Какие они хорошие, добрые люди!
Потрясение
10 июня. Вчера я увидел собаку, которая сидит на цепи. Она сама сказала мне, что это на всю жизнь. Несчастная!
Я потрясён! Должен прервать свои записки. Пойду полежу в кустах один.
Почётное задание
17 июня. У меня был замечательный день. Я лежал, развалясь в траве, и с удовольствием слушал, как весело бурчит в моем животе обед из четырех блюд. Вдруг Мама-Маша подвезла ко мне коляску, в которой спал Костя.
— Что ты собираешься делать? — спросила она меня. — Хочешь, я дам тебе работу?
Если честно — я не хотел. Но для мамы Маши я готов бегать даже с набитым пузом. Поэтому я вскочил и сделал заинтересованную морду.
— Ну вот, какой ты любезный! — сказала она. — Так слушай. Я сейчас уйду, а ты сиди здесь, стереги Костю. Никого к нему не подпускай. Понял? Лаять тоже не надо — ты его разбудишь. Понял?
Я заглянул в коляску, посмотрел на маму Машу и три раза многозначительно отбросил землю задними ногами назад и вбок.
— Молодец!
Мама-Маша погладила меня и ушла. А я сел, уставился на коляску: пусть сюда придёт хоть носорог — я на него брошусь.
Носорог не пришёл, но скоро из травы выполз жирный зелёный кузнечик. На всякий случай я его съел.
Потом появились три муравья. Они тащили дохлую муху. Я на них фыркнул, и они разбежались.
Едва я расправился с муравьями, как надо мной загудел шмель и начал снижаться кругами. «Давить или глотать?» — промелькнуло у меня в голове. Но тут он снизился, залез в колокольчик и замолчал, свесив наружу полосатый зад.
Я заглянул в коляску. Там было все в порядке. Этот маленький человек все время спит или ест. Тётя Груша говорит про него: «Золотой ребёнок». Не знаю. Даже я не смог бы есть так часто, спать так много и сосать пустышку, в которой ничего нет.
Ну вот! Ещё одно ценное наблюдение: когда работаешь, нельзя думать! Я и не заметил, как на дерево села птица. Прямо над коляской. И сразу испортила нам одеяло.
До чего же противные животные населяют наш сад! Не успел оглянуться — явилась лягушка. Села, выпучилась. На морде — никакой мысли.
Я не стал наблюдать за бесполезной тварью, я весь переключился на комара. Вот будет крик, если он вопьётся в нашего золотого ребёнка. Я подпрыгнул и — не допрыгнул. Ещё подпрыгнул и… чуть не наступил на огромного страшного червяка. Он все время двигался как-то странно: то хвост приставит к голове, то голову к хвосту. А вдруг он ядовитый? «Съесть или раздавить?». Я совсем растерялся.
Вдруг — хлоп! — лягушка слопала комара.
— Чвир-вик, — сказала птица и склюнула червяка.
— Ну, как дела? — это вернулась Мама-Маша.
Как я прыгал, вертелся, катался!
— Ну, ну, хватит, милый! Я вижу, ты отлично и честно работал! — приговаривала Мама-Маша.
Вечером я больше не лаял на лягушке, когда они кричали в траве. Я очень обрадовался, когда Мама-Маша категорически запретила Вите кидать в них шишками.
Ночью, засыпая, я вдруг подумал: а что, если все животные бывают для чего-нибудь, а не просто так? А я? Для чего я? Я для чего?
Завидую
18 июня. И зачем это мне понадобилось думать?! Жил себе и жил, был счастливый пёс, любил поесть, побегать, полаять. А теперь сижу и презираю себя.
Для чего я? «Чтобы путаться у всех под ногами?» — как сказала вчера тётя Груша.
Даже лягушки не только орут в пруду — едят комаров. А здешний кот Фома? Тётя Груша говорит, что без него мыши её совсем бы съели. А ведь весит она не меньше ста килограммов.
