Ему надо выпить. Он подошел к открытому бару и, налив себе изрядную порцию виски, одним глотком отпил половину. Со стаканом в руке вернулся к телефону. Положив телефонный справочник так, чтобы читать там номера телефонов и одновременно набирать их, позвонил в аэропорт и, когда ему ответили, попросил знакомого из отдела текущего ремонта. Он уже звонил ему раньше. Автопилот, как он и думал, был неисправен. Кто-то испортил его.
Кто-то пытался его убить. Не многие пилоты выбираются из таких передряг живыми. Самолет обычно врезается носом, и пилот гибнет первым. То, что он жив и, по существу, отделался легким испугом, знак его везучести, невероятной, феноменальной везучести. Ему всегда везло, а вот Джош чуть не поплатился жизнью. Его единственный сын Джош. Когда он узнает, кто в этом виноват, те пожалеют о том, что живы.
Послышался звук открываемого замка. Эдисон поставил стакан. Когда дверь открылась, он был уже рядом и захлопнул ее за собственной женой. Она обернулась и удивленно посмотрела на него, но в глазах у нее была озабоченность.
— Где тебя черти носили? — спросил он, уперев руки в бока в ожидании ответа.
— Что такое? Что случилось?
— О, пустяки. Всего-то твой муж попал в аварию, а сын отправлен в госпиталь, и тебя при этом нету.
— Джош? Что с ним? Он… Как он?
— Сначала спрашиваю я, — проговорил Эдисон с мрачным удовлетворением, видя паническую озабоченность на ее лице.
— Что? Ты хочешь…
— Где же, черт тебя дери, ты была?
— Я… ездила домой. — Она схватила его руку. — Да скажи же мне, Эдисон!
— Конечно же, ты была дома. Я звонил, и тебя там не было. К тому же если ты ездила домой, то почему не забрала эту бронзовую штуку, которую купила для зимнего садика?
— Если ты звонил, то, вероятно, не застал меня. Я уехала рано и завтракала по дороге. У меня не было причин спешить. А что до херувима, то я хотела его взять, по забыла. А теперь скажи, Эдисон, пожалуйста!
— У твоего сына почти оторвано плечо. Он в интенсивной терапии, состояние стабилизировалось, но он может потерять руку.
Краска оставила ее лицо, она села в ближайшее кресло, уронив сумочку. Не отрывая от него глаз, она проговорила:
— Ты подонок. Ты знал это и не говорил мне, чтобы сначала допросить меня.
— А что такого? Я выяснил то, что хотел, а для Джоша нет никакой разницы.
Анна вскочила на ноги:
— Но для меня разница есть!
— Почему? Тебя достаточно долго не было, когда ему было больно, а ты была ему нужна. Что значат несколько минут туда-сюда?
— Кто с ним сейчас?
— Никого. Он там один, потому что его мать…
— У него есть и отец тоже! Почему ты не там? Вместо этого ты предпочел напиваться?
— Я напился потому, что нуждался в этом. А здесь я потому, что хотел выяснить, где, черт возьми, тебя носит.
— Это так важно? Джошу нужен там кто-нибудь?
— Да, ты. Ты — мать.
— Мне следовало бы знать, что ты все вывернешь к своей выгоде. Ты никогда не принимал никаких точек зрения, кроме своей. Ты никогда не интересовался ничьими желаниями, кроме своих собственных.
— Ах, извини меня! Я чуть не погиб сегодня вечером. От этого можно стать обидчивым и раздражительным.
— Ты всегда такой или еще хуже, но я тебе этого никогда не забуду.
Он хмыкнул, поднял свой стакан и сделал глоток.
— А что такого, если муж выяснял, что делала его жена?
Анна бросила на него долгий взгляд. Вдруг она издала звук, который был словно эхо его собственного презрительного смешка.
— Да ты и не узнал ничего! Я не была дома, я была в Колорадо.
Она отвернулась от него и пошла к двери. Тремя шагами он нагнал ее и схватил за руку.
— Что значит Колорадо? Что, черт возьми, ты там забыла?
— Если это тебе так надо, я там переспала с любовником. А теперь пусти! Мне надо видеть своего сына.
— Пустить? Я из тебя дерьмо выбью, сучка! Что это ты такое рассказываешь?
— Правду. Но я никогда не ожидала, что ты признаешь ее, так как тебе правда совершенно не нужна.
— Ты хочешь сказать… Я тебе не верю!
— Почему? — Анна смотрела на него в упор. — Потому что это угрожает твоему эго? Ты думаешь, что лишь тебе одному можно забираться в чужие постели?
— Потому что ты фригидна!
