Побудьте на проводе, я попробую разобраться, в чем дело.
Констебль Уитком ждал. До него доносились бессвязные, тревожные звуки: всхлипы, задыхающиеся вскрики, на них накладывался голос Стоукса, который кого-то сладко увещевал и подбадривал. Затем он кратко и отчетливо сказал: «Черт!» — и наступила такая долгая пауза, что констебль вызвал телефонистку и спросил, не отключился ли абонент. Ему уверенно ответили «нет». После этого констебль услышал еще парочку всхлипов, а затем топот бегущих ног. Мистер Стоукс опять появился на линии, но он растерял всю свою невозмутимость и почти кричал:
— Мистер Лесситер убит! В своем кабинете! Ему пробили голову кочергой! Вот что пытался сказать Мейхью, но не смог, и неудивительно. Я сам обнаружил… Я прошелся по дому… Нет, конечно, я ничего не трогал! За кого вы меня принимаете! Пятилетний ребенок и тот знает, что на месте преступления ничего нельзя трогать… И дверь не трогал, она была нараспашку, после того как Мейхью заглянул туда и увидел эту страшную картину. Он еле добрался до своей кладовки, и я его не виню. Я думаю, чем скорее вы приедете; тем лучше… Ладно, ладно, ладно, я и не говорил, что вы медлительны! Вы меня не так поняли, я только хотел помочь.
В это утро жители деревни получили свое молоко поздно. Задержка была вызвана не только самим происшествием в Меллинг-хаусе, но и, понятное дело, тем, что мистер Стоукс не мог не позвонить в каждую дверь и не сообщить тот драматический факт, что он оказался на месте, когда обнаружилось убийство. К тому времени как он добрался до самого конца Грина к миссис Войзи, он не только отточил свою речь, но и добавил свои наблюдения, как люди реагировали на новость из первых рук.
— Миссис Уэлби высунулась из окна и попросила лишние полпинты, а когда я ей рассказал, она, должно быть, резко села, потому что вот она была, а вот ее нету, я еще подумал, может, она в обморок упала. Я ее окликнул, а она появилась в окне, бледная, как смерть, и спросила: «Вы уверены?» И я сказал, что видел собственными глазами, а она воскликнула: «Господи, какой ужас!»
Варианты этой реплики менялись от дома к дому. К его сожалению, а также к сожалению всех слушателей, ему не была известна реакция обитателей Белого коттеджа, потому что он доставил молоко мисс Рете Крей до того, как направился в Меллинг-хаус.
Пожилая толстая домработница Сесилии Войзи, миссис Крук, выслушала его с тем же жадным интересом, с которым в свое время узнала о рождении близнецов в семействе Стоуксов, о кончине дяди миссис Стоукс, который женился в четвертый раз на восемьдесят девятом году жизни и оставил безутешной вдове дом и кругленькую сумму денег. «Красит волосы, делает вид, что ей еле за тридцать!» — таково было горькое заключение мистера Стоукса. Все эти события миссис Крук комментировала одинаково: «Подумать только!» и далее: «Ну надо же!» Убийство Джеймса Лесситера не сподвигло ее на большее, но она все исправно запомнила, и как только за Стоуксом закрылась дверь, направилась прямиком в столовую, где завтракали миссис Войзи и мисс Силвер, и пересказала им полученные известия до мельчайших подробностей.
— Мистер Стоукс дождался, когда приедет полиция. Он не знает, может, что-то и пропустил, но камин был забит горелой бумагой, а бедный джентльмен сидел с пробитой головой, и на подставке лежала кочерга. Мистер Стоукс оставил нам две пинты молока, но сказал, что не сможет и дальше столько давать.
Мисс Силвер сказала: «Боже мой!»
Миссис Войзи отмахнулась от молока.
— Бесси, миленькая, не говори о еде! У полиции есть какие-то предположения?
— Они не сказали мистеру Стоуксу. Там собрались констебль, инспектор и суперинтендант. Когда он уходил, они фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Он сказал, что кто-то пытался сжечь завещание бедного джентльмена. Оно с одного края обгорело.
— Завещание! — со стоном воскликнула миссис Войзи.
Миссис Крук одарила ее задумчивым взглядом и невинным голосом добавила:
— Говорят, он все завещал Рете Крей.
Глава 17
В Меллинг-хаусе суперинтендант окружной полиции Дрейк сидел в обитом гобеленом кресле в комнате домработницы. Миссис Мейхью расположилась напротив. Она держала чашку чая, заваренного констеблем Уиткомом, а Мейхью подлил туда виски из кейса, с которым прибыл Джеймс Лесситер. Не будь ее голова занята одной неотступной мыслью, она бы возмутилась: как, спиртное с утра? Но сейчас она оставила привычную строгость. Виски ударило ей в голову, что привело в смятение, а заодно развязало язык. Но оставалась одна деталь, которую она ни за что не упомянет, хоть поджаривай ее на сковородке.
