Своего маленького кузена Элиза не видела почти четыре месяца — с тех самых пор, как с ним случилось несчастье, хотя Констанция Фороугуд регулярно сообщала ей, как у него идут дела. И вот теперь, глядя на этого угрюмого; несчастного, прикованного к инвалидному креслу ребенка, вынужденного к тому же находиться в обществе, где он чувствовал себя чужим, она подумала, что прекрасно его понимает. Ее собственная болезнь не так бросалась в глаза; по крайней мере, Элиза могла в любой момент встать и пойти куда ей вздумается, хотя она и ощущала свою оторванность от обычных людей, от нормальной повседневной жизни ничуть не меньше, чем он. Как жаль, подумала Элиза, что нет на земле такого места, где больные и калеки могли бы собираться вместе, где болезнь или увечье не казались бы чем-то необычным и не превращали их в парий.
И тут ей в голову пришла совершенно фантастическая идея. Элиза так и не могла потом сказать, откуда она взялась. Возможно, она вспомнила статью в «Таймс» (отец приносил ей эту газету каждый вечер), а может быть, прочитанные ею прошлой весной путевые записки одной эксцентричной герцогини из Корнуолла или же книгу о перелетных птицах Атлантического побережья. Как бы там ни было, Элиза вдруг нашла решение своей проблемы. Мадейра. Остров Мадейра, пристанище мириад перелетных птиц и рай для путешественников, бегущих от сырой и холодной английской зимы. Англичане, страдающие разными болезнями, образовали на южном побережье острова целую зимнюю колонию, и, если они с Обри туда поедут, там они будут среди себе подобных, а главное — она хоть на какое-то время отодвинет нависшую над ней угрозу неизбежной свадьбы.
Элиза слегка подалась вперед, и ее серые глаза увлеченно зажглись.
— У меня замечательная идея… — начала она.
Еще долго после того, как гости разъехались, Обри с родителями и Майкл оставались в Даймонд-Холле. Джудит с самого начала устранилась от участия в споре. Она сидела на скамеечке у камина и только слушала. Элиза видела, что тетка на ее стороне. Майкл стоял, облокотившись на каминную доску, и, забыв о бокале с вином, смотрел на Элизу. Ее мать тоже молчала; говорили только дядя Ллойд и отец, и оба были против ее плана.
— Если Обри вреден холод, мы можем отправить его на один из островов Силли — скажем, на Сант-Мэрис, — заявил сэр Ллойд и так резко выдвинул вперед подбородок, что его густые бакенбарды встопорщились, словно крылья готовой взлететь птицы.
— Мадейра так далеко… слишком далеко, — поддакнул отец Элизы.
«Недостаточно далеко», — чуть не выпалила Элиза, но вовремя прикусила язык.
— Но ведь вы же плавали в Португалию с Леклером, — произнесла она кротко. — И даже не один раз.
— Верно, но Мадейра, хоть и принадлежит Португалии, находится за сотни миль от нее. И потом, мы ездили по делам.
— Разве дела важнее, чем здоровье Обри? Или мое?
Щеки у Элизы горели. Она даже не старалась скрыть свое волнение.
— Она права, Джеральд, — неожиданно сказала Констанция, и все повернулись к ней. — Меня ужасает одна мысль о том, как они пустятся в такое трудное путешествие, но я думаю, что провести зиму на Мадейре будет полезно и Элизе, и Обри. Зять госпожи Фрэнклин ездил туда поправить здоровье после несчастного случая на охоте, и она говорила мне, что с ним там произошло настоящее чудо.
Джеральд Фороугуд насупился.
— А как же свадьба? — спросил он, сердито глядя из-под сдвинутых бровей.
— Я считаю, они должны ехать.
Это сказал Майкл, и все посмотрели на него. Вздохнув, молодой человек выпрямился и поставил свой бокал на каминную полку. Его ясные глаза были по-прежнему устремлены на Элизу.
— Думаю, в этом есть смысл. Да и что может быть благороднее, чем желание облегчить жизнь больному ребенку? Элиза лучше, чем кто бы то ни было, поймет и поможет Обри.
Майкл был звездой лондонского высшего света, и перед его обаянием не мог устоять даже сэр Ллойд. Улыбка Майкла обезоружила бы любого, а убедительный тон и искусно подобранные слова окончательно решили дело. Да и кто нашел бы в себе силы отказать больному ребенку, для которого, быть может, это был последний шанс исцелиться?
