– Именно об этом мечтал все эти сорок лет мой отец. Он живет только потому, что его планы скоро осуществлятся. Мы не нуждаемся в миллионах Миров, далеких и ничего не значащих для нас. Это ослабило бы нас, вынудило разрывать наши военные силы.
Это привело бы к политическому хаосу. Мы погибнем под тяжестью бесчисленного числа проблем. Нам вполне достаточно нашей Галактики. У нас есть все необходимое для поддержания жизнедеятельности. Что же касается остальной части – пусть она распадается на осколки. У каждого претендующего на власть – будет свой кусок. Им не придется соперничать. Хватит всем!
– Они все равно будут соперничать,– парировала Дорс.– Никого из них не удовлетворит отдельная Провинция. Каждый начнет подозревать соседа в посягательстве на его участок. Все начнут вновь мечтать о Галактическом порядке, как о единственном гаранте безопасности. Это неизбежно, мадам Императрица-неизвестно-чего. Начнутся продолжительные войны, которые, в конечном счете, уничтожат Трантор и вас. Мир превратится в руины! Рашель презрительно ответила:
– Так может думать только человек, не видящий дальше своего носа и впитавший примитивные уроки истории!
– Что может быть поучительнее уроков истории? Как можно видеть дальше?
– Вие необходимо помочь разрешить все недоразумения, моя дорогая,– она вытянула руку и навела указательный палец на Селдона.
– Кто? Я?!– удивился Селдон.– Я уже говорил, что психоистория… Рашель прервала его:
– Не нужно повторять то, что мы уже слышали, дорогой доктор Селдон. Это не поможет двигаться дальше. Неужели вы полагаете, доктор Венабили, что мой отец никогда не задумывался над возможностью развязывания гражданской войны?
Неужели вы допускаете, что он не предпринимал отчаянных попыток предотвратить ее? Он постоянно готовился, особенно последние десять лет, к молниеносному захвату власти, в течение одного дня. Единственное, чего ему не хватало – это уверенности в победе.
– У вас не может быть никакой уверенности и сейчас,– продолжала настаивать Дорс.
– Она у нас есть! Теперь – есть. С того самого дня, когда мы услышали доклад доктора Селдона на Симпозиуме. Я сразу поняла – это именно то, что нам необходимо. Мой отец слишком стар, чтобы понять важность услышанного. После моих объяснений, однако, он передал власть мне. Таким образом, Хари, именно вам я обязана своим теперешним положением. И я не останусь в долгу перед вами, в будущем!
– И, все-таки, я не устану повторять, что…– начал с досадой Селдон.
– Неважно, что возможно сейчас, а что – нет! Важно другое – поверят ли люди в то, что должно быть сделано. Вам они поверят. Хари! Вы должны предсказать им, что Трантор может распоряжаться лишь собой, а провинции могут стать мирно сосуществующими Королевствами.
– Не располагая настоящей наукой, сделать такое предположение не представляется возможным! Я не хочу быть шарлатаном. Если подобные предсказания необходимы – сделайте их сами.
– Послушайте меня, Хари, мне не поверят. Они поверят только вам – великому математику. Почему вы отказываетесь сделать им одолжение?
– Случилось так,– пояснил Селдон,– что Император намеревался уже сделать меня гарантом своего благополучия и безопасности. Вы решили, наверное, что если я отказал ему, то соглашусь сделать это для вас? Рашель помолчала и когда она заговорила вновь, в ее голосе зазвучали просительные нотки.
– Хари,– обратилась она,– подумайте немного о разнице между мной и Клеоном. То, на чем настаивал Клеон – пропаганда с целью сохранения трона. Нет смысла тратить силы на такое ничтожество! Разве вы не знаете, что Империя угасает, она не протянет долго? Трантор медленно, но неуклонно приходит к разрушению из-за чрезмерно разросшейся администрации. Нас ждет гражданская война, что бы вы ни сделали для Клеона. Селдон согласился с Рашелью:
– Я уже слышал подобные утверждения. Возможно, они имеют под собой основания.
Но что же дальше?
– Вы должны содействовать раздроблению Трантора, но мирным путем! Помогите мне завладеть Трантором. Помогите учредить работоспособное, эффективно действующее правительство! Позвольте мне дать свободу Галактике. Пусть каждый из Миров развивается самостоятельно, согласно своей культуре и обычаям.