Впрочем, ничто не предвещало подобную форму дознания. Никто не спрашивал ее о Сириле, который приехал из Лентона на велосипеде, взятом у Эмми Уайт. Что на это сказал бы Фред? Фред не знает и не узнает. Нет смысла говорить им, что Фред порвал с Сирилом и велел ему больше здесь не показываться. Но человек не может порвать с собственной плотью и кровью, это все равно что отрубить себе руку и говорить, что прекрасно без нее обходишься. Она решила все делать так, чтобы Фред не узнал о приезде Сирила… и обо всем остальном.
Ее снова охватил ужас. Он не должен узнать, и полиция не должна узнать, никто и никогда не должен узнать об этом!
В полинявшем, но чистом синем халате миссис Мейхью сидела в кресле с гобеленовой обивкой, не опираясь на лоскутные подушки, оставленные ей в наследство тетушкой Эллен Блаклок, сцепив руки и напряженно глядя в лицо суперинтенданта. Он появился в Лентоне недавно, и она его раньше не видела. Если бы он повстречался ей на улице, она ничего бы не подумала, кроме того, что он рыжий, а ей это безразлично. Рыжая шевелюра и рыжие ресницы делают мужчину похожим на лису. У нее в семье нет рыжих, а то, что они есть у других, ее не касается, она не то что некоторые, не лезет не в свое дело. Ей все равно, какие волосы у суперинтенданта Дрейка — светлые, темные или рыжие. Как бы он ни выглядел, он полицейский, а значит, нужно держать его подальше от Сирила. Ужас опять охватил ее, и она задрожала.
— Ну что вы, миссис Мейхью, не надо так нервничать, — успокаивал ее суперинтендант. — Мне жаль вас беспокоить, но я вас долго не задержу. Я хочу узнать, во сколько вы пришли домой вчера вечером. У вас было полдня выходных?
— Да, сэр. — Она смотрел на него, но краем глаза видела, что молодой человек за столом это записал. Они все запишут! Ну и пусть пишут, ведь она ни слова не сказала о Сириле.
Суперинтендант опять заговорил.
— Что вы обычно делаете в эти полдня?
— Ездим в Лентон.
— Каждую неделю?
— Да.
— Чем вы там занимаетесь?
Ужас ослабил свою смертельную хватку. Он ничего не спрашивает про Сирила — только про то, что они делают в свой выходной день, из недели в неделю не счесть сколько лет.
— Ходим по магазинам, остаемся на чай у миссис Уайт — сестры мистера Мейхью.
— Да, ваш муж дал нам адрес.
Эрни… Эрни и велосипед, не нужно было упоминать про Эмми Уайт. Но это не она, это Фред дал им адрес. Она смотрела на суперинтенданта, как кролик на удава.
— А после чая, миссис Мейхью?
— Ходим в кино.
— Каждую неделю?
— Да, сэр.
— Это отлично — иметь постоянные привычки! Я и сам так делаю, когда есть возможность. А теперь, миссис Мейхью, скажите, почему вы не пошли в кино вчера? Ваш муж сказал, что вы вернулись более ранним автобусом. Почему?
— Я уехала в шесть сорок.
— Да, он приходит в Меллинг в семь, кажется? Почему вы не пошли с мужем в кино, а вернулись так рано?
— У меня заболела голова.
— Вам раньше приходилось возвращаться так рано?
— Приехал мистер Лесситер…
— И?..
Ответа не последовало. Суперинтендант продолжил:
— Вы ведь оставили ему холодный ужин, не так ли?
— Да, сэр.
— Значит, вы вернулись не из-за Лесситера.
Стать бледнее она уже не могла, и у нее на лбу выступил пот.
— Голова разболелась.
— Понимаю. Что ж, расскажите, что вы делали после того, как приехали.
Она стиснула руки. Нужно рассказать ему все как было, только бы ничего не обронить про Сирила — как он вошел через черный ход и сказал: «Видишь, все получилось. Эрни дал мне свой велосипед. Если бы я приехал на автобусе, об этом знала бы каждая собака в Меллинге». Нужно промолчать о Сириле и рассказать обо всем остальном.
— Я пришла домой, сделала чай…
Только ничего не говорить о том, что накормила Сирила ужином, и что в середине ужина Сирил сказал: «Мама, мне нужны деньги. Я попал в беду».
От голоса суперинтенданта она подпрыгнула.