Но никто не идёт ни в какое сравнение с коровой Фросей. Раньше я понятия не имел, откуда добывают молоко. Здесь увидел впервые. Стоял истуканом, пока тётя Груша не надоила целое ведро. Потом я обежал корову Фросю три раза. Она прекрасно устроена: спереди рога, сзади тоже не очень-то подойдёшь — копыта, хвостом, я сам видел, наповал убивает слепней. Но главное не это. Из Фросиного молока тётя Груша делает масло, сметану, вареники. Кроме того, мы пьём его просто так — парное и холодное.
Тётя Груша говорит, что второй такой коровы не сыскать во всем свете. Я с ней вполне согласен. Я очень завидую Фросе. Если бы ещё она умела прыгать и лаять, я бы не возражал какое-то время побыть коровой.
Неплохо было бы ещё временно сделаться птицей, жить в гнезде высоко на дереве и на лету хватать мошек.
Ищу сам себя
19 июня. Вчера поговорил на эту тему со своим соседом Микки. Это совсем маленькая собачка, с голым пузом и выпученными глазками. В холодную погоду носит красное одеяльце с четырьмя дырками, в которые просовывает свои тонюсенькие ножки.
Я спросил его, что он делает. Он ответил:
— Ем.
— А ещё?
— Сплю.
— А ещё?
— Гуляю в саду.
— А ещё?
— Сижу у хозяйки на коленях.
— Ну а какой от тебя толк? — потерял я терпение.
Он подумал, подумал и сказал:
— По-моему, никакого…
Я, было, ухмыльнулся, но тут опомнился. Сам-то тоже хорош… дачник.
Нет, надо что-то срочно предпринять.
Надо будет сбегать к собаке, которая сидит на цепи. Посоветоваться. Мне кажется, что она должна кое-что понимать в жизни.
Тёзка
21 июня. Я не только потрясён, я подавлен. Я был у неё. Спросил, что она делает.
— Кидаюсь и лаю на всех, кто приходит в сад или лезет через забор.
— А зачем?
— Сторожу дом, яблоки и клубнику.
— Весь день?
— И день, и ночь.
— А когда дождь, снег?
— Мокну, мёрзну и лаю ещё сильней.
— И… тебе… нравится эта специальность?
Пёс долго чесал задней лапой свои худые ребра, наконец ответил:
— Собаке не приходится выбирать, чем заработать свой кусок…
— Мяса? — спросил я.
— Хо! — хмыкнул пёс. — Нам и кости-то не каждый раз перепадают. В моем брюхе всегда есть свободное место. Это уж я могу сказать точно.
— Разве хозяин тебя не любит? — удивился я.
— Ну почему… — задумчиво ответил пёс. — На свой лад, наверное, любит. Хотя иной раз и огреет хворостиной…
— Чем, чем? — оторопел я.
— Ты что, с луны свалился? Или ты не знаешь, чем люди удлиняют себе руку, когда надо ударить собаку?!
Я не знал. Даже по телевизору никогда такого не видел.
— А ещё бывает, — продолжал пёс, — запустят в тебя камнем или поддадут ногой под живот.
Я зажмурился от ужаса и еле прошептал:
— За что это?.. За что?..
— А просто так, — ответил он. — По ходу жизни.
Я долго стоял молча, потом, наконец, спросил:
— А как тебя зовут, братец?
— Пират, — ответил он басом.
Я так и сел на свой укороченный хвост! Подумать только! Тоже Пират, а какая разница в судьбе!
Мы попрощались, и я побрёл домой совершенно убитый. Специальность собаки на цепи уморила бы меня насмерть в самый короткий срок.
Мой охотничий трофей
25 июня. Решил стать охотничьей собакой. Ночью сделал свой первый опыт — поймал мышь. И чуть было не поймал другую, но меня завалило дровами.
К счастью, все тотчас же проснулись и меня раскопали.
