Улыбаясь и извиняясь, Манфред ушел и навсегда исчез из моей жизни. Товарищи потом сообщали мне из Копенгагена, что он после моего отъезда стал пить, перестал бриться и следить за своим внешним видом. Переживал, значит.
Он пытается найти свое потерянное лицо.
Зато во второй командировке американцы оставили меня в покое. Каждый раз, когда я в Стокгольме сталкивался где-нибудь на приеме с установленным сотрудником ЦРУ Майклом, он многозначительно жал мне руку, смотрел в глаза и, улыбаясь, проходил -дальше. Мне это нравилось больше. Приятно, когда противник относится к тебе с уважением.
Подобного рода эпизоды были типичными для того времени, а подставы — наиболее излюбленными формами дискредитации разведчика.
Датская контрразведка тоже не сидела сложа руки и старалась, как могла, не отставать от своих старших братьев. Время от времени под видом доброжелателей, захотевших положить жизнь на алтарь строительства коммунизма в отдельно взятой стране, она засылала в посольство свою агентуру, снабдив ее предварительно каким-нибудь «горячим» материалом.
Буквально накануне моего приезда в Копенгаген датчане сделали нам подставу, соблазнив А. Серегина и Н. Коротких каким-то натовским документом. Заявитель пришел в посольство и предложил свои услуги. Самой информации он с собой не взял «по соображениям безопасности», а предложил передать ее на встрече в городе. Оперработники решили рискнуть и посмотреть, что из этого получится на самом деле.
Уже на подходе к месту встречи они обнаружили, что оно буквально напичкано автомашинами наружного наблюдения. Тогда они развернулись обратно и поспешили к своей машине, оставленной за углом. В это время на сцене появился доброжелатель с пакетом в руках (контрразведке ничего не оставалось делать, как срочно выпускать его из засады, чтобы все-таки попытаться всучить дипломатам компромат). Он бежал за удаляющимися Серегиным и Коротких и жалобным голосом умолял:
— Господа, куда же вы? Я принес обещанное!
Но господа сочли за благоразумное побыстрее укрыться на советской территории на Кристианиагаде, где чувствовали себя более уютно и безопасно.
Все разведслужбы используют доброжелателей — добровольцев на сотрудничество — и добиваются зачастую неплохих результатов. Только надо убедиться, что доброжелатель настоящий, а не прошел предварительный инструктаж у инспектора ПЭТ Енсена. Конечно, в поведении агента контрразведки можно отыскать даже при первой беседе настораживающие моменты и определенные несоответствия, но ведь приход в иностранное посольство и честного заявителя, многим рискующего и делающего это в первый и, возможно, единственный раз в жизни, тоже может вызвать массу вопросов. Жизнь многогранна и удивительна, и в разведке стандартное мышление чревато серьезными осложнениями. Ошибиться и оттолкнуть от себя близкого нам человека — это тоже оставляет в душе заметный шрам.
Одним словом, правильно построить работу с заявителем — большое искусство.
В момент проведения операции Д. и я были взвинчены на острие ножа.
В моей оперативной биографии недостатка в заявителях и доброжелателях не было. Но должен признаться, что отношение к ним у меня на первых порах складывалось с точностью до наоборот и больших дивидендов они не принесли. Кроме отрицательного опыта, который с профессиональной точки зрения тоже может рассматриваться полезным. Для своего успокоения могу сказать, что решения по каждому из них принимались вышестоящим руководством, и мое личное мнение если и учитывалось, то не было определяющим.
О заявителях, доброжелателях и не только о них
Зачем ты послан был и кто тебя послал?
М. Ю. Лермонтов
Были приемные часы в консульском отделе на Кристианиагаде, 1. Как всегда, я был на дежурстве, а заведующий консульским отделом — он же заместитель по контрразведывательной части — Серегин Анатолий Семенович, ныне покойный, находился рядом в здании посольства, готовый прийти мне на помощь по первому требованию. Дел у него всегда было невпроворот, он вечно всем был нужен или сам кого-нибудь искал, поэтому в отдел заходил, когда этого требовало какое-нибудь неотложное дело.