Галактика оживет, начнет работать. Возродится торговля, туризм. Установятся крепкие и надежные связи между Мирами, основанные на добром согласии, а не на подавлении. Да, я претендую на многое. Вот мои принципы: один Мир, а не миллионы Миров; мир, а не война; свобода, а не рабство. Взвесьте все сказанное и помогите мне! Селдон пытался противостоять.
– Откуда у вас уверенность в том, что Галактика поверит мне? Ведь меня никто не знает. Большая часть командиров будет удивлена словом «психоистория»!
– Сейчас – не поверят, это так! Но ведь я не прошу действовать сейчас. Род Вии, ждавший этого часа тысячи лет, способен подождать еще тысячу дней. Давайте сотрудничать, и я сделаю вас знаменитым! Я гарантирую, что вскоре психоисторию начнут ценить во всех уголках Вселенной. И когда я укажу нужный момент времени – вы произнесете свое предсказание, и мы победим! И тогда будущее Галактики будет предопределено. Ее ждет процветание и дальнейшее развитие! Послушайте, Хари, неужели вы сможете отказать мне?
ПЕРЕВОРОТ
ТАЙЛУС, ЭММЕР – … сержант секретной службы Сектора Вия на древнем Транторе…
… Кроме того, что однажды в руках этого человека находилась судьба всей Галактики, о нем ничего неизвестно.
Галактическая энциклопедия.
87
На следующее утро завтрак сервировали на три персоны в алькове, радом с комнатами Дорс и Селдона. Блюда были разнообразны и обильны. Совершенно проигнорировав мрачные предостережения Дорс о расстройстве желудка и коликах, Селдон принялся за гору пикантных колбасок. Райч рассказал:
– Эта дама… мадам Мэр, когда навещала меня вечером, сказала…
– Она приходила к тебе?– переспросил Селдон.
– Ага! Говорит, хотела проверить, хорошо ли мне. Так она сказала… пообещала сводить в зоопарк.
– В зоопарк?!– Селдон и Дорс переглянулись.– Какой же зоопарк может быть на Транторе, Дорс? Кошки, собаки!
– У них, наверняка, есть редкие животные,– сказала Дорс,– с других планет, конечно. Надо признать, что на Вие замечательный зоопарк, пожалуй, самый богатый после Императорского.
– Она – хорошая старуха, правда?!– похвалил мадам Райч.
– Не такая уж она и старуха,– поправила его Дорс.– Однако, она прекрасно обходится с нами.
– Что верно, то верно!– согласился Селдон. После завтрака Райч отправился на разведку. Заперевшись в комнате Дорс, Селдон посетовал:
– Не знаю, сколько у нас времени – побыть вдвоем?.. Такое впечатление, что эта женщина расписала все по часам! Дорс охотно согласилась:
– Действительно, ты прав! Но, согласись, здесь у нас превосходные условия.
Такого еще нигде не было!
– Дорс, мне кажется – эта женщина не вызывает у тебя симпатии. Я прав?
– Симпатии?! Рашель? Разумеется, нет. Как ты мог подумать такое?
– Но ведь тебе удобно здесь. Тебя хорошо кормят. Мне кажется, можно немного расслабиться…
– Может быть ты и прав… Давай!
– Помнишь, прошлой ночью, ты говорила мне – что может произойти, если она победит? Конечно, я не претендую на глубокий исторический анализ, но мне важно знать твое мнение. Империя распадется на части, каждая из которых будет стремиться к… господству. Ее нужно остановить!
– Я согласна с тобой. Остановить необходимо. Но я не вижу, как?– Дорс взволновано посмотрела ему в глаза.– Хари, ты спал прошлой ночью?
– А ты?– его ответ можно было понять однозначно – он не спал. Дорс пытливо разглядывала Селдона. В ее глазах была тревога.
– Ты задумался над разрушением Галактики из-за моих рассуждений?
– И поэтому тоже… Необходимо связаться с Четтером Хьюмменом,– последнюю фразу Селдон прошептал. Дорс прошептала в ответ:
– Я пыталась связаться с ним перед попыткой ареста на Дахле. Он не пришел.
Причем, я уверена, что сообщение было получено им, но он, тем не менее, не пришел. Может быть просто не смог… Ведь прежде он всегда появлялся!
– Ты допускаешь… с ним что-то случилось?!
– Нет, я так не думаю…
– Как ты можешь знать?
– Он наверняка послал ответ, но тот не дошел до меня… Селдон помрачнел.
– Я осведомлен хуже тебя. Можно сказать, совсем ничего не знаю. Даже если бы Хьюммен явился, что можно сделать в подобной ситуации? Он же не может вступить в поединок со всем Сектором. Если, как утверждает Рашель, у них самая сильная армия, что можно предпринять?
