Эрин, схватившись за ручку дверцы, изумленно повернула голову:
— Тетя Рива, что…
— Слушай, — перебила та, — когда я остановлюсь у парадной двери, выпрыгивай из машины и сразу беги в дом.
— Зачем? Там что, опять эти?
— Не знаю. Делай, как я сказала.
Эрин попыталась разглядеть ее лицо.
— А ты?
— Я сразу за тобой.
Перед домом Рива резко затормозила. Эрин, рывком распахнув дверцу, побежала в дом. Когда Рива отстегнула ремень, девушка уже бежала по ступенькам. Абрахам ждал ее в дверях. Тут Эрин оглянулась назад, рассмеялась и остановилась.
Рива обернулась и при свете люстр в галерее увидела рядом ярко-красный «альфа-ромео». Захлопнув дверцу машины, она бросилась к Данту, вылезавшему из своего спортивного автомобиля.
— Черт бы тебя побрал! Напугал до полусмерти!
— Прошу прощения, — сказал он, улыбаясь, хотя глаза были мрачные. — По крайней мере, теперь мы сможем поговорить. Я боялся, что иначе это не получится.
— Потому что ты злоупотребил моим гостеприимством и привел в домик Анну Галлант? Это только твое дело.
Он поморщился:
— Я думал, это ты звонишь. Немногие знают номер, и больше никто не знал обо мне.
— Очень умно!
— Недостаточно, раз попался. Могу я войти, чтобы защититься от идиотской идеи о моем покушении на Эдисона?
— Такой ли уж идиотский?
С минуту он молчал, хотя по глазам было видно, что ему больно это слышать.
— Я понимаю Анну, которая плохо меня знает, да еще так расстроилась из-за сына. Но не тебя, только не тебя, Рива.
Рива, вздохнув, отвернулась:
— Так она звонила тебе и рассказала об этом?
— Да. Могу я войти?
Может быть, это к лучшему. Она разрешила ему войти.
Абрахам был начеку. Дант, как и Рива, отказался от предложенных им кофе с пирожками, и Рива отпустила слугу. Эрин куда-то исчезла, видимо пошла спать. В библиотеке горел свет, наверное, там был Ноэль. В остальных комнатах было темно и тихо.
Рива проводила гостя в гостиную с противоположной стороны холла. Дант, не дожидаясь пока она повернется к нему, сказал:
— Я не делал этого. Я знаю, мои слова мало что значат, но я говорю тебе: я этого не делал.
— Я действительно хочу верить тебе. Но только кто-то ведь это сделал, а у тебя были для этого и возможности, и мотивы.
— Мотивом считается Анна, а мои предполагаемые связи с мафией — это и есть мои возможности?
— Ты можешь доказать обратное?
— Не в этом дело. Хуже всего, что я должен это доказывать тебе.
— Анна считает, у тебя мог быть и другой мотив: ты мог это сделать и для меня.
— Мог бы, если бы попросила.
— Не надо! — вскрикнула она.
— Но почему? Разве это не так?
— Эти слова не помогают мне поверить тебе.
— Но что поделаешь…
— Не надо превращать меня в то, чем я быть не могу! Ты делаешь из меня какую-то мадонну, святую, ради которой нужно приносить жертвы. Мне это не нравится! Я — это я. Мне не надо поклоняться. Я хочу, чтобы меня принимали и любили со всеми моими грехами, такой, какая я есть.
Его лицо было словно каменным.
— Я всегда чувствовал, что у нас что-то не так. Но это не значит, что я убью для тебя.
— Но если это не ты, ради Анны или ради меня — кто это сделал?
Тут дверь в столовую отворилась.
— Извините за подслушивание, — сказала входящая Констанция, — но я сегодня весь вечер страшно скучаю и слоняюсь без дела, а ваш разговор показался мне слишком волнующим, чтобы его пропустить. Кроме того, мне есть что добавить.
Рива изумленно молчала, глядя, как та приближается к Дангу в своем желтом шелковом платье, нескромно подчеркивавшем линии ее тела. Констанция протянула руку (чисто итальянский жест) как бы для объятия и в то же время — демонстрируя «полную искренность».
— Я вмешалась в вашу жизнь, Дант Ромоли, — сказала бывшая жена Ноэля, — позволила это себе. Я это сделала потому… Впрочем, об этом лучше в другой раз, если вам интересно, сейчас это неважно. Это я подсказала Риве, что вы взяли Анну Галлант с собой.
Дант нахмурился и повернулся к ней:
— Что такое?
Она подошла к нему так близко, что того гляди обнимет, остановилась, вызывающе глядя на него.
