Мы, последние истинные республиканцы, унесем особой эти горькие истины! Прости, дорогой друг, с тех пор как нас разлучили, я живу только воспоминаниями, а должен был бы помочь тебе все забыть. Моя Люсиль, моя нежная Лулу, мой цыпленок, не зови меня, иначе сердце мое разорвется в холодной могиле! Живи для нашего малыша, нашего милого Ораса, рассказывай ему обо мне. Ты расскажешь ему, как сильно я его любил. Несмотря на страдания, я верю, что Бог есть. Однажды я снова увижу тебя, моя Люсиль, моя Анетта. Разве смерть такое уж большое несчастье? Прощай, Лулу, жизнь моя, душа моя, мое живое божество! Я оставляю тебя в кругу добрых друзей, все они добродетельны и тонко чувствуют чужое несчастье. Прощай, Орас, протай, Анетта, прощай, Адель! Прощайте, отец! Я чувствую, как течет мимо меня река жизни. Я еще вижу Люсиль, мою любимую жену. Мои связанные руки обнимают ее, моя отрубленная голова смотрит на нее мертвыми глазами…»Люсиль было не суждено прочесть это письмо. Однажды на скамейке Люксембургского сада Люсиль встретилась с другом генерала Диллона. Генерал был арестован, но надеялся поднять восстание в тюрьме.Молодую женщину обвинили в участии в заговоре и бросили в Консьержери. Это произошло 5 апреля.Камилл узнал об аресте жены во время суда и был совершенно раздавлен горем.На следующий день Камилла Демулена и Дантона отвели на эшафот.Оба этих человека стали жертвами любви. Они обожали своих жен, иначе ни тот, ни другой не «обуржуазились» бы. Их «уклонизм», как мы сказали бы сейчас, родился в тот день, когда они познали тепло «домашнего очага». * * * Шесть дней госпожа Дюплесси прикладывала невероятные усилия, чтобы освободить свою дочь. Она даже написала Робеспьеру, хотевшему когда-то жениться на ее дочери Адели.«Так что же, тебе мало крови лучшего друга, ты хочешь убить его жену?!Это чудовище, Фукье-Тенвиль, только что отдал приказ отвести ее на эшафот: через два часа ее не станет. Робеспьер, если ты не тигр в человеческом обличье, если кровь Камилла не окончательно лишила тебя рассудка, если ты еще помнишь о вечерах, которые мы проводили вместе, если ты не забыл о ласках, которые расточал маленькому Орасу, игравшему у тебя на коленях, если ты не забыл, что должен был стать моим зятем, спаси невинную жертву. Если же твоя ярость подобна ярости дикого льва, то арестуй и нас — меня, Адель и Ораса. Приди и разорви нас всех троих руками, дымящимися от крови Камилла; приди же, пусть мы все ляжем в одну могилу…»— Это письмо не возымела, никакого эффекта: Неподкупный не знал жалости.Познай он сам радости семейного очага, может быть, он действовал бы по-другому. Увы, в его связи с Элеоной Дюпле не было ничего романтического. Он требовал от этой страстно влюбленной в него молодой женщины совершенно определенных услуг, которые считал необходимыми для сохранения мужского равновесия, дольше он ничего не хотел…И Люсиль отправилась на гильотину.В шесть часов вечера 24 жерминаля она радостно воскликнула:— Наконец-то я снова увижу тебя, о, мои Камилл! — и быстро взбежала по ступенькам на эшафот.Секунду спустя ее голова покатилась в корзину, и, как свидетельствует палач Сансон, «она, казалось, улыбалась в каком-то радостном экстазе»…Между тем Дантон, считавший Робеспьера «бабой», воскликнул на эшафоте:— Если я оставлю свои яйца Робеспьеру, может быть, дела в Комитете общественного спасения пойдут лучше!..Однако никто не принял его предложение всерьез. ШУАНЫ ТЕРПЯТ ПОРАЖЕНИЕ ПО ВИНЕ ЛЮБОВНИЦЫ ГЕНЕРАЛА ОША Шаретт, всегда очень любезный с дамами, принял ее очень радушно. А. БИПО Легенда свидетельствует, что катоблепас был так глуп, что съедал собственные ноги, даже не замечая этого… Весной 1794 года революция очень напоминала это глупое четвероногое животное. Каждый день Комитет общественного спасения отправлял на эшафот самых надежных и верных революции людей, веря, что борется с подозрительными элементами и контрреволюционерами… Народ мог только радоваться подобному саморазрушению, благодаря которому мало-помалу должен был восстановиться порядок.Пока парижские революционеры с изумлением познавали все те страдания, которым они четыре года подвергали своих врагов, и умирали, испуская романтические жалобы, господин де Шаретт, возглавлявший в Вандее армию шуанов, по-прежнему вел жизнь одновременно военную и разгульную.Днем он преследовал синих, посланных Конвентом для усмирения восстания шуанов, а ночью доказывал своим прекрасным подругам, что «бег по зарослям не ослабил его любовного пыла» Пьер Гевдо. Частная жизнь господина де Шаретта.