– Что толку обсуждать эти вопросы… Скажи мне, ты сможешь уговорить, убедить Рашель в том, что психоистория не создана?
– Мне кажется, она уже поверила… более того, она поняла, что на это уйдут годы. Пойми одно – она может объявить всем, что психоистория уже существует.
Она очень умная женщина… Народ поверит ей и, рано или поздно, пойдет за ней… Даже если я не произнесу ни слова!
– На это уйдет время. За день или за неделю с этим не справиться, даже ей! На осуществление этого плана уйдет не меньше года. Селдон мерил шагами комнату. Доходил до стены, круто разворачивался и возвращался.
– Ты, наверное, права… не знаю… На нее будут давить. Это может ускорить дело. Она не производит впечатление женщины, способной выжидать! А ее старик-отец, Мэнних IV, скорее всего, еще более нетерпелив. Он чувствует приближение смерти и, посвятив всю свою жизнь этой идее, он, а это совершенно ясно, торопится увидеть конечный результат! Кроме того…– на этих словах Селдон примолк и тревожно оглядел комнату.
– Кроме того – что?
– Нам необходимо вырваться из плена! Видишь ли, я решил загадку психоистории… Селдон перешел на шепот. Дорс чуть не вскрикнула.
– Ты решил?! Тебе удалось?!
– Не до конца… Так, в общих чертах… На отработку идеи уйдут десятки столетий! Главное, я убедился, что психоистория может быть применена. Теперь я знаю, что это реально – мне нужно время и условия для работы. И пока я не завершу работу – Империю необходимо сохранить! Возможно, мне удастся найти ответ на вопрос, как этого достичь. Или как свести к минимуму ущерб от ее распада. Я не мог спать этой ночью!
88
В то утро, когда Дорс помогала Райчу надеть парадный костюм, который был слегка великоват ему, шел уже пятый день их пребывания на Вие. Райч с сомнением разглядывал свое изображение в топографическом зеркале. Оно не переворачивало изображение, но абсолютно точно копировало его ужимки и движения. Райч никогда прежде не видел таких зеркал. Он не мог удержаться, чтобы не дотронуться до самого себя в зеркале. И, когда его собственная рука в кармане парадных штанишек свободно прошла сквозь изображение, он расхохотался и, едва устояв на ногах, давясь от приступа веселья, прохрипел:
– Гляди-ка! У-у-м-мереть можно! Он внимательно изучил тунику, сшитую из очень мягкого материала, стойким инкрустированным пояском, запустил обе руки под жесткий, негнущийся воротник и поднял его до ушей.
– Моя голова похожа на мячик в вазе! Дорс уговаривала мальчугана:
– Так на Вие одевают детей состоятельных родителей. Теперь каждый, кто увидит тебя – будет восхищаться и завидовать…
– После того, как меня обкорнали под шар?!
– Разумеется! Иначе – эта маленькая круглая шапочка не наделась бы на твои кудри!
– Во, гляди, теперь совсем как мяч!
– Что же, постарайся в таком случае, чтобы никому не удалось поддать по нему.
Теперь запомни: возьмись за ум и не веди себя, как малое дитя!
– Но ведь я еще ребенок!– он смотрел на Дорс снизу притворно-удивленными, невинными глазами.
– Не ожидала услышать от тебя подобное,– удивилась Дорс.– Я всегда считала, что ты ощущаешь себя двенадцатилетним подростком! Райч огрызнулся:
– Да, ла-а-дно! Я буду хорошо шпионить.
– Я тебя не этому учила. Не надо подслушивать и подглядывать, понятно? Если тебя поймают за этим занятием – всем нам будет плохо, а тебе – особенно!
– Ну, хватит уже! За кого ты меня держишь, за глупого малыша, что ли?!
– Ты сам только что заявил об этом, Райч! Ты просто должен внимательно слушать, о чем они будут говорить. Виду не подавай! Постарайся все запомнить. Все очень просто, по-моему!
– Тебе – легко сказать, мне – сделать.
– Будь осторожен! Райч подмигнул.
– Пари?! Лакей (холодно-вежливый и бесстрастный, как истинный лакей) пришел за мальчиком и увел его к ожидающей мадам Рашель. Селдон пристально смотрел на удаляющуюся худенькую фигурку мальчугана.
– Похоже, зоопарка он не увидит… Ему придется внимательно слушать все разговоры. Мне кажется, мы напрасно подвергаем его опасности, ведь он совсем ребенок!
