Филипп инстинктивно перекрестился вслед последней, омерзительной мысли и сам удивился проявлению своей набожности. Если бы у него было время и соответствующее расположение духа, он охотно поразмышлял бы о том, в каком соотношении с идеей божественной сущности Христа находится он сам. Но, слава богу, суетой сопутствующей высшей власти, он был избавлен от самокопаний.
Доложили, что прибыл Гийом де Ногаре.
Канцлер, как всегда, был одет предельно скромно и даже его природная бледность выглядела частью должностного облачения. На его фоне раздраженный, изъеденный неприятными мыслями, Филипп выглядел беззаботным жизнелюбом.
— Садитесь Ногаре, садитесь. Место, кажется еще не остыло.
— То есть, Ваше величество?
— Здесь только что сидел ваш друг, инквизитор, — усмехнулся король. Он отлично знал до какой степени эти господа не любят друг друга.
Ногаре сел и было видно сквозь какое неудовольствие он сделал это.
— Я рад, Ваше величество, что вас не оставляет способность шутить.
— Ошибаетесь, господин канцлер, у меня отвратительное настроение. Просто вид человека, у которого настроение еще хуже, радует мое сердце.
Ногаре изыскано поклонился.
— Говорите поскорей. Одно дело, если бы оттягивали удовольствие хорошей новости, а тянуть с неприятными известиями жестоко!
— Вы угадали, известия мои безрадостны. С одной стороны, мои крючкотворы полностью разобрались с тамплиерской финансовой отчетностью и не нашли там ничего для нас интересного. С другой стороны, шесть сотен моих людей рыщут по стране и ни одно судно, ни одна вереница экипажей не могут миновать обыска — но ничего! Их казна провалилась как сквозь землю.
— Тем не менее, нужно продолжать поиски.
— Разумеется, Ваше величество. В противном случае, нам пришлось бы признать, что все свои доходы эти негодяи вкладывали в больницы и дома призрения.
— И много они растранжирили на эти цели?
Ногаре прищурился, как бы складывая в уме некие денежные суммы.
— На самом деле немало. Только в вашем королевстве тридцать девять домов призрения, семьдесят шесть больниц и школ. Не считая Наварры, Каталонии… В общем, тут речь, конечно, может идти о миллионах, но все равно — по нашим подсчетам в подвалах Тампля должно было содержаться не менее ста пятидесяти миллионов.
— Надеюсь, вы догадались обыскать не только подвалы замка?
— Мы простучали все стены. Тут ведь речь идет не о кубышке с золотыми цехинами. Казна, даже если она состоит из чистого золота, должна занимать место с эту комнату, наверное. На одном корабле ее не увезти.
Филипп утомленным движением приложил ладонь к глазам и помассировал веки.
— А Кагор? Там ведь у них имеется не меньше четырех своих банков.
— Я выяснял специально и подробно, Ваше величество. Система несколько сложнее, чем я думал. Некоторое время назад, Жак де Молэ допустил к контролю над ними Ломбардскую лигу, или то, что от нее осталось. И не думаю, что это было проявлением слабости. Зачем-то это было ему нужно. При сем кагорсины не отказались пооткровенничать в разговоре с моими людьми.
— Несмотря на прошлогодние события? — удивился Филипп, ограбивший ломбардских купцов.
— Да, Ваше величество.
— Странно.
— Возможно, но насколько я понимаю деловые люди не могут позволить себе злопамятность.
— Пожалуй.
— Так вот, разыскиваемых нами миллионов, там нет. Следы присутствия таких денег не удалось бы скрыть, даже если бы все тамошние банкиры сговорились на сей счет.
Филипп ничего не сказал в ответ на эти слова. Он встал, подошел к столу, на котором был накрыт так и не востребованный сегодня обед, налил себе вина из высокогорлого кувшина, отпил несколько задумчивых глотков. Явно без особого удовольствия выломал ногу каплуна, застывшего в шафранном соусе, поднес к своему безупречному носу и безразлично понюхал. Запах кушанья так и не соблазнил его.
— Если мне позволено будет сказать, — начал снова Ногаре, — у нас есть только два пути.
— Что вы имеете в виду?
— Вы ведь, насколько мне известно, не приступали к допросу самых первых лиц Ордена. И великий визитатор, и командор Нормандии и прецептор Пуатту, и сам Великий Магистр сидят на цепи в Шиноне.