— О, нет! Если я была фригидна, то только потому, что ты никудышный любовник. Я это прекрасно поняла в этот уик-энд.
Он почувствовал, словно ему дали под дых.
— Ты не можешь… ты не… — начал он в замешательстве.
— Могу и делаю. И делала не раз. Ну а теперь дай дорогу. — Анна высвободила руку.
Эдисон швырнул стакан, который упал на ковер и покатился в спальню, затем подошел к ней, повернул к себе лицом и ударил кулаком так, что она врезалась в дверь и медленно сползла по ней и дальше по стене. Он схватил ее за волосы и поднял.
— Кто он? — проскрежетал он. — Кто этот тип?
В глазах у нее была боль, и на скуле появилось красное пятно с синим отливом, и все же ей удалось вымучить улыбку:
— Иди к черту!
— Я выясню это, и тогда он горько пожалеет.
— На твоем месте я была бы осторожнее. Как бы не пожалел ты сам.
Хватка его ослабла, а черты лица напряглись.
— Он что, так влиятелен?
— Скажем, у него тоже есть друзья, — Такие, что чуть не убили твоего сына, пытаясь убрать меня?
Она посмотрела на него. В глазах ее был ужас, зрачки расширились, и прежде чем сказать, она облизнула губы:
— Ты не хочешь…
— Авария не была несчастным случаем.
— Это не он, — прошептала Анна. — Он не мог, не Дант.
Эдисон удивленно хрюкнул, затем, оттолкнув ее, громко рассмеялся.
— Он, вероятно, не стал бы для тебя. Но, может быть, и сделал так для Ривы Столет.
— О чем ты говоришь? — В словах была бравада, но глаза выдавали уныние.
— Думаю, ты догадываешься, но неважно. Иди, повидай Джоша, а затем поговорим. Это долгий разговор.
Она распрямилась, поправила волосы, огляделась и нашла свою сумочку, подняла ее и повесила через плечо. Затем повернулась к двери и, держась за ручку, бросила:
— Означает ли это требование, что ты хочешь остаться со мной и продолжать этот брак?
— Это предполагает, что ты должна знать свое место, которое рядом со мной во всем.
— Странно, но мне так вовсе не кажется. Ты знаешь, люди вроде нас редко говорят то, что думают, и думают то, что говорят. Все говорят красиво, чтобы скрыть грязь и низость. Или же пытаются сгладить все, чтобы избежать трудностей и сделать жизнь легче и приятнее. Но подспудно грязь все равно остается. Я пытаюсь жить тем, что под поверхностью, Эдисон.
— Ты моя жена, вот и все.
— Несмотря на почерневший нимб? — с издевкой спросила она.
— Мы вернемся к этому позже.
— Мне надо покаяться? Извини, но у меня нет настроения это делать. Этот брак, если его так можно назвать, окончен.
— Ты не можешь оставить меня и перспективу стать женой губернатора, и уж не из-за этого проходимца, владеющего харчевнями, полными наркоты.
— Может, да, может, нет, но я не хочу оставаться с мелким эгоистичным человеком, который не в состоянии контролировать свои страсти, желания и даже собственные оргазмы.
— Ну вернись! — проговорил он, сжимая кулак и поднимая его к ней.
Она вышла, тихо закрыв за собой дверь.
Эдисона охватило ощущение, что с ним плохо обошлись. Кто-то попытался его убить, сын полуживым лежит в госпитале, а эта фригидная сучка, его жена, вдруг нашла кого-то, кто разогрел ее. Его карьера в опасности из-за катастрофы и того, что публика будет ставить под сомнение его способность к управлению. Будто этого недостаточно, так еще жена угрожает сделать его посмешищем и лишить всяких шансов на выборах, уходя от него.
Он взглянул на часы, затем растянулся на кушетке и взял дистанционное управление телевизора. Включил новости. Рассказывали какую-то политическую историю из Вашингтона, затем с экрана на него глянуло его собственное лицо. Крушение самолета, плохая погода, слишком медленное приближение к взлетной полосе. Показали снимок обломков, от вида которого у Эдисона побежали по спине мурашки, и он поразился, как при этом мог кто-то остаться в живых! Затем показали, как он поспешил в госпиталь, когда носилки с Джошем внесли в машину «скорой помощи». Боже, каким диким и потрясенным он выглядел! Он даже не может припомнить, что там были камеры. Если бы он это понял, то вел бы себя гораздо выдержаннее. Женщина-комментатор лучилась симпатией, но все изменилось, когда она заговорила о возможности расследования обстоятельств аварии.