– Опасности?! Сомневаюсь… Не забывай, что этот ребенок вырос в трущобах Биллиботтона. Я думаю, у него больше, чем у нас с тобой, развито чувство опасности. Кроме того, Рашель расположена к нему. Любой его поступок она воспримет благосклонно – бедная женщина…
– Ты сочувствуешь ей, Дорс?!
– А ты полагаешь, что она не заслуживает сочувствия потому, что является дочерью Мэра, претендует сама на это звание и вынашивает план захвата Империи?! Возможно, ты и прав, но, даже в этом случае, некоторые детали ее жизни вызывают симпатию. Вот, например, – у нее была несчастная любовь… Это очень интересная деталь. Без сомнения, какое-то время она страдала.
– Дорс, а ты когда-нибудь испытывала похожее чувство? Дорс колебалась минуту или две и решительно отвергла всякие домыслы:
– Я слишком занята своей работой, чтобы страдать от несчастной любви!
– Я так и думал…
– Зачем же спросил?
– Надеялся, что ошибаюсь!
– А ты, страдал? Селдон смутился.
– Вообще-то – да… Какое-то время мое сердце было совершенно разбито. Мне было очень плохо…
– Я так и думала…
– Зачем же ты спросила?
– Ну, разумеется, не из-за надежды на обратное, честное слово. Хотелось узнать:
скажешь ли ты правду или нет! Ты сказал правду – я рада! Они помолчали. Селдон сокрушенно произнес:
– Пять дней позади, а ничего не произошло…
– Если не считать того, что с нами хорошо обращаются, Хари!
– Если бы животные могли думать, они, наверное, решили бы, что с ними тоже хорошо обращаются, в то время как их просто готовят на убой!
– У меня подозрение, что она готовит бойню Императору.
– Но когда?
– Думаю, уже скоро…
– Верно! Она же заявила, что им потребуется всего один день для переворота.
– Даже если она права, какое-то время уйдет на подавление сопротивления со стороны императорских сил…
– Сколько? Она рассчитывает на мою помощь, а попыток создать мне имя – я не заметил. На Вие я никому не известен… Я не вижу народных толп, ждущих моего появления! Новости до нас не доходят… Дорс улыбнулась.
– Кто бы мог подумать, что тебя заденет отсутствие знаменитости. Ты наивен, Хари! Или просто – не историк, что, практически, одно и то же. Мне кажется, тебе гораздо важнее то, что психоистория сделает из тебя историка, чем то, что она может спасти Империю. Даже если все человеческие существа поймут историю – это не спасет их от глупых ошибок в дальнейшем…
– В чем же проявляется моя наивность?– Селдон поднял голову и повернулся в сторону, стараясь смотреть себе под нос.
– Не обижайся. Хари! Эта одна из самых привлекательных твоих черт, серьезно!
– Я знаю… Это пробуждает в тебе материнский инстинкт и заставляет заботиться обо мне. И, все-таки, в чем же заключается моя наивность?
– В том, что ты ждешь от Рашели пропаганды твоего имени по всей Империи. Она ничего не станет предпринимать ради тебя. Заставить думать такое множество людей невозможно! Слишком велика инерция общества. Кроме настороженности Демерзела – это ничего не вызовет.
– Чем же она занимается?
– Мне кажется, о тебе узнают только особо доверенные люди, избранные. Генералы, адмиралы и прочие, на которых она рассчитывает опереться, которые будут на ее стороне и помогут занять трон.
– Почему молчит Хьюммен…
– Думаю, он сейчас занят теми же проблемами, что и Рашель.
– А тебе не приходит в голову мысль, что он уже мертв?
– Нет, хотя, это вполне возможно. Если бы это произошло – я бы знала!
– Здесь?!
– Даже здесь. Селдон приподнял брови, но ничего не сказал. Райч вернулся во второй половине дня, счастливый и возбужденный. Он, захлебываясь, рассказывал о зверях, об обезьянках…, словом, за обедом – он доминировал. Сразу же после обеда, на своей половине, Дорс взяла его за плечи и попросила:
– Ну, а теперь рассказывай о мадам Мэре, Райч! Расскажи все: что она делала, с кем говорила, все-все!
– Кое-что произошло!– лицо мальчика озарила догадка.– Она и на обед из-за этого не пришла, понятно?
– Что же?
