Соблаговолите прочесть, что здесь написано.А было там вот что: «Это верно, что у нашего монарха появилась подружка. Лучше бы он оставил прежнюю. Она тихая, никому не делает зла и уже скопила состояние. Та, о которой говорят, знатного происхождения и потребует привычного блеска. На нее придется тратить миллион в год — расточительность ее известна, — содержать приближенных к ней герцогов, воспитателей, маршалов, ее родных… Они заполонят королевский дворец и заставят дрожать министров».Эта шитая белыми нитками уловка удалась. Людовик XV, будучи скупым, быстро оставил м-м де Куазен. Через несколько дней м-м де Помпадур говорила м-м Дю Оссэ:— Эта великолепная маркиза просчиталась — напугала короля своей привычкой к роскоши. Она постоянно просила у него денег… Представляете, чего ему стоит подписать вексель на миллион, ведь он с трудом расстается с сотней луидоров! * * * Едва была устранена м-м де Куазен, как группа враждебных м-м де Помпадур министров попыталась попробовать на ту же роль графиню де Шуазе. Однажды вечером военный министр граф д'Лрженсон привел в кабинет Людовика XV молодую женщину, закрыл за собой дверь и принялся ждать. Поскольку из соседней комнаты не доносилось ни звука, он заглянул в замочную скважину, и увиденное взбодрило его: м-м де Шуазе на канапе доблестно выполняла свою миссию. Через несколько минут растрепанная графиня вышла — «сбившаяся одежда свидетельствовала о ее триумфе».— Ну что? — лицемерно поинтересовался м-сье д'Арженсин, — Можно ли вас поздравить с успехом?— О да, граф, — ответствовала мадам. — Король счастлив, что полюбил меня! Он дал мне слово ее прогнать.Услышав подобные речи, м-сье д Арженсон созвал других министров, и они вступили в сговор против м-м де Помпадур. Но радость их была недолгой, — м-м де Шуазе «осталась как девка, и король ее бросил как девку».Тогда м-сье д Арженсон поручил своей любовнице, м-м д'Эстрад, попытаться занять место м-м де Помпадур. Молодая женщина сразу же приступила к делу. Однажды вечером, когда немного уставший после хорошего ужина Людовик XV прилег на канапе в малой гостиной, она пробралась туда на цыпочках, сбросила одежды и устроилась рядом с ним. Король так славно задремал от выпитого токайского, он даже не повернул головы… Пришлось проявить настойчивость… И не зря — Людовик XV сразу же проснулся и оживился… Но — увы! — этот подвиг оказался бесполезным. На следующий день протрезвевший Людовик XV ни о чем не помнил и прошел мимо, не обратив на свою вчерашнюю даму никакого внимания. Сговор провалился… * * * М-сье д'Арженсону удавалось иной раз благодаря своим маневрам сунуть какую-нибудь даму в постель короля, но это не могло пошатнуть могущества маркизы. Людовик XV безумно любил м-м де Помпадур — осыпал подарками, одаривал землями, замками, драгоценностями, потакал всем ее капризам… Он уже не мог обойтись без ее общества. Когда короля снедала печаль, лишь она могла ее развеять. После обеда она пробиралась к нему по потайной лестнице, связывающей их апартаменты, и садилась за клавесин, чтобы спеть для него что-нибудь из опер или просто модную песенку. По вечерам она сидела с ним во главе стола в знаменитых «маленьких кабинетах» во время ужинов с множеством гостей. А ночью, по выражению одного из писателей того времени, «именно она была настоящей королевой Франции».Мари Лещинска приняла подобное положение вещей с истинно христианским смирением. Известен анекдот. Однажды вечером м-м де Помпадур играла с ней в брелан. Когда часы пробили десять вечера, несколько смущенная фаворитка попросила разрешения прервать игру.— Конечно, дорогая, идите, — добродушно ответила королева. И м-м де Помпадур, присев в глубоком реверансе, побежала заниматься любовью с королем. * * * В последнее время могущество ее так укрепилось, что даже министры охотно учитывали ее мнение и ее указания. А для короля она стала политическим советником.