта, тронутая его преданностью делу и сочувствующая тому, что создалось столь трудное положение. – Все понимаю. И должна признаться, что меня радует тот факт, что в этом вопросе наши взгляды полностью совпадают.
Монах выпрямился и повернулся к ней всем телом.
– Что вы имеете в виду?
– Я намерена поехать вместо миссис Малгрю.
Он округлил глаза от удивления. Даже рот у него приоткрылся на дюйм.
– Что? Я должен запретить это, – прошептал он. Монах лицемерил.
– Брат Туссен, – тихо сказала она, – разве не для этого вы назначили мне встречу? Ведь вы хотели попросить меня подыскать замену миссис Малгрю? А кто, как не я, сможет заменить ее?
Его глаза обиженно округлились.
– Я... я не был уверен... То есть я не думал, что вы... Ей стало жаль его.
– Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы я это делала. Я и сама от этого не в большом восторге. Но вы знали, что я являюсь единственной возможной заменой. Стыдно притворяться, что это не так. Прошу вас, позвольте мне закончить, – сказала она, заметив, что он намерен возражать. – Вы приняли нелегкое решение предложить мне это, но потом, когда я пришла, испугались, что я слишком молода и неопытна. Поэтому вы передумали, изменив свое невероятное решение. Но первоначальный импульс вас не обманул.
Он больше не пытался разубедить ее и сказал:
– Но как вы надеетесь сыграть эту роль? – Его физиономия неожиданно зажглась вдохновением. – Я мог бы...
– Вам не нужно ничего делать, брат Туссен, – заверила его она. – Я уговорю Дэнда Росса помочь мне.
– Дэнд? Здесь? Сейчас? – пробормотал он. У нее создалось впечатление, что она его очень смутила. Он поморгал, как будто стал плохо видеть. – Боже мой... Значит, это рука судьбы, – пробормотал он, перекрестив свое сердце. – Это суждено самой судьбой.
– Мне кажется, что судьба едва ли распоряжается приездами и отъездами Дэнда Росса, – сдержанно заметила Шарлотта. – Он прибыл, чтобы сообщить о пропавшем письме. Через несколько недель он должен вернутся во Францию. Но к тому времени мне больше не будет нужна его помощь.
– Он придет сюда? Чтобы увидеться со мной? – спросил Туссен.
– Нет. – Шарлотта покачала головой. – Он не знает даже, что вы являетесь его посредником.
Туссен смущенно улыбнулся.
– Ну конечно, не знает. Я... Просто мне... Видите ли, я помогал ему формироваться. – Последние слова он произнес с трогательной гордостью.
Шарлотта с интересом взглянула на него.
– Каким он был? – не удержавшись, спросила она. – Когда был мальчиком?
– Дэнд? – Туссен на мгновение задумался, погрузившись в воспоминания, которые были, наверное, приятными, судя по улыбке, блуждавшей на его губах. – Монахи называли его дьявольским отродьем. Он вечно делал то, что не должен был делать, удирал из спальни в поисках приключений, подбивал других мальчишек на всякие шалости, а потом, если их поймают, умел благодаря своему бойкому языку ускользнуть от наказания. Старый знаток целебных трав брат Фиделис обычно говорил, что для таких мальчиков, как Дэнд Росс, у Господа имеется специальный хлыст.
Да уж. В это ей было совсем не трудно поверить.
– А другие мальчики? – спросила она.
Туссен улыбнулся, и Шарлотта впервые заметила намек на тепло в его холодном взгляде.
– Рэм был таким же изысканным и сдержанным мальчиком, каким стал мужчиной. А Кит, – он наморщил лоб, – был так же силен в своих убеждениях, как и физически.
– Там был еще и четвертый, – сказала Шарлотта. – Тот, которого убили во Франции.
– Дуглас Стюарт, – кивнул Туссен, и на лице его отразилась невыразимая печаль.
– Кит сказал однажды, что Дуглас был их сердцевиной. Он цементировал их всех. Он, должно быть, был незаурядным человеком.
Туссен нахмурился, как будто вызывая в памяти образ, который соответствовал бы такому определению.
– Незаурядным? Ну-у, не знаю. Он был довольно умным мальчиком. Спортивным, как все они, но не самым лучшим в спорте. Гордым. Искренним. Правда, искренность едва ли является важным качеством для того, чтобы быть лидером.
Шарлотта никогда не слышала, чтобы Рэм или Кит говорили о Дугласе Стюарте иначе, чем с глубоким уважением.
– Не понимаю, – сказала она.