.Однажды вечером он даже решил доказать, что может быть сразу и капитаном, и любовником. 3 апреля 1794 года, к полуночи, как раз в тот момент, когда он удовлетворял пыл прекрасной госпожи де Монсорбъе, в дверь его комнаты постучали.— В чем дело? — спросил он, не останавливаясь.— На опушке леса замечена группа синих. Они направляются к деревне.— Я не могу сейчас выйти. Поставьте людей на линии первых домов, и пусть враг подойдет поближе.Шуан отправился передавать приказ господина де Шаретта, ни на секунду не прервавшего любовные объятия.Через некоторое время в дверь опять постучали.— Синие медленно приближаются, — сказал голос из-за двери.— Где они?— На уровне дома Нивера.— Пусть десять человек обогнут дом Фульро и войдут синим в тыл.— Должны ли мы атаковать?— Нет, только по моей команде!Как свидетельствует Пьер Гендо, во время этого диалога господин де Шаретт «совершал поступательные движения в честь госпожи де Монсорбье». Изумленная его хладнокровием, она не знала: то ли восторгаться, то ли почувствовать себя оскорбленной. Видя, что любовник явно наслаждается ситуацией, она решила, что уместнее будет восхититься его достоинствами…Каждые пять минут новый курьер являлся за указаниями, и господин де Шаретт весьма успешно работал «на два фронта».Расставив своих людей в стратегически важных местах, он положил руку на грудь любовницы и спокойно скомандовал:— Вперед, в атаку!Приказ был немедленно исполнен. Тишину ночи разорвали звуки выстрелов, и бой начался. «Господин де Шаретт, — пишет Пьер Гендо, — следил за всеми стадиями сражения. Внимательно прислушиваясь, он воображал все маневры своих солдат, продолжая яростно предаваться любви. Таким образом голова его была занята боем, а гениталии горели в огне наслаждения. Марс и Венера соединились в тот день в этом человеке».Республиканцы были быстро окружены и уничтожены. Курьер сообщил радостную весть своему командиру через закрытую дверь спальни.— Браво! — воскликнул он, — вы были великолепны!То же самое думала о своем необыкновенном любовнике госпожа де Монсорбье.— Я немедленно допрошу пленных, — сообщил вездесущий господин де Шаретт. — Приведите их немедленно…Его слова были прерваны страстным криком госпожи де Монсорбье, и вандейский полководец уступил сладострастию.Он хорошо справился с обеими задачами…Этот случай стал, естественно, известен всем вандейским амазонкам, и они стали относиться к господину де Шаретту как к полубогу…Слух о его репутации страстного любовника и сурового солдата стал известен даже республиканцам благодаря одному забавному происшествию.Как-то вечером офицер-патриот по фамилии Ноди собирался лечь в постель с собственной женой, как вдруг ему сообщили, что армия Шаретта наступает на город.Офицер в ужасе вскочил на лошадь и ускакал, оставив жену в одиночестве. Полчаса спустя Шаретт вошел в дом, где пряталась госпожа Ноди, и потребовал стол и постель…Он не думал, что получит и все остальное…После ужина он поблагодарил хозяйку за любезный прием. Женщина воспользовалась случаем и попросила полководца о милости.— Здесь прячется одна республиканка. Будьте великодушны к ней, прошу вас!— Пусть она выйдет, — ответил улыбающийся Шаретт.Появилась госпожа Ноди. Ее изящество и блестящие голубые глаза понравились Шуану, и он потребовал вина.— Я беру вас под свое покровительство! — заявил он.Весь вечер молодая женщина находилась под впечатлением обаяния де Шаретта. Ослепленная его манерами и привлекательной внешностью, она восхищалась остроумием, глазами, костюмом… белым пером на шляпе, кружевами, галстуком, лиловым камзолом, шитым зеленым шелком и серебром…В полночь молодая женщина была уже влюблена. Она была счастлива, что может отомстить эгоисту-мужу, бросившему ее на произвол судьбы, и с радостью последовала за Шареттом в его комнату.В половине первого ночи вандейский полководец одержал блестящую победу над республиканцами…Господин де Шаретт был счастлив, что может продемонстрировать противной стороне «мужественную силу восстания, он умножил атаки и согласился только после того, как госпожа Ноди, бившись из сил, умирающим голосом пощады». * * * Увы! Именно прекрасное настроение и любовь дам погубили господина де Шаретта.Вначале республиканцы попытались высмеять его, сочинив о нем ироническую песенку:
Красавчик наш, мсье Шаретт, Да здравствует закон! Повеселись еще разок, Король, отправься вон Ты десять дамочек опять Для сладостных ночей Свези в огромную кровать — Тебе не привыкать! Ты полководец был в любви И устали не знал, Но самый славный из боев В постели ты давал!