– Ну, значит, зоопарк-то был открыт только для нас. Там были: Рашель, я, еще парни в форме, мальчишки разные, одетые вроде меня… Потом пришел какой-то военный. Подошел, значит, к ней и начал тихо докладывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Это привело бы к политическому хаосу. Мы погибнем под тяжестью бесчисленного числа проблем. Нам вполне достаточно нашей Галактики. У нас есть все необходимое для поддержания жизнедеятельности. Что же касается остальной части – пусть она распадается на осколки. У каждого претендующего на власть – будет свой кусок. Им не придется соперничать. Хватит всем!
– Они все равно будут соперничать,– парировала Дорс.– Никого из них не удовлетворит отдельная Провинция. Каждый начнет подозревать соседа в посягательстве на его участок. Все начнут вновь мечтать о Галактическом порядке, как о единственном гаранте безопасности. Это неизбежно, мадам Императрица-неизвестно-чего. Начнутся продолжительные войны, которые, в конечном счете, уничтожат Трантор и вас. Мир превратится в руины! Рашель презрительно ответила:
– Так может думать только человек, не видящий дальше своего носа и впитавший примитивные уроки истории!
– Что может быть поучительнее уроков истории? Как можно видеть дальше?
– Вие необходимо помочь разрешить все недоразумения, моя дорогая,– она вытянула руку и навела указательный палец на Селдона.
– Кто? Я?!– удивился Селдон.– Я уже говорил, что психоистория… Рашель прервала его:
– Не нужно повторять то, что мы уже слышали, дорогой доктор Селдон. Это не поможет двигаться дальше. Неужели вы полагаете, доктор Венабили, что мой отец никогда не задумывался над возможностью развязывания гражданской войны?
Неужели вы допускаете, что он не предпринимал отчаянных попыток предотвратить ее? Он постоянно готовился, особенно последние десять лет, к молниеносному захвату власти, в течение одного дня. Единственное, чего ему не хватало – это уверенности в победе.
– У вас не может быть никакой уверенности и сейчас,– продолжала настаивать Дорс.
– Она у нас есть! Теперь – есть. С того самого дня, когда мы услышали доклад доктора Селдона на Симпозиуме. Я сразу поняла – это именно то, что нам необходимо. Мой отец слишком стар, чтобы понять важность услышанного. После моих объяснений, однако, он передал власть мне. Таким образом, Хари, именно вам я обязана своим теперешним положением. И я не останусь в долгу перед вами, в будущем!
– И, все-таки, я не устану повторять, что…– начал с досадой Селдон.
– Неважно, что возможно сейчас, а что – нет! Важно другое – поверят ли люди в то, что должно быть сделано. Вам они поверят. Хари! Вы должны предсказать им, что Трантор может распоряжаться лишь собой, а провинции могут стать мирно сосуществующими Королевствами.
– Не располагая настоящей наукой, сделать такое предположение не представляется возможным! Я не хочу быть шарлатаном. Если подобные предсказания необходимы – сделайте их сами.
– Послушайте меня, Хари, мне не поверят. Они поверят только вам – великому математику. Почему вы отказываетесь сделать им одолжение?
– Случилось так,– пояснил Селдон,– что Император намеревался уже сделать меня гарантом своего благополучия и безопасности. Вы решили, наверное, что если я отказал ему, то соглашусь сделать это для вас? Рашель помолчала и когда она заговорила вновь, в ее голосе зазвучали просительные нотки.
– Хари,– обратилась она,– подумайте немного о разнице между мной и Клеоном. То, на чем настаивал Клеон – пропаганда с целью сохранения трона. Нет смысла тратить силы на такое ничтожество! Разве вы не знаете, что Империя угасает, она не протянет долго? Трантор медленно, но неуклонно приходит к разрушению из-за чрезмерно разросшейся администрации. Нас ждет гражданская война, что бы вы ни сделали для Клеона. Селдон согласился с Рашелью:
– Я уже слышал подобные утверждения. Возможно, они имеют под собой основания.
Но что же дальше?
– Вы должны содействовать раздроблению Трантора, но мирным путем! Помогите мне завладеть Трантором. Помогите учредить работоспособное, эффективно действующее правительство! Позвольте мне дать свободу Галактике. Пусть каждый из Миров развивается самостоятельно, согласно своей культуре и обычаям.
Галактика оживет, начнет работать. Возродится торговля, туризм. Установятся крепкие и надежные связи между Мирами, основанные на добром согласии, а не на подавлении. Да, я претендую на многое. Вот мои принципы: один Мир, а не миллионы Миров; мир, а не война; свобода, а не рабство. Взвесьте все сказанное и помогите мне! Селдон пытался противостоять.