— Это я велел их пока не допрашивать. Мне хотелось бы начать разговор с ними уже имея на руках кое-какие сведения и открытия, которые сделали бы этих господ более покладистыми. Они должны понять, что сопротивление бесполезно не потому, что у меня отличные пыточных дел мастера, а ввиду того, что я и без всяких пыток знаю, как добраться до всех тамплиерских тайн.
Канцлер понимающе кивал.
— Да, Ваше величество, мне тоже казалось, что лобовая атака ничего не даст, пытками такого человека, как де Молэ не запугаешь, он скорее лишит себя жизни, чем откроет тайну орденских богатств.
— Что значит «лишит себя жизни»? Он сидит на цепи, в руках у него нет ни одного металлического предмета. Стражу невозможно подкупить, так что яда он не дождется.
— Ну-у, — помялся Ногаре, — существует поверье, что в свое время Орден тамплиеров вынес с востока ряд особенных умений, они переняли их у тамошних магов и черных жрецов. В число таких умений входит, в частности, способность останавливать сердце по своему желанию.
Король покосился через плечо на своего бледного помощника.
— Чушь.
— Прошу прощения, Ваше величество, кажется, не совсем чушь. Но даже не опасение, что Жак де Молэ скомандует своему сердцу — стой! — заставляет относиться к нему пока сдержано.
Филипп повернулся к говорившему полностью, понимая, что сейчас услышит что-то важное.
— Я хотел бы поговорить о втором пути из двух упомянутых мною. Очень может быть — многие мелкие и странные факты указывают на это — что Великий Магистр и ближайшие его помощники и сами не знают тайны своего золота.
— Слишком хитро и заумно, Ногаре. Я вас всегда ценил за трезвый и практический взгляд на вещи, а не за умение рассказывать сказки.
Канцлер поклонился.
— И тем не менее, сопоставив все слухи и фактические приметы, я пришел к выводу, что в Ордене тамплиеров помимо внешнего, всем видного тела, главою которого является Жак де Молэ, имелось тело внутреннее, тайный круг посвящения.
— Об этом я слышал. Следователи нашего инквизитора как раз и добиваются от арестованных признания в том, что они были в этот круг приняты, для чего плевали на распятие и отвергали божественную сущность Христа.
— Вот именно, — голос канцлера стал много тверже и увереннее — они тоже только «слышали» об этом внутреннем круге и, когда палачи-доминиканцы вздергивали их на дыбу, они начинали лопотать свои бессмысленные признания. И даже если среди испытуемых оказывался кто-то из по-настоящему посвященных, он рассказывал общепринятую легенду, признавался в невинных шалостях, чтобы скрыть свою темную тайну.
Король брезгливо отхлебнул вина.
— Что-то я не пойму, Великий Магистр Ордена мог быть не посвящен в его истинные тайны?
— Не забывайте, с чем мы имеем дело. Это не здешнее, не французское изобретение — Орден рыцарей Храма Соломонова. Это чудовищный выползень из магических восточных дебрей, стран коварства, предательства и сатанинской магии. Может статься, чтобы приспособиться к нашей жизни, он специально выработал привычную нашему глазу форму. Он строит больницы и тому подобное, дает в долг королю и членам его фамилии, подчиняется всем монаршим приказам. А по сути, он, этот Орден, остался противоестественным восточным порождением. И мы ничего не знаем ни о его заповедях, ни о его золоте, ни, главное, о его целях.
Дослушав взволнованную, даже слишком, речь государственного канцлера, король допил вино.
— Я с неудовольствием отмечаю, Ногаре, что это расследование ударило вам в голову. Вы словно заразились какой-то болезнью. Скорей всего, вы напускаете туман там, где все более менее ясно. Вместо того, чтобы еще раз взнуздать своих шпионов и заставить их постарательнее выполнять свои обязанности, вы твердите о магии и сверхъестественных вещах. Ваши построения не выдерживают никакой критики. Достаточно спросить, почему этот восточный монстр, если он так могуч и изворотлив, позволил себя пленить, причем безропотно?
Физиономия Ногаре пошла пятнами.
— Я согласен, разумеется, с вами, Ваше величество. Что касается того, чтобы взнуздать моих людей, это будет сделано. Я к тому же удвою их число в ближайшие недели. Я пошлю еще десяток толковых помощников Дюбуа в Кагор. Умоляю вас только об одном.