— Это был импульс. Я очень импульсивна, когда сержусь. Но чтобы как-то возместить ущерб и успокоить собственные подозрения, я навела справки внутри семьи здесь, в Новом Орлеане, в сицилийской семье, понимаете? Я могу поклясться, что это не вы организовали инцидент с самолетом Эдисона Галланта.
Несколько секунд длилось полное молчание. Дант смотрел на сицилийку, будто впервые ее видел. Констанция глядела на него с таким же откровенным вызовом. Наконец Рива спросила ее:
— А знаете вы, кто это сделал?
— Такую информацию не легко получить, — ответила та, глядя на Данта.
— Но другую вам дают?
— Да.
— Не рассказывали ли вам, случайно, кто нанял людей, напавших на меня и моего водителя?
Констанция насмешливо посмотрела на Риву:
— Это был Эдисон. Об этом мне сообщили случайно, как любопытную новость. Эдисон был знаком с сицилийцами какое-то время, по крайней мере, получал от них деньги. Потом они пересмотрели свое отношение к нему: он стал слишком жадным, стал много требовать, пытался втянуть их в подрыв «Столет корпорейшн», скупая акции через подставных лиц. Но вы и Ноэль контролируете такой объем, что это не удалось.
Попытка подрыва компании, подумала Рива, была еще одним способом поставить ее на колени. Это неплохо задумано.
Констанция обратилась к Данту:
— Кажется, Галлант также попросил своих «друзей» обратить внимание на ваше заведение
на озере в ходе операции с наркотиками. Это было сделано из мести: вы — друг Ривы, поэтому вам надо создавать неприятности. Ну, видите, сколько я беспокоюсь ради вас? Вы удовлетворены?
— Невероятно, — сказал Дант без выражения. — А ваши информаторы собираются и дальше причинять мне вред?
— Думаю, что нет, — рассердилась она, надув пухлые губы. — Я сказала им, что это глупо, но они уже сами это поняли. Бесцеремонность Галланта, особенно его требование нанять людей для нападения на Риву, заставила их разочароваться в нем. Хотят от него отказаться. И этот последний инцидент, с душком дилетантизма и сведением личных счетов, видимо, решил дело.
Рива слушала внимательно и хмуро.
— Все же непонятно, почему, если вы так много узнали, нельзя выяснить, кто организовал аварию.
Констанция покачала головой:
— Кажется, это не шло через семью. Иначе говоря, они не знают.
— А это дело с ресторанчиком на озере, — сказала Рива Данту, — ведь твои так называемые друзья могли бы сказать тебе, что за этим стоял Эдисон.
Дант пожал плечами:
— Друзьями я считаю тех, кого я знал еще подростком, когда работал в ресторанчиках в районе французского рынка. К бизнесу они отношения не имеют. Если они слышат какие-то сплетни обо мне, могут мне передать. Но их влияние не простирается на всю ново-орлеанскую мафию.
— Тогда к чему многолетнее секретничанье?
— Многие не понимают. Это совсем другие отношения, и они не сохраняются в тех случаях, о которых ты говоришь. А этих людей я знаю не меньше и не больше, чем тебя.
— Для итальянцев такие узы дружбы равнозначны братским, — заметила Констанция, положив свою руку на руку Данта и поглаживая ее.
Ее покровительственный тон раздражал Риву. А Дант словно не слышал этого. Можно только предположить, что Констанция привлекательна для него. Дант, наверное, не упустит возможности. Он знаток общения с женщинами.
— Все же, — сказала Рива ему, — ты мог бы навести справки и избавить Констанцию от хлопот.
Дант ответил, не глядя на Риву:
— Я мог бы, но опасался возможных последствий.
— Как это понять? — нетерпеливо спросила Рива.
Дант поглядел на нее:
— Я знал, что меня подставили, на это указывало все: ночное появление наркотиков, большое количество снадобий в клубе, но не в других местах поблизости, появление новых людей с дурной репутацией и большими деньгами.
— Но ты ничего не говорил об этом.
— Я не хотел никого обвинять заранее.
— Например?
Дант помрачнел и вдруг схватил за руку Констанцию, гладившую его руку.
— Кое-кого из ваших наемников.
Та, побледнев, выдернула руку, потирая запястье.
— Что вы говорите?
Тут раздался какой-то странный звук. Они обернулись и увидели в дверях аплодирующего Ноэля. Сколько он здесь пробыл, трудно было сказать, но явно достаточно, чтобы понять, что к чему. Волосы его были взъерошены, а под мышкой он держал стопку бумаг с записями приходов и расходов. Он поклонился Данту и сказал:
— Поздравляю. Не часто мужчины так разбираются в женщинах.