— Фли-бу-стьер! — с выражением, словно стихи, произнёс Пал Палы. — Если ещё хоть раз подымешь ночью эдакий адский шум, я буду тебя привязывать.
Мама-Маша и Витя сидели на корточках возле моего охотничьего трофея и удивлялись.
— А может быть, ты — в самом деле фокс-крысолов? — спросила меня Мама-Маша.
А тётя Груша добавила:
— Фоме моему должно быть стыдно. Собака заместо кота мышей ловит.
— Молодец, Пиратыч! Только не ешь их, пожалуйста, это противно! — сказал Витя.
Гроза
28 июня. Выбор профессии отложил — была такая жарища, что я почти весь день провалялся, высунув язык. Два раза мы с Витей бегали на речку купаться.
Поздно вечером вдруг приехал Пал Палыч. Мы очень обрадовались, потому что он приезжает только в выходные дни, и бросились к нему навстречу.
— Стой! Ни с места! — закричал он страшным голосом. — Я огнедышащий и раскалённый.
— Павлуша, что случилось? — спросила Мама-Маша.
— Полотенце и плавки! Быстро! — приказал Пал Палыч. — Я не человек, пока не окунусь в реку. В городе — пекло, люди гибнут, превращаясь в горячие пироги!
Так мы в третий раз пошли на реку. Вода была чёрная. Пал Палыч и Витя кинулись в неё с ужасным воплем и скрылись надолго. Потом кинулась в воду Мама-Маша. Сам не зная почему, кинулся в этот кошмар и я.
На обратном пути Витя сказал:
— Знаешь, пап, Пиратыч всё-таки полюбил купаться.
Я хотел протестующе гавкнуть, но промолчал, подумал: к счастью, уже ночь и нам не придётся купаться в четвёртый раз. Но я ошибся. Пришлось.
Жара не спадала даже после ужина.
— «В воздухе пахнет грозой…» — пропел Пал Палыч.
— Уж как надо бы! — вздохнула тётя Груша. — Сушь не ко времени. Не погорело бы все в поле и в огородах.
Спать все легли на полу на террасе. Но только мы заснули — вдруг… Не могу этого описать. Что-то лопнуло, опять лопнуло и снова лопнуло с ужасающим треском и пошло молотить по нашей крыше молотками.
— Ура-а! — закричали Витя и Пал Палыч и застучали по крыльцу голыми пятками.
— Бельё, бельё у меня на верёвках! — закричала тётя Груша и промчалась мимо меня, опрокидывая стулья.
— Павлуша, окна закрой! — закричала Мама-Маша, и мне показалось, что в доме разбилась сразу вся посуда.
Из-под кровати меня вытащил Витя. Он был в одних трусах и весь мокрый. Он прыгал.
— Скорей, Пиратыч! Какой бешеный ливень! Ничего не видно!
Чему он обрадовался? Действительно, видно ничего не было. Отовсюду лилась вода: с неба, с крыши, с Пал Палыча, с тёти Груши и мамы Маши. Они катили бочку к водосточной трубе, из которой бил столб воды. Фома сидел на перилах террасы, но и с него уже натекло на пол.
А Витя скакал по самым глубоким лужам, как будто мало было воды сверху.
— «Играют волны, ветер свищет!..» — вопил он и хохотал во все горло. — Ко мне, Пиратыч, ко мне, мой храбрый пёс!
Мне совсем не хотелось купаться в четвёртый раз. И почему я вдруг сорвался, как ненормальный? Визжал, прыгал, лаял и носился по лужам. Не могу понять…
Потом мы все, стуча зубами, пили горячий чай с молоком и малиновым вареньем.
— Отлично! Великолепно! Грандиозно! — бросал восклицания Пал Палыч и дул в блюдце. — Гроза — это радость и обновление! Детство и счастье!
Я сидел в Витином старом свитере, и высокий его воротник мешал мне вылизывать миску.
Очень люблю малиновое варенье!