Оба отца наконец дали свое согласие, и Элиза в немом изумлении воззрилась на Майкла. В чем дело? Неужели Майкл тоже хочет отодвинуть их свадьбу хотя бы на несколько месяцев, которые займет поездка? А может, он нашел способ взять свое слово назад так, чтобы это не было унизительно для нее? Или дает возможность ей взять назад свое слово? Такой джентльменский жест был вполне в его духе.
Однако выражение, с каким он смотрел на нее, опровергало все эти предположения. Майкл разглядывал ее лицо так, словно впервые по-настоящему увидел. И никогда еще его внимание не смущало Элизу до такой степени.
Ладно, по крайней мере, ее спору с отцом и сэром Ллойдом был положен конец.
— Завтра я поговорю с моим управляющим, — пообещал сэр Ллойд, принимая от слуги свое тяжелое пальто. — Думаю, один из моих кораблей без труда сможет доставить их туда.
— А нам нужно подыскать компаньонку, — добавил отец Элизы.
Девушка встала и медленно подошла к Обри, не проронившему ни слова за все время, пока шел спор.
— У нас с тобой будет настоящее приключение, — шепнула она и ласково накрыла его худенькую ладошку своей. — Мы поплывем на сказочный остров, прекрасный, теплый остров, где даже зимой — солнышко, а не холод и ненастье, как здесь.
— Я никуда не поеду в этом дурацком кресле, — огрызнулся мальчик.
— Обри! — возмутился сэр Ллойд. — Ты сделаешь так, как тебе скажут, и…
— Вряд ли кресло ему там понадобится, — снова пришел на помощь Майкл, искусно погасив новый спор. Затем, действуя в той же очаровательно-вкрадчивой манере, обезоружившей сэра Ллойда, он отвел Элизу в сторону. К величайшему ее смятению, он обнял девушку за плечи и, склонившись к самому ее лицу, произнес тихо, так чтобы слышала она одна: — И может быть, по возвращении моя невеста будет относиться к нашему браку иначе, чем теперь.
— Я… Это не… То есть… — Она пыталась сказать еще что-то, но он вдруг приник к ее губам легким, нежным поцелуем, отчего мысли Элизы окончательно смешались! Ей казалось, что он улыбается, и, когда Майкл выпрямился, Элиза спросила себя, а почувствовал ли он, как округлился от изумления ее рот.
— Я приду проводить вас, Элиза. И буду встречать, когда вы вернетесь, — пообещал Майкл, и Элиза, подняв на него глаза, увидела прямо над собой его красивое лицо. — Надеюсь, милая моя девочка, за время поездки ваши сомнения по поводу нашей будущей свадьбы развеются, и вы будете ждать ее с таким же нетерпением, как и я.
2
— У него три дочери и сын.
— Сколько лет сыну? Дочери меня не интересуют.
Тощий стряпчий, весь словно состоящий из одних костей, поспешно опустил веки, чтобы скрыть огонек любопытства, вспыхнувший в его тусклых глазах. Зачем этому человеку понадобилось знать, сколько лет единственному наследнику сэра Ллойда Хэбертона? Конечно, он не стал задавать этот вопрос вслух. Его длинный хрящеватый нос чуял неприятности за версту, а от мужчины, сидевшего напротив, ощутимо исходила угроза. Не шумная ярость распоясавшегося громилы, а угроза, молчаливая, глубоко скрытая и оттого гораздо более страшная. Жаль, жаль бедного сэра Ллойда Хэбертона.
— Девять… или десять, — нерешительно произнес стряпчий. — Да какая, в сущности, разница?
Он тотчас понял, что сморозил глупость. Человек напротив поднял голову от листка бумаги, на котором были перечислены деловые предприятия Хэбертона и некоторые адреса, и его ледяные, ничего не выражающие глаза встретились с глазами стряпчего. На одно жуткое мгновение бедняге показалось, будто сама смерть заглянула ему в лицо; он мгновенно покрылся холодным потом и заерзал на жесткой деревянной скамье.
— Ему десять лет. Да-да, десять! — заторопился стряпчий. — Так мне сказала их судомойка. И вот еще что — этой зимой отец собирается отправить его за границу.
Черная бровь мужчины вопросительно изогнулась, но холодный взгляд по-прежнему не отражал никаких чувств.
— С ним произошел несчастный случай, и теперь он едет лечиться на какой-то остров, — продолжал стряпчий.