Констанция, бросив на бывшего мужа испепеляющий взгляд и сжав кулаки, повернулась к Данту:
— Объяснитесь немедленно!
— Пожалуй, Ромоли, и вправду стоит послушать, — согласился Ноэль.
Дант прокашлялся.
— Дело вот в чем: я, конечно, не прекрасный принц и был слегка удивлен игрой со стороны принцессы. Когда это не прекратилось, у меня возникли подозрения, особенно когда я понял, что разговор все время крутится вокруг Ривы. Я начал понимать, насколько Констанция не любит ее.
— Меня? — нахмурилась Рива. — Но почему?
— Не притворяйтесь такой невинной! — воскликнула Констанция. — Вы расстроили мой брак.
— С ума вы сошли! — возразила Рива.
— Ха!
Рива поглядела на Ноэля, но по его лицу нельзя было узнать его мысли. Она посмотрела на Данта.
— На чем вы остановились, Ромоли?
— На том, как я заметил, что Констанция имеет на меня зуб и так привержена вендетте вообще, что я поневоле задумался: а не нужен ли я ей, чтобы одержать верх над Ривой? К тому же привыкшей к посещению мест, вроде «Максима», ее слишком интересовал клуб. Старые сицилийцы похожи на то, как она сама изображает Эдисона: они распространяют месть и на друзей своего врага. Я не уверен, что у Констанции есть связи в Новом Орлеане, но это возможно. Можно также подозревать, что она имела отношение к моим неприятностям. Возможно, если бы я воспротивился ее влиянию, она подняла бы шум по поводу ситуации с наркотиками, созданной ею в клубе.
— Такая мысль никогда не приходила мне в голову! — вскричала Констанция.
— И за это мы должны быть благодарны? — спросил Ноэль.
Бывшая жена повернулась к нему:
— Действительно, я не думала так далеко заходить в вендетте. А если бы хотела, у меня бы хватило ума не делать это так явно.
Лицо Ноэля совершенно не изменилось.
— Я верю тебе в обоих пунктах.
— О, ты невыносим! — отвернулась от него Констанция.
— Когда же это кончится? — спросила Рива.
Констанция, скрестив руки на груди, заговорила, видимо желая отвлечь внимание от себя самой.
— Об этом лучше спросить у вас, Рива. Есть ведь дело этого Галланта. Насколько мне известно, вы больше других желали бы его смерти. Может, вы сами это устроили и обвиняете других, чтобы отвести от себя подозрения?
— Нет, — резко сказал Дант, — не может быть.
— Нет? — переспросила Констанция. — Но ведь есть еще Ноэль. Галлант представлял угрозу для Ривы, а поэтому и для «Столет корпорейшн». Для сына особо важно защитить компанию, созданную отцом.
— Нет! — сказала Рива. — Он и не знал о поездке Эдисона.
— Разве? — улыбнулась Констанция, хитро поглядев на мужа. — А ведь он был у него незадолго.
— Что? — не желая верить, спросила Рива.
— Странно, правда? Но это так. Я сама слышала, как Ноэль звонил и узнавал, где должен быть этот Галлант. Ведь так, дорогой?
— Я виделся с ним, — подтвердил Ноэль.
— Но зачем? — спросила Рива.
Констанция ответила за него:
— Он беспокоился, конечно, о корпорации.
— Я беспокоился обо всем и обо всех, кого могут затронуть акции Галланта. Мне надо было знать, чего от него ожидать.
Констанция ехидно посмотрела на него:
— Как это разумно!
— У меня всегда так, — ответил Ноэль и так посмотрел ей в глаза, что та отвела взгляд.
— А разумные люди, — заметила Рива, — не пытаются убить, даже если другие неразумны.
Она всего мгновение глядела в глаза Ноэлю, прежде чем повернуться к Данту. В глазах старого друга было столько симпатии, что она смущенно отвернулась. Иногда узы дружбы могут стать слишком тесными.
— Но ведь кто-то же это сделал! — нетерпеливо заметила Констанция.
— У Эдисона были и другие враги, — ответил Ноэль.
— Может быть, — согласилась Констанция, — но на него прежде не нападали, и именно здесь, в Бон Ви, он последний раз навредил.
Рива подумала, что это, пожалуй, верно, касательно Ботинок и Маргарет, а еще относительно Данта и Анны, хотя это не совсем Бон Ви.
Дант устало зевнул и помассировал затылок.
— Это все пустой разговор. Я, пожалуй, лучше пойду. Анна в больнице одна, и кому-то надо побыть с ней. — Он посмотрел на Риву. — Не поговорить ли нам наедине?
Она вышла за ним в холл. За дверью он, взяв ее за руку, сказал:
— Прости, если это расстроило тебя, я не хотел этого. Просто я не мог перенести, что ты, наверное, думаешь, будто я виноват в случившемся с Джошем.
