«Вряд ли он способен пасть так низко», — думала девушка.— …и мы решили, что ты захочешь к нам присоединиться.Только сейчас заметив, что Картер обращается к ней, Пьюрити бросила на него вопросительный взгляд.— Я сказал, — повторил Картер, — что парни собираются после ужина перекинуться в карты, может, и ты захочешь составить нам компанию.— Ну… — Пьюрити улыбнулась, довольная его предложением. — Мне эта мысль по вкусу.Тречер ухмыльнулся:— А как насчет тебя, Бэрд? Ты тоже с нами?— А вот это, черт побери, тебя совсем не касается!— Судя по тому, как все оборачивается, — не отступал Тречер, — я не думал, что ты дашь Картеру себя обойти.Лицо Бэрда побагровело.— Окажись я на твоем месте, Тречер, я бы попридержал язык!Пьюрити внезапно почувствовала прилив гнева. Будь неладен этот Тречер! Разве он стал бы говорить что-нибудь по поводу простого дружеского приглашения, если бы она была мужчиной!Крыша ранчо показалась за холмом, и Пьюрити тут же забыла о своем раздражении. Она уставилась на гнедого мерина, привязанного к столбу у крыльца. Все сразу заговорили.— А… похоже, у Пьюрити сегодня гость.— Он опять здесь?— Разумеется!— Как видно, сегодня мы недосчитаемся за покером игрока.— Плохо дело, Картер!— Заткнись, Тречер!Пьюрити закрыла глаза, и мысли закружились у нее в голове:«Да, тебе лучше заткнуться, Тречер! А ты, Роджер, убирайся домой! Чертовски трудно быть женщиной!»
Шум крыльев вспорхнувшего козодоя на миг привлек внимание Касса. Тени деревьев плавно скользили под порывами ночного ветерка, темноту рассеивало бледное сияние ущербной луны, и юноше был отчетливо виден силуэт отца.Молчаливый и неподвижный, словно статуя, Джек стоял на крыльце. За ужином он даже не прикоснулся к любимому яблочному пирогу. Что-то тут было не так, как бы Джек ни пытался это отрицать.— Не хочешь поговорить?Неожиданный вопрос Джека прервал размышления Касса. Подойдя к отцу, он ответил:— Не хочу.Вблизи, несмотря на густые тени, на лице Джека были отчетливо видны морщины напряжения. Они сделались глубже, когда Касс остановился рядом с отцом, а Джек, сунув руку в карман, вынул лист бумаги.— Теперь, раз уж я принял решение, пожалуй, пора посвятить тебя во все. — Джек сделал паузу. — Вчера я получил вот это письмо. — Он крепче сжал в руке лист бумаги и продолжал: — Оно от одного моего старого знакомого, о котором не было ни слуху ни духу вот уже более пятнадцати лет. У него неприятности, и ему нужна моя помощь.— Ты все эти годы ничего не знал о нем, и теперь он просит у тебя помощи?— Вот именно.— И это тебя так расстроило?— Да.— Почему?— Так, старые воспоминания…— Старые воспоминания?— Мы вместе были на войне. — Между бровями Джека залегла хмурая складка. — О черт, ведь мы с ним сражались бок о бок, а наши друзья один за другим падали на землю у нас на глазах, пока не остались только мы двое!— Вы были друзьями?— Нет. Мы просто не могли ими быть. Твоя мама встала между нами за много лет до того. — Джек замолчал, потом вдруг не выдержал: — Никогда не мог понять, почему она предпочла ему меня! Он был выше ростом и привлекательнее, чем я, не говоря уж о том, что ему принадлежало одно из лучших ранчо в южном Техасе. Все были в восторге от него, в том числе и твой дед. Я тогда только начал строиться и мог лишь немногое предложить будущей жене. Пожалуй, именно это и вызвало с моей стороны такую ревность. Меня не оставлял страх, что со временем этот человек повлияет на ее отношение ко мне. Кроме того, мне было известно, что сам он очень любит ее и, по-видимому, никогда не перестанет любить. Такой уж это был человек. — Джек продолжал рассказ с нескрываемой болью: — Судя по письму, он так и не женился. Мне же очень стыдно оттого, что я завоевал сердце женщины, которую мы оба любили, а когда потерял ее, не нашел ничего лучшего, как жениться на другой.— Джулия — прекрасная женщина, — ответил Касс, понимая, что бессознательно отец ждет от него именно этих слов.— Я знаю.— Она любит тебя.— И это мне тоже известно.Касс намеренно сменил тему разговора:— Итак, что ты намерен делать? Поможешь ему?— Думаю, у меня нет выбора. Он когда-то спас мне жизнь.— Что же ему от тебя нужно?— Он хочет видеть меня… прямо сейчас.— Сейчас? — Темные брови Касса удивленно приподнялись. — Ему бы следовало знать, что сейчас не самое подходящее время года, чтобы срываться с места и куда-то ехать.— Он это знает. Поэтому я и уверен, что его дело не терпит отлагательства. Этот человек очень горд и не стал бы просить меня о помощи, если бы не оказался в отчаянном положении.— Но…— Я решил ехать.Касс ничего не ответил.— Кроме того, я хочу, чтобы ты меня сопровождал.— Полагаю, мне лучше остаться здесь, чтобы присматривать за ранчо. Ты можешь взять с собой Пауэрса.— Нет. Я хочу, чтобы ты отправился со мной.— Но почему?— Потому что… ты мой сын.Неожиданное волнение охватило Касса. Слова отца проникли в самые холодные, недосягаемые глубины его души, вынуждая дать единственно возможный ответ.