Шел август 1748 года; армии Мориса Саксонского продвигались по Голландии, занимая город за городом. М-м де Помпадур боялась, что ее любовник отправится на войну. Оставаться одной в Версале, где столько людей ее ненавидели… Нет, надо удержать возле себя короля! И она старалась внушить ему мысли о мире. Обстоятельства ей помогли.После падения Маэстрихта Мари-Тереза и ее растерявшиеся союзники запросили мира. Франция, хозяйничавшая в Нидерландах, на момент переговоров находилась в наиболее выгодном положении и могла диктовать свои условия… М-м де Помпадур, думавшая лишъ о том, чтобы покончить со своими страхами, посоветовала королю не выдвигать никаких требований и отказаться от всех завоеваний, даже сдать трофеи…Дурацкий мирный договор д'Э Ла-Шапель возмутил народ. Глупейший, зауряднейший придворный де Вольтер, желая выделиться, поздравил фаворитку: «Надо признать, что день подписания этого мира можно считать началом благоденствия Европы. Самое удивительное то, что он стал плодом постоянных советов молодой женщины самого высокого ранга, известной своим очарованием, редкими талантами, умом и завидным положением. Такова, видимо, судьба Европы, чтобы одна женщина (Мари-Тереза) начала эту затяжную ссору, а другая прекратила ее».Это недостойное для писателя письмо показывает истинную степень могущества м-м де Помпадур — ее прославляли даже за оплошности… В то время маркиза была влиятельнее принца крови.«Была лишь одна сила, — пишет Пьер де Нольха, — ей не подвластная, еще неопределенная, но уже внушающая опасения. Роль этой силы в связи с обострением многих проблем в государстве возрастала год от года. Речь идет об общественном мнении. Вначале благоприятное или безразличное, оно обрушилось теперь на фаворитку и, управляемое ловкими руками, объявило ее ответственной за ошибки правительства и за всеобщую неудовлетворенность».По поводу этого мира, с которым народ никак не мог смириться, появились памфлеты в форме песен, названные «рыбными куплетами». Они наводнили Париж. Вот пример:
Великие мира сего развращаются, Финансисты обогащаются, А Рыбы <Дело в том, что, когда отец м-м де Помпадур получил в 1747 году дворянский титул, король без всякой причины дал ему герб в виде экю, имеющего форму рыбьей головы с двумя золотыми усами; м-м де Помпадур (м-м Пуассон) называли часто «м-м Рыба».> все укрупняются… Лишь негодяи наслаждаются. * * * Стремительный триумф мещанки, еще два года назад не знавшей ни нравов, ни обычаев, ни особого языка двора, впечатлил придворных. Понемногу все подчинились ей. Лишь двое — де Морена и герцог де Ришелье — оказались ее противниками. Первый писал о м-м де Помпадур сатирические поэмы. Второй старался оттеснить ее, используя для этой цели собственную любовницу — м-м де ла Пуплиньер. Это была жгучая романтическая брюнетка, которая любила, «одевшись Дианой-Охотницей, скакать по просторам с развевающимися по ветру волосами». Супруга откупщика <Должность эта была во Франции упразднена после революции 1789 года.> Ла Риша де ла Пуплиньера, она жила в прекрасном дворце на улице Ришелье <Дворец сохранился до нашего времени, — ныне это дом № 5 по улице Ришелье.>. Связь ее с герцогом длилась уже три года и стала причиной скандала в 1746 году.Мсье де ла Пуплиньер, узнав, что его постигла участь рогоносца, отправился к жене, надавал ей пощечин, ударом опрокинул ее на пол и стал пинать ногами.Особенное удовольствие доставило ему в припадке гнева «месить лицо своей супруги. Несчастная вышла из сражения с головой словно тыква, покрытая шишками, делавшей ее похожей на айву.Разумеется, ни о каких встречах с Ришелье не могло быть и речи — разгневанный муж наложил свое вето.Герцог, однако, быстро поправил положение: он снял соседний с дворцом де ла Пуплиньеров дом и устроил между двумя домами проход через каминную панель — внешне она выглядела как обычная дверь в комнату мадам.В 1748 году, когда любовники уже в течение двух лет встречались, используя потайной ход, Ришелье вдруг пришла в голову мысль подтолкнуть свою любовницу в объятия короля.