Она нашла в себе силы улыбнуться:
— Если и подумала, то только на секунду.
— Спасибо тебе большое. — Он наклонился и быстро поцеловал ее в лоб. — Спокойной ночи.
Странное ощущение было после этого разговора. Как будто что-то между ними изменилось. Было ли дело в ее недоверчивости, в поведении Констанции, в ее вопросах к нему или в Ноэле, но только Дат словно отдалился. Или в ней самой было какое-то отчуждение. Она не могла решить. Обернувшись, она увидела за спиной Констанцию.
— Вы просили меня не причинять ему вреда, — сказала та, — но сами причинили больший, чем могла бы я.
Это была правда: те, кого мы защищаем, уязвимы для нас самих. Но это не обязательно признавать при другой женщине.
— Ну и к чему это все? — спросила Рива.
— Это очень сильный и мужественный человек. Коралия и Пьетро любят его.
— Мне он тоже очень нравится. Если это опять предупреждение, не надо беспокоиться.
Констанция криво усмехнулась:
— Понимаю, хотя это всего лишь любезность. Я не так разумна, как Ноэль, но достаточно любезна.
— Спасибо, — сказала Рива, не зная, что сказать.
— Не за что, — ответила Констанция и удалилась.
Ноэль стоял в дверях, мял свернутые трубочкой бумаги. Когда затихли шаги Констанции, дом погрузился в тишину. Он спросил:
— Давно хотел узнать: как там сын Галланта?
— Все так же. И можно считать, что это хорошая новость.
— А Эрин?
— Все нормально. Завтра опять собирается в больницу.
— Если опять соберетесь вместе с ней, скажите мне или хотя бы возьмите Джорджа. А сейчас тебе надо отдохнуть: у тебя усталый вид.
Она чуть заметно улыбнулась: вечно ему не хватает такта, и ответила:
— Пожалуй.
Они помолчали, не глядя друг на друга. Впервые за последние сутки они были наедине. Чувствовали себя напряженно. И вот Ноэль отошел от дверей и направился к своей спальне, сказав:
— Ну, спокойной ночи.
Когда она окликнула его, голос ее был как чужой:
— Ноэль!
— Да? — обернулся он.
На минуту она забыла, что хотела спросить, а когда вспомнила, то не смогла спросить о его вине так же прямо, как Данта. Она смотрела на свои руки, словно ища слова.
— Что? — спросил он.
Наконец она произнесла:
— Ты знал, что Эдисон собирается в аэропорт на самолете?
Он не сразу посмотрел на нее.
— А что, если знал?
— Я пытаюсь разобраться. — Рива хотела собраться с мыслями, чувствуя растерянность. Облизнув губы, она спросила: — А что еще он говорил?
Его глаза сузились.
— Много чего, хотя все это не так важно. Ну так что?
Она снова овладела собой. Понятно, что он должен быть осторожен, чтобы не бросить тень на своего отца и «Столет корпорейшн».
— А не было сказано ничего такого, чтобы заставило бы… думать, что лучше бы Эдисон умер?
Он усмехнулся:
— Думаю, тут можно быть спокойным. Не было ни одного случая, чтобы я собирался убить людей, которые могут причинить неприятности.
Дотронувшись до своего лица, она почувствовала дрожь, и это ее не удивило.
— Да нет, я это знаю… Просто кто-то это сделал, и жизнь Джоша под угрозой. Это не дает мне покоя. Нормальные люди не делают такого, но не всегда можно легко определить, кто нормален.
— Но ведь расспросами не выяснишь, — спокойно заметил он.
— Конечно, нет. — Рива сама что-то такое говорила Анне, но забыла об этом. Она натянуто улыбнулась, довольная, что он почему-то не сердится. Ей вовсе не хотелось сердить его.
Может быть, дело в том, что он рассеян. Он сделал неуверенный жест, словно хотел коснуться ее, но вдруг отдернул руку, словно обжегся. Другой рукой он продолжал мять бумаги.
— В чем тут дело? — спросил он. — Тут ведь не только опасения за Джоша, угрозы Эдисону или даже тебе. Кто-то расстроил тебя?
То, что он так хорошо, лучше других, понимал ее, вызывало даже беспокойство.
— Да ничего, — сказала она, — все обошлось.
— Значит, пытались. А кто? Жена Галланга?
Она покачала головой:
— Это неважно.
— Важно. Там еще были Эрин, Дуг Горслайн. И сам Галлант.
Она уже знала его безжалостную настойчивость в делах бизнеса, но сама столкнулась с этим впервые.