Шуаны ответили песенкой, которую распевали на тот же мотив:
Когда же славный наш Шаретт Ласкает смело дам, Для семерых красоток он Прелестный будуар. Как дьявол, пылок наш Шаретт, Виват, виват, король! Долой плебейский ваш закон! Да здравствует король!
Однако явное превосходство шуанского полководца в постели и на поле боя не спасло его от поражения.В конце 1794 года господин де Шаретт отказался соединиться с другими вандейскими армиями и остался в Льеже, окруженный своими дамами и совершенно изнемогающий.«Без пороха, без вооружений, почти без солдат, — пишет Эмиль Габори, — как затравленный зверь бежал он по дорогам Бокажа».Погубила Шаретта женщина.Однажды вечером в лесу близ Сент-Илер-де-Луле, когда его солдаты только что отбили атаку синих, на повороте дороги показалась элегантная всадница. Она спросила:— Вы господин де Шаретт?— Ваш слуга, мадам!Молодая женщина вздохнула:— Наконец-то!Она слезла с лошади и представилась:— Я маркиза Дю Грего. Меня уже два дня преследуют республиканцы. Мой отец эмигрировал, моего мужа расстреляли в Кибероне. Защитите же меня!Женщина была красива, и Шаретт без промедления увлек ее в свою хижину, где на импровизированной кровати продемонстрировал прекрасной беглянке свой пыл…Между тем госпожа Дю Грего была шпионкой и любовницей генерала Оша. Именно он послал ее в Сент-Илер, чтобы выяснить, каким путем он отступает По свидетельству Габори, она была его осведомительницей.
…Несколько дней она следовала за вандейцами от деревни к деревне, запоминая их тайники, пароли и имена людей, снабжавших их продуктами. Однажды утром она вдруг поняла, что тоже влюбилась в славного командира шуанов…С этого момента она перестала интересоваться войной, думая лишь о том мгновении, когда Шаретт вечером обнимет ее. Ее миссия, очевидно, так и окончилась бы сельской идиллией, если бы веселая вдовушка не узнала, что ее променяли на румяную молодую крестьянку…Тем же вечером, не сказав никому ни слова, маркиза покинула лагерь шуанов и вернулась к Ошу, выдав ему все секреты ветреного любовника.Несколько дней спустя де Шаретт был захвачен. Его привезли в Нант, судили и расстреляли. Он встретил смерть храбро и достойно…Его гибель означала конец вандейской войны: она началась под влиянием нескольких прекрасных фанатичек и кончилась из-за одной ревнивой женщины… ТЕРЕЗИЯ КАБАРРУС ОСТАНАВЛИВАЕТ ТЕРРОР В БОРДО Эта женщина держала в руках сердце того, кто повелевал жизнью и смертью ЛАМАРТИН Июньским утром 1785 года в замке Сен-Пьер де Караваншель де Арриба, близ Мадрида, прелестная девочка читала роман в тени эвкалипта.Она выглядела семнадцатилетней, хотя ей было всего двенадцать. Высокая, великолепно сложенная, с волосами до пояса и плутоватыми глазами, эта девочка была обладательницей такой груди, что о ней с восхищением говорила вся округа…Вот как описывает ее Луи Гастин: «Руки у нее не худые, напротив, их очаровательные округлости обещают будущую красоту; в скором времени эта девочка сдержит свои обещания. У нее очаровательная шея и великолепные плечи. Икры полные, колени совершенно лишены детской угловатости, а грудь под строгим корсажем облегает двух пленниц, чья неукротимость заранее обещает жаркие схватки».Этого соблазнительного ребенка звали Терезия Кабаррус.Она родилась в 1773 году от французских родителей, но была испанской подданной: ее отец, мадридский банкир Франсуа Кабаррус, натурализовался вместе со всей семьей в 1781 году.