Прознала ли об этом м-м де Помпадур? Она ли решила преградить путь сопернице, вызвав скандал? Возможно. Но в начале ноября 1748 года мсье де ла Пуплиньеру внезапно стало известно, что жена его продолжает встречаться с мсье де Ришелье. Сильно заинтригованный, он не мог понять, как герцогу удавалось незамеченным попадать в его дом. Однажды, когда м-м де ла Пуплиньер отправилась смотреть военный парад, супруг ее тщательно обыскал дом. Ему помогал известный физик и изобретатель Вокансон. Через какое-то время они обнаружили каминную панель.— Как раз за этой стеной, — сообразил мсье де ла Пуплиньер, — комната герцога де Ришелье. Потайной ход — вот что могло бы все объяснить…Вокансон ударил по панели тростью — стало ясно, что за ней пустота… Обратимся теперь к «Мемуарам» Мармонтеля: «Он подошел ближе и присмотрелся: ба, да она выдвигается — стык вот он, едва заметен.— О! Прекрасная работа! — восхитился Вокансон и просунул в стык лезвие перочинного ножа. Сработала потайная пружина — панель открылась…»Мсье де ла Пуплиньер был немало смущен. Вечером он выкинул свою супругу на улицу. Это приключение развеселило всю столицу. По поводу супруги откупщика сочиняли куплеты. На Рождество парижские лоточники продавали сработанные на злобу дня игрушки — «маленькие картонные камины: в камине открывалась панель, а за ней — фигурки стоящих лицом друг к другу мужчины и женщины» (свидетельство Барбье).М-м де ла Пуплиньер была посрамлена, и м-м де Помпадур не стоило больше ее опасаться… ПРАВДА О ПАРКЕ-С-ОЛЕНЯМИ Забыть о своем королевском сане, освободиться от самого себя — вот что искал Людовик XV в адюльтере. ЖАН И ЭДМОН ДЕ ГОНКУРЫ В одно прекрасное утро 1749 года мсье де Морепа, министра морского флота, мы могли бы увидеть в кабинете короля. Сознавая всю опасность, которой подвергалось королевство из-за расточительности м-м де Помпадур, он старался открыть Людовику XV глаза.— Сир, флоту нужны деньги. У нас не хватает кораблей, наши арсеналы разрушены, наши порты в запустения… Я не могу сдержать боли в сердце, видя, как строятся театры и залы для балета в то время, когда вашему величеству необходимы корабли.Этот намек на любимые развлечения м-м де Помпадур смутил короля, но он ничего не ответил. Воодушевившись, мсье де Морепа собрался было продолжать, как вдруг влетела маркиза, — глаза ее сверкали, она явно подслушивала под дверью.— Оставьте нас, мсье! — изрекла она и указала на дверь.Оскорбленный министр вышел. Король даже не пошевелился, чтобы удержать его.Лишний раз м-м де Помпадур продемонстрировала свoe низкое происхождение. Мало того, она повторяла эту сцену дважды на протяжении нескольких дней. Второйкабинетов»… Фаворитке они были на руку — ей удалось убедить короля, что министр и в самом деле замыслил от нее избавиться. На этот раз Людовик XV разволновался. Он вышел из-за стола и закрылся с маркизой в комнате. Через полчаса, среди ночи, к мсье д'Арженсону поскакал курьер с запиской военному министру предписывалось срочно передать ее мсье де Морепа. Это был приказ уехать: «Мсье, в ваших услугах больше не нуждаются. Передайте ваши обязанности мсье де Сен-Флорантену. Поезжайте к своей семье. Я освобождаю вас от надобности отвечать мне». Редко королевская немилость выражалась в столь жесткой форме.Оскорбленный де Морепа покинул Версаль. Эпиграмма на мстительную фаворитку дорого ему обойдется — она будет стоить двадцати пяти лет ссылки. * * * Победив таким образом своего врага, м-м де Помпадур облегченно вздохнула. Еще раз она доказала всему королевству свою власть. Однако и она вышла из сражения с министром морского флота не без потерь:переживания, бессонные ночи, заботы потрепали ее и лишили прежней свежести — прелести ее увядали… А куплетисты уже подхватили эстафету у Морепа и сочинили еще более дерзкий куплет:
С холодными глазами и длинной шеей, Пустая внутри. С желтой, увядшей кожей И почерневшими зубами, Безграмотная и безвольная, С низкой, мелочной душонкой И речами настоящей сплетницы, — Кто же это? Это Пуассон.
Ознакомившись с этим памфлетом, Людовик XV не возразил ни слова — он и сам уже находил м-м де Помпадур несколько увядшей. В последнее время фаворитка была для него не более чем друг: врачам не удавалось вылечить Жанну-Антуанетту от сальпингита — они запретили ей «исполнять обязанности своего положения». Несколько месяцев монарх утешался с разными любовницами, предпочитая девственниц, если это было возможно, которых тайно приводили ему друзья. * * * Тайная полиция вскоре сообщила маркизе об этих королевских шалостях. Сразу оценив возникшую опасность она «решила удержать Людовика XV возле себя во что бы то ни стало, став наперсницей его увлечений».Помочь ей справиться с этой задачей суждено было совершенно случайно одной необычной личности, объявившейся в Париже. Речь идет о двадцатипятилетнем итальянце, который только и думал, что о девушках. Его» звали Казанова.Однажды этот молодой человек познакомился с очаровательной девушкой — она служила моделью Буше. Позже Казанова писал в своих знаменитых «Мемуарах»:«Мы с другом моим, Патю, были на ярмарке Сен-Лоран. Ему вздумалось поужинать с фламандской актрисой Морфи. Он пригласил меня к нему присоединиться. Девушка не привлекла меня, но разве другу откажешь? Я сделал, как он просил. Отужинав со своей прелестницей, Патю вознамерился перейти к еще более приятному времяпрепровождению. Мне не хотелось расставаться с ним, и я, попросив для себя диванчик, решил благоразумно провести эту ночь.У Морфи была сестра, маленькая Золушка. Эта тринадцатилетняя девочка сказала мне, что, если я дам ей один экю, она уступит мне свою постель. Согласившись, я очутился в каморке, где на четырех досках лежал матрас.— Дитя мое, и ты называешь это постелью?— Другой у меня нет, мсье.— Такой я не хочу, видимо, ты не заработаешь свой экю.— А вы собирались раздеться?— Конечно!— Вот придумали! У нас даже нет простыней.— Ты что же, спишь в одежде?— Нет!— Ладно, ложись как обычно, и я дам тебе экю.— Зачем?— Хочу на тебя посмотреть.— А вы мне ничего не сделаете?— Абсолютно ничего.Она легла на этот жалкий матрас, прикрытый старой шторой… Но при виде совершенной красоты уже не думаешь о лохмотьях. Смеясь, она принимала все позы, о которых я ее просил. Я был очарован красотой этого прекрасного, юного, рано расцветшего тела. Мне захотелось увидеть все эти прелести чистыми. Она согласилась вымыться с головы до ног за шесть франков. После ванны маленькая плутовка вернулась в постель, где я ждал ее. Она позволяла мне делать с собой все что угодно — кроме одного, что меня совершенно не заботило. Она предупредила, что не позволит мне этого, так как, по мнению ее сестры, это стоило двадцать пять луидоров. Я сказал, что мы поговорим о цене ее капитала в другой раз, а сегодня оставим его в неприкосновенности. Успокоившись, она целиком доверилась мне. В ней открылся изумительный, хотя и несколько преждевременный талант к подобного рода утехам».Эту соблазнительную молодую девицу звали Луизон Морфи. Уже через несколько дней Казанова так в нее влюбился, что заказал одному немецкому художнику ее портрет. Живописец изобразил ее обнаженной, лежащей на животе, и Казанова отметил, что «умелый и обладающий высоким артистическим вкусом художник нарисовал ее спину и ягодицы так верно и с таким изяществом, что лучшего нельзя было и желать».Художник этот, оказавшись в 1753 году в Версале, показал копию портрета месье де Сен-Кентену. Именно этот придворный подыскивал утешительниц для королевской постели. Он решил, что такая красотка могла бы подойти королю, и показал ему портрет. Изображение пленило Людовика XV, и он выразил желание поближе познакомиться с оригиналом. По его приказу Луизон, предварительно отмытая сестрой — та получила за нее тысячу экю, — была доставлена на следующее утро в небольшой павильон в Версале. Король взял ее на колени, принялся ласкать, говорит нам Казаноаа, и, «убедившись своей королевской рукой, что плод еще не сорван, поцеловал».