— Ничего особенного, мы с ним просто поспорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Тетя Рива, что…
— Слушай, — перебила та, — когда я остановлюсь у парадной двери, выпрыгивай из машины и сразу беги в дом.
— Зачем? Там что, опять эти?
— Не знаю. Делай, как я сказала.
Эрин попыталась разглядеть ее лицо.
— А ты?
— Я сразу за тобой.
Перед домом Рива резко затормозила. Эрин, рывком распахнув дверцу, побежала в дом. Когда Рива отстегнула ремень, девушка уже бежала по ступенькам. Абрахам ждал ее в дверях. Тут Эрин оглянулась назад, рассмеялась и остановилась.
Рива обернулась и при свете люстр в галерее увидела рядом ярко-красный «альфа-ромео». Захлопнув дверцу машины, она бросилась к Данту, вылезавшему из своего спортивного автомобиля.
— Черт бы тебя побрал! Напугал до полусмерти!
— Прошу прощения, — сказал он, улыбаясь, хотя глаза были мрачные. — По крайней мере, теперь мы сможем поговорить. Я боялся, что иначе это не получится.
— Потому что ты злоупотребил моим гостеприимством и привел в домик Анну Галлант? Это только твое дело.
Он поморщился:
— Я думал, это ты звонишь. Немногие знают номер, и больше никто не знал обо мне.
— Очень умно!
— Недостаточно, раз попался. Могу я войти, чтобы защититься от идиотской идеи о моем покушении на Эдисона?
— Такой ли уж идиотский?
С минуту он молчал, хотя по глазам было видно, что ему больно это слышать.
— Я понимаю Анну, которая плохо меня знает, да еще так расстроилась из-за сына. Но не тебя, только не тебя, Рива.
Рива, вздохнув, отвернулась:
— Так она звонила тебе и рассказала об этом?
— Да. Могу я войти?
Может быть, это к лучшему. Она разрешила ему войти.
Абрахам был начеку. Дант, как и Рива, отказался от предложенных им кофе с пирожками, и Рива отпустила слугу. Эрин куда-то исчезла, видимо пошла спать. В библиотеке горел свет, наверное, там был Ноэль. В остальных комнатах было темно и тихо.
Рива проводила гостя в гостиную с противоположной стороны холла. Дант, не дожидаясь пока она повернется к нему, сказал:
— Я не делал этого. Я знаю, мои слова мало что значат, но я говорю тебе: я этого не делал.
— Я действительно хочу верить тебе. Но только кто-то ведь это сделал, а у тебя были для этого и возможности, и мотивы.
— Мотивом считается Анна, а мои предполагаемые связи с мафией — это и есть мои возможности?
— Ты можешь доказать обратное?
— Не в этом дело. Хуже всего, что я должен это доказывать тебе.
— Анна считает, у тебя мог быть и другой мотив: ты мог это сделать и для меня.
— Мог бы, если бы попросила.
— Не надо! — вскрикнула она.
— Но почему? Разве это не так?
— Эти слова не помогают мне поверить тебе.
— Но что поделаешь…
— Не надо превращать меня в то, чем я быть не могу! Ты делаешь из меня какую-то мадонну, святую, ради которой нужно приносить жертвы. Мне это не нравится! Я — это я. Мне не надо поклоняться. Я хочу, чтобы меня принимали и любили со всеми моими грехами, такой, какая я есть.
Его лицо было словно каменным.
— Я всегда чувствовал, что у нас что-то не так. Но это не значит, что я убью для тебя.
— Но если это не ты, ради Анны или ради меня — кто это сделал?
Тут дверь в столовую отворилась.
— Извините за подслушивание, — сказала входящая Констанция, — но я сегодня весь вечер страшно скучаю и слоняюсь без дела, а ваш разговор показался мне слишком волнующим, чтобы его пропустить. Кроме того, мне есть что добавить.
Рива изумленно молчала, глядя, как та приближается к Дангу в своем желтом шелковом платье, нескромно подчеркивавшем линии ее тела. Констанция протянула руку (чисто итальянский жест) как бы для объятия и в то же время — демонстрируя «полную искренность».
— Я вмешалась в вашу жизнь, Дант Ромоли, — сказала бывшая жена Ноэля, — позволила это себе. Я это сделала потому… Впрочем, об этом лучше в другой раз, если вам интересно, сейчас это неважно. Это я подсказала Риве, что вы взяли Анну Галлант с собой.
Дант нахмурился и повернулся к ней:
— Что такое?
Она подошла к нему так близко, что того гляди обнимет, остановилась, вызывающе глядя на него.