— О чем это?
— Выслушать некоего человека.
Король досадливо вздохнул.
— Это он забил вам голову этим «внутренним кругом»?
— Он был последней каплей.
— Ну ладно, дьявол вас разрази, ведите сюда своего восточного сказочника.
Через минуту Арман Ги предстал перед королем.
За те две недели, что он провел на воле, внешность его пришла в норму, малая толика подвального мрака задержалась в глазах, это придавало ему некоего, инфернального весу. Королю он не то чтобы понравился, просто убедил, что к его словам имеет смысл прислушаться.
— Кто вы такой?
— Зовут меня Арман Ги, я был комтуром тамплиерской капеллы в Байе в Нормандии.
— Почему же вас не арестовали мои люди?
— Потому что они меня освободили.
— Объяснитесь и больше не говорите загадками. Такая манера вести беседу меня раздражает.
— Прошу прощения, Ваше величество. В тот момент, когда ваши люди входили в Тампль, я сидел на самом дне мрачнейшей из его тюрем.
— Вы согрешили против Ордена?
— Нет, я согрешил против Жака де Молэ, против его представлений о том, каким должен быть Орден рыцарей Храма Соломонова.
Король прищурил глаза, ноздри его слегка вздрогнули.
— Еще раз прошу вас говорить проще. Что именно вменил вам в вину ваш господин Жак де Молэ?
— То, что я практиковал повседневное винопитие не исключая дней постных и даже дней страстной недели, то, что я соблазнял прихожанок местной обители, не оставляя без внимания ни девиц, ни вдов, ни замужних женщин. То, что я склонял к содомскому сожительству служек и молодых рыцарей своей капеллы.
— Грехи немалые, — усмехнулся Филипп.
— Но, тем не менее, не они послужили главной причиной того, что я оказался в каменном мешке.
Его величество искренне удивился.
— Что же вы сделали еще — ели человечину?
— Отнюдь, мой главный грех перед Жаком де Молэ был в том, что я отказался раскаяться. Я сказал ему, что считаю свой образ жизни истинно тамплиерским, основанным на древней, исконной традиции, что их игра в примитивную святость мне отвратительна. Она извращает суть тамплиерства. Под внешней благостностью скрывается пресное тесто духовного тлена.
Король потянулся к кубку, он был пуст. Он поискал глазами кувшин, он был далеко.
— И много вас таких? Таких истинных тамплиеров в Ордене сейчас.
— Мне известен один, — гордо сказал Арман Ги.
— Ну, из одного такого жирной судебной похлебки не сваришь.
— Я понимаю ход вашей мысли, и если понадобится выступить на любом процессе главным свидетелем против Жака де Молэ, я согласен. Но вы правы, это мало что даст. Французская часть тамплиерского Ордена хоть и громоздкая и внушительная на вид конструкция, но она начисто лишена уже содержания. Не Тампль и не Жак де Молэ руководят земным существованием Ордена. Импозантность и размеры это еще не все. Уйдя с востока, рыцари Храма ушли от своей истинной природы.
Филипп все-таки встал и налил себе вина. Красного, хиосского. Он не жаловал вина своей родины.
— Это все слова. Проще простого сказать, что сердце Ордена тамплиеров осталось на востоке, и его истинный властитель сидит там же. Сказать это, все равно, что ничего не сказать. Это так же мало стоит, как и ссылка на мифические древние традиции.
Арман Ги выслушал речь короля с самым невозмутимым видом.
— Простите, Ваше величество, можно мне задать вам один вопрос?
— Н-ну.
— После того, как вы объявили Орден вне закона на территории вашего королевства, вы получили то, что ожидали? Вы вырвали его сердце, говоря вашим языком?
Филипп Красивый отставил кубок и выжидательно откинулся в кресле.
— Продолжайте.
— Я не знаю, что вы понимаете под обозначением «сердце Ордена», может быть золото, может быть эликсир бессмертия, может быть какую-нибудь магическую систему. Не знаю, но с уверенностью заключаю, что ничего подобного вы не отыскали ни в Тампле, ни в одном другом тамплиерском прибежище. Все они здесь, во Франции, были устроены по одному типу. И если никаких тайн не было у комтура Байе, откуда они могли взяться у любого другого. Могу спорить, что вам достались чистенькие и невинные, как девственницы, капеллы, наполненные богобоязненными монахами. Что же это, разрази меня дьявол, за мировое пугало, если самым страшным зубом является какой-то Арман Ги, человек, может быть, и неприятный, но никак не ужасающий, не отмеченный исконной каиновой печатью.