Несомненно, Роджер Норрис был красив, и тем не менее Пьюрити больше не могла выносить его общества.Бледное сияние луны освещало тропинку перед ними, когда она брела рядом с Роджером, стараясь держаться от него по возможности на расстоянии. Несколькими часами раньше она с напускным дружелюбием приветствовала молодого человека, пригласила его на обед невзирая на сердитые взгляды Стэна. Девушка надеялась, что Роджер приехал сказать ей о продлении срока ссуды, однако он сообщил, что окончательное решение до сих пор еще не принято.Не будь ставка столь высока, Пьюрити непременно сказала бы Роджеру, что у нее нет ни времени, ни желания продолжать этот фарс. Но ей приходилось терпеть. Правда, она делала все от нее зависящее, чтобы отбить у него охоту встречаться с ней. Бесспорно, ни одна женщина не могла бы выглядеть менее привлекательной, чем она сейчас. Пьюрити только что вернулась с дневной работы и вид у нее был неопрятный. Задержавшись лишь для того, чтобы смыть грязь с лица, она, прежде чем выйти к столу, даже не привела в порядок прическу.Однако Роджер по-прежнему улыбался.Черт побери, и как только он мог смотреть на нее такую? Ее одежда была в пятнах, от нее пахло потом, выглядела она ничуть не лучше, чем работники, рассевшиеся за столом. Почему же он не мог оставить в стороне глупые ужимки, которые она так презирала, и прямо сказать ей, что от нее требуется, чтобы убедить его отца продлить эту проклятую ссуду?Они уже успели довольно далеко отойти от дома и достигли ручья, где она часто играла еще ребенком. Пьюрити любила это место за его уединенность, за тихий шелест росших вдоль берега деревьев, которые скрывал ее от посторонних глаз, позволяя спокойно предаваться детским забавам. Но сегодня вечером деревья безмолвствовали, поскольку ветра не было, и само место, видимо, потому, что рядом был Роджер, утратило свое очарование.Пьюрити заметила, как дернулся вдруг подбородок Роджера, и поняла, что он был разгневан гораздо сильнее, чем хотел показать.— Ты не слышала ни единого моего слова, не так ли, Пьюрити?— Что? — Улыбка Пьюрити померкла. — Извини, я… я просто немного отвлеклась.— Почему бы тебе не сказать мне прямо, о чем ты думаешь?— О чем я думаю?Выражение лица Роджера внезапно сделалось злобным.— Я уже сыт по горло игрой, которую ты затеяла! Скажи прямо, что мне нужно сделать, чтобы получить то, за чем я сюда езжу, и меня как ветром сдунет.Пьюрити была до такой степени поражена неожиданной яростью Роджера, что лишилась дара речи и ничего не ответила. Приведенный в бешенство молчанием девушки, он схватил ее за руки и грубо встряхнул.— Тебе угодно, чтобы я высказался более определенно? Хорошо, будь по-твоему! Я хочу тебя, Пьюрити, и во что бы то ни стало желаю добиться твоей взаимности. Но ведь ты меня не хочешь, не так ли? Я тебе совсем не нужен!— Отпусти меня, Роджер.— Лучше ответь, что от меня требуется, чтобы вызвать в тебе ответное желание.— Я уже сказала: отпусти меня!— Нет!Пьюрити почувствовала, как ее щеки запылали.— Ты совершаешь ошибку, Роджер! — воскликнула она, теряя терпение.— Вот как? — Голос Норриса звучал угрожающе. — Возможно, ты и права. Может быть, ты принадлежишь к числу тех женщин, которые находят более привлекательными особ одного с ними пола…— Предупреждаю тебя…— Но я так не думаю. Просто я слишком медлил, и ты уже стала терять терпение. Что ж, и я устал ждать.