– Откуда у вас уверенность в том, что Галактика поверит мне? Ведь меня никто не знает. Большая часть командиров будет удивлена словом «психоистория»!
– Сейчас – не поверят, это так! Но ведь я не прошу действовать сейчас. Род Вии, ждавший этого часа тысячи лет, способен подождать еще тысячу дней. Давайте сотрудничать, и я сделаю вас знаменитым! Я гарантирую, что вскоре психоисторию начнут ценить во всех уголках Вселенной. И когда я укажу нужный момент времени – вы произнесете свое предсказание, и мы победим! И тогда будущее Галактики будет предопределено. Ее ждет процветание и дальнейшее развитие! Послушайте, Хари, неужели вы сможете отказать мне?
ПЕРЕВОРОТ
ТАЙЛУС, ЭММЕР – … сержант секретной службы Сектора Вия на древнем Транторе…
… Кроме того, что однажды в руках этого человека находилась судьба всей Галактики, о нем ничего неизвестно.
Галактическая энциклопедия.
87
На следующее утро завтрак сервировали на три персоны в алькове, радом с комнатами Дорс и Селдона. Блюда были разнообразны и обильны. Совершенно проигнорировав мрачные предостережения Дорс о расстройстве желудка и коликах, Селдон принялся за гору пикантных колбасок. Райч рассказал:
– Эта дама… мадам Мэр, когда навещала меня вечером, сказала…
– Она приходила к тебе?– переспросил Селдон.
– Ага! Говорит, хотела проверить, хорошо ли мне. Так она сказала… пообещала сводить в зоопарк.
– В зоопарк?!– Селдон и Дорс переглянулись.– Какой же зоопарк может быть на Транторе, Дорс? Кошки, собаки!
– У них, наверняка, есть редкие животные,– сказала Дорс,– с других планет, конечно. Надо признать, что на Вие замечательный зоопарк, пожалуй, самый богатый после Императорского.
– Она – хорошая старуха, правда?!– похвалил мадам Райч.
– Не такая уж она и старуха,– поправила его Дорс.– Однако, она прекрасно обходится с нами.
– Что верно, то верно!– согласился Селдон. После завтрака Райч отправился на разведку. Заперевшись в комнате Дорс, Селдон посетовал:
– Не знаю, сколько у нас времени – побыть вдвоем?.. Такое впечатление, что эта женщина расписала все по часам! Дорс охотно согласилась:
– Действительно, ты прав! Но, согласись, здесь у нас превосходные условия.
Такого еще нигде не было!
– Дорс, мне кажется – эта женщина не вызывает у тебя симпатии. Я прав?
– Симпатии?! Рашель? Разумеется, нет. Как ты мог подумать такое?
– Но ведь тебе удобно здесь. Тебя хорошо кормят. Мне кажется, можно немного расслабиться…
– Может быть ты и прав… Давай!
– Помнишь, прошлой ночью, ты говорила мне – что может произойти, если она победит? Конечно, я не претендую на глубокий исторический анализ, но мне важно знать твое мнение. Империя распадется на части, каждая из которых будет стремиться к… господству. Ее нужно остановить!
– Я согласна с тобой. Остановить необходимо. Но я не вижу, как?– Дорс взволновано посмотрела ему в глаза.– Хари, ты спал прошлой ночью?
– А ты?– его ответ можно было понять однозначно – он не спал. Дорс пытливо разглядывала Селдона. В ее глазах была тревога.
– Ты задумался над разрушением Галактики из-за моих рассуждений?
– И поэтому тоже… Необходимо связаться с Четтером Хьюмменом,– последнюю фразу Селдон прошептал. Дорс прошептала в ответ:
– Я пыталась связаться с ним перед попыткой ареста на Дахле. Он не пришел.
Причем, я уверена, что сообщение было получено им, но он, тем не менее, не пришел. Может быть просто не смог… Ведь прежде он всегда появлялся!
– Ты допускаешь… с ним что-то случилось?!
– Нет, я так не думаю…
– Как ты можешь знать?
– Он наверняка послал ответ, но тот не дошел до меня… Селдон помрачнел.
– Я осведомлен хуже тебя. Можно сказать, совсем ничего не знаю. Даже если бы Хьюммен явился, что можно сделать в подобной ситуации? Он же не может вступить в поединок со всем Сектором. Если, как утверждает Рашель, у них самая сильная армия, что можно предпринять?