— Вы виделись с мистером Лесситером? Вы говорите, что вернулись отчасти из-за него. Вы пошли к нему в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли ему что-нибудь?
Он увидел, как миссис Мейхью заморгала, и подумал: «Она что-то скрывает».
Ее выручил инстинкт, как он выручает слабые создания в критических ситуациях. Пыхтя, она выдохнула:
— О да, сэр.
— Во сколько?
— Как раз перед новостями.
— В девять часов? — Он нахмурился.
— Да, сэр.
— И до девяти вы так и не заходили к мистеру Лесситеру спросить, не нужно ли ему чего-нибудь?
Она слабым голосом ответила:
— У меня болела голова… пришлось немного посидеть… я точно не знаю, что я делала…
— С четверть восьмого до девяти — это много времени.
Много времени… до ужаса много… Сирил плакал, положив голову ей на колени… Она сказала еле слышно:
— Я не помню, как оно прошло. Потом я сделала чай и понесла его в кабинет.
— И увидели мистера Лесситера?
Щеки миссис Мейхью покраснели — от виски и от отчаяния.
— Нет, сэр… не видела.
Из-под рыжих ресниц ее буравили глаза.
— Вы зашли в кабинет, но его не увидели?
Миссис Мейхью кивнула и так впилась левой рукой в правую, что чуть не расплющила ее.
— Я не заходила в кабинет, а только открыла чуть-чуть дверь.
— Да?
Она задержала дыхание и наконец дрожащим голосом сказала:
— Там была мисс Рета Крей.
— Кто это — мисс Рета Крей?
— Она живет в Белом коттедже, сразу от ворот налево.
— Продолжайте.
— Я не собиралась подслушивать, не имею такой привычки, я только хотела узнать, можно ли войти. Никто не скажет тебе спасибо, если прерываешь личный разговор.
— А у них был личный разговор?
Миссис Мейхью энергично закивала.
— Мистер Лесситер сказал, что не очень-то хочет, чтобы его убили.
Суперинтендант воскликнул: «Что?!»
Миссис Мейхью опять закивала.
— Так и сказал. А потом продолжал: «Забавно, что ты пришла именно сейчас, Рета. Я только что сжег твои письма». Вот почему я знаю, что он разговаривал с мисс Крей. А потом он что-то сказал про юношескую любовь-мечту.
— Они были помолвлены?
Она закивала.
— Двадцать лет назад… Это продолжается двадцать пять лет. Вот я и решила, что лучше мне не входить.
— Что еще вы слышали?
— Я не из тех, кто подслушивает!
— Конечно. Но вы могли что-то услышать перед тем, как закрыли дверь. Ведь вы что-то слышали?
— Да. Насчет того, что он все перерыл, пока искал бумагу, которую ему оставила мать. Я запомнила…
Страх постепенно утих. Все было просто, вполне правдивый разговор. С ней все будет в порядке, если она скажет правду и удержит их подальше от Сирила. В голове всплыла картина, как Сирил на кухне крутит ручки приемника, а она в это время далеко, в кабинете Лесситера. Инстинкт подсказал ей задержаться и сделать все, что можно, — тот же инстинкт заставляет птицу притворяться раненой и уводить кошку подальше от гнезда. Она повторила:
— Бумагу, которую ему оставила мать, и пока он ее искал, он наткнулся на письма мисс Реты — и еще кое на что!
— На что же?
— Я не видела — щель в двери была не больше дюйма. Но он сказал, что это завещание, сэр. Кажется, он показал его мисс Крей, а она воскликнула: «Джеймс, что за нелепость!» А мистер Лесситер засмеялся, потом прочитал: «Завещаю все Генриетте Крей, проживающей в Меллинге, Белый коттедж».
— Вы уверены, что он упомянул именно мисс Крей?
— О да, сэр. — Глаза у нее не бегали, взгляд был правдивым.
— Что-нибудь еще вы слышали?
— Да, сэр. Мне не следовало там стоять, но я не могла уйти. Он сказал, что с тех пор не делал другого завещания. «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Вот что он сказал, у меня прямо мурашки забегали по спине. Я прикрыла дверь и ушла обратно на кухню.
Суперинтендант сказал:
— Хм… Кто это — твой Карр?
— Племянник мисс Реты, Карр Робертсон.
— Почему он должен был желать убить мистера Лесситера, не знаете?
— Нет, сэр.
— Не было ли между ними ссоры?
— Нет, сэр… — Она колебалась.
— Так что же, миссис Мейхью?