— Это был импульс. Я очень импульсивна, когда сержусь. Но чтобы как-то возместить ущерб и успокоить собственные подозрения, я навела справки внутри семьи здесь, в Новом Орлеане, в сицилийской семье, понимаете? Я могу поклясться, что это не вы организовали инцидент с самолетом Эдисона Галланта.
Несколько секунд длилось полное молчание. Дант смотрел на сицилийку, будто впервые ее видел. Констанция глядела на него с таким же откровенным вызовом. Наконец Рива спросила ее:
— А знаете вы, кто это сделал?
— Такую информацию не легко получить, — ответила та, глядя на Данта.
— Но другую вам дают?
— Да.
— Не рассказывали ли вам, случайно, кто нанял людей, напавших на меня и моего водителя?
Констанция насмешливо посмотрела на Риву:
— Это был Эдисон. Об этом мне сообщили случайно, как любопытную новость. Эдисон был знаком с сицилийцами какое-то время, по крайней мере, получал от них деньги. Потом они пересмотрели свое отношение к нему: он стал слишком жадным, стал много требовать, пытался втянуть их в подрыв «Столет корпорейшн», скупая акции через подставных лиц. Но вы и Ноэль контролируете такой объем, что это не удалось.
Попытка подрыва компании, подумала Рива, была еще одним способом поставить ее на колени. Это неплохо задумано.
Констанция обратилась к Данту:
— Кажется, Галлант также попросил своих «друзей» обратить внимание на ваше заведение
на озере в ходе операции с наркотиками. Это было сделано из мести: вы — друг Ривы, поэтому вам надо создавать неприятности. Ну, видите, сколько я беспокоюсь ради вас? Вы удовлетворены?
— Невероятно, — сказал Дант без выражения. — А ваши информаторы собираются и дальше причинять мне вред?
— Думаю, что нет, — рассердилась она, надув пухлые губы. — Я сказала им, что это глупо, но они уже сами это поняли. Бесцеремонность Галланта, особенно его требование нанять людей для нападения на Риву, заставила их разочароваться в нем. Хотят от него отказаться. И этот последний инцидент, с душком дилетантизма и сведением личных счетов, видимо, решил дело.
Рива слушала внимательно и хмуро.
— Все же непонятно, почему, если вы так много узнали, нельзя выяснить, кто организовал аварию.
Констанция покачала головой:
— Кажется, это не шло через семью. Иначе говоря, они не знают.
— А это дело с ресторанчиком на озере, — сказала Рива Данту, — ведь твои так называемые друзья могли бы сказать тебе, что за этим стоял Эдисон.
Дант пожал плечами:
— Друзьями я считаю тех, кого я знал еще подростком, когда работал в ресторанчиках в районе французского рынка. К бизнесу они отношения не имеют. Если они слышат какие-то сплетни обо мне, могут мне передать. Но их влияние не простирается на всю ново-орлеанскую мафию.
— Тогда к чему многолетнее секретничанье?
— Многие не понимают. Это совсем другие отношения, и они не сохраняются в тех случаях, о которых ты говоришь. А этих людей я знаю не меньше и не больше, чем тебя.
— Для итальянцев такие узы дружбы равнозначны братским, — заметила Констанция, положив свою руку на руку Данта и поглаживая ее.
Ее покровительственный тон раздражал Риву. А Дант словно не слышал этого. Можно только предположить, что Констанция привлекательна для него. Дант, наверное, не упустит возможности. Он знаток общения с женщинами.
— Все же, — сказала Рива ему, — ты мог бы навести справки и избавить Констанцию от хлопот.
Дант ответил, не глядя на Риву:
— Я мог бы, но опасался возможных последствий.
— Как это понять? — нетерпеливо спросила Рива.
Дант поглядел на нее:
— Я знал, что меня подставили, на это указывало все: ночное появление наркотиков, большое количество снадобий в клубе, но не в других местах поблизости, появление новых людей с дурной репутацией и большими деньгами.
— Но ты ничего не говорил об этом.
— Я не хотел никого обвинять заранее.
— Например?
Дант помрачнел и вдруг схватил за руку Констанцию, гладившую его руку.
— Кое-кого из ваших наемников.
Та, побледнев, выдернула руку, потирая запястье.
— Что вы говорите?
Тут раздался какой-то странный звук. Они обернулись и увидели в дверях аплодирующего Ноэля. Сколько он здесь пробыл, трудно было сказать, но явно достаточно, чтобы понять, что к чему. Волосы его были взъерошены, а под мышкой он держал стопку бумаг с записями приходов и расходов. Он поклонился Данту и сказал:
— Поздравляю. Не часто мужчины так разбираются в женщинах.
Констанция, бросив на бывшего мужа испепеляющий взгляд и сжав кулаки, повернулась к Данту:
— Объяснитесь немедленно!