Во время этого осмотра Луизон не сводила с короля смеющихся глаз.— Почему ты смеешься?— Мне смешно от того, что вы как две капли воды похожи на шестифранковый экю!Эта наивность позабавила Людовика XV. Уже вечером у Луизон была квартира в маленьком домике недалеко от дворца, и король с наслаждением приступил к ее образованию. * * * Маленький домик, где король поместил Луизои, послужил средоточием истории, которую не оставил без внимания ни один писатель революции. Мы имеем в виду общеизвестный Парк-с-Оленями. На протяжении ДВУХ столетий об этом уголке рассказывали, писали и придумывали самые невероятные вещи. Большинство историков утверждали, что там был гарем, и объясняли это название чудовищными оргиями, которые там устраивал Людовик XV.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Великие мира сего развращаются, Финансисты обогащаются, А Рыбы <Дело в том, что, когда отец м-м де Помпадур получил в 1747 году дворянский титул, король без всякой причины дал ему герб в виде экю, имеющего форму рыбьей головы с двумя золотыми усами; м-м де Помпадур (м-м Пуассон) называли часто «м-м Рыба».> все укрупняются… Лишь негодяи наслаждаются. * * * Стремительный триумф мещанки, еще два года назад не знавшей ни нравов, ни обычаев, ни особого языка двора, впечатлил придворных. Понемногу все подчинились ей. Лишь двое — де Морена и герцог де Ришелье — оказались ее противниками. Первый писал о м-м де Помпадур сатирические поэмы. Второй старался оттеснить ее, используя для этой цели собственную любовницу — м-м де ла Пуплиньер. Это была жгучая романтическая брюнетка, которая любила, «одевшись Дианой-Охотницей, скакать по просторам с развевающимися по ветру волосами». Супруга откупщика <Должность эта была во Франции упразднена после революции 1789 года.> Ла Риша де ла Пуплиньера, она жила в прекрасном дворце на улице Ришелье <Дворец сохранился до нашего времени, — ныне это дом № 5 по улице Ришелье.>. Связь ее с герцогом длилась уже три года и стала причиной скандала в 1746 году.Мсье де ла Пуплиньер, узнав, что его постигла участь рогоносца, отправился к жене, надавал ей пощечин, ударом опрокинул ее на пол и стал пинать ногами.Особенное удовольствие доставило ему в припадке гнева «месить лицо своей супруги. Несчастная вышла из сражения с головой словно тыква, покрытая шишками, делавшей ее похожей на айву.Разумеется, ни о каких встречах с Ришелье не могло быть и речи — разгневанный муж наложил свое вето.Герцог, однако, быстро поправил положение: он снял соседний с дворцом де ла Пуплиньеров дом и устроил между двумя домами проход через каминную панель — внешне она выглядела как обычная дверь в комнату мадам.В 1748 году, когда любовники уже в течение двух лет встречались, используя потайной ход, Ришелье вдруг пришла в голову мысль подтолкнуть свою любовницу в объятия короля.Прознала ли об этом м-м де Помпадур? Она ли решила преградить путь сопернице, вызвав скандал? Возможно. Но в начале ноября 1748 года мсье де ла Пуплиньеру внезапно стало известно, что жена его продолжает встречаться с мсье де Ришелье. Сильно заинтригованный, он не мог понять, как герцогу удавалось незамеченным попадать в его дом. Однажды, когда м-м де ла Пуплиньер отправилась смотреть военный парад, супруг ее тщательно обыскал дом. Ему помогал известный физик и изобретатель Вокансон. Через какое-то время они обнаружили каминную панель.— Как раз за этой стеной, — сообразил мсье де ла Пуплиньер, — комната герцога де Ришелье. Потайной ход — вот что могло бы все объяснить…Вокансон ударил по панели тростью — стало ясно, что за ней пустота… Обратимся теперь к «Мемуарам» Мармонтеля: «Он подошел ближе и присмотрелся: ба, да она выдвигается — стык вот он, едва заметен.