Закончив прием последнего посетителя — до закрытия оставалось минут пятнадцать, — я отправился в служебное помещение, в котором сидели жены дипломатов и обрабатывали визовые ходатайства датчан. Не успел я обменяться с ними парой фраз, как в дверь постучали. Такое бывало и раньше: какой-нибудь нетерпеливый представитель туристического бюро, не обнаружив дипломата в приемном помещении, начинал тут же его разыскивать. Открыв дверь, я обнаружил перед собой молодого неприметной наружности человека. Оглядываясь по сторонам, он вытащил из сумки увесистый пакет и протянул его мне:
— Это вам.
— Это что — паспорта?
— Нет. Это информация.
— Какая информация? — В общем-то я сразу догадался, о какой информации идет речь, но мне нужно было «раскрутить» этого молодого «ходока», чтобы составить о нем и о материале хоть какое-то представление. Брать пакет я, естественно, не торопился.
— Это секретная информация, к которой я по роду работы имею доступ и которая, несомненно, представит интерес для вас.
— А где вы работаете? — Времени на обдумывание не было, и годились прямые вопросы.
— Гм-м-м… скажем, в одном из военных штабов.
— А все-таки?
— Это не имеет значения.
— А о чем эта информация и что вы за нее хотите получить взамен?
— Ничего. Я хочу ее подарить вам.
Мне как-то трудно было поверить, что датчанин за просто так отдаст советскому дипломату военные секреты. Но датчанин посчитал разговор законченным и стал прощаться.
— Позвольте, позвольте, — обратился я к нему, — почему вы думаете, что я — именно то лицо, для которого военная информация представляет интерес? Извините, мне это не нужно. До свидания.
Я развернулся и ушел в комнату, краем глаза наблюдая, как датчанин топтался на месте, собираясь уходить. Но через минуту он вновь открыл дверь, вошел в комнату, при всех бросил пакет на стол и скрылся. Мало сказать, что все мы были удивлены этим поступком.
Заявитель подал просьбу эмигрировать в СССР, в противном случае он пригрозил выехать в США.
Вызвал Серегина, и мы вместе вскрыли пакет. Внутри конверта лежала толстая пачка отксерокопированной инструкции НАТО о тактике уличных боев в условиях большого города. Оценить мы с ним эту информацию были не в состоянии и обратились в аппарат военно-морского атташе. Там нам однозначно сказали, что если бы мы добыли такую инструкцию, то могли бы «крутить на пиджаке дырки и спокойно не работать до конца загранкомандировки».
Резидент долго и брезгливо вертел инструкцию в руках, а потом бросил ее, как гремучую змею, на стол и стал демонстративно смотреть в окно. Было ясно, что решение сегодня дается ему с особым трудом.
В это время зазвонил телефон.
— Я вас слушаю, Николай Григорьевич. — Звонил посол. — Да, да, угу, я вас понял. Конечно. Конечно. Так и сделаем.
Он положил трубку и с победоносным выражением лица объявил нам:
— Только что послу позвонил Кнуд Есперсен. В штаб-квартиру КПД явился какой-то хмырь и демонстративно вручил секретарше секретный пакет с такой же инструкцией. Кнуд считает это провокацией по отношению к партии и попросил совета у Егорычева. Посол посоветовал Кнуду с официальным письмом вернуть инструкцию властям. И я тоже думаю, что мы должны вернуть наш экземпляр в МИД Дании.
— Да ради бога, но давайте хотя бы перефотографируем документ, — не выдержал я. — Мы же ничего не теряем, раз уж инструкция оказалась у нас в руках.
— Не торопись. Я иду к послу. Ждите.
Через пятнадцать минут резидент вернулся, но инструкции при нем не было. Мы недоуменно переглянулись с консулом.
— Ты что, отдал ее перефотографировать? — спросил Серегин.
— Нет. Я оставил ее у посла, вернее, у его секретаря. Он срочно готовит ноту в МИД о том, что мы отмежевываемся от провокации в наш адрес и возвращаем пакет обратно датским властям.
По отмеченным фактам было сделано устное представление в письменной форме.
Ноту с пакетом повез нарочный, а мы, словно побитые, поехали по домам обедать. Через несколько дней в газетах появилось таинственное сообщение о том, что датской полицией арестован сержант объединенного штаба командования Северной группой войск НАТО при попытке передать секретный материал представителям одной из стран Варшавского блока. Сержанта ожидает военно-полевой суд.