Девочку мало волновала перемена национальности; ее главной и единственной заботой была любовь…В двенадцать лет ее невероятно волновали мужчины, иногда она смотрела на них так пристально, что люди вокруг шептались.Этим утром она читала довольно фривольный роман — мать позволяла ей все, — как вдруг услышала в саду голос отца.— Терезия, иди поцелуй своего дядю!Девочка вздохнула. Ей совершенно не хотелось оставлять книгу ради какого-то дяди, которого она никогда не видела. Тем не менее она встала и отправилась в дом, где брат госпожи Кабаррус, приехавший из Парижа, как раз собирался выпить стакан вина.Войдя в салон,. Терезия остановилась, пораженная. Этот дядя, которого она воображала старым, пузатым и лысым, оказался крепким, элегантным и соблазнительным мужчиной тридцати двух лет.— Максимильен, вот твоя племянница, — сказала госпожа Кабаррус.Дядя со смущением и восторгом смотрел на очаровательную девушку, думая, как приятны семейные связи. Они позволят, ему без промедления заключить Терезию в свои объятия…Взаимная любовь с первого взгляда имела последствия. В тот же вечер дядя прогуливался под руку с племянницей в парке Караваншеля. Как только они отошли достаточно далеко от дома, Максимильен привлек Терезию Кабаррус к себе и поцеловал в губы страстным поцелуем.Девочка, долгие месяцы мечтавшая о подобном поцелуе, почувствовала, как «в самом сокровенном месте зажегся огонь», и отдалась дяде с великолепным бесстыдством чистых душ.Все произошло на траве, и Терезия начала в семейной обстановке свою любовную карьеру, которая приведет ее на необыкновенные высоты.Мучимый совестью, Максимильен на следующий день попросил у Франсуа Кабарруса руки Терезии.Вместо ответа финансист выбросил шурина за дверь.Бедная девочка, обреченная вести целомудренную жизнь, что было особенно тяжело после раннего приобщения к радостям любви, смотрела на всех мужчин так нежно, что воспламеняла даже самых робких.В начале января 1786 года Франсуа Кабаррус, напутанный бурным темпераментом обожателей дочери решил переехать в Париж: он надеялся, что молодые парижане не так настырны, как молодые жители Мадрида…Февральским днем берлина остановилась на набережной Анжу, на острове Сен-Луи, перед особняком господина де Буажелу. Из кареты вышла вся семья Кабаррус. Однако несколько минут спустя они вернулись в берлину: хозяин дома умер за несколько дней до их приезда, и ужасные завывания вдовы ясно указывали на то, что они выбрали неудачный момент для визита Траур в то время сопровождался сложными и строгими обрядами. Братья Гонкур дают следующее описание этого обряда в своем труде «Женщина в XVIII веке»:
«Когда муж умирает, картины, зеркала, нарядная мебель, все безделушки завешиваются мягкой тканью. В комнате жены лепнину потолка прикрывают черным газом. Только в конце века обычай стал менее суровым, и стены вдовьей комнаты были не черными, а серыми в течение года после смерти мужа. Вдовы должны были носить маленькую черную вуалетку даже к самым парадным туалетам. Вдовы, не вышедшие еще раз замуж, запираются дома и не принимают никого. Допускаются только визиты соболезнующих родственников. Обычай велит, чтобы вдова некоторое время вообще не появлялась на улице. Скромность одежды не позволяет ей гулять нигде, кроме аллеи Вдов (сейчас это авеню Монтеня), только там она осмеливается показываться, после кончины супруга».