— Съел?! — удивилась тётя Груша и всплеснула руками. — Нет, нипочём не поймёшь вас, дачников: ночью голые скачут под дождём, а собака у них варенье жрёт!..
Лошадь в лесу
30 июня. Вчера была прекрасная прогулка в лес.
Я увидел крупные следы и пошёл по ним, не отрывая носа.
— Пиратыч что-то почуял, — прошептал Витя и побежал за мной.
Следы становились все виднее. Я поднял голову и увидел… лошадь.
Конечно, я сразу же на неё залаял. Лошадь тряхнула чёлкой и показала мне длинные жёлтые зубы. Я решил напасть на неё с другой стороны. Но там оказалась телега, в которой сидел старик с бородой.
— Шустрый пёсик… Какой породы? — спросил он.
— Фокс-крысолов, — мрачно ответил Витя.
— И ловит? — удивился старик.
— Пока нет, — ещё мрачнее ответил Витя и погрозил мне за спиной кулаком.
Я совсем сбился с толку: хватать мне лошадь за ноги или нет?
Витя больше не делал никаких знаков, а старик с бородой поманил меня пальцем:
— Поди, поди сюда, дурачок!.. Я не обижу. Я вашу лохматую братию люблю. — Вдруг он повернулся к Вите и спросил: — Ты когда уедешь с дачи, сынок, собачку-то как, здесь оставишь?
— Я? Пиратыча? — изумился Витя.
— Бывает и так. Дачники уедут, а животное бросят. У меня этих горемык бесхозных один раз семь душ скопилось — три собаки, четыре кота… А как выгонишь? Пропадут с голоду…
Старик слез с телеги и стал кидать на неё лопатой мусор из кучи. Витя стал ему помогать.
— Мусор — это тоже их, дачников, работа, — вздохнул старик. — Приедут, позагорают, кислородом подышут, а после них хоть в лес не ходи… Осторожно, пёсик, тут стекло, ты же у нас босиком…
Когда мы погрузили весь мусор, старик сказал нам «спасибо» и пригласил в гости.
— Я живу в жёлтом домике на горе. Его отовсюду видно. Легко найдёте.
Этот добрый старик мне очень понравился. Лошадь его — тоже. В хорошем настроении мы побежали догонять Пал Палыча и маму Машу.
Кто никогда не был городской собакой, даже представить себе не может, до чего же это здорово — мчаться вперёд, не разбирая дороги, перемахивать ямы и кусты, с налёту врезаться в чащу! Нос у меня чуть не разрывался — столько попадало в него прекрасных запахов! А один вдруг совсем свёл меня с ума. Я даже взвыл и сделал стойку возле большой чёрной норы. Но когда я засунул в неё голову… Нет, это даже описать нельзя! Там нестерпимо пахло настоящим лесным зверем! Я лаял, рыл землю передними лапами и отбрасывал её задними. А где-то далеко в земле что-то живое дышало, урчало и… боялось меня.
Пал Палыч, конечно, вытащил меня из этой норы.
— У этого пса есть задатки и темперамент, — сказал он.
— Я же говорил тебе, папа, Пиратыч себя ещё покажет! — с гордостью произнёс Витя.
Обратная дорога из леса тоже была очень интересной. Мы собирали коллекции. Мне попалось много забавных находок: сухая сплющенная лягушка, птичье крыло, чья-то челюсть и круглое волосатое гнездо с дыркой. Но все это пришлось бросить. Карманы у Вити и без того были набиты доверху.
Я ему завидовал, хотя вообще-то носить одежду очень противно. Витя как-то надел на меня трусы и майку, но я сразу же в них запутался и упал. А вот от двух боковых карманов я бы не отказался!
Страшный пёс
1 июля. Какая встреча! Не могу опомниться! Кажется, начинаю понимать смысл выражения «собачья жизнь».
Но лучше все по порядку.