— Как удачно! — задумчиво произнес его собеседник. Киприан Дэйр не верил в удачу, не питал напрасных иллюзий, ни о чем не просил ни бога, ни людей и не полагался на слепой случай. Человек сам кузнец своего счастья или несчастья — так он считал. Что бы ни происходило вокруг, нужно стараться извлечь пользу из любой ситуации и самому лепить свою судьбу. Всю жизнь Киприан ждал подходящего момента, чтобы свести счеты с Хэбертоном, и вот его терпение вознаграждено! Теперь он сумеет отомстить.
Он вынул из кармана конверт и небрежно бросил его на середину выщербленного трактирного стола.
— Здесь ваши деньги, как договаривались. И никому ни слова, иначе… — Киприан мог не продолжать. За его спиной шевельнулась огромная фигура Ксавье: гигант всего лишь переступил с ноги на ногу, но доски пола протяжно застонали под его пудовым весом, и лицо стряпчего из желтовато-серого сделалось белым как полотно. Он поспешно собрал свои бумаги, и его как ветром сдуло. Киприан подал знак обоим своим людям присоединиться к нему за столом. В тот же миг в дверях показалась служанка.
— Желаете чего-нибудь еще? — улыбаясь, спросила она.
Оливер, самый младший в этой компании, подмигнул ей.
— Конечно, желаем, еще как желаем. — Он ухмыльнулся. — Уверен, мы с тобой отлично поймем друг друга.
Служанка хихикнула и впорхнула в комнату. Это была коренастая брюнетка с пышной грудью, так и норовившей вырваться из плена туго зашнурованного корсажа. Она совершенно не походила на щупленькую белобрысую скотницу, от которой Киприан оторвал Оливера меньше часа назад — и это после того, как шалопай провел ночь с аппетитной вдовушкой вдвое старше его.
— Налей нам по кружке и убирайся! — рявкнул Киприан. Теперь, когда желанная месть была так близка, его людям придется на время позабыть о женщинах.
Служанка поспешила выполнить приказ. Разливая вино, она низко нагнулась над столом, без всякого стеснения выставив свои прелести на обозрение всех присутствующих. Оливер стремительно метнулся к ее пышным бедрам. Девица негромко взвизгнула и захихикала, умудрившись при этом не пролить ни капли вина. Выходя, она наградила Оливера долгим многообещающим взглядом.
— Эх, молодо — зелено, — покачал головой Ксавье. — И когда же ты поймешь, что главное в женщине — вовсе не то, за что ее можно ущипнуть?! — Он повернулся к Киприану. — Когда мы отплываем?
Киприан посмотрел на своего первого помощника и старого друга невидящим взглядом и задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Скоро… очень скоро, — пробормотал он, затем решительно выпрямился и улыбнулся. При виде этой холодной улыбки все мысли о женщинах вылетели у обоих моряков из головы. Когда на лице Киприа-на Дайра Появлялось такое выражение, для всего остального мира это означало: берегись! Ксавье и Оливер не знали, кто такой этот сэр Ллойд Хэбертон, за которым Киприан так упорно охотился, но, кто бы он ни был, этот человек совершил очень большую ошибку, встав поперек дороги их капитану. Скоро он узнает, что с Киприаном Дэйром шутки плохи!
Хмурое небо низко нависало над головой, туман окутывал всех и вся, и капельки влаги оседали на одежде, словно алмазная пыль. Пока Хэбертоны и Фороугуды добирались до причала Сент-Кэтрин, в переполненном экипаже стоял запах мокрой шерсти, но в порту его тут же заглушила неистребимая вонь протухшей рыбы. Элизе оставалось только надеяться, что эта вонь не будет преследовать ее в течение всего путешествия.
Элиза никогда не бывала на море, даже на лодке никогда не каталась, не говоря уже о настоящем морском судне, но сколько раз она представляла себе это в мечтах! Когда-то она читала, что море пахнет солью и еще чем-то странным, необычным и что морской ветер ни капли не похож на тот, что дует на суше, и теперь ей не терпелось убедиться в этом на собственном опыте. Правда, пока шла подготовка к отъезду, ее часто мучили сомнения, да и план, неожиданно пришедший ей в голову, уже не казался Элизе столь блестящим. Но в то же время в ней росла жажда нового и неизведанного. Она хотела вдохнуть запах моря, поглядеть, как вздымаются и перекатываются волны, как они гоняются друг за другом, словно живые, увидеть, как встает луна, и, может быть, даже понять природу той магической власти, которую это далекое и таинственное светило имеет над приливами и отливами. Вот только бы погода не подвела! Если и Дальше будет так же холодно, как сегодня, то она может и не дожить до Мадейры.
— Знаешь, еще не поздно передумать, — шепнула Элизе мать, заметив, что у нее губы стали синими от холода. — Кузина Агнес вполне может…
— Нет, не может. И потом, я хочу ехать.