— Миссис Фаллоу, она у нас убирается, а к мисс Крей ходит по субботам. Так она только вчера говорила, что мистер Лесситер не был здесь двадцать лет и никого в деревне не узнает, хотя родился здесь и вырос. А я сказала, что и никто из нас его не узнает, и она согласилась с этим и вспомнила мистера Карра, он якобы утверждал, что не узнает мистера Лесситера, если встретит его на улице — только мне неизвестно, говорил ли он это.
Суперинтендант снова хмыкнул. У него появилось подозрение, что ему вешают лапшу на уши, и он твердо вернул миссис Мейхью к событиям вчерашнего вечера.
— Вы ушли на кухню и больше ничего не слышали. Это было вскоре после девяти?
— Да, сэр, новости продолжались.
Она тут же взмокла. Не надо было этого говорить, ох, не надо. Сирил крутил ручки, Сирил включил радио…
— Вы оставили включенный приемник?
У нее горели щеки, а ноги были, как лед.
— Да, сэр…
— Позже вы еще раз заходили в кабинет?
Она кивнула.
— Я думала, что мне следовало это сделать.
— Во сколько?
— Без четверти десять. Я подумала, что мисс Крей уже ушла.
— На этот раз вы видели мистера Лесситера?
— Нет… — Она произнесла это почти шепотом, потому что ей пришло в голову, что во второй ее приход мистер Лесситер мог уже лежать мертвым, и если бы она открыла дверь пошире, то увидела бы его лежащим на столе с проломленной головой.
Это был не Сирил, не Сирил, не Сирил!
— Что вы сделали?
— Как и раньше, тихо открыла дверь. Никто не разговаривал. Я подумала: «Мисс Рета ушла» — и открыла дверь пошире. Я увидела плащ мисс Реты, лежащий на стуле.
— Откуда вы знаете, что плащ ее?
— Была видна подкладка в желтую полоску. Вообще-то это плащ мистера Карра, старый, он его не увозит из коттеджа. Мисс Рета иногда его надевает.
— Продолжайте.
— Я закрыла дверь и ушла.
— Почему вы так сделали?
— Я подумала, что мисс Рета еще в комнате. Там было тихо, Я подумала…
Было ясно, что она подумала. Каждому в деревне было известно, что Джеймс Лесситер и Рета Крей были любовниками. И каждый подумал бы, что вполне нормально, если они снова ими стали. Суперинтендант решил, что миссис Мейхью говорит правду. Ему казалось, что она хочет еще что-то сказать. У нее бегали глаза, руки вцепились в колени.
— Итак, что еще?
Миссис Мейхью разжала спекшиеся губы.
— Это про плащ, сэр. Я не могла не заметить…
— Что вы заметили?
— Рукав свисал, и я невольно на него взглянула.
— Что вы увидели?
Дрожащим голосом миссис Мейхью сказала:
— Манжет… он был весь в крови…
Глава 18
После одиннадцати суперинтендант Дрейк направился в Белый коттедж. Мисс Крей была дома. Она приняла его в столовой, бледная и сосредоточенная. Наблюдая за ней из-под рыжих ресниц, он пришел к заключению, что она хорошо владеет собой, а раз так, то можно ожидать, что она бы не потеряла голову и не оставила плащ в кабинете. Если она его вообще оставляла. Может, и нет — может, она все еще была в комнате, когда домработница заходила туда во второй раз. Миссис Мейхью говорила, что видела плащ с окровавленным манжетом без четверти десять, но утром, когда Мейхью обнаружил труп, плаща не было. Значит, в этот промежуток времени его унесли. Если без четверти десять мисс Крей была в комнате, она могла унести его. А если уже ушла, то могла за ним вернуться сама или ее племянник…
Все это Дрейк держал в уме, когда придвинул предложенный стул и сел. Констебль Уитком тоже сел, достал блокнот и приготовился записывать.
Произнося имя Джеймса Лесситера, Дрейк внимательно следил за мисс Крей. Ее лицо не изменилось.
— Вы слышали о смерти мистера Лесситера?
Он услышал короткое, тихое «да».
— Когда вы об этом узнали и от кого?
— Приходила миссис Уэлби. Ей сообщил молочник.
— А вам он не сообщал?
— Он заходил сюда до того, как пошел в Меллинг-хаус.
— Вы были удивлены и потрясены?
— Да.
Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Его стул стоял косо, и он повернул его так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
— Мисс Крей, вы не могли бы сообщить мне о своих перемещениях вчерашним вечером?
— О моих перемещениях?
Он почувствовал легкое удовлетворение. Если человек повторяет твои слова, это означает только одно: что он нервничает и тянет время. Он подумал, что не мешает немного порастрясти мисс Крей, и начал трясти.