Притянув девушку к себе, Роджер прильнул своими губами к ее, резко раздвинул их языком, одновременно прикоснувшись руками к груди девушки. Пьюрити почувствовала физическое отвращение. Сильно толкнув его, она гневно воскликнула:— Убирайся, Роджер! И больше сюда не возвращайся!— Ну нет! Тебе не удастся отделаться так легко!Светлые глаза Пьюрити вспыхнули яростью, и она заговорила предостерегающим тоном:— Я не одна из тех городских потаскушек, которые будут валяться у тебя в ногах! Если бы я не чувствовала себя отчасти виноватой в случившемся… если бы не думала, что ввела тебя в заблуждение, прося о помощи, то даже не стала бы сейчас с тобой разговаривать. Так что позволь мне внести ясность в наши отношения. Даже ради Стэна я не соглашусь на то, о чем ты говорил. Цена слишком высока.— Дело не в деньгах, Пьюрити.— Нет, именно в них. По крайней мере для меня. Если я заставила тебя думать иначе, то прошу прощения.— Извинения дешево стоят!Пьюрити напряглась.— Очень может быть, но, кроме извинений, ты от меня ничего не добьешься.— А вот тут ты ошибаешься!Внезапный удар Роджера оказался для нее полной неожиданностью. Пошатнувшись, Пьюрити отступила назад, борясь с головокружением и отказываясь покориться пульсирующей боли в челюсти. Она с трудом удержалась на ногах. Руки ее были стиснуты в кулаки, и она уже готова была ответить ему тем же, когда из тени деревьев раздался голос:— Оставь ее в покое, Норрис! Сейчас же! Я не буду предупреждать тебя дважды.Пьюрити обернулась в ту сторону, откуда донесся знакомый голос:— Не вмешивайся, Бак! Он застал меня врасплох, видать, забыл, что имеет дело не с городской девицей, которая боится дать сдачи!Роджер сделал было попытку снова приблизиться к Пьюрити, но тут же остановился, услышав зловещее щелканье затвора.— Хорошо, твоя взяла! — Роджер отступил на шаг, затем в гневе обернулся к девушке: — Я ухожу и больше сюда не вернусь. Ты ведь этого хочешь, разве не так, Пьюрити? — Он коротко рассмеялся. — Кроме того, ты хочешь, чтобы срок ссуды Стэна был продлен. Что ж, теперь это кажется мне весьма маловероятным. — Он сделал паузу и добавил с усмешкой: — Впрочем, все еще может измениться… Я пока не знаю, что ты предложишь мне в следующий раз, когда придешь умолять об одолжении.— Нечего тянуть время, Норрис! — Бак выступил вперед, выражение его лица было угрожающим. — Убирайся отсюда немедленно!— Я еще не все сказал.— Следующее слово, — предостерег его Бак, — может стать для тебя последним.Палец ковбоя, лежавший на курке, дернулся, и Пьюрити заметила, как кровь отхлынула от лица Роджера. Он резко повернулся и направился обратно к ранчо. Судорожно вздохнув, Пьюрити выпалила:— Бак, ты…— Если бы Стэн узнал, что здесь произошло, он подстрелил бы этого парня на месте, хотя и прикован к инвалидному креслу!— Знаю.— А если Норрис когда-нибудь еще посмеет приблизиться к тебе, я подстрелю его сам!Стиснув зубы, Пьюрити ответила:— Об этом не беспокойся, и обо мне тоже. Я ценю твою поддержку, но и сама в состоянии справиться с ублюдком! — Снова сжав руки в кулаки, она добавила: — И в следующий раз… я так и сделаю.— Пьюрити…Не обращая внимания на предостерегающий тон Бака, девушка скрылась в темноте.