.Покинув этот дом скорби, семья Кабаррус отправилась в частный дом на площади Побед. Они начали посещать светские салоны, где Терезия могла завершите свое образование.В этот момент весь Париж волновало пари, заключенное двумя весьма известными людьми.Изложим эту историю так, как рассказывали ее современники и как слышала ее маленькая Терезия.«Во время одного обеда двое мужчин рассказывали друг другу о своих любовных победах и приключениях. Потом они заключили пари: кому из них удастся насладиться женой другого в присутствии мужа так, чтобы тот ничего не заметил.Первый поступил очень просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
.Однажды вечером он даже решил доказать, что может быть сразу и капитаном, и любовником. 3 апреля 1794 года, к полуночи, как раз в тот момент, когда он удовлетворял пыл прекрасной госпожи де Монсорбъе, в дверь его комнаты постучали.— В чем дело? — спросил он, не останавливаясь.— На опушке леса замечена группа синих. Они направляются к деревне.— Я не могу сейчас выйти. Поставьте людей на линии первых домов, и пусть враг подойдет поближе.Шуан отправился передавать приказ господина де Шаретта, ни на секунду не прервавшего любовные объятия.Через некоторое время в дверь опять постучали.— Синие медленно приближаются, — сказал голос из-за двери.— Где они?— На уровне дома Нивера.— Пусть десять человек обогнут дом Фульро и войдут синим в тыл.— Должны ли мы атаковать?— Нет, только по моей команде!Как свидетельствует Пьер Гендо, во время этого диалога господин де Шаретт «совершал поступательные движения в честь госпожи де Монсорбье». Изумленная его хладнокровием, она не знала: то ли восторгаться, то ли почувствовать себя оскорбленной. Видя, что любовник явно наслаждается ситуацией, она решила, что уместнее будет восхититься его достоинствами…Каждые пять минут новый курьер являлся за указаниями, и господин де Шаретт весьма успешно работал «на два фронта».Расставив своих людей в стратегически важных местах, он положил руку на грудь любовницы и спокойно скомандовал:— Вперед, в атаку!Приказ был немедленно исполнен. Тишину ночи разорвали звуки выстрелов, и бой начался. «Господин де Шаретт, — пишет Пьер Гендо, — следил за всеми стадиями сражения. Внимательно прислушиваясь, он воображал все маневры своих солдат, продолжая яростно предаваться любви. Таким образом голова его была занята боем, а гениталии горели в огне наслаждения. Марс и Венера соединились в тот день в этом человеке».Республиканцы были быстро окружены и уничтожены. Курьер сообщил радостную весть своему командиру через закрытую дверь спальни.— Браво! — воскликнул он, — вы были великолепны!То же самое думала о своем необыкновенном любовнике госпожа де Монсорбье.— Я немедленно допрошу пленных, — сообщил вездесущий господин де Шаретт. — Приведите их немедленно…Его слова были прерваны страстным криком госпожи де Монсорбье, и вандейский полководец уступил сладострастию.Он хорошо справился с обеими задачами…Этот случай стал, естественно, известен всем вандейским амазонкам, и они стали относиться к господину де Шаретту как к полубогу…Слух о его репутации страстного любовника и сурового солдата стал известен даже республиканцам благодаря одному забавному происшествию.Как-то вечером офицер-патриот по фамилии Ноди собирался лечь в постель с собственной женой, как вдруг ему сообщили, что армия Шаретта наступает на город.Офицер в ужасе вскочил на лошадь и ускакал, оставив жену в одиночестве. Полчаса спустя Шаретт вошел в дом, где пряталась госпожа Ноди, и потребовал стол и постель…Он не думал, что получит и все остальное…После ужина он поблагодарил хозяйку за любезный прием. Женщина воспользовалась случаем и попросила полководца о милости.— Здесь прячется одна республиканка. Будьте великодушны к ней, прошу вас!— Пусть она выйдет, — ответил улыбающийся Шаретт.Появилась госпожа Ноди. Ее изящество и блестящие голубые глаза понравились Шуану, и он потребовал вина.— Я беру вас под свое покровительство! — заявил он.Весь вечер молодая женщина находилась под впечатлением обаяния де Шаретта. Ослепленная его манерами и привлекательной внешностью, она восхищалась остроумием, глазами, костюмом… белым пером на шляпе, кружевами, галстуком, лиловым камзолом, шитым зеленым шелком и серебром…В полночь молодая женщина была уже влюблена. Она была счастлива, что может отомстить эгоисту-мужу, бросившему ее на произвол судьбы, и с радостью последовала за Шареттом в его комнату.В половине первого ночи вандейский полководец одержал блестящую победу над республиканцами…Господин де Шаретт был счастлив, что может продемонстрировать противной стороне «мужественную силу восстания, он умножил атаки и согласился только после того, как госпожа Ноди, бившись из сил, умирающим голосом пощады». * * * Увы! Именно прекрасное настроение и любовь дам погубили господина де Шаретта.Вначале республиканцы попытались высмеять его, сочинив о нем ироническую песенку:
Красавчик наш, мсье Шаретт, Да здравствует закон! Повеселись еще разок, Король, отправься вон Ты десять дамочек опять Для сладостных ночей Свези в огромную кровать — Тебе не привыкать! Ты полководец был в любви И устали не знал, Но самый славный из боев В постели ты давал!