– Ну что ж, Рэм имел хорошие манеры и самообладание. Кит обладал силой и решительностью.
– А Дэнд?
– Дэнд был самым сообразительным. И имел обаяние. Но он имел и более темную сторону также, которую даже самые лучшие из них находили привлекательной. Дуглас же не имел... ничего. – Трудно сказать, что за странное настроение заставило Туссена разговориться, но оно так же внезапно прошло, как и появилось. – Ну довольно. Все это было и прошло и едва ли теперь имеет значение. Сейчас имеет значение то, что, судя по вашим словам, Дэнд готов помочь вам в осуществлении вашего плана. Каким образом?
При этих словах у Шарлотты вспыхнули щеки, и она была рада тому, что в душной комнатушке довольно темно.
– Брат Туссен, – сказала она – у вас и без того уже совесть неспокойна. Давайте не будем подвергать ее дальнейшему испытанию. Будьте уверены, что помощь Дэнда не причинит мне никакого вреда и лишь придаст правдоподобие тому, что я принадлежу к числу женщин, которых можно скомпрометировать, ничем не рискуя.
Туссен сердито нахмурился.
– Но, дитя мое...
– Я говорю о правдоподобии, брат Туссен, а не о достоверности.
Глава 6
Северная Шотландия,
Рождество 1788 года
– Не для того я спас тебя и не дал перерезать тебе горло, чтобы тебя пристрелила милиция. Не имеет значения, что говорит Джефф. Я своими глазами видел, как по большому северному тракту движутся походным маршем красные мундиры. – Человек с бычьей шеей и сальными волосами, приподнявшись на цыпочки, выглянул из-за густой живой изгороди, обрамлявшей дорогу. Ничего не увидев, он снова опустился на полную ступню и, оглянувшись, с двойственным чувством взглянул на мальчика. – Пора смываться отсюда, а я едва ли смогу далеко убежать, таща за собой парнишку. Было очень приятно быть твоим наставником и компаньоном, молодой джентльмен, но пришло время расстаться. – Он близоруко щурился и как будто улыбался. Только после месяца пребывания в обществе Тревора мальчик понял, что эта гримаса на его физиономии была самым сильным внешним проявлением привязанности, на которое был способен этот вор, контрабандист и, вполне возможно, убийца. – У тебя весьма ловкая рука для воровства и вскрытия замков, а это может пригодиться в будущем. Но не сейчас. Такие юные и деликатные парнишки, как ты... – Он не закончил фразу и покачал головой. – Жизнь грабителя с большой дороги тебе придется не по вкусу. Нет. Лучше отправляйся-ка ты в монастырь Сент-Брайд, чем ловить удачу здесь. Настоятель монастыря раз в две недели по средам проезжает этой дорогой из города. Скоро он должен появиться.
– Не хочу я идти в монастырь. Тревор кивнул:
– Ясное дело, не хочешь. Но тебе больше некуда идти, а отец настоятель не самый плохой из людей Божьих. К тому же в монастыре есть и другие мальчишки вроде тебя. Тоже сироты.
Мальчик не сказал ни слова.
– Знаешь, – задумчиво произнес Тревор, – ты мог бы сказать мне, кто ты такой, а я, возможно, отыскал бы людей, которые разыскивают тебя.
– Я уже говорил, – сказал, вздохнув, мальчик, – что я из династии Бурбонов, но поскольку твой приятель утопил всех, кто мог бы подтвердить мою личность, и оста вил меня без гроша и без документов, подтверждающих мои слова, мне придется еще долго оставаться в числе пропавших без вести.
– Ну ты и нахал, – фыркнул Тревор. – Именно это тебя и спасло. Ты смешил Черного Сэма своими россказнями о благородных джентльменах и дворцах, и он решил оставить тебя в живых. А что касается того, кто ты такой... ну что ж, если ты думаешь, что существует человек, которого ты сможешь найти, то ты, наверное, сделаешь это и без моей помощи.
– Ты хорошо ко мне относился, Тревор, – сказал парнишка. – Спасибо, что не убил меня.
Тревор снова пристально посмотрел на него и вздохнул.
– Таким мог бы быть мой собственный сын: умелые руки и упрямство, как у грешника, вымаливающего прощение. И конечно, умение поддержать компанию. Я не считаю себя умным человеком. Но кое-чему в этой жизни я научился. Хочу поделиться с тобой тем, чему научился. Можешь воспользоваться этим, а можешь плюнуть и растереть, но ты это выслушаешь. Не имеет никакого значения то, кем ты был до того, как тебя море выбросило на эти скалы, где я тебя нашел. Кем бы ты ни был во Франции, тот человек умер на этом берегу.