Выражение лица Джека было непреклонным.— Я должен ехать, Джулия, потому что в долгу перед этим человеком. Касс едет со мной.Стоя посреди гостиной, наполненной звуками ночи, доносившимися со двора, Джулия переводила взгляд с Джека на Касса. Ее брови были приподняты, выдавая беспокойство, удивление и огорчение неожиданным заявлением Джека. Уж очень неподходящее время было для поездки: именно сейчас ранчо нуждалось в каждой паре рук.Несмотря на поседевшие волосы и фигуру зрелой женщины, Джулия очень мало изменилась за годы жизни с Джеком, в глубине души по-прежнему оставаясь единственной дочерью странствующего проповедника, никогда не задерживавшегося на одном месте дольше чем на полгода. В свое время она со смирением приняла участь старой девы. Но судьба распорядилась иначе. Всем сердцем полюбив безутешного вдовца и его ожесточившегося маленького сына, Джулия вышла замуж против воли отца. С тех пор она его не видела и вот уже много лет не получала от него никаких вестей. Она по-прежнему чувствовала себя очень одиноко.Среди мрака ночи ее не раз охватывала затаенная печаль от сознания того, что, хотя Джек и любил ее по-своему, в его любви не было той страсти, которую он испытывал к своей первой жене.Сожалела ли она, что именно так распорядилась своей жизнью? Пожалуй, до некоторой степени. За минувшие годы ее мысли часто возвращались к отцу, и еще большую боль ей причиняло то, что она так и не смогла подарить Джеку ребенка.Очнувшись от горестных мыслей, Джулия спросила:— Когда вы уезжаете?— Завтра.Нет, она не хотела, чтобы он покидал ее так скоро… в особенности теперь.Джулия посмотрела на Касса. Прежний озорной мальчишка превратился в красивого молодого человека, который пробуждал в ней чувство материнской гордости. Касс слегка коснулся ее руки — привычка, оставшаяся с детства. Он всегда делал так, когда она бывала чем-то расстроена. В этом простом жесте было столько сердечности и участия, что ее глаза на миг наполнились слезами, а Касс между тем мягко произнес, обращаясь к ней:— Это очень важно для Джека, Джулия. Тебе не стоит за него тревожиться. Я позабочусь о нем, а парни позаботятся о тебе, пока нас не будет рядом. Иначе им придется отвечать передо мной.Ободренная поддержкой Касса, Джулия через силу улыбнулась, после чего снова обратилась к мужу:— И как долго вы собираетесь отсутствовать?— Я не могу сказать точно. Если мы задержимся дольше чем на несколько недель, то обязательно дадим тебе знать.— Тогда… тогда, наверное, мне надо будет собрать для вас кое-какие вещи в дорогу.Выражение лица Джека смягчилось в первый раз за все время разговора.— Это было бы замечательно.Джулия вышла из комнаты, как обычно смирившись с неизбежным и понимая, что любовь делает ее бессильной хоть как-то изменить положение.
Облака плыли по ночному небу, закрывая тусклую луну, когда Роджер мчался во весь опор в город. Его лошадь оступилась на неровной тропинке. Роджер выругался и сильнее дернул за поводья. Животное заржало от боли, но он даже не обратил на это внимания: мысли о столкновении с Пьюрити владели всем его существом.Лицо девушки промелькнуло в воображении, и страсть вспыхнула в Роджере с новой силой.Будь она проклята! Будь проклята эта прелестная ведьма! Она ведь знала, что творила, не могла не видеть, как он боролся с обуревавшим его желанием, когда, спешившись, опустила на землю длинные ноги с той неуловимой грацией, которая была свойственна только ей одной! И уж конечно, понимала, что аромат ее тела, капельки пота, которые стекали по шее и исчезали в ложбинке между мягкими бугорками грудей, скрытых грубой рубашкой, возбуждали его так, что он едва мог совладать с собой. Ей, несомненно, было известно, что одного взгляда ее светлых глаз достаточно, чтобы он задрожал от страсти…Девчонка была уверена, что ему не терпелось ее заполучить, что чувство досады только разжигало в нем аппетит.Аристократические черты Роджера исказились внезапной яростью. Ему удавалось держать себя в руках во время визитов к Пьюрити, удовлетворяя между делом свои порочные желания на женщинах легкого поведения из публичного дома Софи. Он не позволял себе ничего лишнего, разве что слегка поцеловать Пьюрити в щеку и время от времени обнять ее за талию, тогда как ему больше всего на свете хотелось владеть ею безраздельно!