— Значит, — неторопливо сказал король, — вы предполагаете искать на востоке?
— Да, Ваше величество. И в этом деле мы с вами естественные и искренние союзники. Я хочу отправиться на поиски истинного Ордена, попутно я разыщу и то, что нужно вам. Вам остается сказать, что именно.
Филипп Красивый захохотал.
— А вы еще не догадались?
— Нет, — спокойно и совершенно искренне ответил бывший комтур Байе.
— Мне нужны деньги Ордена тамплиеров, — резко посерьезнел король.
Арман Ги, казалось, был несколько разочарован, как будто всерьез рассчитывал на другой ответ.
— Я найду их вам, Ваше величество.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ШИНОН
Жак де Молэ не мог понять, что происходит. Не так он представлял себе развитие событий. То, что его схватили и довольно грубым образом препроводили в узилище, то что его заковали в цепи и держали на хлебе и воде, Великого Магистра не удивляло и не возмущало. Таким образом сказывалась ненависть короля. О том, как к нему относится Его величество Филипп Красивый, Жак де Молэ давно не строил никаких иллюзий и не изменил своего мнения даже тогда, когда был приглашен в крестные отцы к последнему королевскому отпрыску.
Итак, Великий Магистр сидел на гнилой соломе в угрюмом полумраке и ждал, когда на него обрушится со всеми своими силами огромная и подлая машина королевского следствия. Но ожидаемое не случалось. Никто не спешил с допросом седого старика, его как бы забыли на дне каменной ямы. Только однажды, дней через десять после ареста, к нему явился один из помощников парижского инквизитора и сообщил, в чем его, собственно, обвиняют. В том, что он отрекся от креста и плевал на святое распятие. Разумеется, Жак де Молэ отказался признать, что когда-либо проделывал подобное. Следователь не стал упорствовать, всем видом он показал, что примерно на такой ответ и рассчитывал, зевнул и удалился. Это было хуже чем ничего.
Неделя проходила за неделей, никто больше не тревожил безрадостное уединение главы Ордена тамплиеров.
Легко себе представить, в какой ад постепенно превращалась внутренняя жизнь старика. Он готовился к непримиримым словесным дуэлям, к потоку обвинений, которые будет убедительно и насмешливо опровергать, высмеивая в присутствии представителей папского капитула королевских и доминиканских следователей. Он был готов, что обвинители пустятся на всяческие уловки, подвохи и подтасовки, он знал, что суд будет изначально необъективен и предубежден против него, знал, как перебить его предубеждение. Пусть сражение будет трудным, тем полновеснее будет окончательная победа. В тылу у него стояла самая неодолимая сила — истина. На одеянии Ордена нет пятен, и потому даже подкупленный судья не посмеет сказать — вижу!
Поэтому Великий Магистр мечтал только об одном, чтобы процесс начался как можно быстрее. Но королевские следователи медлили и Жак де Молэ сходил с ума, не умея найти объяснение их медлительности. Сначала он думал, что они откладывают допросы, собираясь сначала разобраться в делах провинциальных комтурств, а уж потом обрушиться на высших руководителей Ордена. В этом была какая-то логика. И если все развивается по такой схеме, ему вроде бы незачем нервничать. Может быть до него даже не дойдет очередь. Выяснив, в каком состоянии находятся орденские дела в провинции, люди Филиппа откажутся от своих безумных обвинений, ввиду их полной недоказуемости.
Да, так хотелось бы думать. Но что-то мешало де Молэ остановиться на этой обнадеживающей мысли. И постепенно он стал склоняться к другому объяснению медлительности королевских следователей, значительно менее приятному. Скорей всего, никакого следствия вообще не ведется, или ведется оно самым вялым образом для отвода глаз. Филиппа не интересует истинное положение дел, ему все равно, каков он по сути, Орден рыцарей Храма Соломонова. Преступен он или прекрасен. Он считает нужным уничтожить его и все. И избиение окажется тем сильнее, чем выше и прекраснее окажется Орден тамплиеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25