Шуаны ответили песенкой, которую распевали на тот же мотив:
Когда же славный наш Шаретт Ласкает смело дам, Для семерых красоток он Прелестный будуар. Как дьявол, пылок наш Шаретт, Виват, виват, король! Долой плебейский ваш закон! Да здравствует король!
Однако явное превосходство шуанского полководца в постели и на поле боя не спасло его от поражения.В конце 1794 года господин де Шаретт отказался соединиться с другими вандейскими армиями и остался в Льеже, окруженный своими дамами и совершенно изнемогающий.«Без пороха, без вооружений, почти без солдат, — пишет Эмиль Габори, — как затравленный зверь бежал он по дорогам Бокажа».Погубила Шаретта женщина.Однажды вечером в лесу близ Сент-Илер-де-Луле, когда его солдаты только что отбили атаку синих, на повороте дороги показалась элегантная всадница. Она спросила:— Вы господин де Шаретт?— Ваш слуга, мадам!Молодая женщина вздохнула:— Наконец-то!Она слезла с лошади и представилась:— Я маркиза Дю Грего. Меня уже два дня преследуют республиканцы. Мой отец эмигрировал, моего мужа расстреляли в Кибероне. Защитите же меня!Женщина была красива, и Шаретт без промедления увлек ее в свою хижину, где на импровизированной кровати продемонстрировал прекрасной беглянке свой пыл…Между тем госпожа Дю Грего была шпионкой и любовницей генерала Оша. Именно он послал ее в Сент-Илер, чтобы выяснить, каким путем он отступает По свидетельству Габори, она была его осведомительницей.
…Несколько дней она следовала за вандейцами от деревни к деревне, запоминая их тайники, пароли и имена людей, снабжавших их продуктами. Однажды утром она вдруг поняла, что тоже влюбилась в славного командира шуанов…С этого момента она перестала интересоваться войной, думая лишь о том мгновении, когда Шаретт вечером обнимет ее. Ее миссия, очевидно, так и окончилась бы сельской идиллией, если бы веселая вдовушка не узнала, что ее променяли на румяную молодую крестьянку…Тем же вечером, не сказав никому ни слова, маркиза покинула лагерь шуанов и вернулась к Ошу, выдав ему все секреты ветреного любовника.Несколько дней спустя де Шаретт был захвачен. Его привезли в Нант, судили и расстреляли. Он встретил смерть храбро и достойно…Его гибель означала конец вандейской войны: она началась под влиянием нескольких прекрасных фанатичек и кончилась из-за одной ревнивой женщины… ТЕРЕЗИЯ КАБАРРУС ОСТАНАВЛИВАЕТ ТЕРРОР В БОРДО Эта женщина держала в руках сердце того, кто повелевал жизнью и смертью ЛАМАРТИН Июньским утром 1785 года в замке Сен-Пьер де Караваншель де Арриба, близ Мадрида, прелестная девочка читала роман в тени эвкалипта.Она выглядела семнадцатилетней, хотя ей было всего двенадцать. Высокая, великолепно сложенная, с волосами до пояса и плутоватыми глазами, эта девочка была обладательницей такой груди, что о ней с восхищением говорила вся округа…Вот как описывает ее Луи Гастин: «Руки у нее не худые, напротив, их очаровательные округлости обещают будущую красоту; в скором времени эта девочка сдержит свои обещания. У нее очаровательная шея и великолепные плечи. Икры полные, колени совершенно лишены детской угловатости, а грудь под строгим корсажем облегает двух пленниц, чья неукротимость заранее обещает жаркие схватки».Этого соблазнительного ребенка звали Терезия Кабаррус.Она родилась в 1773 году от французских родителей, но была испанской подданной: ее отец, мадридский банкир Франсуа Кабаррус, натурализовался вместе со всей семьей в 1781 году.Девочку мало волновала перемена национальности; ее главной и единственной заботой была любовь…В двенадцать лет ее невероятно волновали мужчины, иногда она смотрела на них так пристально, что люди вокруг шептались.Этим утром она читала довольно фривольный роман — мать позволяла ей все, — как вдруг услышала в саду голос отца.