— С вами живет племянник, мистер Карр Робертсон? И его подруга…
Рета подсказала имя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Констебль Уитком ждал. До него доносились бессвязные, тревожные звуки: всхлипы, задыхающиеся вскрики, на них накладывался голос Стоукса, который кого-то сладко увещевал и подбадривал. Затем он кратко и отчетливо сказал: «Черт!» — и наступила такая долгая пауза, что констебль вызвал телефонистку и спросил, не отключился ли абонент. Ему уверенно ответили «нет». После этого констебль услышал еще парочку всхлипов, а затем топот бегущих ног. Мистер Стоукс опять появился на линии, но он растерял всю свою невозмутимость и почти кричал:
— Мистер Лесситер убит! В своем кабинете! Ему пробили голову кочергой! Вот что пытался сказать Мейхью, но не смог, и неудивительно. Я сам обнаружил… Я прошелся по дому… Нет, конечно, я ничего не трогал! За кого вы меня принимаете! Пятилетний ребенок и тот знает, что на месте преступления ничего нельзя трогать… И дверь не трогал, она была нараспашку, после того как Мейхью заглянул туда и увидел эту страшную картину. Он еле добрался до своей кладовки, и я его не виню. Я думаю, чем скорее вы приедете; тем лучше… Ладно, ладно, ладно, я и не говорил, что вы медлительны! Вы меня не так поняли, я только хотел помочь.
В это утро жители деревни получили свое молоко поздно. Задержка была вызвана не только самим происшествием в Меллинг-хаусе, но и, понятное дело, тем, что мистер Стоукс не мог не позвонить в каждую дверь и не сообщить тот драматический факт, что он оказался на месте, когда обнаружилось убийство. К тому времени как он добрался до самого конца Грина к миссис Войзи, он не только отточил свою речь, но и добавил свои наблюдения, как люди реагировали на новость из первых рук.
— Миссис Уэлби высунулась из окна и попросила лишние полпинты, а когда я ей рассказал, она, должно быть, резко села, потому что вот она была, а вот ее нету, я еще подумал, может, она в обморок упала. Я ее окликнул, а она появилась в окне, бледная, как смерть, и спросила: «Вы уверены?» И я сказал, что видел собственными глазами, а она воскликнула: «Господи, какой ужас!»
Варианты этой реплики менялись от дома к дому. К его сожалению, а также к сожалению всех слушателей, ему не была известна реакция обитателей Белого коттеджа, потому что он доставил молоко мисс Рете Крей до того, как направился в Меллинг-хаус.
Пожилая толстая домработница Сесилии Войзи, миссис Крук, выслушала его с тем же жадным интересом, с которым в свое время узнала о рождении близнецов в семействе Стоуксов, о кончине дяди миссис Стоукс, который женился в четвертый раз на восемьдесят девятом году жизни и оставил безутешной вдове дом и кругленькую сумму денег. «Красит волосы, делает вид, что ей еле за тридцать!» — таково было горькое заключение мистера Стоукса. Все эти события миссис Крук комментировала одинаково: «Подумать только!» и далее: «Ну надо же!» Убийство Джеймса Лесситера не сподвигло ее на большее, но она все исправно запомнила, и как только за Стоуксом закрылась дверь, направилась прямиком в столовую, где завтракали миссис Войзи и мисс Силвер, и пересказала им полученные известия до мельчайших подробностей.
— Мистер Стоукс дождался, когда приедет полиция. Он не знает, может, что-то и пропустил, но камин был забит горелой бумагой, а бедный джентльмен сидел с пробитой головой, и на подставке лежала кочерга. Мистер Стоукс оставил нам две пинты молока, но сказал, что не сможет и дальше столько давать.
Мисс Силвер сказала: «Боже мой!»
Миссис Войзи отмахнулась от молока.
— Бесси, миленькая, не говори о еде! У полиции есть какие-то предположения?
— Они не сказали мистеру Стоуксу. Там собрались констебль, инспектор и суперинтендант. Когда он уходил, они фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Он сказал, что кто-то пытался сжечь завещание бедного джентльмена. Оно с одного края обгорело.
— Завещание! — со стоном воскликнула миссис Войзи.
Миссис Крук одарила ее задумчивым взглядом и невинным голосом добавила:
— Говорят, он все завещал Рете Крей.
Глава 17
В Меллинг-хаусе суперинтендант окружной полиции Дрейк сидел в обитом гобеленом кресле в комнате домработницы. Миссис Мейхью расположилась напротив. Она держала чашку чая, заваренного констеблем Уиткомом, а Мейхью подлил туда виски из кейса, с которым прибыл Джеймс Лесситер. Не будь ее голова занята одной неотступной мыслью, она бы возмутилась: как, спиртное с утра? Но сейчас она оставила привычную строгость. Виски ударило ей в голову, что привело в смятение, а заодно развязало язык. Но оставалась одна деталь, которую она ни за что не упомянет, хоть поджаривай ее на сковородке.