Расследование! Надо подумать. Кто-то собирается разузнать об автопилоте. И что тогда? Нельзя ли тот факт, что он был испорчен, обратить к своей выгоде и использовать, чтобы привлечь симпатии избирателей? Или же расследование приведет к вопросам, которых он не желал, открыв крышку на бочонке со змеями, что так долго держали закрытым?
Когда картинка на экране переключилась на сцены повреждений от торнадо в Техасе, он выключил телевизор. Боже, он вспотел, и ему это не нравилось. Эдисон потер руку о руку, чтобы устранить влагу с ладоней. Сжал кулак, снова разжал и посмотрел на руку.
Не следовало ударять Анну. Не то чтобы она этого не заслужила — просто это не очень-то умно. Она нужна ему, нужна как фасад, который она представляет. Все должно выглядеть милым и нормальным. Но кто бы мог подумать, что она найдет другого? Как она могла так с ним поступить? А теперь угрожает его покинуть посреди избирательной кампании. Он просто не может в это поверить. И кого же она выбрала — этого кажуна, Данта, дружка Ривы. Его жена увела мужика у Ривы. Вот смех-то!
А так ли и смешно? Предположим, что это Дант подсуе-тился. А может, его на это подтолкнула Рива? Так оно, вероятно, и было. Иначе Анна не отважилась бы на такое. Это на Риву очень похоже. В ней причина всех его злоключений, абсолютно всех. Если бы не она, он был бы свободен от дома все эти годы. Но нет, ей всегда надо во все вмешиваться. Она всегда становится на его пути, видит то, что не должна видеть, смущает его мысли, угрожает ему.
Он полагал, что ему надо это уладить, что и послужило одной из причин, по которой он уехал из города. Он ждал весь уик-энд, но по телевизору ничего не сказали о несчастном случае с Ривой, совсем ничего. Это говорит только о том, что никому нельзя доверять.
А что, если Рива пронюхала? Что, если она не только остановила его приготовления, но и повернула их против него? Боже, вот это уже страшно. Она чуть не убила его. Кто бы мог подумать, что у нее подобные связи и подобный характер? Она та еще штучка, и в ней всегда было нечто большее, чем предполагалось, даже когда она была еще ребенком.
Эдисон устроился на диване. Он обдумывал все это. Ему надо решить, что делать дальше. Он не мог это так оставить. И он все еще хотел с ней посчитаться, ох как хотел!
20
— Почему вы мне об этом не сказали?
Это был крик боли. Эрин резко встала, на глазах ее появились слезы. Дуг Горслайн, сидевший напротив нее за игрой в «пьяницу», тоже встал. Он поглядел на Эрин, и его лицо омрачилось тревогой.
— Если бы я знала, я бы сказала, — тихо ответила Рива. — Катастрофа случилась раньше, Лиз только что узнала об этом на кухне из программы новостей и пришла рассказать мне.
Это была не вся правда. Звонил Эдисон, но он говорил так долго и назойливо, что Абрахам сказал ему, что Ривы нет дома. Когда тот прокричал что-то насчет авиакатастрофы, дворецкий побежал на кухню и включил маленький телевизор, по которому Лиз смотрела любимые программы, когда готовила. Именно она прибежала к Риве и рассказала, что случилось, пока Абрахам все думал, беспокоить ее или нет.
— Джош, как Джош? — спрашивала Эрин.
— Он в госпитале. Говорят, его состояние не особо опасное, хотя не знаю, что они имеют в виду.
— Мне нужно к нему. Как ты думаешь, меня пустят? — Эрин смотрела на Риву с доверчивым ожиданием, как если бы женщина, которую она знала как тетю, могла ответить на все вопросы.
— Не знаю. По-моему, это зависит от… его состояния… Но ты все равно ничего не можешь сделать.
— Я должна попытаться…
— Ты уверена? Даже если удастся его увидеть, то всего на несколько секунд. Судя по всему, он вряд ли сможет разговаривать. Если нужно, мы можем позвонить и узнать о его состоянии.
Рива не считала нужным, чтобы Эрин сейчас была рядом с Эдисоном. Он, конечно, в «больнице, и если у него такое дикое настроение, как описывал Абрахам, то неизвестно, чего от него ожидать. Больше того, если это он, как она подозревала, покушался на нее, то, узнав, что это не вышло, он может попытаться повторить попытку, используя Эрин.
— Нет, мне надо ехать, — настаивала девушка. — Мне надо быть там.
— Думаю, тебе не надо ехать в таком состоянии. Да и лимузин не готов для поездки. — Как ни хотелось Риве, но она не могла запретить дочери ехать. Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.
— Я отвезу ее, — сказал Дуг.