— Пожалуй, Ромоли, и вправду стоит послушать, — согласился Ноэль.
Дант прокашлялся.
— Дело вот в чем: я, конечно, не прекрасный принц и был слегка удивлен игрой со стороны принцессы. Когда это не прекратилось, у меня возникли подозрения, особенно когда я понял, что разговор все время крутится вокруг Ривы. Я начал понимать, насколько Констанция не любит ее.
— Меня? — нахмурилась Рива. — Но почему?
— Не притворяйтесь такой невинной! — воскликнула Констанция. — Вы расстроили мой брак.
— С ума вы сошли! — возразила Рива.
— Ха!
Рива поглядела на Ноэля, но по его лицу нельзя было узнать его мысли. Она посмотрела на Данта.
— На чем вы остановились, Ромоли?
— На том, как я заметил, что Констанция имеет на меня зуб и так привержена вендетте вообще, что я поневоле задумался: а не нужен ли я ей, чтобы одержать верх над Ривой? К тому же привыкшей к посещению мест, вроде «Максима», ее слишком интересовал клуб. Старые сицилийцы похожи на то, как она сама изображает Эдисона: они распространяют месть и на друзей своего врага. Я не уверен, что у Констанции есть связи в Новом Орлеане, но это возможно. Можно также подозревать, что она имела отношение к моим неприятностям. Возможно, если бы я воспротивился ее влиянию, она подняла бы шум по поводу ситуации с наркотиками, созданной ею в клубе.
— Такая мысль никогда не приходила мне в голову! — вскричала Констанция.
— И за это мы должны быть благодарны? — спросил Ноэль.
Бывшая жена повернулась к нему:
— Действительно, я не думала так далеко заходить в вендетте. А если бы хотела, у меня бы хватило ума не делать это так явно.
Лицо Ноэля совершенно не изменилось.
— Я верю тебе в обоих пунктах.
— О, ты невыносим! — отвернулась от него Констанция.
— Когда же это кончится? — спросила Рива.
Констанция, скрестив руки на груди, заговорила, видимо желая отвлечь внимание от себя самой.
— Об этом лучше спросить у вас, Рива. Есть ведь дело этого Галланта. Насколько мне известно, вы больше других желали бы его смерти. Может, вы сами это устроили и обвиняете других, чтобы отвести от себя подозрения?
— Нет, — резко сказал Дант, — не может быть.
— Нет? — переспросила Констанция. — Но ведь есть еще Ноэль. Галлант представлял угрозу для Ривы, а поэтому и для «Столет корпорейшн». Для сына особо важно защитить компанию, созданную отцом.
— Нет! — сказала Рива. — Он и не знал о поездке Эдисона.
— Разве? — улыбнулась Констанция, хитро поглядев на мужа. — А ведь он был у него незадолго.
— Что? — не желая верить, спросила Рива.
— Странно, правда? Но это так. Я сама слышала, как Ноэль звонил и узнавал, где должен быть этот Галлант. Ведь так, дорогой?
— Я виделся с ним, — подтвердил Ноэль.
— Но зачем? — спросила Рива.
Констанция ответила за него:
— Он беспокоился, конечно, о корпорации.
— Я беспокоился обо всем и обо всех, кого могут затронуть акции Галланта. Мне надо было знать, чего от него ожидать.
Констанция ехидно посмотрела на него:
— Как это разумно!
— У меня всегда так, — ответил Ноэль и так посмотрел ей в глаза, что та отвела взгляд.
— А разумные люди, — заметила Рива, — не пытаются убить, даже если другие неразумны.
Она всего мгновение глядела в глаза Ноэлю, прежде чем повернуться к Данту. В глазах старого друга было столько симпатии, что она смущенно отвернулась. Иногда узы дружбы могут стать слишком тесными.
— Но ведь кто-то же это сделал! — нетерпеливо заметила Констанция.
— У Эдисона были и другие враги, — ответил Ноэль.
— Может быть, — согласилась Констанция, — но на него прежде не нападали, и именно здесь, в Бон Ви, он последний раз навредил.
Рива подумала, что это, пожалуй, верно, касательно Ботинок и Маргарет, а еще относительно Данта и Анны, хотя это не совсем Бон Ви.
Дант устало зевнул и помассировал затылок.
— Это все пустой разговор. Я, пожалуй, лучше пойду. Анна в больнице одна, и кому-то надо побыть с ней. — Он посмотрел на Риву. — Не поговорить ли нам наедине?
Она вышла за ним в холл. За дверью он, взяв ее за руку, сказал:
— Прости, если это расстроило тебя, я не хотел этого. Просто я не мог перенести, что ты, наверное, думаешь, будто я виноват в случившемся с Джошем.