Впрочем, ничто не предвещало подобную форму дознания. Никто не спрашивал ее о Сириле, который приехал из Лентона на велосипеде, взятом у Эмми Уайт. Что на это сказал бы Фред? Фред не знает и не узнает. Нет смысла говорить им, что Фред порвал с Сирилом и велел ему больше здесь не показываться. Но человек не может порвать с собственной плотью и кровью, это все равно что отрубить себе руку и говорить, что прекрасно без нее обходишься. Она решила все делать так, чтобы Фред не узнал о приезде Сирила… и обо всем остальном.
Ее снова охватил ужас. Он не должен узнать, и полиция не должна узнать, никто и никогда не должен узнать об этом!
В полинявшем, но чистом синем халате миссис Мейхью сидела в кресле с гобеленовой обивкой, не опираясь на лоскутные подушки, оставленные ей в наследство тетушкой Эллен Блаклок, сцепив руки и напряженно глядя в лицо суперинтенданта. Он появился в Лентоне недавно, и она его раньше не видела. Если бы он повстречался ей на улице, она ничего бы не подумала, кроме того, что он рыжий, а ей это безразлично. Рыжая шевелюра и рыжие ресницы делают мужчину похожим на лису. У нее в семье нет рыжих, а то, что они есть у других, ее не касается, она не то что некоторые, не лезет не в свое дело. Ей все равно, какие волосы у суперинтенданта Дрейка — светлые, темные или рыжие. Как бы он ни выглядел, он полицейский, а значит, нужно держать его подальше от Сирила. Ужас опять охватил ее, и она задрожала.
— Ну что вы, миссис Мейхью, не надо так нервничать, — успокаивал ее суперинтендант. — Мне жаль вас беспокоить, но я вас долго не задержу. Я хочу узнать, во сколько вы пришли домой вчера вечером. У вас было полдня выходных?
— Да, сэр. — Она смотрел на него, но краем глаза видела, что молодой человек за столом это записал. Они все запишут! Ну и пусть пишут, ведь она ни слова не сказала о Сириле.
Суперинтендант опять заговорил.
— Что вы обычно делаете в эти полдня?
— Ездим в Лентон.
— Каждую неделю?
— Да.
— Чем вы там занимаетесь?
Ужас ослабил свою смертельную хватку. Он ничего не спрашивает про Сирила — только про то, что они делают в свой выходной день, из недели в неделю не счесть сколько лет.
— Ходим по магазинам, остаемся на чай у миссис Уайт — сестры мистера Мейхью.
— Да, ваш муж дал нам адрес.
Эрни… Эрни и велосипед, не нужно было упоминать про Эмми Уайт. Но это не она, это Фред дал им адрес. Она смотрела на суперинтенданта, как кролик на удава.
— А после чая, миссис Мейхью?
— Ходим в кино.
— Каждую неделю?
— Да, сэр.
— Это отлично — иметь постоянные привычки! Я и сам так делаю, когда есть возможность. А теперь, миссис Мейхью, скажите, почему вы не пошли в кино вчера? Ваш муж сказал, что вы вернулись более ранним автобусом. Почему?
— Я уехала в шесть сорок.
— Да, он приходит в Меллинг в семь, кажется? Почему вы не пошли с мужем в кино, а вернулись так рано?
— У меня заболела голова.
— Вам раньше приходилось возвращаться так рано?
— Приехал мистер Лесситер…
— И?..
Ответа не последовало. Суперинтендант продолжил:
— Вы ведь оставили ему холодный ужин, не так ли?
— Да, сэр.
— Значит, вы вернулись не из-за Лесситера.
Стать бледнее она уже не могла, и у нее на лбу выступил пот.
— Голова разболелась.
— Понимаю. Что ж, расскажите, что вы делали после того, как приехали.
Она стиснула руки. Нужно рассказать ему все как было, только бы ничего не обронить про Сирила — как он вошел через черный ход и сказал: «Видишь, все получилось. Эрни дал мне свой велосипед. Если бы я приехал на автобусе, об этом знала бы каждая собака в Меллинге». Нужно промолчать о Сириле и рассказать обо всем остальном.
— Я пришла домой, сделала чай…
Только ничего не говорить о том, что накормила Сирила ужином, и что в середине ужина Сирил сказал: «Мама, мне нужны деньги. Я попал в беду».
От голоса суперинтенданта она подпрыгнула.