Благодаря бездарному поведению начальства мы не только упустили из рук важную для страны информацию, но и подвели хорошего человека под монастырь. Вычислить сержанта при тотальной слежке за воротами консульства со стороны ПЭТ особого труда не составило.
Данный эпизод показывает, как осмотрителен должен быть офицер разведки с людьми, которые попадаются на его пути. Легко— или недомыслие может обернуться для них самым жестоким и драматическим образом.
Вообще должен отметить, что мне «везло» на заявителей. Особую категорию составляют люди больные, которые в условиях западной терпимости к ним как пчелы на мед слетаются на иностранные представительства и тоже предлагают там свои услуги. Распознать их новичку в дефиците времени не так просто. Есть такие формы шизофрении, которые требуют, по крайней мере, длительного общения с пациентом, прежде чем становится ясно, с кем имеешь дело. А если шизофреник еще и с образованием и с фантазией, то он может довольно долго морочить голову своими на первый взгляд «разведвозможностями».
Самые незатейливые из них раскрываются после двух-трех фраз. Один такой тип, например, приходил ко мне на консульский прием несколько раз и, представившись проживавшим в Финляндии потомком князя Юсупова, предлагал план поиска крупного клада, оставленного «предком» в одном из дворцов Ленинграда.
Но вообще с каждым из таких посетителей стоит все-таки хорошенько разобраться. И вполне нормальный человек на Западе может иметь такие причуды, что его легко принять за больного. Жизнь подсовывает иногда такие невероятные варианты, которые не может нарисовать в своей голове самый талантливый и изобретательный фантаст.
…Ноябрьским хмурым и прохладным утром в приемную консульского отдела зашел датчанин лет тридцати трех — ничем не примечательная личность в джинсовом костюме, если не считать, что обут был не совсем по сезону — на грязных от пыли пальцах красовались видавшие виды резиновые шлепанцы, или так называемые вьетнамки.
Одевается строго: пиджак, брюки, иногда водолазка.
«Вероятно, закаляется», — подумал я, устав уже чему бы то ни было удивляться в Дании.
Посетитель держался довольно уверенно, я бы сказал, с чувством собственного достоинства, которое, однако, резко диссонировало с его простецким внешним видом.
— Чем могу быть полезен? — произнес я дежурную фразу.
— Полагаю, что полезен могу быть вам я, — непринужденно ответил датчанин и занял место напротив.
— Каким же образом? — «Еще один чудак», — подумал я, почти не скрывая своего недоверия.
— Самым тривиальным. У меня есть деньги, в которых, как я понимаю, нуждается ваша страна.
— А с кем я имею дело?
— Можете называть меня Енсеном.
Луи холост (об остальном — ниже).
— Господин Енсен, и какой же суммой вы располагаете? — «Ну точно, шизофреник, играющий в спасителя человечества».
— Довольно крупной. Десятки миллионов крон.
— Вы миллионер?
— Не только «кроновый», но и многократный «долларовый».
— Вы не шутите?
— Отнюдь. Я являюсь главой фирмы закрытого типа, специализируюсь исключительно на финансовых операциях. Мои деньги, помимо Дании, хранятся на счетах в банках Цюриха, Лондона, Франкфурта-на-Майне.
— Вы достаточно молодой человек, господин Енсен, чтобы в датских условиях успеть стать богатым человеком. Как вам удалось сколотить свой капитал?
— Это длинная история. Я окончил в свое время финансово-экономическую школу и досконально изучил законы экономики. Постепенно я пришел к тому, что стал в состоянии отслеживать тенденции и конъюнктуру на рынках и биржах. Остальное — все дело техники. Мой главный инструмент — телефон.
— И большая у вас фирма?
— Если говорить о персонале, то в ней только я. Нужных специалистов и исполнителей для конкретного дела нанимаю в разовом порядке.
— Ну а какую примерно сумму вы хотели бы подарить Советскому государству?
— Хочу уточнить. Речь не идет о денежном подарке в чистом виде — это будет сделать довольно сложно. А вот оплатить какую-нибудь сделку Советского Союза на Западе я бы мог.
Новоявленный датский Савва Морозов стал меня интересовать. Неужели в наше время среди датчан могут быть такие люди?