– Что толку обсуждать эти вопросы… Скажи мне, ты сможешь уговорить, убедить Рашель в том, что психоистория не создана?
– Мне кажется, она уже поверила… более того, она поняла, что на это уйдут годы. Пойми одно – она может объявить всем, что психоистория уже существует.
Она очень умная женщина… Народ поверит ей и, рано или поздно, пойдет за ней… Даже если я не произнесу ни слова!
– На это уйдет время. За день или за неделю с этим не справиться, даже ей! На осуществление этого плана уйдет не меньше года. Селдон мерил шагами комнату. Доходил до стены, круто разворачивался и возвращался.
– Ты, наверное, права… не знаю… На нее будут давить. Это может ускорить дело. Она не производит впечатление женщины, способной выжидать! А ее старик-отец, Мэнних IV, скорее всего, еще более нетерпелив. Он чувствует приближение смерти и, посвятив всю свою жизнь этой идее, он, а это совершенно ясно, торопится увидеть конечный результат! Кроме того…– на этих словах Селдон примолк и тревожно оглядел комнату.
– Кроме того – что?
– Нам необходимо вырваться из плена! Видишь ли, я решил загадку психоистории… Селдон перешел на шепот. Дорс чуть не вскрикнула.
– Ты решил?! Тебе удалось?!
– Не до конца… Так, в общих чертах… На отработку идеи уйдут десятки столетий! Главное, я убедился, что психоистория может быть применена. Теперь я знаю, что это реально – мне нужно время и условия для работы. И пока я не завершу работу – Империю необходимо сохранить! Возможно, мне удастся найти ответ на вопрос, как этого достичь. Или как свести к минимуму ущерб от ее распада. Я не мог спать этой ночью!
88
В то утро, когда Дорс помогала Райчу надеть парадный костюм, который был слегка великоват ему, шел уже пятый день их пребывания на Вие. Райч с сомнением разглядывал свое изображение в топографическом зеркале. Оно не переворачивало изображение, но абсолютно точно копировало его ужимки и движения. Райч никогда прежде не видел таких зеркал. Он не мог удержаться, чтобы не дотронуться до самого себя в зеркале. И, когда его собственная рука в кармане парадных штанишек свободно прошла сквозь изображение, он расхохотался и, едва устояв на ногах, давясь от приступа веселья, прохрипел:
– Гляди-ка! У-у-м-мереть можно! Он внимательно изучил тунику, сшитую из очень мягкого материала, стойким инкрустированным пояском, запустил обе руки под жесткий, негнущийся воротник и поднял его до ушей.
– Моя голова похожа на мячик в вазе! Дорс уговаривала мальчугана:
– Так на Вие одевают детей состоятельных родителей. Теперь каждый, кто увидит тебя – будет восхищаться и завидовать…
– После того, как меня обкорнали под шар?!
– Разумеется! Иначе – эта маленькая круглая шапочка не наделась бы на твои кудри!
– Во, гляди, теперь совсем как мяч!
– Что же, постарайся в таком случае, чтобы никому не удалось поддать по нему.
Теперь запомни: возьмись за ум и не веди себя, как малое дитя!
– Но ведь я еще ребенок!– он смотрел на Дорс снизу притворно-удивленными, невинными глазами.
– Не ожидала услышать от тебя подобное,– удивилась Дорс.– Я всегда считала, что ты ощущаешь себя двенадцатилетним подростком! Райч огрызнулся:
– Да, ла-а-дно! Я буду хорошо шпионить.
– Я тебя не этому учила. Не надо подслушивать и подглядывать, понятно? Если тебя поймают за этим занятием – всем нам будет плохо, а тебе – особенно!
– Ну, хватит уже! За кого ты меня держишь, за глупого малыша, что ли?!
– Ты сам только что заявил об этом, Райч! Ты просто должен внимательно слушать, о чем они будут говорить. Виду не подавай! Постарайся все запомнить. Все очень просто, по-моему!
– Тебе – легко сказать, мне – сделать.
– Будь осторожен! Райч подмигнул.
– Пари?! Лакей (холодно-вежливый и бесстрастный, как истинный лакей) пришел за мальчиком и увел его к ожидающей мадам Рашель. Селдон пристально смотрел на удаляющуюся худенькую фигурку мальчугана.
– Похоже, зоопарка он не увидит… Ему придется внимательно слушать все разговоры. Мне кажется, мы напрасно подвергаем его опасности, ведь он совсем ребенок!