— Вы виделись с мистером Лесситером? Вы говорите, что вернулись отчасти из-за него. Вы пошли к нему в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли ему что-нибудь?
Он увидел, как миссис Мейхью заморгала, и подумал: «Она что-то скрывает».
Ее выручил инстинкт, как он выручает слабые создания в критических ситуациях. Пыхтя, она выдохнула:
— О да, сэр.
— Во сколько?
— Как раз перед новостями.
— В девять часов? — Он нахмурился.
— Да, сэр.
— И до девяти вы так и не заходили к мистеру Лесситеру спросить, не нужно ли ему чего-нибудь?
Она слабым голосом ответила:
— У меня болела голова… пришлось немного посидеть… я точно не знаю, что я делала…
— С четверть восьмого до девяти — это много времени.
Много времени… до ужаса много… Сирил плакал, положив голову ей на колени… Она сказала еле слышно:
— Я не помню, как оно прошло. Потом я сделала чай и понесла его в кабинет.
— И увидели мистера Лесситера?
Щеки миссис Мейхью покраснели — от виски и от отчаяния.
— Нет, сэр… не видела.
Из-под рыжих ресниц ее буравили глаза.
— Вы зашли в кабинет, но его не увидели?
Миссис Мейхью кивнула и так впилась левой рукой в правую, что чуть не расплющила ее.
— Я не заходила в кабинет, а только открыла чуть-чуть дверь.
— Да?
Она задержала дыхание и наконец дрожащим голосом сказала:
— Там была мисс Рета Крей.
— Кто это — мисс Рета Крей?
— Она живет в Белом коттедже, сразу от ворот налево.
— Продолжайте.
— Я не собиралась подслушивать, не имею такой привычки, я только хотела узнать, можно ли войти. Никто не скажет тебе спасибо, если прерываешь личный разговор.
— А у них был личный разговор?
Миссис Мейхью энергично закивала.
— Мистер Лесситер сказал, что не очень-то хочет, чтобы его убили.
Суперинтендант воскликнул: «Что?!»
Миссис Мейхью опять закивала.
— Так и сказал. А потом продолжал: «Забавно, что ты пришла именно сейчас, Рета. Я только что сжег твои письма». Вот почему я знаю, что он разговаривал с мисс Крей. А потом он что-то сказал про юношескую любовь-мечту.
— Они были помолвлены?
Она закивала.
— Двадцать лет назад… Это продолжается двадцать пять лет. Вот я и решила, что лучше мне не входить.
— Что еще вы слышали?
— Я не из тех, кто подслушивает!
— Конечно. Но вы могли что-то услышать перед тем, как закрыли дверь. Ведь вы что-то слышали?
— Да. Насчет того, что он все перерыл, пока искал бумагу, которую ему оставила мать. Я запомнила…
Страх постепенно утих. Все было просто, вполне правдивый разговор. С ней все будет в порядке, если она скажет правду и удержит их подальше от Сирила. В голове всплыла картина, как Сирил на кухне крутит ручки приемника, а она в это время далеко, в кабинете Лесситера. Инстинкт подсказал ей задержаться и сделать все, что можно, — тот же инстинкт заставляет птицу притворяться раненой и уводить кошку подальше от гнезда. Она повторила:
— Бумагу, которую ему оставила мать, и пока он ее искал, он наткнулся на письма мисс Реты — и еще кое на что!
— На что же?
— Я не видела — щель в двери была не больше дюйма. Но он сказал, что это завещание, сэр. Кажется, он показал его мисс Крей, а она воскликнула: «Джеймс, что за нелепость!» А мистер Лесситер засмеялся, потом прочитал: «Завещаю все Генриетте Крей, проживающей в Меллинге, Белый коттедж».
— Вы уверены, что он упомянул именно мисс Крей?
— О да, сэр. — Глаза у нее не бегали, взгляд был правдивым.
— Что-нибудь еще вы слышали?
— Да, сэр. Мне не следовало там стоять, но я не могла уйти. Он сказал, что с тех пор не делал другого завещания. «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Вот что он сказал, у меня прямо мурашки забегали по спине. Я прикрыла дверь и ушла обратно на кухню.
Суперинтендант сказал:
— Хм… Кто это — твой Карр?
— Племянник мисс Реты, Карр Робертсон.
— Почему он должен был желать убить мистера Лесситера, не знаете?
— Нет, сэр.
— Не было ли между ними ссоры?
— Нет, сэр… — Она колебалась.
— Так что же, миссис Мейхью?