Мальчик кивнул. Даже если он испытывал враждебность по отношению к этим людям – в том числе и к Тревору, – которые лишили его блестящего будущего, он это тщательно скрывал.
– Не будь дураком, парень. Их и без тебя слишком много на свете. Шевели мозгами. Можно провести всю жизнь, оплакивая то, чего никогда не получишь, а можно взять свое. У тебя хорошо подвешен язык, и ты, если захочешь, умеешь добиться своего. Распорядись с умом тем, что имеешь и чего не отобрали у тебя ни море, ни контрабандисты. Не забывай о том, чему я тебя научил. Ты... – Услышав ржание лошади, Тревор остановился, не договорив фразу. Он присел за изгородью, крепко сжимая плечо мальчика. – Это повозка настоятеля. Давай. Выходи на дорогу и помаши рукой, чтобы он остановился.
– Но...
– Ради Бога, парень, – в отчаянии прервал его Тревор. – Я совершил одно доброе дело в жизни, когда подобрал тебя на берегу. А теперь дай мне совершить второе. Кто знает, может быть, в день Страшного суда этого будет достаточно, чтобы я смог проскользнуть в ворота.
По лицу мальчика расплылась широкая улыбка.
– По правде говоря, я сильно сомневаюсь в этом, – сказал он и, больше ни разу не оглянувшись, выбрался на грязную дорогу, посигналил приближающейся повозке.
Калхолланд-сквер, Мейфэр,
18 июля 1806 года
– Что за вздор! – воскликнул Дэнд, стоявший рядом с Шарлоттой, которая, уютно устроившись в кресле, вышивала фиалки на новенькой наволочке.
Ее дворецкий провел его в маленький, обнесенный стеной садик. Как она и предполагала, Дэнд возвратился утром с запиской для Туссена. Как она и ожидала, его совсем не обрадовало, когда она сказала об изменениях в плане. Она не ожидала лишь, что его реакция будет столь бурной и будет столь сильно отличаться от его обычного сдержанного поведения. По правде говоря, она с трудом узнавала в этом незнакомце самоуверенного и невозмутимого проказника, которого, как ей казалось, она знала. Обычное ироничное выражение его лица стало угрожающим, а поза воинственной.
– Это не вздор, – спокойным тоном ответила она. – И перестань вести себя по отношению ко мне словно чересчур заботливый старший братец.
– Смею тебя заверить, – сказал он низким бархатистым голосом, который заставлял ее нервничать, – что мои эмоции сейчас очень далеки от братских.
Она судорожно глотнула воздух, не желая поддаваться запугиванию.
– Было бы намного легче для всех нас, если бы ты напомнил себе, что у нас есть цель, которой мы должны добиться.
– Нет, – заявил он. – Легче нам не будет. А вот в смешное положение мы можем попасть. Этот безумный план родился в головах двоих людей, у одного из которых лихорадочный бред, а у другого разыгралось романтичекое воображение. Сама выбирай, какая роль больше подходит тебе, а другую оставь миссис Малгрю.
– Неужели ты и впрямь считаешь меня романтичной? – просила Шарлотта.
– Вчера, возможно, я бы так не сказал, но сейчас твои намерения едва ли позволяют дать другое толкование. Ты решила во что бы то ни стало стать героиней.
– Так распорядилась не я, а судьба.
– Судьба или миссис Малгрю? – недоверчиво спросил Дэнд. – Кстати, где сейчас эта миссис Малгрю, с которой происходят несчастные случаи?
Она задумчиво покачала головой.
– Я не перестаю удивляться, что ты вырос среди монахов бенедиктинцев, которые славятся своим гостеприимством и сочувственным обращением с больными и ранеными.
– Я спал на уроках милосердия. Я спрашиваю еще раз: где она находится?
– Если хочешь знать, она наверху, в постели. – Она призвала на помощь всю свою храбрость. Раз ... два...
– Боже милосердный! – Он закрыл глаза, изо всех сил стараясь не произносить бранных слов, которые были готовы слететь с его языка. Она видела это, хотя и не понимала, зачем ему так беспокоиться теперь, когда ж уже угостил ее впечатляющим перечнем разных богохульств. – Скажи мне, Лотти, – произнес он, едва шевеля губами, – неужели твое представление о жизни в качестве изгоя общества вдруг показалось тебе столь заманчивым, что ты не смогла и подумать ни о каком другом образе жизни? Или твоя способность мыслить здраво исчезала постепенно?
Она осторожно отложила пяльцы с вышиванием.