— Терезия, иди поцелуй своего дядю!Девочка вздохнула. Ей совершенно не хотелось оставлять книгу ради какого-то дяди, которого она никогда не видела. Тем не менее она встала и отправилась в дом, где брат госпожи Кабаррус, приехавший из Парижа, как раз собирался выпить стакан вина.Войдя в салон,. Терезия остановилась, пораженная. Этот дядя, которого она воображала старым, пузатым и лысым, оказался крепким, элегантным и соблазнительным мужчиной тридцати двух лет.— Максимильен, вот твоя племянница, — сказала госпожа Кабаррус.Дядя со смущением и восторгом смотрел на очаровательную девушку, думая, как приятны семейные связи. Они позволят, ему без промедления заключить Терезию в свои объятия…Взаимная любовь с первого взгляда имела последствия. В тот же вечер дядя прогуливался под руку с племянницей в парке Караваншеля. Как только они отошли достаточно далеко от дома, Максимильен привлек Терезию Кабаррус к себе и поцеловал в губы страстным поцелуем.Девочка, долгие месяцы мечтавшая о подобном поцелуе, почувствовала, как «в самом сокровенном месте зажегся огонь», и отдалась дяде с великолепным бесстыдством чистых душ.Все произошло на траве, и Терезия начала в семейной обстановке свою любовную карьеру, которая приведет ее на необыкновенные высоты.Мучимый совестью, Максимильен на следующий день попросил у Франсуа Кабарруса руки Терезии.Вместо ответа финансист выбросил шурина за дверь.Бедная девочка, обреченная вести целомудренную жизнь, что было особенно тяжело после раннего приобщения к радостям любви, смотрела на всех мужчин так нежно, что воспламеняла даже самых робких.В начале января 1786 года Франсуа Кабаррус, напутанный бурным темпераментом обожателей дочери решил переехать в Париж: он надеялся, что молодые парижане не так настырны, как молодые жители Мадрида…Февральским днем берлина остановилась на набережной Анжу, на острове Сен-Луи, перед особняком господина де Буажелу. Из кареты вышла вся семья Кабаррус. Однако несколько минут спустя они вернулись в берлину: хозяин дома умер за несколько дней до их приезда, и ужасные завывания вдовы ясно указывали на то, что они выбрали неудачный момент для визита Траур в то время сопровождался сложными и строгими обрядами. Братья Гонкур дают следующее описание этого обряда в своем труде «Женщина в XVIII веке»:
«Когда муж умирает, картины, зеркала, нарядная мебель, все безделушки завешиваются мягкой тканью. В комнате жены лепнину потолка прикрывают черным газом. Только в конце века обычай стал менее суровым, и стены вдовьей комнаты были не черными, а серыми в течение года после смерти мужа. Вдовы должны были носить маленькую черную вуалетку даже к самым парадным туалетам. Вдовы, не вышедшие еще раз замуж, запираются дома и не принимают никого. Допускаются только визиты соболезнующих родственников. Обычай велит, чтобы вдова некоторое время вообще не появлялась на улице. Скромность одежды не позволяет ей гулять нигде, кроме аллеи Вдов (сейчас это авеню Монтеня), только там она осмеливается показываться, после кончины супруга».
.Покинув этот дом скорби, семья Кабаррус отправилась в частный дом на площади Побед. Они начали посещать светские салоны, где Терезия могла завершите свое образование.В этот момент весь Париж волновало пари, заключенное двумя весьма известными людьми.Изложим эту историю так, как рассказывали ее современники и как слышала ее маленькая Терезия.«Во время одного обеда двое мужчин рассказывали друг другу о своих любовных победах и приключениях. Потом они заключили пари: кому из них удастся насладиться женой другого в присутствии мужа так, чтобы тот ничего не заметил.Первый поступил очень просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32