— Миссис Фаллоу, она у нас убирается, а к мисс Крей ходит по субботам. Так она только вчера говорила, что мистер Лесситер не был здесь двадцать лет и никого в деревне не узнает, хотя родился здесь и вырос. А я сказала, что и никто из нас его не узнает, и она согласилась с этим и вспомнила мистера Карра, он якобы утверждал, что не узнает мистера Лесситера, если встретит его на улице — только мне неизвестно, говорил ли он это.
Суперинтендант снова хмыкнул. У него появилось подозрение, что ему вешают лапшу на уши, и он твердо вернул миссис Мейхью к событиям вчерашнего вечера.
— Вы ушли на кухню и больше ничего не слышали. Это было вскоре после девяти?
— Да, сэр, новости продолжались.
Она тут же взмокла. Не надо было этого говорить, ох, не надо. Сирил крутил ручки, Сирил включил радио…
— Вы оставили включенный приемник?
У нее горели щеки, а ноги были, как лед.
— Да, сэр…
— Позже вы еще раз заходили в кабинет?
Она кивнула.
— Я думала, что мне следовало это сделать.
— Во сколько?
— Без четверти десять. Я подумала, что мисс Крей уже ушла.
— На этот раз вы видели мистера Лесситера?
— Нет… — Она произнесла это почти шепотом, потому что ей пришло в голову, что во второй ее приход мистер Лесситер мог уже лежать мертвым, и если бы она открыла дверь пошире, то увидела бы его лежащим на столе с проломленной головой.
Это был не Сирил, не Сирил, не Сирил!
— Что вы сделали?
— Как и раньше, тихо открыла дверь. Никто не разговаривал. Я подумала: «Мисс Рета ушла» — и открыла дверь пошире. Я увидела плащ мисс Реты, лежащий на стуле.
— Откуда вы знаете, что плащ ее?
— Была видна подкладка в желтую полоску. Вообще-то это плащ мистера Карра, старый, он его не увозит из коттеджа. Мисс Рета иногда его надевает.
— Продолжайте.
— Я закрыла дверь и ушла.
— Почему вы так сделали?
— Я подумала, что мисс Рета еще в комнате. Там было тихо, Я подумала…
Было ясно, что она подумала. Каждому в деревне было известно, что Джеймс Лесситер и Рета Крей были любовниками. И каждый подумал бы, что вполне нормально, если они снова ими стали. Суперинтендант решил, что миссис Мейхью говорит правду. Ему казалось, что она хочет еще что-то сказать. У нее бегали глаза, руки вцепились в колени.
— Итак, что еще?
Миссис Мейхью разжала спекшиеся губы.
— Это про плащ, сэр. Я не могла не заметить…
— Что вы заметили?
— Рукав свисал, и я невольно на него взглянула.
— Что вы увидели?
Дрожащим голосом миссис Мейхью сказала:
— Манжет… он был весь в крови…
Глава 18
После одиннадцати суперинтендант Дрейк направился в Белый коттедж. Мисс Крей была дома. Она приняла его в столовой, бледная и сосредоточенная. Наблюдая за ней из-под рыжих ресниц, он пришел к заключению, что она хорошо владеет собой, а раз так, то можно ожидать, что она бы не потеряла голову и не оставила плащ в кабинете. Если она его вообще оставляла. Может, и нет — может, она все еще была в комнате, когда домработница заходила туда во второй раз. Миссис Мейхью говорила, что видела плащ с окровавленным манжетом без четверти десять, но утром, когда Мейхью обнаружил труп, плаща не было. Значит, в этот промежуток времени его унесли. Если без четверти десять мисс Крей была в комнате, она могла унести его. А если уже ушла, то могла за ним вернуться сама или ее племянник…
Все это Дрейк держал в уме, когда придвинул предложенный стул и сел. Констебль Уитком тоже сел, достал блокнот и приготовился записывать.
Произнося имя Джеймса Лесситера, Дрейк внимательно следил за мисс Крей. Ее лицо не изменилось.
— Вы слышали о смерти мистера Лесситера?
Он услышал короткое, тихое «да».
— Когда вы об этом узнали и от кого?
— Приходила миссис Уэлби. Ей сообщил молочник.
— А вам он не сообщал?
— Он заходил сюда до того, как пошел в Меллинг-хаус.
— Вы были удивлены и потрясены?
— Да.
Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Его стул стоял косо, и он повернул его так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
— Мисс Крей, вы не могли бы сообщить мне о своих перемещениях вчерашним вечером?
— О моих перемещениях?
Он почувствовал легкое удовлетворение. Если человек повторяет твои слова, это означает только одно: что он нервничает и тянет время. Он подумал, что не мешает немного порастрясти мисс Крей, и начал трясти.
— С вами живет племянник, мистер Карр Робертсон? И его подруга…
Рета подсказала имя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23