Она нашла в себе силы улыбнуться:
— Если и подумала, то только на секунду.
— Спасибо тебе большое. — Он наклонился и быстро поцеловал ее в лоб. — Спокойной ночи.
Странное ощущение было после этого разговора. Как будто что-то между ними изменилось. Было ли дело в ее недоверчивости, в поведении Констанции, в ее вопросах к нему или в Ноэле, но только Дат словно отдалился. Или в ней самой было какое-то отчуждение. Она не могла решить. Обернувшись, она увидела за спиной Констанцию.
— Вы просили меня не причинять ему вреда, — сказала та, — но сами причинили больший, чем могла бы я.
Это была правда: те, кого мы защищаем, уязвимы для нас самих. Но это не обязательно признавать при другой женщине.
— Ну и к чему это все? — спросила Рива.
— Это очень сильный и мужественный человек. Коралия и Пьетро любят его.
— Мне он тоже очень нравится. Если это опять предупреждение, не надо беспокоиться.
Констанция криво усмехнулась:
— Понимаю, хотя это всего лишь любезность. Я не так разумна, как Ноэль, но достаточно любезна.
— Спасибо, — сказала Рива, не зная, что сказать.
— Не за что, — ответила Констанция и удалилась.
Ноэль стоял в дверях, мял свернутые трубочкой бумаги. Когда затихли шаги Констанции, дом погрузился в тишину. Он спросил:
— Давно хотел узнать: как там сын Галланта?
— Все так же. И можно считать, что это хорошая новость.
— А Эрин?
— Все нормально. Завтра опять собирается в больницу.
— Если опять соберетесь вместе с ней, скажите мне или хотя бы возьмите Джорджа. А сейчас тебе надо отдохнуть: у тебя усталый вид.
Она чуть заметно улыбнулась: вечно ему не хватает такта, и ответила:
— Пожалуй.
Они помолчали, не глядя друг на друга. Впервые за последние сутки они были наедине. Чувствовали себя напряженно. И вот Ноэль отошел от дверей и направился к своей спальне, сказав:
— Ну, спокойной ночи.
Когда она окликнула его, голос ее был как чужой:
— Ноэль!
— Да? — обернулся он.
На минуту она забыла, что хотела спросить, а когда вспомнила, то не смогла спросить о его вине так же прямо, как Данта. Она смотрела на свои руки, словно ища слова.
— Что? — спросил он.
Наконец она произнесла:
— Ты знал, что Эдисон собирается в аэропорт на самолете?
Он не сразу посмотрел на нее.
— А что, если знал?
— Я пытаюсь разобраться. — Рива хотела собраться с мыслями, чувствуя растерянность. Облизнув губы, она спросила: — А что еще он говорил?
Его глаза сузились.
— Много чего, хотя все это не так важно. Ну так что?
Она снова овладела собой. Понятно, что он должен быть осторожен, чтобы не бросить тень на своего отца и «Столет корпорейшн».
— А не было сказано ничего такого, чтобы заставило бы… думать, что лучше бы Эдисон умер?
Он усмехнулся:
— Думаю, тут можно быть спокойным. Не было ни одного случая, чтобы я собирался убить людей, которые могут причинить неприятности.
Дотронувшись до своего лица, она почувствовала дрожь, и это ее не удивило.
— Да нет, я это знаю… Просто кто-то это сделал, и жизнь Джоша под угрозой. Это не дает мне покоя. Нормальные люди не делают такого, но не всегда можно легко определить, кто нормален.
— Но ведь расспросами не выяснишь, — спокойно заметил он.
— Конечно, нет. — Рива сама что-то такое говорила Анне, но забыла об этом. Она натянуто улыбнулась, довольная, что он почему-то не сердится. Ей вовсе не хотелось сердить его.
Может быть, дело в том, что он рассеян. Он сделал неуверенный жест, словно хотел коснуться ее, но вдруг отдернул руку, словно обжегся. Другой рукой он продолжал мять бумаги.
— В чем тут дело? — спросил он. — Тут ведь не только опасения за Джоша, угрозы Эдисону или даже тебе. Кто-то расстроил тебя?
То, что он так хорошо, лучше других, понимал ее, вызывало даже беспокойство.
— Да ничего, — сказала она, — все обошлось.
— Значит, пытались. А кто? Жена Галланга?
Она покачала головой:
— Это неважно.
— Важно. Там еще были Эрин, Дуг Горслайн. И сам Галлант.
Она уже знала его безжалостную настойчивость в делах бизнеса, но сама столкнулась с этим впервые.
— Ничего особенного, мы с ним просто поспорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45