Между ними вклинился Перри. Обняв одной рукой мать, а другой сестру, он немедленно заныл:
— Мам, ну пожалуйста… Я тоже хочу поехать!
— Тебе нужно в школу, малыш, — мягко поддразнила его Элиза. Между нею и братьями случалось всякое, они нередко ссорились и дулись друг на друга, но сейчас она понимала, что будет ужасно скучать по ним обоим.
— Не такой уж я малыш, — гордо заявил долговязый Перри, выпрямляясь во весь рост и глядя на сестру сверху вниз. — К тому же, путешествуя, я наверняка узнал бы из географии и истории гораздо больше, чем за год обучения в школе…
Он с мольбой посмотрел на мать, но все его доводы пропали втуне. В конце концов Перри с видом полной покорности судьбе поцеловал Элизу в щеку и, напуская на себя суровый вид, добавил:
— Береги себя, бледнолицая!
Они с Перри часто играли в индейцев.
Элиза почувствовала, что сейчас расплачется. Прощание с родными оказалось гораздо тяжелее, чем она себе представляла.
— Смотри, не слишком расти без меня! — попыталась пошутить она.
Подошел Леклер и крепко обнял ее. Он всегда, с самого детства, заботился о младшей сестренке, и только теперь Элиза поняла, насколько она привыкла во всем полагаться на него. Как же она теперь будет одна?
Леклера сменил Майкл, и новая волна сомнений захлестнула девушку. Почему она так стремится убежать от него? Ведь ее жених — само совершенство, идеал мужчины, мечта любой женщины! Когда же Майкл улыбнулся ей чарующей улыбкой и коснулся ее лба своими божественными губами, Элиза снова спросила себя: может быть, ей все-таки стоит передумать и отказаться от этого безумного путешествия на Мадейру? Но за спиной Майкла раздалось покашливание Джеральда Фороугуда, и молодой человек немедленно отступил на шаг назад, успев лишь сказать:
— Счастливого вам плавания, Элиза. Я буду считать дни, пока вы не вернетесь ко мне.
«Пока вы не вернетесь ко мне…» — эти слова продолжали звучать в мозгу Элизы, пока она прощалась со всеми остальными. Отец так долго и горячо сжимал ее в объятиях, что девушка потом никак не могла отдышаться, Констанция Фороугуд со слезами на глазах обхватила лицо дочери ладонями.
— Когда ты вернешься, вопрос о свадьбе встанет снова, — тихо сказала она. — Ты это понимаешь?
— Да, мама, понимаю, — храбро ответила Элиза. — Тогда я буду к ней готова.
«Непременно буду», — пообещала она себе. В последние две недели Майкл был еще более мил и внимателен, чем обычно, если такое вообще возможно. Он приезжал в Даймонд-Холл обедать, сопровождал всю семью в театр, и, хотя Элизу, как всегда, смущало его присутствие, она тем не менее заметила в его поведении нечто новое. Раньше Майкл держал себя так, словно при всем его теплом к ней отношении она не особенно привлекала его как женщина, — точно Их будущий брак был просто деловым соглашением, что в общем-то соответствовало действительности. Теперь же его интерес к ней стал куда более личным. В нем зазвучали интимные нотки.
Как-то раз, когда Майкл помогал невесте выйти из кареты, Элиза по его глазам поняла, что он собирается поцеловать ее. Сдержись она хоть на одно мгновение — и это бы свершилось. Но Элиза растерялась, стушевалась, отвернулась — и момент был упущен. Потом, вспоминая его единственный поцелуй за все время ухаживания, Элиза весьма досадовала на себя за этот упущенный неповторимый миг. Разумеется, сегодня, в присутствии всей ее семьи, Майклу поневоле пришлось ограничиться официальным поцелуем в лоб, и это только усиливало впоследствии ее досаду.
Поверх плеча матери девушка взглянула туда, где стоял Майкл, наблюдавший за ней с легкой улыбкой на губах, и, несмотря на холод, горячая кровь прилила к ее щекам. Довольно скоро они поженятся, и тогда ее любопытство относительно поцелуев — и всего остального тоже — будет полностью удовлетворено. Наверное, даже хорошо, что она уезжает: разлука подогреет аппетит обоих, и предстоящая церемония станет желанной.
Прощание грозило затянуться до бесконечности, но тут капитан «Леди Хэбертон» — судна, на котором Элизе и Обри предстояло отправиться в путь, — попросил своего хозяина, сэра Ллойда, вмешаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38