Он не был уверен, что именно заставило его переступить черту во время их недавней встречи. Вероятно, причиной тому был отблеск серебристого лунного света на безупречно гладкой щеке Пьюрити, когда они шли рядом, слабое сияние, отражавшееся от ее великолепных волос, или врожденное очарование женственности, присущее только ей. А может, все дело было в ее рассеянности, которая невольно наводила на мысль, что девушка предпочла бы находиться где угодно, только не с ним.Если бы только Пьюрити знала… Разрешение на продление срока ссуды Стэна Корригана было у него в кармане с первого же дня, когда она к нему обратилась. Его отец передал все дело на его усмотрение с понимающей улыбкой и указаниями решить вопрос со ссудой так, как он сочтет нужным. Роджер предпочел до поры до времени держать свой главный козырь в кармане, не зная, как придется ему в конце концов использовать его — в качестве приманки или награды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Шум крыльев вспорхнувшего козодоя на миг привлек внимание Касса. Тени деревьев плавно скользили под порывами ночного ветерка, темноту рассеивало бледное сияние ущербной луны, и юноше был отчетливо виден силуэт отца.Молчаливый и неподвижный, словно статуя, Джек стоял на крыльце. За ужином он даже не прикоснулся к любимому яблочному пирогу. Что-то тут было не так, как бы Джек ни пытался это отрицать.— Не хочешь поговорить?Неожиданный вопрос Джека прервал размышления Касса. Подойдя к отцу, он ответил:— Не хочу.Вблизи, несмотря на густые тени, на лице Джека были отчетливо видны морщины напряжения. Они сделались глубже, когда Касс остановился рядом с отцом, а Джек, сунув руку в карман, вынул лист бумаги.— Теперь, раз уж я принял решение, пожалуй, пора посвятить тебя во все. — Джек сделал паузу. — Вчера я получил вот это письмо. — Он крепче сжал в руке лист бумаги и продолжал: — Оно от одного моего старого знакомого, о котором не было ни слуху ни духу вот уже более пятнадцати лет. У него неприятности, и ему нужна моя помощь.— Ты все эти годы ничего не знал о нем, и теперь он просит у тебя помощи?— Вот именно.— И это тебя так расстроило?— Да.— Почему?— Так, старые воспоминания…— Старые воспоминания?— Мы вместе были на войне. — Между бровями Джека залегла хмурая складка. — О черт, ведь мы с ним сражались бок о бок, а наши друзья один за другим падали на землю у нас на глазах, пока не остались только мы двое!— Вы были друзьями?— Нет. Мы просто не могли ими быть. Твоя мама встала между нами за много лет до того. — Джек замолчал, потом вдруг не выдержал: — Никогда не мог понять, почему она предпочла ему меня! Он был выше ростом и привлекательнее, чем я, не говоря уж о том, что ему принадлежало одно из лучших ранчо в южном Техасе. Все были в восторге от него, в том числе и твой дед. Я тогда только начал строиться и мог лишь немногое предложить будущей жене. Пожалуй, именно это и вызвало с моей стороны такую ревность. Меня не оставлял страх, что со временем этот человек повлияет на ее отношение ко мне. Кроме того, мне было известно, что сам он очень любит ее и, по-видимому, никогда не перестанет любить. Такой уж это был человек. — Джек продолжал рассказ с нескрываемой болью: — Судя по письму, он так и не женился. Мне же очень стыдно оттого, что я завоевал сердце женщины, которую мы оба любили, а когда потерял ее, не нашел ничего лучшего, как жениться на другой.— Джулия — прекрасная женщина, — ответил Касс, понимая, что бессознательно отец ждет от него именно этих слов.— Я знаю.— Она любит тебя.— И это мне тоже известно.Касс намеренно сменил тему разговора:— Итак, что ты намерен делать? Поможешь ему?— Думаю, у меня нет выбора. Он когда-то спас мне жизнь.— Что же ему от тебя нужно?— Он хочет видеть меня… прямо сейчас.— Сейчас? — Темные брови Касса удивленно приподнялись. — Ему бы следовало знать, что сейчас не самое подходящее время года, чтобы срываться с места и куда-то ехать.— Он это знает. Поэтому я и уверен, что его дело не терпит отлагательства. Этот человек очень горд и не стал бы просить меня о помощи, если бы не оказался в отчаянном положении.— Но…— Я решил ехать.Касс ничего не ответил.— Кроме того, я хочу, чтобы ты меня сопровождал.— Полагаю, мне лучше остаться здесь, чтобы присматривать за ранчо. Ты можешь взять с собой Пауэрса.— Нет. Я хочу, чтобы ты отправился со мной.— Но почему?— Потому что… ты мой сын.Неожиданное волнение охватило Касса. Слова отца проникли в самые холодные, недосягаемые глубины его души, вынуждая дать единственно возможный ответ.