– Опасности?! Сомневаюсь… Не забывай, что этот ребенок вырос в трущобах Биллиботтона. Я думаю, у него больше, чем у нас с тобой, развито чувство опасности. Кроме того, Рашель расположена к нему. Любой его поступок она воспримет благосклонно – бедная женщина…
– Ты сочувствуешь ей, Дорс?!
– А ты полагаешь, что она не заслуживает сочувствия потому, что является дочерью Мэра, претендует сама на это звание и вынашивает план захвата Империи?! Возможно, ты и прав, но, даже в этом случае, некоторые детали ее жизни вызывают симпатию. Вот, например, – у нее была несчастная любовь… Это очень интересная деталь. Без сомнения, какое-то время она страдала.
– Дорс, а ты когда-нибудь испытывала похожее чувство? Дорс колебалась минуту или две и решительно отвергла всякие домыслы:
– Я слишком занята своей работой, чтобы страдать от несчастной любви!
– Я так и думал…
– Зачем же спросил?
– Надеялся, что ошибаюсь!
– А ты, страдал? Селдон смутился.
– Вообще-то – да… Какое-то время мое сердце было совершенно разбито. Мне было очень плохо…
– Я так и думала…
– Зачем же ты спросила?
– Ну, разумеется, не из-за надежды на обратное, честное слово. Хотелось узнать:
скажешь ли ты правду или нет! Ты сказал правду – я рада! Они помолчали. Селдон сокрушенно произнес:
– Пять дней позади, а ничего не произошло…
– Если не считать того, что с нами хорошо обращаются, Хари!
– Если бы животные могли думать, они, наверное, решили бы, что с ними тоже хорошо обращаются, в то время как их просто готовят на убой!
– У меня подозрение, что она готовит бойню Императору.
– Но когда?
– Думаю, уже скоро…
– Верно! Она же заявила, что им потребуется всего один день для переворота.
– Даже если она права, какое-то время уйдет на подавление сопротивления со стороны императорских сил…
– Сколько? Она рассчитывает на мою помощь, а попыток создать мне имя – я не заметил. На Вие я никому не известен… Я не вижу народных толп, ждущих моего появления! Новости до нас не доходят… Дорс улыбнулась.
– Кто бы мог подумать, что тебя заденет отсутствие знаменитости. Ты наивен, Хари! Или просто – не историк, что, практически, одно и то же. Мне кажется, тебе гораздо важнее то, что психоистория сделает из тебя историка, чем то, что она может спасти Империю. Даже если все человеческие существа поймут историю – это не спасет их от глупых ошибок в дальнейшем…
– В чем же проявляется моя наивность?– Селдон поднял голову и повернулся в сторону, стараясь смотреть себе под нос.
– Не обижайся. Хари! Эта одна из самых привлекательных твоих черт, серьезно!
– Я знаю… Это пробуждает в тебе материнский инстинкт и заставляет заботиться обо мне. И, все-таки, в чем же заключается моя наивность?
– В том, что ты ждешь от Рашели пропаганды твоего имени по всей Империи. Она ничего не станет предпринимать ради тебя. Заставить думать такое множество людей невозможно! Слишком велика инерция общества. Кроме настороженности Демерзела – это ничего не вызовет.
– Чем же она занимается?
– Мне кажется, о тебе узнают только особо доверенные люди, избранные. Генералы, адмиралы и прочие, на которых она рассчитывает опереться, которые будут на ее стороне и помогут занять трон.
– Почему молчит Хьюммен…
– Думаю, он сейчас занят теми же проблемами, что и Рашель.
– А тебе не приходит в голову мысль, что он уже мертв?
– Нет, хотя, это вполне возможно. Если бы это произошло – я бы знала!
– Здесь?!
– Даже здесь. Селдон приподнял брови, но ничего не сказал. Райч вернулся во второй половине дня, счастливый и возбужденный. Он, захлебываясь, рассказывал о зверях, об обезьянках…, словом, за обедом – он доминировал. Сразу же после обеда, на своей половине, Дорс взяла его за плечи и попросила:
– Ну, а теперь рассказывай о мадам Мэре, Райч! Расскажи все: что она делала, с кем говорила, все-все!
– Кое-что произошло!– лицо мальчика озарила догадка.– Она и на обед из-за этого не пришла, понятно?
– Что же?
– Ну, значит, зоопарк-то был открыт только для нас. Там были: Рашель, я, еще парни в форме, мальчишки разные, одетые вроде меня… Потом пришел какой-то военный. Подошел, значит, к ней и начал тихо докладывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42