— Правда? — воскликнула Эрин, поворачиваясь к нему в порыве невольной благодарности. — Это здорово! Вы правда хотите?
— Если вы хотите, я готов.
Если Дуг и чувствует какую-то ревность, он ее хорошо скрывает, подумала Рива. Она сказала:
— Я уверена, что у Дуга лучшие намерения, но вряд ли родители Джоша будут рады приходу фоторепортера.
— Так я не откроюсь, оставлю камеру в машине.
— Да какая разница, кто он! — возразила Эрин. — Галланты не будут против, если он будет со мной.
Рива перестала возражать, но неожиданно приняла решение. Если уж Эрин едет, она должна ее защитить. Ноэль говорит, что ей не следует сейчас выходить одной. Но она будет не одна, а с Эрин и Дутом, и сама под зашитой.
— Я тоже еду, — сказала она.
— Не надо бы, — сказала Эрин.
— Да, но мне что там волноваться, что здесь. И я сама бы повела машину и привезла тебя обратно, так что Дугу не пришлось бы ездить дважды.
— Да я не против, — сказал Дуг.
Она слабо улыбнулась ему:
— Я знаю, но я против. Нельзя вас эксплуатировать.
— Ради Бога!
Ее улыбка стала теплее.
— Может быть, в другой раз.
В больницу приехали уже затемно. В отделении интенсивной терапии обычные правила для посетителей как бы не действовали. В холле для посетителей стояли стулья и кресла, кипами лежали старые газеты и журналы, а мусорные корзинки были наполнены пластиковыми стаканчиками и банками из-под напитков. На телефоне уже никто не сидел, но родные и друзья могли вызвать сестру и получить справку о состоянии больных.
Анна Галлант сидела в одиночестве, листая журнал. Увидев их, она бросила его и встала. Эрин подошла и порывисто обняла ее.
— Ну как он?
— Пока держится, — ответила Анна, слабо улыбнувшись.
Рива встретилась глазами с матерью Джоша. Взгляд Анны Галлант был напряженным, ожидающим и немного растерянным. Тут к ней снова обратилась Эрин:
— Как вы думаете, меня туда пустят?
Анна поглядела на часы:
— Внутрь они никого не пускают. Но вы его увидите через стеклянную перегородку, в помещении, куда каждые четыре часа пускают посетителей.
— Все-таки лучше, чем ничего.
— Приготовьтесь. Он… изменился. Бледный, как воск, и бинты — почти на все лицо. Он не открывал глаз и ничего не говорил… после операции. — Анна запнулась. Слезы выступили у нее на глазах, и она стала их рассеянно вытирать.
— Пойдемте вместе? — сказала Эрин.
— Разрешается только одному человеку, на несколько секунд. Идите первая, я потом. Можно подождать у дверей в конце зала, это недолго.
Дуг пошел с Эрин. Рива осталась с Анной. Они уселись, пытаясь отдохнуть на стульях, на которых долгими вечерами сидели до них множество таких же посетителей. Молчание нарушали только звонки и объявления в коридоре.
— Джош и Эрин действительно похожи, — сказала Анна.
Это была проба, хотя и не явная, но попытка контакта. Для Ривы это было облегчением. Не нужно угадывать ее позицию.
— Да, — ответила она. — Прямо как настоящие брат и сестра. Я сожалею… об этом несчастье.
Анна подняла глаза. Выражение боли во взгляде делало ее лет на десять старше.
— Вы что-нибудь об этом знаете?
— Мало что. Я только недавно об этом услышала.
— В самом деле?
— А почему должно быть иначе? — Рива бъша озадачена и посмотрела в глаза собеседнице.
— Знаете, я вам верю.
Дрожь пробежала по телу Анны, и она опустила глаза, глядя на свои руки, которые она, нервничая, то сжимала, то разжимала. На ее щеке Рива заметила след недавнего синяка, частично скрытого макияжем.
— Я думаю, — сказала она, — что это следует объяснить.
— Видите ли… Эдисон… У него есть идея, что вы причастны к катастрофе.
— Что? Я?!
— Тут какая-то темная игра. — Это было сказано механически, без высокого выражения.
Рива напряженно думала над ответом.
— Вот как? И я, он считает, сделала это в воздаяние?
Анна нахмурилась:
— Не совсем вас понимаю. Скорее в отместку.
Разговор подходил к критической точке. Супруга Эдисона явно не знала о нападении на Риву и ее водителя. Рива быстро изложила суть происшествия. В свою очередь, Анна рассказала ей то немногое, что ей было известно о вынужденной посадке недалеко от взлетно-посадочной полосы.
Рива покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45