— Скажите, пожалуйста, а почему вы хотите заниматься благотворительностью вместо того, чтобы пустить ваши капиталы на их приумножение?
— Деньги перестали интересовать меня. Я пришел к выводу, что было бы лучше всего поделиться ими с нуждающимися. В чистую благотворительность я не верю — сразу найдутся нечистоплотные люди, которые приберут мои деньги к рукам, а те, кто действительно нуждается в помощи, так и не дождутся ее.
— И вы хотите оказать финансовую помощь именно Советскому Союзу?
— Да.
— Почему? Вы разделяете наши взгляды, идеологию?
— Не совсем. Я не интересуюсь политикой. Однако мне кажется, что именно ваша страна заслуживает уважения. Западный мир прогнил насквозь, как утверждают ваши лидеры, и ему нужны не деньги, а нечто другое, что способно переродить его.
Разговор стал принимать заинтересованный с моей стороны характер, и хорошо, что никто из посторонних нам не мешал. Передо мной сидел самый настоящий спонсор революции собственной персоной и в такт своим ответам покачивал ногой во вьетнамке. Я решил не церемониться и, отбросив всякую дипломатичность, задал прямой вопрос:
— Ну хорошо, господин Енсен, а чем вы можете доказать, что на самом деле располагаете крупными суммами денег? Признаться, в нашем представлении миллионеры выглядят несколько иначе.
Кривая улыбка еле заметно исказила бледное лицо то ли настоящего, то ли мнимого херра Енсена, но мой бестактный вопрос не вывел его из душевного равновесия. Казалось, он хорошо владел каким-то восточным искусством самоконтроля, потому что, в отличие от всех нас и своих соплеменников, он был начисто лишен всякой суетливости, чрезмерной ажитации, тщеславия и внимания к мелочам жизни. Он производил впечатление принадлежности к какой-то если не секте, то к особой когорте людей. Он в моем теперешнем представлении был «посвященным».
«Савва Морозов» полез во внутренний карман джинсовой куртки и извлек оттуда коричневую книжечку:
— Вот взгляните, убедитесь.
Это была чековая книжка шведского банка Скандинависка эншильда банкен, собственности миллиардеров Валленбергов, солиднейшего предприятия не только в Скандинавии, но и во всем мире. Господину такому-то открыт счет в копенгагенском филиале банка на сумму… И тут у меня замелькало перед глазами от нулей. Я еще раз внимательно посмотрел на цифру, но зрение меня не обманывало. Цифра была семизначной! Она изображала несколько миллионов датских крон! Новоявленный Корейко не врал — у него действительно водились деньжата. Но может быть, книжка не настоящая? Или не его? Как бы то ни было, но что-то за всем этим скрывается. Во всяком случае, дело стоит того, чтобы им заняться.
— Хорошо, господин Енсен, вы меня убедили в том, что вы действительно состоятельный человек. Пока вопросов у меня нет. — В дверном проеме появилась голова очередного посетителя. — Такие вопросы, как вы понимаете, естественно, не решаются сиюминутно. Я доложу о вашем предложении послу, и о нашей реакции на него мы сообщим вам отдельно. Мы можем с вами как-то связаться?
— Конечно. Визиток я принципиально не держу. Я вам сейчас напишу номер моего домашнего телефона. Вот держите.
— Спасибо. Еще одна деталь, господин Енсен. Вы не смогли бы одолжить вашу чековую книжку на несколько минут? Я хочу показать ее нашему финансовому специалисту.
— Пожалуйста.
— Прошу вас, посидите здесь, я скоро вернусь.
Я опрометью выбежал во двор и направился прямо к резиденту. Резидент был вообще воплощением скептицизма, ну а в данной ситуации особенно. Сидевший рядом Серегин внимательно слушал, вертел в руках чековую книжицу, курил, ходил по комнате и, когда он понял, что я перед резидентом уже исчерпал все аргументы и что мне уже не убедить его в том, что игра при минимальном с нашей стороны риске стоит свеч, неожиданно выступил на моей стороне:
— Анатолий Александрович, а чего мы, собственно, теряем? Ничего. А приобрести можем крупную сумму в валюте. Давай не будем пока информировать Центр, проверим все сами и, если все подтвердится, подключим к делу Центр. Мне что-то кажется, что этот Енсен — нормальный мужик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44