– Совсем не обязательно оскорблять меня.
– Ишь чего захотела! А как же иначе, если сталкиваешься с таким упорным греховным саморазрушением? – воскликнул он.
– Перестань кричать. Слуги услышат. Джинни находится здесь, потому что у нее в нескольких местах сломана нога, – объяснила она, ожидая увидеть у него хоть какие-то признаки раскаяния в том, что не проявил сочувствия. Их не было. Она попыталась еще раз: – Возможно, она никогда уже не сможет ходить. Конечно, если вообще выживет. – Не заметив и намека на сострадание, она продолжала: – Ей очень плохо. Доктор дал ей что-то, чтобы облегчить боль, но она не может позаботиться о себе. Вот почему она находится здесь.
– Для этого у человека есть слуги.
– Нет, – возразила она, – для этого у человека есть друзья, А я считаю Джинни своим другом. И товарищем. Тебе тоже следовало бы так считать.
– Я не знаю миссис Малгрю и не верю ей. Мы с ней работаем на разных хозяев. Слуга двух господ встречается крайне редко. – Он сделал многозначительную паузу. – А это означает, как мне кажется, что я должен похвалить тебя с успехами в этой области.
Она мило улыбнулась.
– Пристыдив, ты намерен заставить меня делать то, что ты хочешь. Или отказаться от того, чего хочу я.
– Пропади все пропадом!
– Ладно, – спокойно сказала она. – В таком случае предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию и возможности спасения первоначального плана изъятия этого письма.
– Боже милосердный, – пробормотал он себе под нос и в отчаянии взъерошил волосы. – Она даже не может произнести слова «кража», но тем не менее намерена... Нет. – Он покачал головой, сердито глядя на нее. – Нет!
– Да, – твердо сказала она. – И может быть, ты все-таки присядешь?
Его взгляд стал еще более сердитым. Она чуть наклонилась вперед, голос ее стал мягче.
– Прошу тебя, Дэнд, присядь. Мы можем обсудить это разумно, спокойно. Я ведь не дурочка. Раньше ты никогда не относился ко мне как к дурочке.
– Раньше ты не вела себя как дурочка.
Она уселась поглубже в кресле и отмахнулась.
– Ладно. Болтай что хочешь, – сказала она тоном гувернантки, которую утомил приступ раздражения у ее подопечного. – Мы это обсудим, когда ты остынешь.
Он уставился на нее, обманутый ее покровительственным тоном.
– Ну, будь по-твоему, – заявил он, усевшись в плетеное кресло рядом с ней. – Говори.
Она терпеть не могла, когда он был в таком настроении: высокомерный, неприступный. Но он был нужен ей. Он был нужен им. Осуществление их плана зависело от его помощи.
Она соскользнула с кресла и опустилась перед ним на колени в густую, сочную траву. Он удивленно взглянул на нее. Она схватила его за руки и сразу же почувствовала, как они напряжены. Пальцы у него были мозолистые, натруженные, но изящные, кожу на тыльной стороне запястий покрывали золотистые волоски. У ее знакомых мужчин руки были безволосые, белые и мягкие. Только не у Дэнда Росса. У него руки были сильные, жилистые и явно мужские. Все в нем было безошибочно, вызывающе мужским. Мужским, напомнила она себе. А ведь она была признанным экспертом в искусстве заставлять мужчин делать то, что ей хотелось.
– Дэнд, – спокойно сказала она, – тебе лучше, чем мне, известно, что поставлено на карту.
Губы его дрогнули в усмешке, и он схватил ее за запястья и дернул так, что она упала к нему на колени. Она удивленно взглянула на него.
– Не смей. Никогда не пытайся применять ко мне свои женские уловки. – В голосе его чувствовалось грозное предупреждение. – Я не джентльмен. Я ведь отреагирую не так, как отреагировал бы джентльмен.
Она отклонилась назад, но он, вместо того чтобы выпустить ее из рук, резко поставил ее на ноги и только после этого отпустил. Она ошеломленно отступила на шаг, как будто любимая собака неожиданно оскалила на нее зубы. Он уже дважды пугал ее своими непредсказуемыми действиями. Ей казалось, что она знает его. Но возможно, она очень сильно ошибалась.
– Есть другой способ. Обязательно должен быть другой способ проникнуть в замок, – пробормотал он.
Она почувствовала, как глаза защипало от близких слез, и рассердилась. Она рассердилась на сложившуюся ситуацию, на этот проклятый эпизод с экипажем, на Дэнда, который имеет наглость спорить с ней, когда она готова пожертвовать собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31