Несомненно, Роджер Норрис был красив, и тем не менее Пьюрити больше не могла выносить его общества.Бледное сияние луны освещало тропинку перед ними, когда она брела рядом с Роджером, стараясь держаться от него по возможности на расстоянии. Несколькими часами раньше она с напускным дружелюбием приветствовала молодого человека, пригласила его на обед невзирая на сердитые взгляды Стэна. Девушка надеялась, что Роджер приехал сказать ей о продлении срока ссуды, однако он сообщил, что окончательное решение до сих пор еще не принято.Не будь ставка столь высока, Пьюрити непременно сказала бы Роджеру, что у нее нет ни времени, ни желания продолжать этот фарс. Но ей приходилось терпеть. Правда, она делала все от нее зависящее, чтобы отбить у него охоту встречаться с ней. Бесспорно, ни одна женщина не могла бы выглядеть менее привлекательной, чем она сейчас. Пьюрити только что вернулась с дневной работы и вид у нее был неопрятный. Задержавшись лишь для того, чтобы смыть грязь с лица, она, прежде чем выйти к столу, даже не привела в порядок прическу.Однако Роджер по-прежнему улыбался.Черт побери, и как только он мог смотреть на нее такую? Ее одежда была в пятнах, от нее пахло потом, выглядела она ничуть не лучше, чем работники, рассевшиеся за столом. Почему же он не мог оставить в стороне глупые ужимки, которые она так презирала, и прямо сказать ей, что от нее требуется, чтобы убедить его отца продлить эту проклятую ссуду?Они уже успели довольно далеко отойти от дома и достигли ручья, где она часто играла еще ребенком. Пьюрити любила это место за его уединенность, за тихий шелест росших вдоль берега деревьев, которые скрывал ее от посторонних глаз, позволяя спокойно предаваться детским забавам. Но сегодня вечером деревья безмолвствовали, поскольку ветра не было, и само место, видимо, потому, что рядом был Роджер, утратило свое очарование.Пьюрити заметила, как дернулся вдруг подбородок Роджера, и поняла, что он был разгневан гораздо сильнее, чем хотел показать.— Ты не слышала ни единого моего слова, не так ли, Пьюрити?— Что? — Улыбка Пьюрити померкла. — Извини, я… я просто немного отвлеклась.— Почему бы тебе не сказать мне прямо, о чем ты думаешь?— О чем я думаю?Выражение лица Роджера внезапно сделалось злобным.— Я уже сыт по горло игрой, которую ты затеяла! Скажи прямо, что мне нужно сделать, чтобы получить то, за чем я сюда езжу, и меня как ветром сдунет.Пьюрити была до такой степени поражена неожиданной яростью Роджера, что лишилась дара речи и ничего не ответила. Приведенный в бешенство молчанием девушки, он схватил ее за руки и грубо встряхнул.— Тебе угодно, чтобы я высказался более определенно? Хорошо, будь по-твоему! Я хочу тебя, Пьюрити, и во что бы то ни стало желаю добиться твоей взаимности. Но ведь ты меня не хочешь, не так ли? Я тебе совсем не нужен!— Отпусти меня, Роджер.— Лучше ответь, что от меня требуется, чтобы вызвать в тебе ответное желание.— Я уже сказала: отпусти меня!— Нет!Пьюрити почувствовала, как ее щеки запылали.— Ты совершаешь ошибку, Роджер! — воскликнула она, теряя терпение.— Вот как? — Голос Норриса звучал угрожающе. — Возможно, ты и права. Может быть, ты принадлежишь к числу тех женщин, которые находят более привлекательными особ одного с ними пола…— Предупреждаю тебя…— Но я так не думаю. Просто я слишком медлил, и ты уже стала терять терпение. Что ж, и я устал ждать.