— О! Прекрасная работа! — восхитился Вокансон и просунул в стык лезвие перочинного ножа. Сработала потайная пружина — панель открылась…»Мсье де ла Пуплиньер был немало смущен. Вечером он выкинул свою супругу на улицу. Это приключение развеселило всю столицу. По поводу супруги откупщика сочиняли куплеты. На Рождество парижские лоточники продавали сработанные на злобу дня игрушки — «маленькие картонные камины: в камине открывалась панель, а за ней — фигурки стоящих лицом друг к другу мужчины и женщины» (свидетельство Барбье).М-м де ла Пуплиньер была посрамлена, и м-м де Помпадур не стоило больше ее опасаться… ПРАВДА О ПАРКЕ-С-ОЛЕНЯМИ Забыть о своем королевском сане, освободиться от самого себя — вот что искал Людовик XV в адюльтере. ЖАН И ЭДМОН ДЕ ГОНКУРЫ В одно прекрасное утро 1749 года мсье де Морепа, министра морского флота, мы могли бы увидеть в кабинете короля. Сознавая всю опасность, которой подвергалось королевство из-за расточительности м-м де Помпадур, он старался открыть Людовику XV глаза.— Сир, флоту нужны деньги. У нас не хватает кораблей, наши арсеналы разрушены, наши порты в запустения… Я не могу сдержать боли в сердце, видя, как строятся театры и залы для балета в то время, когда вашему величеству необходимы корабли.Этот намек на любимые развлечения м-м де Помпадур смутил короля, но он ничего не ответил. Воодушевившись, мсье де Морепа собрался было продолжать, как вдруг влетела маркиза, — глаза ее сверкали, она явно подслушивала под дверью.— Оставьте нас, мсье! — изрекла она и указала на дверь.Оскорбленный министр вышел. Король даже не пошевелился, чтобы удержать его.Лишний раз м-м де Помпадур продемонстрировала свoe низкое происхождение. Мало того, она повторяла эту сцену дважды на протяжении нескольких дней. Второйкабинетов»… Фаворитке они были на руку — ей удалось убедить короля, что министр и в самом деле замыслил от нее избавиться. На этот раз Людовик XV разволновался. Он вышел из-за стола и закрылся с маркизой в комнате. Через полчаса, среди ночи, к мсье д'Арженсону поскакал курьер с запиской военному министру предписывалось срочно передать ее мсье де Морепа. Это был приказ уехать: «Мсье, в ваших услугах больше не нуждаются. Передайте ваши обязанности мсье де Сен-Флорантену. Поезжайте к своей семье. Я освобождаю вас от надобности отвечать мне». Редко королевская немилость выражалась в столь жесткой форме.Оскорбленный де Морепа покинул Версаль. Эпиграмма на мстительную фаворитку дорого ему обойдется — она будет стоить двадцати пяти лет ссылки. * * * Победив таким образом своего врага, м-м де Помпадур облегченно вздохнула. Еще раз она доказала всему королевству свою власть. Однако и она вышла из сражения с министром морского флота не без потерь:переживания, бессонные ночи, заботы потрепали ее и лишили прежней свежести — прелести ее увядали… А куплетисты уже подхватили эстафету у Морепа и сочинили еще более дерзкий куплет:
С холодными глазами и длинной шеей, Пустая внутри. С желтой, увядшей кожей И почерневшими зубами, Безграмотная и безвольная, С низкой, мелочной душонкой И речами настоящей сплетницы, — Кто же это? Это Пуассон.
Ознакомившись с этим памфлетом, Людовик XV не возразил ни слова — он и сам уже находил м-м де Помпадур несколько увядшей. В последнее время фаворитка была для него не более чем друг: врачам не удавалось вылечить Жанну-Антуанетту от сальпингита — они запретили ей «исполнять обязанности своего положения». Несколько месяцев монарх утешался с разными любовницами, предпочитая девственниц, если это было возможно, которых тайно приводили ему друзья. * * * Тайная полиция вскоре сообщила маркизе об этих королевских шалостях. Сразу оценив возникшую опасность она «решила удержать Людовика XV возле себя во что бы то ни стало, став наперсницей его увлечений».Помочь ей справиться с этой задачей суждено было совершенно случайно одной необычной личности, объявившейся в Париже. Речь идет о двадцатипятилетнем итальянце, который только и думал, что о девушках. Его» звали Казанова.