Вчера после обеда я пошёл к забору закопать в заветном месте возле кустов кость про запас. Только вырыл ямку, вижу — на меня из кустов смотрит чей-то пронзительный глаз. Я, понятно, оскалил зубы. Но глаз не исчез. Тогда я разозлился:
— Эй ты, поди прочь! Тебе не достанется моя кость!
— Жадность и грубость не украшают даже собак, — медленным хриплым басом ответили мне из-за забора.
Ну, нахал! Вот я сейчас задам тебе трёпку! Я проскочил стрелой сквозь кусты — и остолбенел.
По ту сторону нашей изгороди сидел огромный страшный пёс. Чёрный, худой, весь в репейниках. На месте левого глаза у него… ничего не было. А правый смотрел на меня так, что я почему-то, независимо от собственного желания, встал на задние лапы.
— Отличное пузо!.. — насмешливо сказал чёрный пёс. — Ты каждый день набиваешь его до самого горла?
Я не люблю, когда со мной разговаривают подобным тоном, а потому сразу же привёл себя в порядок, то есть встал на четыре лапы и сказал небрежно:
— Очень возможно… Набиваю. Три раза, а то и четыре в день.
Пёс отвернулся, лёг, устало положил свою большую голову на передние лапы и закрыл свой единственный глаз.
Нехорошо стало у меня на душе: уж очень скверный был у него вид.
— Послушай, — спросил я, — ты болен?
— Нет, — ответил он.
— Я чем-нибудь могу тебе помочь?
— Ничем, — ответил он. — На свете есть только одна собака, которая умеет делиться… И то потому, что у самой не густо.
— Чего не густо? — не понял я.
— Еды! — вздохнул он. — Тебе не понять этого, пёсик, но я уже три дня ничего не ел.
«Идиот! — Это я про себя. — Стоял и хвастал набитым пузом перед голодным братом. Стыд-то какой!»
Я снова проскочил сквозь кусты, схватил свою кость и притащил её к изгороди.
Как он в неё вцепился! Даже затрясся с головы до пят! И грыз её, грыз, пока не съел всю!
Я сбегал на кухню, с несчастным видом стал перед тётей Грушей на задние лапы, получил холодную котлету и принёс её одноглазому. Он проглотил её, как я — муху.
— Ещё хочешь? — спросил я.
— Что за вопрос? — ответил он уже веселее.
Я снова сбегал на кухню, впервые в жизни, как в тумане, украл батон. С ним одноглазый тоже расправился очень быстро и посмотрел на меня вопросительно.
— Пока все, — смущённо сказал я. — Извини, Приходи завтра. Я попытаюсь добыть чего-нибудь посытней.
— Приду, — сказал он. — Ты хороший парень. Извини и ты меня. Я тебе нагрубил: пустое брюхо портит характер…
Мы ещё постояли молча. Мне было очень жаль с ним расставаться.
— Послушай, — вдруг спросил он, — а как у тебя хозяева… ничего?
Вот чудак! Я тут же рассказал, как я прекрасно живу. Какие у меня замечательные хозяева, как они меня любят, балуют и прощают все мои номера.
Пёс внимательно слушал меня, потом сказал, опустив голову:
— Все это когда-то было и у меня, братец… А теперь вот хожу и побираюсь…
Комок застрял у меня в глотке. А чёрный пёс продолжал:
— Такие дела, пёсик. В нашей собачьей жизни все может случиться. И если вдруг с тобой стрясётся беда — ищи меня на задних дворах и помойках. Иногда вечерами я прихожу в жёлтый домик на горе, там живёт старик и лошадь. Прощай, друг.
Напрасные ожидания
2 июля. Утром, едва проснувшись, я кинулся к месту, где встретил вчера одноглазого пса. Я расстроился — среди собак у меня ещё никогда не было друзей, а он сказал мне: «Прощай, друг».
Потом тётя Груша позвала меня завтракать. Безо всякого аппетита я съел овсяную кашу. Потом с большим удовольствием принялся было, за кости, но сдержался. Все до одной снёс к забору и сложил кучкой на видном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27