Притянув девушку к себе, Роджер прильнул своими губами к ее, резко раздвинул их языком, одновременно прикоснувшись руками к груди девушки. Пьюрити почувствовала физическое отвращение. Сильно толкнув его, она гневно воскликнула:— Убирайся, Роджер! И больше сюда не возвращайся!— Ну нет! Тебе не удастся отделаться так легко!Светлые глаза Пьюрити вспыхнули яростью, и она заговорила предостерегающим тоном:— Я не одна из тех городских потаскушек, которые будут валяться у тебя в ногах! Если бы я не чувствовала себя отчасти виноватой в случившемся… если бы не думала, что ввела тебя в заблуждение, прося о помощи, то даже не стала бы сейчас с тобой разговаривать. Так что позволь мне внести ясность в наши отношения. Даже ради Стэна я не соглашусь на то, о чем ты говорил. Цена слишком высока.— Дело не в деньгах, Пьюрити.— Нет, именно в них. По крайней мере для меня. Если я заставила тебя думать иначе, то прошу прощения.— Извинения дешево стоят!Пьюрити напряглась.— Очень может быть, но, кроме извинений, ты от меня ничего не добьешься.— А вот тут ты ошибаешься!Внезапный удар Роджера оказался для нее полной неожиданностью. Пошатнувшись, Пьюрити отступила назад, борясь с головокружением и отказываясь покориться пульсирующей боли в челюсти. Она с трудом удержалась на ногах. Руки ее были стиснуты в кулаки, и она уже готова была ответить ему тем же, когда из тени деревьев раздался голос:— Оставь ее в покое, Норрис! Сейчас же! Я не буду предупреждать тебя дважды.Пьюрити обернулась в ту сторону, откуда донесся знакомый голос:— Не вмешивайся, Бак! Он застал меня врасплох, видать, забыл, что имеет дело не с городской девицей, которая боится дать сдачи!Роджер сделал было попытку снова приблизиться к Пьюрити, но тут же остановился, услышав зловещее щелканье затвора.— Хорошо, твоя взяла! — Роджер отступил на шаг, затем в гневе обернулся к девушке: — Я ухожу и больше сюда не вернусь. Ты ведь этого хочешь, разве не так, Пьюрити? — Он коротко рассмеялся. — Кроме того, ты хочешь, чтобы срок ссуды Стэна был продлен. Что ж, теперь это кажется мне весьма маловероятным. — Он сделал паузу и добавил с усмешкой: — Впрочем, все еще может измениться… Я пока не знаю, что ты предложишь мне в следующий раз, когда придешь умолять об одолжении.— Нечего тянуть время, Норрис! — Бак выступил вперед, выражение его лица было угрожающим. — Убирайся отсюда немедленно!— Я еще не все сказал.— Следующее слово, — предостерег его Бак, — может стать для тебя последним.Палец ковбоя, лежавший на курке, дернулся, и Пьюрити заметила, как кровь отхлынула от лица Роджера. Он резко повернулся и направился обратно к ранчо. Судорожно вздохнув, Пьюрити выпалила:— Бак, ты…— Если бы Стэн узнал, что здесь произошло, он подстрелил бы этого парня на месте, хотя и прикован к инвалидному креслу!— Знаю.— А если Норрис когда-нибудь еще посмеет приблизиться к тебе, я подстрелю его сам!Стиснув зубы, Пьюрити ответила:— Об этом не беспокойся, и обо мне тоже. Я ценю твою поддержку, но и сама в состоянии справиться с ублюдком! — Снова сжав руки в кулаки, она добавила: — И в следующий раз… я так и сделаю.— Пьюрити…Не обращая внимания на предостерегающий тон Бака, девушка скрылась в темноте.