Однажды этот молодой человек познакомился с очаровательной девушкой — она служила моделью Буше. Позже Казанова писал в своих знаменитых «Мемуарах»:«Мы с другом моим, Патю, были на ярмарке Сен-Лоран. Ему вздумалось поужинать с фламандской актрисой Морфи. Он пригласил меня к нему присоединиться. Девушка не привлекла меня, но разве другу откажешь? Я сделал, как он просил. Отужинав со своей прелестницей, Патю вознамерился перейти к еще более приятному времяпрепровождению. Мне не хотелось расставаться с ним, и я, попросив для себя диванчик, решил благоразумно провести эту ночь.У Морфи была сестра, маленькая Золушка. Эта тринадцатилетняя девочка сказала мне, что, если я дам ей один экю, она уступит мне свою постель. Согласившись, я очутился в каморке, где на четырех досках лежал матрас.— Дитя мое, и ты называешь это постелью?— Другой у меня нет, мсье.— Такой я не хочу, видимо, ты не заработаешь свой экю.— А вы собирались раздеться?— Конечно!— Вот придумали! У нас даже нет простыней.— Ты что же, спишь в одежде?— Нет!— Ладно, ложись как обычно, и я дам тебе экю.— Зачем?— Хочу на тебя посмотреть.— А вы мне ничего не сделаете?— Абсолютно ничего.Она легла на этот жалкий матрас, прикрытый старой шторой… Но при виде совершенной красоты уже не думаешь о лохмотьях. Смеясь, она принимала все позы, о которых я ее просил. Я был очарован красотой этого прекрасного, юного, рано расцветшего тела. Мне захотелось увидеть все эти прелести чистыми. Она согласилась вымыться с головы до ног за шесть франков. После ванны маленькая плутовка вернулась в постель, где я ждал ее. Она позволяла мне делать с собой все что угодно — кроме одного, что меня совершенно не заботило. Она предупредила, что не позволит мне этого, так как, по мнению ее сестры, это стоило двадцать пять луидоров. Я сказал, что мы поговорим о цене ее капитала в другой раз, а сегодня оставим его в неприкосновенности. Успокоившись, она целиком доверилась мне. В ней открылся изумительный, хотя и несколько преждевременный талант к подобного рода утехам».Эту соблазнительную молодую девицу звали Луизон Морфи. Уже через несколько дней Казанова так в нее влюбился, что заказал одному немецкому художнику ее портрет. Живописец изобразил ее обнаженной, лежащей на животе, и Казанова отметил, что «умелый и обладающий высоким артистическим вкусом художник нарисовал ее спину и ягодицы так верно и с таким изяществом, что лучшего нельзя было и желать».Художник этот, оказавшись в 1753 году в Версале, показал копию портрета месье де Сен-Кентену. Именно этот придворный подыскивал утешительниц для королевской постели. Он решил, что такая красотка могла бы подойти королю, и показал ему портрет. Изображение пленило Людовика XV, и он выразил желание поближе познакомиться с оригиналом. По его приказу Луизон, предварительно отмытая сестрой — та получила за нее тысячу экю, — была доставлена на следующее утро в небольшой павильон в Версале. Король взял ее на колени, принялся ласкать, говорит нам Казаноаа, и, «убедившись своей королевской рукой, что плод еще не сорван, поцеловал».Во время этого осмотра Луизон не сводила с короля смеющихся глаз.— Почему ты смеешься?— Мне смешно от того, что вы как две капли воды похожи на шестифранковый экю!Эта наивность позабавила Людовика XV. Уже вечером у Луизон была квартира в маленьком домике недалеко от дворца, и король с наслаждением приступил к ее образованию. * * * Маленький домик, где король поместил Луизои, послужил средоточием истории, которую не оставил без внимания ни один писатель революции. Мы имеем в виду общеизвестный Парк-с-Оленями. На протяжении ДВУХ столетий об этом уголке рассказывали, писали и придумывали самые невероятные вещи. Большинство историков утверждали, что там был гарем, и объясняли это название чудовищными оргиями, которые там устраивал Людовик XV.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29