Выражение лица Джека было непреклонным.— Я должен ехать, Джулия, потому что в долгу перед этим человеком. Касс едет со мной.Стоя посреди гостиной, наполненной звуками ночи, доносившимися со двора, Джулия переводила взгляд с Джека на Касса. Ее брови были приподняты, выдавая беспокойство, удивление и огорчение неожиданным заявлением Джека. Уж очень неподходящее время было для поездки: именно сейчас ранчо нуждалось в каждой паре рук.Несмотря на поседевшие волосы и фигуру зрелой женщины, Джулия очень мало изменилась за годы жизни с Джеком, в глубине души по-прежнему оставаясь единственной дочерью странствующего проповедника, никогда не задерживавшегося на одном месте дольше чем на полгода. В свое время она со смирением приняла участь старой девы. Но судьба распорядилась иначе. Всем сердцем полюбив безутешного вдовца и его ожесточившегося маленького сына, Джулия вышла замуж против воли отца. С тех пор она его не видела и вот уже много лет не получала от него никаких вестей. Она по-прежнему чувствовала себя очень одиноко.Среди мрака ночи ее не раз охватывала затаенная печаль от сознания того, что, хотя Джек и любил ее по-своему, в его любви не было той страсти, которую он испытывал к своей первой жене.Сожалела ли она, что именно так распорядилась своей жизнью? Пожалуй, до некоторой степени. За минувшие годы ее мысли часто возвращались к отцу, и еще большую боль ей причиняло то, что она так и не смогла подарить Джеку ребенка.Очнувшись от горестных мыслей, Джулия спросила:— Когда вы уезжаете?— Завтра.Нет, она не хотела, чтобы он покидал ее так скоро… в особенности теперь.Джулия посмотрела на Касса. Прежний озорной мальчишка превратился в красивого молодого человека, который пробуждал в ней чувство материнской гордости. Касс слегка коснулся ее руки — привычка, оставшаяся с детства. Он всегда делал так, когда она бывала чем-то расстроена. В этом простом жесте было столько сердечности и участия, что ее глаза на миг наполнились слезами, а Касс между тем мягко произнес, обращаясь к ней:— Это очень важно для Джека, Джулия. Тебе не стоит за него тревожиться. Я позабочусь о нем, а парни позаботятся о тебе, пока нас не будет рядом. Иначе им придется отвечать передо мной.Ободренная поддержкой Касса, Джулия через силу улыбнулась, после чего снова обратилась к мужу:— И как долго вы собираетесь отсутствовать?— Я не могу сказать точно. Если мы задержимся дольше чем на несколько недель, то обязательно дадим тебе знать.— Тогда… тогда, наверное, мне надо будет собрать для вас кое-какие вещи в дорогу.Выражение лица Джека смягчилось в первый раз за все время разговора.— Это было бы замечательно.Джулия вышла из комнаты, как обычно смирившись с неизбежным и понимая, что любовь делает ее бессильной хоть как-то изменить положение.
Облака плыли по ночному небу, закрывая тусклую луну, когда Роджер мчался во весь опор в город. Его лошадь оступилась на неровной тропинке. Роджер выругался и сильнее дернул за поводья. Животное заржало от боли, но он даже не обратил на это внимания: мысли о столкновении с Пьюрити владели всем его существом.Лицо девушки промелькнуло в воображении, и страсть вспыхнула в Роджере с новой силой.Будь она проклята! Будь проклята эта прелестная ведьма! Она ведь знала, что творила, не могла не видеть, как он боролся с обуревавшим его желанием, когда, спешившись, опустила на землю длинные ноги с той неуловимой грацией, которая была свойственна только ей одной! И уж конечно, понимала, что аромат ее тела, капельки пота, которые стекали по шее и исчезали в ложбинке между мягкими бугорками грудей, скрытых грубой рубашкой, возбуждали его так, что он едва мог совладать с собой. Ей, несомненно, было известно, что одного взгляда ее светлых глаз достаточно, чтобы он задрожал от страсти…Девчонка была уверена, что ему не терпелось ее заполучить, что чувство досады только разжигало в нем аппетит.Аристократические черты Роджера исказились внезапной яростью. Ему удавалось держать себя в руках во время визитов к Пьюрити, удовлетворяя между делом свои порочные желания на женщинах легкого поведения из публичного дома Софи. Он не позволял себе ничего лишнего, разве что слегка поцеловать Пьюрити в щеку и время от времени обнять ее за талию, тогда как ему больше всего на свете хотелось владеть ею безраздельно!Он не был уверен, что именно заставило его переступить черту во время их недавней встречи. Вероятно, причиной тому был отблеск серебристого лунного света на безупречно гладкой щеке Пьюрити, когда они шли рядом, слабое сияние, отражавшееся от ее великолепных волос, или врожденное очарование женственности, присущее только ей. А может, все дело было в ее рассеянности, которая невольно наводила на мысль, что девушка предпочла бы находиться где угодно, только не с ним.Если бы только Пьюрити знала… Разрешение на продление срока ссуды Стэна Корригана было у него в кармане с первого же дня, когда она к нему обратилась. Его отец передал все дело на его усмотрение с понимающей улыбкой и указаниями решить вопрос со ссудой так, как он сочтет нужным. Роджер предпочел до поры до времени держать свой главный козырь в кармане, не зная, как придется ему в конце концов использовать его — в качестве приманки или награды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31